— А ты думаешь, мальчики на тебя внимание обратят, когда видят тебя целыми днями в мужском облачении, в котором вообще ничего не выделяется? И кто его придумал? Старпёры наверное! — это дымчатовласая Зайка возмущалась.

— Но ведь все, кому не лень на вас пялятся! — возмутилась я.

— Пусть, нам не жалко, — сказала тёмновласая Роща.

— А отбиваться как?

— Разве надо? Скажи слово, и все у твоих ног. Никто не обидит, — сказала Берёста.

— Зато какой выбор! — смакуя воскликнула Зайка.

Что ж сотник предупреждал?

Первым делом влезла под душ в одежде, так казалось проще отстирать. Можно было даже из душа поливать — он был съёмным. Переодеваться нам не разрешали, смены тоже ни у кого не наблюдалось. Значит, тут должны иметься сушилки, хотя бы.

Отстиралась снаружи и направилась в непросматриваемый угол. На удивление, одежда почти полностью отстиралась. Спросила у девчонок, где сушить. Показали. — Помещаешь в отсек сушки, и через две минуты всё сухое! — с восторгом отозвалась Роща.

За полотенцем направили в холодную.

— Сразу брать нельзя, пока ты грязная, — дала совет Берёста.

— А после тепла попадаешь в холод. Осторожно там. Поначалу легко простудиться, — подсказала Роща, когда я направилась бочком или в наклон в холодную, чтобы меня не увидели в дырочки парни. Девочки лишь хихикали на мои ухищрения.

Холод оказался просто обжигающим. Пришлось взять полотенце и бегом обратно, растираться. Волосы вытерла почти насухо, а потом в сушилку влезла, так они быстро высохли, только вверх теперь все торчали. Девчонки посмеялись моему виду, похвалили за изобретательность. Сами ж сушиться не стали. Мол, тепло, высохнут. Косы только не заплели.

— А разве так можно?

— Можно. После бани только. Как высохнут, надо заплести будет. Зато парням нравятся расплетённые волосы, как они слюни глотают, ты б видела, — эта Зайка, похоже, главная соблазнительница.

Это после подглядывания-то? Наверное, глотают. А я как вспомню Мора, его "мне нравится твоя новая причёска" и как он на мою грудь дома пялился, так и не хочется никого соблазнять.

— Нет, я от одного как раз удрала в армию, пока больше никого не надо. А второй — не лучше оказался!

— Да? — удивилась Берёста. — Ты у нас прямо нарасхват! Хотя, не в обиду будет сказано, обычная.

Я лишь пожала плечами. Что тут сказать? Не знаю, чего они ко мне липнут. А и правда, чего? Если Серый был женат, то зачем ему я? Развлечься и бросить? А Мору? Может, дело вовсе не во мне? Тогда в чём или ком? Отце? Ну, в любом случае, надеюсь, тут начать с чистого листа.

Волосы я переплела, но без расчёсывания.

— Ты с собой гребень носи, надо быть неотразимой всегда! — всё ж дала совет Зайка. Я поблагодарила девочек и пошла на выход. Теперь в храм Мары пойдём? Интересно, как там? Никогда не была.

Новобранцы стояли и чего-то ждали.

Я присоединилась к ним и спросила у Душегуба, кого ждём.

— Так тебя! — спохватился, и уже не мне, а всем: — Сметана прибыла!

— Построиться! — приказ Жмота. — Сметана, чего так долго?

— Волосы надо было просушить! — ответила я.

— Значит, в следующий раз идёшь с распущенными, по дороге высохнут!

А я поняла ещё одну вещь: им мало подглядывания, и не просто так позволяют девчонкам разгуливать с распущенными волосами. Девушки в армии зачем нужны? Чтоб воевать? Нет! Замуж их хорошо берут военные. А пока не выскочили замуж, можно пялиться.

Нас погнали в храм Мары. Опять же, не сами пошли, а именно по приказу. И мне это не нравилось. Очень!

У храма я остановилась и внутрь не пошла.

— Иди! — велел Жмот.

— Это приказ? — решила уточнить.

Десятник окинул меня изучающим взглядом своих непонятного цвета глаз и помотал головой.

— В первый раз?

— Да.

— Сама должна прийти. Нас час где-то не будет. Когда выйдем, надеюсь, тебя искать не придётся.

— Я поняла. Благодарю.

И Жмот вошёл внутрь храма. Последний.

А я отправилась бродить по окрестностям.

Вышла на берег ручья, бегущего в тени деревьев. Слышится его журчание, пение птиц. Разулась да ноги в воду опустила. Прохладная. Ощутила, как на плечи легли чьи-то руки. Вздрогнула. Хотела вскочить, но шёпот не позволил:

— Тихо-тихо, не бойся, не обижу. Закрой глаза.

С одной стороны хотелось вскочить и удрать, а с другой откуда-то взялась уверенность, что правду говорит. Не обидит.

— Ладно. Уговорил. Что тебе надо?

— Ты, — горячее дыхание опаляет шею, а в следующий миг волосы мне расплетают. Я оборачиваюсь, широко распахивая глаза, но рядом никого. Только распущенные космы хранят безмолвное свидетельство о том, что это не сон. Ветер тут же налетает, разбрасывая и путая пряди. Я одной рукой стараюсь их удержать, а другой нащупываю возле себя гребень. Чёрный, резной. Из какого-то природного камня.

— Кто ты?

— Не могу сказать, — слышу тот же шёпот. — Но могу расчесать, если не будешь подглядывать.

Хочется это ощутить?

— Д-да, — язык живёт своей жизнью.

— Тогда закрой глаза.

Безумие. Но так хочется ему поддаться. Девушка свои космы может доверить лишь любимому, а также родным, ведь идёт обмен энергиями при расчёсывании.

— Гребень?

И я протягиваю ему тот, что подняла.

— Это ты подарил?

— Да.

И он расчёсывает. Я наслаждаюсь его прикосновениями, но когда он заплёл и попросил ленту, всё же оборачиваюсь и вижу облачко тьмы. С трудом не вскрикнула.

— Не пугайся. Просто меня здесь нет.

— То есть, к-как? — любопытство пересиливает страх.

— Храм Мары. Я сейчас там.

Кидаю взгляд на виднеющийся сквозь деревья храм богини ночи, но будто на мои мысли тьма отвечает:

— Храмов Мары много.

— Выходит, ты не в этом храме?

— Я этого не говорил. Но мне пора, — и тьма ко мне прильнула и прошептала: — Тина, — а затем просто исчезла, растворившись в воздухе.

Последние слова повергли меня в шок. Кто он и откуда знает моё имя? И вспоминались и Серый, и Мор, и Ястреб. Все трое знали меня в прошлой жизни. Все трое были военными, а значит, ходят в храм Мары. И кто из них? Серый всегда был нежным, но никогда прежде не трогал моих волос. Мор нежным не был, кроме того раза, когда заслужил порку. Мог ли он после порки стать таким чутким и нежным? Не знаю. В его норове как раз озлобиться. А Ястреб... Не такие у нас отношения. Мы ведь только познакомились.

Кто-то из новобранцев? Исключать это не стоило. Вдруг кто слышал, как отец обращался или когда я поступала. Или может, тьма позволяет знать всё про всех? Но тогда какой смысл менять имя по приходу в армию? Хотя, тьма — наша, а новое имя — защита от чужих. Ох, не знаю... Да кто угодно мог!

Взглянула на часы. Ого, уже час заканчивается! Как быстро время промелькнуло. Кого бы спросить? Может, Жмота?

Но вышел первым из храма сотник Зван.

— Здравия! — поздоровалась я.

— Здравствуй, Тана. Вижу, ты ещё с Марой не познакомилась.

— Верно. А как вы узнали?

— Догадался.

— А можно спросить?

— Спрашивай, дочка.

— Понимаете, десятник Жмот, меня оставил здесь, потому что я не решилась в храм зайти. И я пошла к ручью. И в общем, со мной кто-то заговорил. Подарил вот это, — я достала гребень, — и даже, — смутилась, — расплёл мне волосы. А когда я обернулась, рядом никого не было, только облачко чёрное. И оно со мной разговаривало шёпотом. И это явно мужчина.

— Из тьмы подарок? Ты уверена, что это мужчина?

— Это из тьмы? — удивилась я, глядя на свой гребень. — Откуда вы знаете, если даже не притронулись? По виду — камень.

А он взял и притронулся, и его рука прошла насквозь.

— Только ты можешь физически ощущать этот подарок, и тот, кто подарил. И он — явно мастер своего дела. И тьма ему подчиняется, а значит, он очень сильный. Это многие лета тренировок.

— Хотите сказать, что это не с этой базы?

— А воплощение в другом месте — высший уровень мастерства.

— Кто-то из высших чинов? И... Он знал моё имя. То, которое осталось в прошлом.

— Значит, кто-то из твоего прошлого. Блок на память я тебе уже поставил. Так что точно не кто-то с базы.

— А те, кто принимал меня?

— Они тебя и не вспомнят — блок у них такой, стоит тебе скрыться из виду и всё... Это чтобы точно не связали твою прошлую жизнь и настоящую. Так что даже я не знаю твоего старого имени, Сметана.

Я поблагодарила сотника и вновь вернулась мыслями к трём молодым людям, что имели место в моей жизни.

Тут и Жмот вышел, а потом понемногу, пошатываясь, начали выходить мои новые знакомые. Похоже, не так-то легко им даётся это общение с Марой. Глаза некоторых были полны тьмы, а некоторые имели красные лица, но целиком обычные глаза. Ничего не вышло?

Лица последних отливали грустью. Похоже, я верно предположила. Что ж там происходит, раз не всё так просто? Любопытно.

В храме всех богов Маре был поставлен чур, но Алатырь* был общим. Просто мысленно возносишь требы нужному богу или богам и отдаёшь в точку пересечения пространств. А как в этом храме?

А когда все ушли, мне вдруг захотелось зайти, просто посмотреть, как оно устроено, поздороваться.

— Иди уж, — сказал Жмот.

— А как же?..

— Где столовая ты знаешь?

Кивнула.

— Иди!

Я и пошла. Осторожно сделала шаг вперёд. Пересечение границы ощутила сразу. Просто сразу повеяло холодом. Да не обычным, а каким-то потусторонним. Мара — проводница душ в мир Слави. И хоть считается богиней смерти, но, по сути, таковой не является. Она не несёт смерть и не заведует ею. А мир Тёмной Нави ей не подвластен, это Чернобог* там царь. А Мара — богиня космоса, ночи, справедливости. Боги не хорошие, и не плохие. Просто они чувствуют твоё отношение к ним и ведут себя так же.

Вокруг было всё, как в обычном храме. Разве что купола изнутри тёмно-синие, почти чёрные. И, глядя на них, кажется, что ты находишься в безграничном океане космоса. Вокруг сияют звёзды, даже солнышко светит. Завораживает! Только дышать можно. И с каждым вдохом ощущаю, как становлюсь частичкой этого безграничного пространства.

— Здравствуй, Марена! Извини, я сегодня без треб. Благодарю за подарок.

— Здравствуй, дитя! Важны твои помыслы, а они чисты.

— Можно спросить?

— Конечно, — и слышится смех богини.

— Подарок — чисто твой или...

— Подарок — частичка меня. Но сотворён был не мною.

— А кем?

— Тем, кто любит тебя.

Поняла, что большего ответа не добьюсь, настаивать не стала.

— Я ещё приду.

— Приходи. Я всегда рада вас видеть.

— А ты слышишь, когда к тебе обращаются вне стен хоромов*?

— Слышу, но ответить не могу. Точнее отвечаю, но за повседневными вещами вы не слышите моего голоса. Но через деяния можно услышать ответ.

— Благодарю, Марена.

— Ступай, дитя.

Ещё раз вдохнула эту безграничную силу, стараясь её не просто пропустить через себя, но и задержать.

— Забавная ты, — рассмеялась богиня.

А я улыбнулась и вышла.

Свой отряд нашла в столовой. Часть народу уже сидела за столиками и ела, а другая часть выбирала из перечня блюд. Мне галантно уступили место у списка, а потом и у пульта управления выдачей.

Выдра завистливо присвистнул, глядя на меня.

— Что? — не поняла я.

— Твои глаза полны тьмы, — вздохнул он.

А я бросила взгляд на блестящую стойку, отмечая, что да, даже белки стали чёрными. Ого! А выгляжу страшно, если честно. Думаю, повстречай я сейчас гражданского, он бы шарахнулся в сторону, не зная, с чем это связано. Ребята же воспринимали обыденно, даже немного завистливо. Ни у кого из новобранцев такого полного затемнения не наблюдалось. Лишь радужка у некоторых полностью чёрная. Да даже у десятника и сотника не целиком! И с чем это связано? С моим разговором с богиней или тем, что я вдохнула в себя тьму? Судя по всему, никто никому ничего не объясняет. Каждый сам должен научиться общаться с богиней ночи и её тьмой. Интересно, а что это мне даёт, помимо чёрных глаз? Жмот позвал меня за свой столик.

— У меня уже двадцать запросов встречаться с тобой, — молвил он. — И это было до того, как ты сюда пришла.

А в отряде около двадцати пяти человек, не считая меня и десятника. Остальные просто не успели или я им не понравилась?

— Ого! А я думала, сперва надо обсудить с девушкой её привязанность.

— Тут нет чёткой последовательности действий, — пояснил Жмот. — Парни пытаются застолбить место. В том числе первым предложить тебе встречаться. Хотя твоё согласие действительно нужно.

— А ваше?

— Я — не твой начальник. Поэтому... Не могу дать такого согласия, но парни не знают. Не будем их разочаровывать? — и десятник подмигнул мне.

— Значит, вы знаете... — имела в виду, что я — офицер.

— Я навёл справки.

— Поэтому вы так относитесь к выполнению мною приказов?

— Нет, просто к девушкам снисходительнее относятся. Иначе — неуважение.

— Ясно. Но я спрашивала не об этом. Вы, как мой начальник, можете отказать в одобрении, если девушка пришла уже с парнем?

— Могу.

— На каком основании?

— А ты мне нравишься, — подался вперёд Жмот. — На основании, если девушка нравится мне самому, ну или парень ненадёжен, на мой взгляд.

— Но... Не будет ли это превышением полномочий?

— Нет. Если первая — причина, то парень может меня вызвать на поединок и доказать, что больше тебе подходит.

— А если выиграете вы?

— А выиграю я, однозначно!

— Но всё же...

— То ты должна будешь встречаться со мной.

— Даже если против?

— Месяц принимать мои ухаживания.

— Ого!

— А если выиграет он?

— То этот месяц ты встречаешься с ним.

— Хорошо. А во втором случае?

— Парень может доказать свою надёжность.

— А я что должна делать, пока он доказывает?

— А что хочешь. Можешь встречаться с другим, если я одобрю или не встречаться.

— Так кто мой начальник?

— Пока — Зван.

Я чуть не подавилась.

— То есть как?

— А что тебя удивляет?

— И мне всё здесь показывал сам начальник? Отчего ж не сказал?

— Он не любит говорить об этом. Да и смотрит, как человек себя ведёт. Приглядывается к нему.

— Ясно. А вы?

— Я обычно не расшаркиваюсь. Просто загоняю в строй. Ну, ты ж видела...

— Понятно.

— Так что — теперь начнут подкатывать?

— Начнут. Сейчас выдам тебе список, прими их, будь добра. Выслушай каждого.

— В записанном порядке?

— А как хочешь? Девушки — непредсказуемые создания. У меня была одна, так считалочкой определяла последовательность. Ещё одна — выстроила ухажёров по росту и отказала всем.

— Это кто-то из тех, кто сейчас на базе? — решила уточнить, о каких девушках речь.

— Нет. Они уж давно замуж выскочили. А там уж либо служишь с мужем, либо увольняешься или в уходишь в отпуск по уходу за дитятком. Сейчас на базе с десяток девушек всего.