Другие "кусты" в кадр не попали.
Один из охранников президента, очумело торчавший неподалёку, отбирает у Форманчука камеру и больно бьёт его по лицу. "Нет, не получить мне ни бабок, ни Пулитцеровской премии!" — мелькает в голове репортёра. "Это секретно, это секретно!" — орёт охранник и, пригибаясь, бежит с камерой куда-то в сторону. Отбежав вдоль забора метров тридцать, он перелезает через него и несётся ко входу в школу-штаб, размахивая пистолетом и что-то непрерывно крича
Однако через тридцать минут запись камеры Форманчука уже передают на CNN. Следующие шесть часов российские телеканалы возмущаются и непрестанно подчёркивают в своих репортажах, что уникальная запись сделана именно российским журналистом!
Форманчуку уже глубоко плевать. Он считает, что очень дёшево отделался. Дав до вечера в 40-й горбольнице несколько интервью осадившей его прессе, утром он исчезает из палаты, из телеканала, из города. С него хватит!
Мир
Пресса неустанно освещает масштабы трагедии, сравнимой с убийством президента Кеннеди в Далласе и событиями 11 сентября 2001 года. Хозяева семи екатеринбургских телеканалов потирают, было, руки... но внимание всех стран уже приковано к своим собственным проблемам.
В следующие 49 минут слово "ПРИШЕСТВИЕ" облетает всю планету Земля.
Труп президента найден ближе к полуночи. Телеуправляемый робот тащит труп за ногу подальше от гекатомбы. Но это уже никому не интересно.
Многие увидели в постоянно пульсирующем и окутанном чёрными струями коконе лицо Дьявола, лик Люцифера, физиономию серийного убийцы Мэйсона, Гитлера, профили Ленина и Сталина, краткое изложение единой теории поля и т.д. Звук, сопровождающий "картинку" пугает. Тысячи энтузиастов, призвав божественные ряды Фурье, вычленяют из него разнообразную информацию, конечно же зашифрованную в огромном количестве гармонических составляющих. Форумы в Интернете забиты сенсационными разоблачениями и бесконечными прозрениями.
Вашингтон поднимает по тревоге резервистов.
В Ватикане Папа ведёт практически круглосуточное открытое богослужение. Несколько человек пытались пройти на площадь святого Петра с поясами шахида. Убито, по разным сведениям, до ста двадцати человек.
Её величество королева Англии, стоя на ступенях храма, сказала, что верит в Бога и свой народ: "Англия знавала тяжёлые времена, когда, казалось, впереди нет никакого просвета, и только чёрные тучи застилают горизонт! Но наши деды и отцы, стиснув зубы, продолжали делать то, что заповедовали нам наши прадеды — защищали милую Родину, веря в Бога, в себя и корону!"
В Африке вырезают миротворцев ООН и друг друга. Фотографии, с удовольствием делаемые убийцами, тотчас выкладываются в интернет. В Сьерра-Леоне десятилетние пацаны Объединённого Революционного Фронта, как и десять лет назад, съедают сердце убитого, носят украшения, сплетённые из волос девственницы, выкалывают глаза, отрубают руки и ноги...
В Индии со скоростью воды, хлынувшей из прорванной плотины, режут друг друга миллионы мусульман и буддистов. Спецназ мёртвой хваткой вцепился в землю, обороняя президентский дворец в Дели, осаждаемый разъярёнными толпами. Несколько вертолётов, эвакуирующих политиков и их семьи, сбиты в воздухе. Весь мир обходит фраза закопчённого порохом, мрачного сикхского полковника, третий день держащего оборону: "Свой долг я выполню, а божества, надеюсь, выполнят свой!"
В России восставший из политического небытия Жириновский обвиняет ЦРУ, МВФ, ФБР, ФНС и иже с ними Пентагон, в наглой попытке оболгать и обесчестить великий русский народ. Однако это проходит незамеченным. Нарастающая волна погромов катится по городам-миллионникам. Режут и инородцев, и русских.
В Екатеринбурге прорастающие на улицах "чёрные саксаулы" сеют невиданную панику. Церкви и храмы Большого Урала, от Перми до Кургана, от Качканара до Челябинска переполнены... как переполнены самолёты и поезда, увозящие людей дальше... дальше... дальше отсюда! В электричках Челябинска пенсионеры, уезжающие с внуками "на дачи" спорят о Пришествии, Боге и Дьяволе, машинально приглядывая за помидорной рассадой, зеленеющей в кулёчках и пакетах из-под молока.
Май! Май настал!
Вот уж и отдохнём — в саду поковыряемся...
А Свердловск — он далеко... аж за триста километров!
По слухам, сумбурными сполохами прокатывающимся в толпах отъезжающего из Екатеринбурга-Свердловска народа, одно из уродливых "деревьев" появилось прямо на крыше Капитолия... а в самой Москве — на Красной площади! И у входа в Храм Василия Блаженного тоже раскорячился огромный "чёрный саксаул"!
— А второй, бабоньки, выезд из Спасской башни перегораживает!!!
— Доигралися, антихристы... вон, Павел Глоба говорил, что мы все помрём скоро!
— Глоба — это шарлатан. Бабка Ванга предсказала, что Китай войной на Сибирь пойдёт! Америка ему помогать не станет, нет! А африканские негры — будут!
— Что ты несёшь?! Нет, ну что ты несёшь?! Какие африканские негры??? Ну, ладно там арабы, а то "негры"...
— Это японцы свои острова требуют, вот что я вам скажу! Там наука...
— ...свечку поставила. И святой Варваре, и Симеону-праведнику...
— Да ладно тебе! До Свердловска далеко! Это, как чума в 1972 году, помнишь? Тоже кричали "холера, холера!", а потом, уже при Ельцине, сами признались — биологическое оружие. Однако в Челябинске никто же не заболел!..
— Ельцин! Он же ваш, свердловский. Да он Родину американцам и евреям продал!
— Подожди, а это тут причём?!
— ...и глаза от него жжёт, если посмотреть. Но, говорят, трёхпроцентный раствор атропина помогает...
— Сталина на них нет, вот что я вам скажу!
Глава 10
Анна (дневник, продолжение)
"Анна приоткрыла глаза. В комнате было сумрачно. "Сколько же времени я так провалялась? И вообще — что со мной, инсульт?" Она шевельнула пальцами рук, согнула ноги. Нет, всё работает — не инсульт. Уже хорошо!"
"А испугалась я тогда едва ли не до обморока!" — подумала Анна, машинально грызя шариковую ручку. Несколько секунд она представляла себя разбитой параличом, умирающей, брошенной, погибающей от жажды. Ну, как... как передать всё это на бумаге? Анна вздохнула и решила, что на свете есть вещи, о которых невозможно рассказать словами. Их можно только пережить. На всякий случай, оставив на бумаге место — вдруг слова всё-таки придут? — она взяла чистый лист и продолжила писать.
"...Анна медленно приподнялась и в изнеможении прислонилась к креслу. Голова гудела и кружилась. В глазах мельтешили золотистые мушки. Монитор на столе потускнел — она вяло отметила это. Похоже, с ней действительно случился обыкновенный обморок. С чего бы вдруг? Ёлки-зелёные, неужто климакс, гад?! Нет, ну рано же ещё, рано... хотя... всё может быть...
Головная боль быстро стихала. Теперь ватная тяжесть свернулась в шуршащие комочки, как высохшие чайные листы, и угнездилась за висками. Это уже знакомо. Скоро пройдёт. Анна вспомнила, что при падении руки попали во что-то скользкое, неприятное. Удивленно посмотрела на ковёр, на ладони — чисто. Но ощущение липкости не проходило. Надо помыть руки с мылом, и вообще — умыться... если силы будут, то и душ принять.
Она осторожно прошла на кухню, отвернула кран — воды не было... никакой. "Так-так! Начинается летний сезон — пошли отключения. Про душ на время можно забыть!" — с обреченностью городской жительницы подумала Анна. Плеснула на руки из графина с фильтрованной водой, обтерла мокрыми ладонями лицо. Влажное полотенце прижала к шее. Уже легче.
Смеркается на улице... рановато, вроде бы! Она потянулась к выключателю. Щёлк! — ну, что за ерунда? Щёлк-щёлк... не работает! Анна раздражённо подняла трубку старого телефонного аппарата. Она специально сохранила эту модель — независимую от электричества. Второй аппарат — электронный "Panasonic" с базой и мобильной трубкой — при отключении света замолкал намертво. На этот раз молчал и этот старый верный друг. Молчал глухо — ни скрежета, ни гудков... вообще ничего!
Анна растерялась. Достав мобильник, уже не удивляясь, поняла, что он тоже умер — совсем. Даже время и дата на экранчике не светились. Словно кто-то отключил его без ведома хозяйки. Разрядился? А как его зарядишь без электричества? Господи, это что, война?! Да, ну, не сходи с ума... какая тебе война... авария!
"Кто-то когда-то всегда всё ремонтирует, Аня! Кто? Мужчины! Вот для чего мы вам и нужны! — наставительно сказал муж. — А баба за рулём — всё равно, что обезьяна с гранатой!"
— Это они так думают! — вслух сказала Анна. — Но чаще всего женщины справляются сами!
На одной площадке с Анной — двери ещё двух квартир. В одной из них жила пара пьющих пенсионеров — дядя Ваня и тётя Валя. К Анне они относились с уважением и любопытством. Безуспешно простучав в дверь минут пять (спят, наверное!), она на всякий случай стукнула пару раз и в соседнюю. Бесполезно — эта однокомнатная квартира без конца сдавалась-пересдавалась. А последний месяц там и вовсе никто не жил. Она вернулась к себе в комнату. Что же делать? Спать ложиться рано ещё — даже не стемнело, а просто сумерки. Она вышла на застеклённую лоджию и... Анну поразила необыкновенная тишина. С улицы не доносилось ни звука. Тишина вдруг стала такой осязаемо вязкой, что заложило уши.
Анна зажмурилась. Потом медленно открыла глаза и выглянула через стекло лоджии на оживлённую Московскую улицу. Ей показалось, что кто-то там, за окном, нажал кнопку "стоп-кадр".
Она испугалась. Она испугалась!!!"
Анна отложила ручку. Продолжать не хотелось. Нет сил... нет слов. Невозможно описать то, что ждало её на улице.
Какое вялое слово — "испугалась"...
Она вдруг почувствовала, что сходит с ума! Екатеринбурга не было.
Были сумрак, туман, дым... всё что угодно. Серое безмолвие окутывало дом.
На улице Московской смутно поблескивали крыши стоящих в ряд автомобилей. Верхушки сосен парка Зелёная Роща напротив едва угадывались. Да и это-то, наверное, было игрой перепуганного воображения.
И у тумана был свой запах... словно над Московской горкой, густо заросшей многоэтажными домами, кто-то огромный вытряхнул колоссальный мешок серой влажной пыли...
...Через пять минут после того, как Анна, съёжившись, вышла из подъезда, она поймала себя на том, что облизывает губы, втягивает голову в плечи и оглядывается, как преступники в кино. Более того, она вдруг поняла, что не пошла, как обычно, по тротуару, а двигалась по газону, перебежками от тополя к тополю. Стоящий неподалёку киоск-магазинчик она неосознанно обошла по широкой дуге.
Выходить в подъезд из квартиры тоже было страшно. Но отрезок пути со второго этажа до выхода Анна преодолела бегом, стараясь не глядеть по сторонам. Привычно нажала на кнопку домофона и мимолётно удивилась, когда дверь не пискнула в ответ. Ах, да... электричество. Она толкнула тяжёлую железную дверь и та медленно распахнулась. Пошарив глазами по сторонам, Анна подобрала камень, лежащий неподалёку, и затолкала его ближе к косяку. Это, наверное, было лишним, но...
...но — вдруг — дверь, закрывшись, не пустит её обратно?! Да, конечно, магнитный замок работает только на электричестве... но — вдруг? Вот уж что-что, а ужас этого самого "вдруг" Анна чувствовала всем сердцем, всей своей кожей. Это проклятое "а вдруг?!!" заставляло холодеть руки. От него подташнивало. Оно отвратительными липкими каплями стекало по ложбинке спины...
— Нет-нет-нет... — пробормотала Анна, крепко зажмурившись. — Это никуда не годится. Это паранойя, дорогуша моя. Вот как это называется! — Она глубоко вздохнула, стараясь не думать о том, что в воздухе висит неизвестно какая дрянь, и задержала дыхание.
"Я дома. Я не должна ничего бояться! Я у себя. Я стою на привычной Московской улице, которая взбирается на Московскую горку города Екатеринбурга, Россия, планета Земля... и спускается с другой стороны, у Дворца молодёжи становясь улицей Челюскинцев и устремляясь к железнодорожному вокзалу. Я иду к автобусной остановке. Я иду... предположим... на работу! Да!"
Она открыла глаза, на мгновение испытав ужас, — ей показалось, что перед ней стоит покойник, покрытый морщинами... но это был всего лишь ствол тополя, перед которым она сейчас медитировала, как какой-нибудь древний друид. Анна усмехнулась, упрямо сжала губы и решительно пошла по майской траве наискосок через газон, прямо к замершей проезжей части.
Она медленно шла вдоль улицы, прямо по дороге, между рядами мертвых автомобилей и боязливо заглядывала в салоны. Каждый раз ей казалось, что на переднем сиденье она увидит труп. Постоянно хотелось оглянуться.
Внутри машин было пусто. Дверцы со стороны водительского кресла открывались свободно, ключи зажигания торчали в замках, сигнализация не срабатывала. На остановке застыл троллейбус с полуоткрытыми (или полузакрытыми?) дверями. Никого вокруг, никого на тротуарах, никого за стеклами витрин, никого в транспорте, вообще — никого! Это мой город, вдруг ставший таким пустым и... чужим.
И — тишина... жуткая, абсолютная тишина. Анна даже не подозревала, что может быть так тихо. Господи, нет сил даже крикнуть... кажется, что громко произнесенный звук нарушит какое-то странное равновесие, балансирование на самом краю... и... и случится катастрофа!
...с-с-с-с... ш-ш-ш-ш... с-с-с-с...
Это не эхо там, за спиной, нет!
Анна в панике обернулась — нет, ничего и никого. Почему вокруг разливается этот странный свет? Это не сумерки, это какая-то мутная хмарь — то ли дым, то ли туман, то ли...
Будто не солнце пробивается сквозь мглу, а сама мгла светится.
Ей показалось, что под автомобилями, ближе к стенам зданий ЭТО становилось гуще, как прореженная дымка, уплотнённая тень. И она чуть колышется под испуганым взглядом. Вот, опять!
...c-с-с-с... ш-ш-ш-ш... с-с-с-с...
Может быть, это тишина так шипяще свистит в ушах?
— Эй! — робко вслух произнесла Анна. — Эй! Здесь кто-нибудь есть? — И вдруг, не отдавая себе в этом отчёта, она завизжала. — Э-э-э-эй!!!
Крик увяз в тишине. Даже эхо прячется в этом странном месте... которое ещё утром было родным городом.
— Но это же МОЙ ГОРОД! — закричала Анна. — Где вы все? Ну, хватит вам, хватит!
Крик. Страх загнанного в ловушку зверя...
...лань лань это лань! и охотники там в подлеске!!!
...стволы ружей уже протянули невидимую нить между нежным боком и срезом дула... ...псы, рвущие клыками связки, — псы, вцепившиеся в пах...
...ножи...
...вспарываемый пулями бок...
...смерть...
Анна кинулась в дверь ближайшего магазинчика, модного бутика. Ну, кто-нибудь, охрана, продавцы — кто-то должен здесь быть?! Никого! Возле входа красовалась изящная напольная ваза под китайский фарфор. Анна схватила вазу, и с размаха хряпнула её о прилавок! Стекла с торжествующим звоном полетели в разные стороны.
