— Да, это-то как раз легко. Сейчас мы ее и пристреляем. А вот куда нам устанавливать эту дуру? Вам же ведь к японцам лететь с ней придется. А, крылья И-14-го для таких опытов разоружать и новыми креплениями дырявить крайне не желательно. Потом это может в бою очень неприятно аукнуться. Хотя, как я слышал, эта пушка как раз под прототипы наших истребителей и разрабатывалась. А тому же Р-10-му под брюхом она фанеру фюзеляжной обшивки запросто зажечь или поломать может. Под крылом вместо блока эрэсов, наверное, можно бы ее подвесить, вот только времени на доработку подвески совсем у нас маловато. Да и как потом стрелять с такой весовой асимметрией? А там ведь еще и проводку к спуску городить...
'Хм. Прав начтех, на все сто прав. У И-14 в крыльях вся оставшаяся оснастка, что касалась ДРП еще на заводе снята была. А посадочные места там сейчас только для восьмилинейной 'Березы' доработаны. Под крылом эту хрень повесить, конечно же можно, тильки дюже долго прилаживать придется, а нам сегодня лететь. И хрен его знает как там оперение на выстрелы реагировать будет... Да и стрелять одним перетяжеленным крылом не шибко будет приятно. И 'что'? Гм... И 'То', что судя по выбору остатних конструкций из нашего 'летного цирка', единственный 'зверь' с которого такую стрельбу в принципе можно вести, это наш горячо любимый царапанный-перецарапанный дробью 'Кирасир'. На нем и проводка к местам крепления пушек вроде осталась, да и конструкция у него на такие выстрелы с запасом рассчитана. Мдя. В бой на учебном гробе? Даа, вот это по-нашему будет. В 41-м ведь когда почти всю авиацию выбило вроде на всяком разном старье наши немцев бомбили. Чего там только не летало, от ночных У-2 и Р-5, до совсем уж экзотики типа И-5 в варианте штурмовика. И чем я вас спрашиваю, ИП-1 хуже какого-то И-5? А? Вот то-то... '.
— Алексей Петрович, есть у меня одна идея...
* * *
—
— Говоря по авиационному 'разбор полетов' проходил в молодой столице советской Украины, в прошлом матери русских городов городе Киеве. Недавно разжалованный из звания столиц советских республик, но зато показавший действиями своего воинства на учениях несколько лучшие показатели чем у его условных противников, город Харьков был здесь представлен внушительной делегацией. В состав которой кроме десантных и летных представителей входило и руководство НКВД. В актовом зале управления КОВО, собрались гости из обоих военных округов, а также представители командования ВВС, ВДВ и представители Генштаба из самой Москвы. Настроение участников собрания было далеким от благодушия. Выполняющий работу докладчика представитель генштаба РККА, откашлявшись и, хлебнув из граненого стакана воды, выразил свое полное понимание только что услышанному замечанию от блистающего гладко выбритым черепом авиационного командующего.
— Так точно! Этот момент в докладе учтен. Разрешите продолжить, товарищ командарм 2-го ранга?
— Продолжайте.
— Итак, товарищи, завершим подведение итогов только что проведенных совместных учений.
Оглядев своим без меры строгим и деловитым взглядом слегка кисловатые лица собравшихся, оратор своим сильным и тренированным голосом стал перечислять.
— В Харьковском военном округе непосредственно поиском и поимкой условных диверсантов были заняты двадцать моторизованных групп ротного состава. В каждую входили взвод внутренних войск НКВД, два взвода из частей РККА округа, представители особого отдела УНКВД, и проводники с собаками из других подразделений НКВД и погранвойск. Подвижность каждой группе обеспечивал сводный авто-мотовзвод в составе автомашин ГАЗ-АА, ГАЗ-М1 и мотоциклов дозорных групп. Имелись также семь отдельных кавалерийских взводов. Кроме мобильных сил в округе была развернута цепь усиленных патрулей, поддержанных тревожными группами. Местные партийные органы организовали группы дружинников в помощь патрулям.
Присутствовавший в зале майор Гаврилов переглянулся с со стоящим рядом с ним командиром 204-й воздушно-десантной бригады полковником Глазуновым и незаметно усмехнулся.
— Несмотря на предпринятые меры диверсионно-разведывательным группам десантников Киевского особого военного округа удалось условно уничтожить ряд объектов на территории Харьковского округа. Такими действиями были условно уничтожены водокачки, линии телеграфа. Десантниками были условно взорваны базы снабжения ГСМ и склады вооружения. Даже несколько участков железной дороги были перекрыты баррикадами имитирующими взрыв железнодорожных путей. Благодаря предпринятым десантниками мерам предосторожности и сигнализации для мирного населения об условно уничтоженных объектах, пострадавших в этих эпизодах не было. В этом деле большую помощь оказали также и сотрудники территориальной милиции. За время учений был выявлен ряд недопустимых фактов шаблонного поведения личного состава участвующего в противодействии диверсантам. Отмечены случаи проникновения диверсантов на охраняемые объекты под видом сотрудников НКВД, причем пропустившие их порой не смели даже проверять у них документы. Это вопиющий факт товарищи! Ведь это означает, что врагам достаточно переодеться в форму сотрудников НКВД, и мало-мальски подделать документы, и после этого они спокойно смогут выполнять свои задания. А если же уровень подделки документов окажется высоким, то трудно даже представить какой вред может быть нанесен нашей стране.
В этот момент вперед подался начальник Харьковского управления НКВД и попросил слова. Генштабист покладисто разрешил ему высказаться. Голос капитана Госбезопасности Кувшинова был уверенно спокоен.
— Товарищи! Предыдущее замечание представителя Генштаба довольно серьезно, и при этом вполне соответствует действительности. Такие случаи были. Но вот поведение ряда должностных лиц, которые на своих местах не проверяли документы у мнимых сотрудников НКВД, говорит в первую очередь о том, что личный состав плохо знает уставы и слабо дисциплинирован. Кто-нибудь может сказать, что в Уставе РККА или в Уставе внутренней службы есть требование не проверять документы у сотрудников Управления Госбезопасности или других Управлений НКВД? Уверен самая тщательная проверка текстов этих и других документов таких слов не обнаружит. А что это означает? Это означает, что мы имеем дело с халатностью на местах. Со стороны Харьковского управления НКВД, я могу предложить ввести в каждом военном округе действующие в течение ограниченного времени вкладыши в удостоверение личности, как для командиров РККА так и для сотрудников НКВД. Это конечно может вызвать временные проблемы связанные с налаживанием порядка выдачи таких вкладышей, с разработкой мер предотвращающих их подделку, а также с налаживанием контроля таких вкладышей. Но зато описанные здесь случаи в будущем удастся успешно предотвращать.
— Ваше предложение товарищ Кувшинов поступило своевременно и обязательно будет рассмотрено. Для этого в округах продолжают действовать комиссии по обобщению опыта учений. А пока продолжим.
...
Когда вопросы по поимке диверсантов были завершены наступил черед оценки действий условно сбитых пилотов ВВС. Локтионов огласил условное количество потерь понесенных военно-воздушными силами уже после приземления с парашютом. Одобрил энергичные действия ряда летчиков по прорыву поставленных условным противником заслонов. В том числе его сильно порадовали сообщения о захвате некоторыми из них условно вражеского автотранспорта.
— В отношении выявления поисковыми группами пилотов сбитых за линией фронта, результаты получены противоречивые. С одной стороны большей части пилотов, уклоняясь от контактов с мирным населением, и избегая обнаружения противником, удалось относительно удачно выйти в условные районы эвакуации. Однако при этом были выявлены признаки недостаточной экипировки пилотов в боевых вылетах. В частности носимый неприкосновенный запас явно недостаточен для автономного выживания на территории противника в течение хотя бы трех суток. А перевязочных пакетов пилоты зачастую не имеют вообще. В частности. за неделю в рейде летчики испытали настоящий голод, и вынуждены были в ночное время выкапывать овощи на огородах.
— Товарищи, но ведь это же воровство!
— Нет, товарищ полковник, это не воровство. Это действия сбитого пилота во вражеском тылу, нацеленные на скорейшее возвращение в свою часть для продолжения боевой работы. Так и только так придется действовать советским пилотам сбитым на вражеской территории, где любое обращение к мирному населению может привести к поимке наших летчиков поисковыми группами врага. А вот продумать и усовершенствовать экипировку летчиков в боевых вылетах нам просто необходимо. После приземления с парашютом носимый летчиками запас продовольствия и медикаментов (а для пустынной местности еще и воды) должен обеспечивать не менее пяти суток нормальной автономной жизни без необходимости заниматься поисками продовольствия. Оказывать себе первую помощь также должны уметь все пилоты.
Совещание продолжалось долго. Его участникам еще многое предстояло обсудить и согласовать до момента подписания итоговых документов.
* * *
— Сашок не башкой крути, а меня слушай, и на вопрос отвечай.
— Да ладно тебе, Паш. Ну сколько ж можно об одном и том же.
— Сколько?! А я тебе отвечу, сколько. Сколько раз мы с тобой перед тем разведвылетом о связи в воздухе уговаривались? А?! Целых три раза небось. И что же у нас вышло? А вышло, то, что в районе цели ведущий пары Дементьев ни хрена не понимал даже половины из сигналов командира группы. Саня, ты что и в этот раз так же собираешься летать? Да еще и ночью! И кстати меня-то с вами не будет что б тебе заржавленный мозг прочищать.
— Ладно убедил. Докладываю. При подходе к цели три моих пары вместе с нашим лидером занимают высоту полтора, и ждут подсветки цели ракетами четверки прикрытия. Когда все ракеты повиснут над целью мы заходим на состав с цистернами и парами пускаем ЭРЭСы. Р-10 своим одним блоком ракет отрабатывает после всех. На ПВО, буде оно проснется, в это время заходит четвертая прикрывающая пара. Одна пара отстрелялась, и сразу же отошла правым боевым и заняла позицию сзади рубежа первой атаки примерно на километре высоты. Встала и ждет момента выхода в следующую атаку для стрельбы пушками. Вторая уходит левым боевым, чтобы с первой парой не столкнуться. Я веду третью пару и добиваю все что промазали или недобили первая и вторая. После удара эрэсами третьей пары ждем захода Р-10-х с зажигалками, а сами в это время высматриваем соседние составы.
Переводя дух, докладчик мельком взглянул в глаза своему тираническому опекуну, и прочитав спокойное одобрение, продолжил.
— Заходить нам нужно стараться вдоль состава, чтобы наши перелеты-недолеты тоже в цель шли. Когда огонь сильно разгорится, начинаем обработку водокачек и паровозов. Если все же заработало ПВО, то пара Кабоева берет их на себя и обрабатывает пушками и пулеметами. Я присматриваю за ними, и отдаю команду сигнальными ракетами Р-10-м если Кабоев, не смог их ПВО потушить. Ну, а когда у большинства ребят останется по четверти боекомплекта, то просто выпускаем по контрольной очереди и уходим домой. Лидеров на обратном пути чуть-чуть пропускаем вперед, а сами идем километре в двух за ними и выше на полкило. Ну как мучитель, все то хотел услышал?
— Нет не все. А про порядок посадки кто помнить будет. А если вас какие залетные самураи там ждать будут, или дежурные звенья Лакеевцев встретят?
— Ээээ. Ладно командир. Каюсь, эту часть пути я уже домашними тапочками считал. Значит, вот как там будет...
...
— Ну все. Считай до самой койки с сортиром я тебе все отбарабанил.
— Дело не в том Саша, что ты сейчас мне все это отбарабанил. Самое главное чтобы ты там над железкой и по дороге все это сделал. И если что-то пойдет не так как мы планировали, что б ты там сам без подсказки смог правильное решение принять и ребят наших сохранить. Понял меня? Ладно, сейчас иди отдыхай, а перед самым вылетом сам ко мне подойди, и расскажи мне все вот это, а заодно то, о чем мы с тобой еще даже не договорились.
* * *
Закопченный чайник кипел на спиральной электроплитке. Разговор не клеился.
— Чего сегодня делали?
— 'Осьминога' мучили. В жизни бы не поверил если б сам глазами не увидел, что такая страсть работать будет. Ну и мозги у наших анжинеров, эх и мозги! Эти пострелята почитай всю Европу с носом оставили. Никакие их рекордсмены теперь за нашими хлопцами не угонятся...
— Угу-ууум.
— А ну, ешь нормально! Я кому говорю?!
— Ымхф! Не хочется.
— Ешь! А не то я не погляжу, что уже большая выросла. Мне твой батька завещал о тебе заботу, вот и слушайся мене.
Лицо девушки никак не изменило своего выражения от этой грозной тирады. А сам строгий воспитатель никак не мог найти правильный баланс между угрозами и кроткими увещеваниями своей уже совсем потерявшей вкус к жизни подопечной.
— Ну, будет уже тебе кручиниться-то. Каша-то чудесная вышла, на ка, спробуй. А будешь мне тут вздыхать да охать, возьму и вспомню как я, бывало, тебя да Никитку мово воспитывал...Эх, Никитка, Никитка. Тьфу ты! Вот уже и я от тебя заразился. Ну поешь Марина, а?
— Не хочу я, дядя Савва. Вдруг он там сейчас...Вдруг его уже...
— А ну хватит! Марин, ты лучше меня не серди. А то пойду вон к Софе, и договорюсь, чтобы отсушила тебя навеки.
— Предлагала она мне уже.
— Ну и чего ж не согласилась, дуреха?
— Да не смогу я его забыть. Он такой...
— Да какой, ТАКОЙ!?
— Смелый, надежный и НАСТОЯЩИЙ он, понимаете?
— Настоящий. Тьфу ты! Ты вокруг себя-то оглянись! Вон их сколь смелых да надежных по белу свету ходит. Ходят себе 'настоящие' да ждут, чтоб такая вот краля их к себе взглядом-то приковала.
— Да не хочу я никого приковывать! Мне просто рядом с ним быть хочется. Вы мне все рассказываете, что смелых кругом полно. Да где они смелые-то?! Смогут они сотруднику НКВД в морду дать?! Да так это сделать, чтобы тому потом извиняться пришлось. А при всем честном народе правду об арестованных людях сказать смогут?! А?! Ну чего же вы молчите-то дядя Савва?!
— Ну Пашка! Эх и засранец! Закружил девчонке голову и утек...
— Да никуда он не утек! Он воевать отправился! И между прочим секретную технику испытывать. Он просто жизнь мне ломать не хотел, если погибнет, или если его арестуют за что-нибудь. Да таких людей вообще один на миллионы! Понятно вам?!
Лицо мастера опытного авиационного производства вдруг стало обреченно-задумчивым.
— Понятно. А чё ж тут непонятного. Раньше мне старому дураку думать надо было. Эх и натворил же я дел!
— Да вовсе ничего вы не натворили! Я сама его первая увидела, еще когда он Анечку от тех хулиганов защищал. Кстати Паша о вас всегда с большим уважением отзывался.
— Отзывался он. Даже говорить об этом смутьяне не хочу больше. И мне жизнь перекурочил, и тебя вон с толку сбил. Хрен ему теперь, а не мотоцикл! Мне тетя Софа тогда сразу сказала, поосторожнее с ним быть. Да я ее дурак не послушал. 'Отзывался' он. Не на тот зов видать этот дурень отзывался! Да чего уж теперь об этом...
