— А я думала ему лошадиная доза понадобиться, — произнесла Эл.
— Теперь нам следует удалиться. Тут нужна женская рука, Ольга промоет место ранения, — сказал Тиамит.
Он жестом предложил Дмитрию уйти.
Эл дотянулась до чаши, из которой пил Дмитрий и в нее отлила часть того, что приготовила, потом отодвинула ногой свой табурет, сбросила перевязь и рубашку. Она села спиной к Ольге.
— Я в твоих руках, доктор.
Ольга недавно видела спину Алика, все порезы и уколы стали заживать, у Эл же рана едва затянулась, кое-где кровоточила. Оля смочила ткань, жидкость была маслянистой и ароматной, пряный запах заставлял расслабиться. Ольга очень медленно провела по спине Эл, так мягко, как могла. Эл не дрогнула.
Оля вытерла выступившую кровь, снова смочила ткань и обмыла рану вокруг.
Она прикасалась к Эл впервые после их несчастного рейда в космос. Она давно осмыслила происшествие, поговорила с Расселом, его умение убеждать подействовало отрезвляюще, обида на Эл пропала, а отчуждение осталось. Эл вернула ее на остров последней, и это обстоятельство не давало обиде угаснуть окончательно. За что? Почему?
— Больно? — она не знала что спросить.
Трагический случай не вязался со всем, что было до этого, был момент, когда мелькнула мысль, что так Эл расплатилась с судьбой за Алика. И орудием судьбы оказался сам Алик.
Еще ей вспомнился сад, он так дружно зацвел, а потом осыпался. Она бродила по ковру из увядших лепестков, и ей хотелось сбежать с острова.
Она так и не поделилась с Игорем своими чувствами, глупо и незачем на фоне таких событий, говорить о личном. На острове они виделись на утренних тренировках, как с Эл и остальными, а в той реальности им предстояла сложная служба, где будет не до личного. Двадцатый век ошарашил Ольгу массой странных традиций и не менее странным образом мыслей людей. Каждый сам за себя. Как человек будущего она знала, каков будет результат этой эпохи. За что ее называли домом трое ее близких людей? Оля недоумевала этой их привязанности. Впрочем, в квартире Димки был особый мир, как он говорил еще бабушкин, а потому добрый, немного ленивый и действительно семейный. Оля не знала семьи много лет, и семья, как общность людей слишком мало значила в ее жизни в принципе. Свадьба Алика и Эл так органично вытекала из самого течения событий, из той мерной и медленной жизни, что она удивилась только сначала. Известие о свадьбе стало началом их знакомства с двадцатым веком, что, надо сказать, сгладило последующие разочарования. Она понаблюдала за двумя влюбленными, которые не могли оторваться друг от друга, следовательно, не думали ни о деле, ни о долге, ни о службе. Удивительно было видеть таким Алика, проще Эл, для нее понятие обязательств перед социумом вообще трансформировалось во что-то трудно осознаваемое Олей. Игорь увлекся наблюдениями, разговоры были только о том, как они мало себе представляли эту реальность. Ольге стала понятна и близка позиция Димки в отношении противоположного пола — дальше увлечений заходить не стоит.
Потом они остались втроем, что еще больше сблизило ее и Дмитрия. Его легкое отношение к серьезным вещам приобрело иную окраску. Чем меньше она старалась соответствовать нормам и правилам, свод которых ей не суждено и за год выучить, тем меньше ляпсусов она допускала в освоении другого времени. Язык учился легко, объяснялся иностранным происхождением, каждый раз придумывалось что-то новенькое. Она почувствовала себя комфортнее благодаря Димкиной методе ко всему относиться проще.
Только там была всего лишь работа. Эту разницу она почувствовала впервые. Перед ней сидела раненая Эл, а к такому обстоятельству невозможно отнестись проще. Тиамит не пускал Алика к ней. Оля подумала, что Эл будет приятно слышать о нем.
— Я видела Алика. Его спина зажила, — сообщила она.
— Я умею аккуратно ранить.
— А вот он — нет, — вырвалось у Ольги.
Ей ни в коем случае не хотелось намекать, что Алик виноват.
— Тебе больно?
— Нет. Настой подействовал. Рубашку накинь. Тиамит идет сюда.
Ольга быстренько одела Эл. Действительно, пришел Тиамит. Олю этот вопрос будоражил давно.
— Как вы узнаёте друг о друге?! — выпалила она громко.
— Мы знаем друг о друге, — уточнила Эл. — Мне лучше. Остатки слей в отдельный сосуд и подпиши "для Эл". Тиамит, как ей объяснить?
Эл повернулась к магу.
— Затруднительно. Как можно объяснить стук твоего сердца? — задал вопрос он. — Эл, я бы посоветовал тебе сменить комнату. Займи верхний ярус, туда никто не ходит.
Эл поднялась, чтобы уйти, Ольга не видела, как она подмигивает Тиамиту.
— Обратись с этим вопросом к Игорю. Он тебе ближе всех по развитию. Ему легче объяснить, чем нам, — сказала она.
— Он может меня научить? — искренне удивилась Ольга.
— Не научит, но рассказать может.
— А кто может научить?
— Девочка моя, разбери травы, расставь сосуды по полкам, потом я попробую тебе помочь. — Эл ушла и Тиамит, чтобы не нагнетать напряжение добавил. — Хотя, она верно сообразила. Твой друг едва соприкоснулся с этим качеством, ему проще вспомнить, как он впервые уловил дыхание жизни в этом месте.
Оля брала в руки склянки сосуды и ставила там, куда указывал Тиамит.
— Я не знаю половины этих ингредиентов. Эл составила сложный эликсир. — Оля повертела в пальцах фиолетовое растение. — Где оно произрастает? Не земной вид.
— В мирах, — ответил Тиамит.
— Туда есть проход?
— А как я его добыл?
Оля остолбенела.
— Я слышала вам опасно там бывать. Вам и Эл.
— Опасно, когда неосторожен. Я — осторожен.
— Зачем я учусь делать настои, если Эл в считанные минуты сделала себе лекарство? Над Димкой она подшутила? Да? Его взволновать может только женщина.
— Это женщина, — с улыбкой произнес Тиамит. — Кстати о женщинах. Ты должна помочь Эл. Поухаживай за ней.
— Димка, как собака на цепи сидел рядом с ней, он не дал мне его сменить.
— Ему необходимо было как-то исчерпать свою вину. Он оставил Эл без внимания — произошло несчастье.
— Все это мистикой отдает.
— Именно. Так ты согласна? Эл нужна забота, наверху вам обеим будет удобно. Ты единственное существо женского пола. Алику рано ее видеть, у Дмитрия женское тело вызывает нецеломудренные ассоциации, а Эл — замужняя женщина. Игоря я не могу просить по той же причине.
— Я поняла, — кивнула Ольга. — Они для меня женаты, но как-то абстрактно. Эл в роли жены невозможно представить.
— Она потрясающая жена. Редкое сокровище, как говаривали когда-то на вашем Востоке.
Оля подняла брови, посмотрела, ни шутит ли он. Старик не шутил. Он гладил бороду, а делал он так, когда был доволен и убежден в своей правоте.
— Я позабочусь о ней.
Алик тем временем бродил в дальнем краю дворца, тут было практически тихо. Он с радостью обнаружил, что Эл очнулась. Единственная радость среди печальных мыслей. Сердце холодело от воспоминаний, страх снова трогал душу. Он не мог объяснить происшествие, и его ум преувеличивал масштаб его поступка. Он знал, что склонен к сильным переживаниям, таково было устройство его психики, через внутреннюю трагедию он постигал ценности мира. Эл стала для него еще большей ценностью. Она даже не упрекнет его, тем тяжелее. Он вспоминал, как они обменивались ласками, как он ловил трепет ее тела. Как он посмел забыть? Зачем просил учить его? Какое зло в нем заставило поднять на нее руку? Он много размышлял все дни одиночества.
Он стремился уединиться, когда кто-то из друзей намеревался его искать, Алик скрывался в комнатах дворца. Он самостоятельно освоил искусство быть незаметным. Он обнаружил другую грань ощущений, Эл нечто в нем расшевелила. Он подходил к двери и мог понять, что за ней. Качество прежде недостижимое. Так он находил удаленные от глаз друзей места. Поскольку персона мага будоражила всех без исключения, жизнь его друзей протекала вблизи от его комнат. Тиамит поселился в самой обитаемой и освоенной части дворца, а Алик теперь выбрал самый дальний угол. Он выходил к друзьям лишь, если кто-то стал с опаской обшаривать дворец, опасаясь за его душевное равновесие. Он шел на встречу и не выдавал своего настоящего обиталища.
Шли дни, его тревожили все меньше. Эл стала выздоравливать, она поселилась на самом верху, там были комнаты причудливых форм с прозрачными плафонами вместо потолков, много света. Он раньше девушек выбрал этот ярус. Эл выходила редко, он мог мельком увидеть ее издали, через колодец двора. Оля опекала ее. Они его не замечали, а он делал все, чтобы оставаться незаметным. Если Эл почувствовала, то всего лишь приняла условия игры.
Он спускался ниже, чтобы прогуляться. Одиночество и новая способность побудили его лучше узнать дворец. Где-то в третьем ярусе он натолкнулся на интересную комнату. Прежде он думал, что одежда появляется сама, Эл шутила, что тут обширный гардероб. То была не шутка. Он открыл дверь. Обстановка показалась мрачной из-за приглушенного света. Ряды одежды вдоль стен, несколько великолепных платьев на подставках. Среди них было свадебное платье Эл, он узнал его. Арочное окно было не узким не занавешенным, но света давало мало.
Справа от окна он увидел большое зеркало в строгой раме, больше всех, какие он видел. Он встал напротив и ничего не разглядел в темноте стекла. Он усомнился, что видит зеркало, однако опасения выросли в душе, и он не двинулся ближе. Глаз уловил тонкий отблеск, как паутинка. Потом из хаотичных отблесков проступило что-то похожее на фигуру. Как мозаика, образ высветился и предстал передним собственным отражением. Он давно не глядел на себя в зеркало, но не до такой же степени он отвык видеть реальность. Он нащупал руками собственную одежду. Отражение дало не тот облик. Он узнал одежду. Это был черный с отливом, средневекового стиля костюм, в каком он давал клятву беречь Эл. Образ полоснул его бритвой по сердцу, обещание было уже нарушено. Страх, холодком коснулся плеч. Он не мог отвести глаз, что-то зловещее было в его лице, не тени тревоги, ни тени раскаяния. Потом за его плечом блеснуло еще что-то. Он различил оружие. Два клинка, эфесы которых виднелись за стеклом. Острое зрение позволило хорошо рассмотреть детали. В рукоятки были вправлены кристаллы. Один черный, пропускавший свет с опаловой прозрачностью. Другой золотисто-желтого оттенка чистый и играющий гранями. От какого источника кристаллы отражали свет? Источник был за границей стекла. За его спиной что-то высветилось. Туманный силуэт, прообраз его страха. Туман читался, выдавая более опознаваемую фигуру. Скоро он стал совершенно ясен. Алик вздрогнул. За его спиной в ореоле бликов стояла Эл, облаченная в доспех, какого он не знал. Волосы ее были длинным, на лбу блеснуло подобие венца с лиловым камнем в центре, а из-за правого плеча виднелась рукоятка. Она была вооружена и смотрела независимо и холодно. Холодок прошел по спине, когда образ сомкнул руку на рукояти, потянул ее вверх, лезвие обнажилось, льдом поймало свет. Алик отпрянул назад и физически ощутил присутствие иной Эл. Рука с мечом опускалась на его плечо. Он в страхе оглянулся и рефлекторно потянулся к мечу за собственной спиной. Рука поймала пустоту. Сзади никого не было.
У него не хватило духу снова посмотреть в зловещее стекло. Он быстро вышел и, миновав переходы дворца самым кротким путем, возник на пороге у Тиамита. Ольга была с ним.
— Оля, оставь нас одних, пожалуйста, — попросил он.
Ольга посмотрела с вопросом во взгляде, но ушла молча.
Алик сел к столу и положил перед собой руки.
— Я видел отражение! — Он умоляюще посмотрел на Тиамита. — Два отражения. Я видел воина! Я видел ее с мечом в руках!
Тиамит поправил складки своей мантии и погладил бороду.
— Видел где? — спросил он.
— В гардеробной. В зеркале.
Тиамит сел напротив, коснулся его руки, словно успокаивал. Пальцы Алика были холодными, в глазах оттенок страха. Старик смотрел внимательно, Алик решил, что он ждет объяснения, поэтому заговорил, как мог спокойно, точно передавая, что видел и чувствовал. Он понял, что настал момент, когда он осознает смысл последних событий.
— Хм. Эл как-то рассказывала мне похожую историю. Помню, у нее была та же реакция. Но давай-ка мы условимся, что ты ей о том, что видел, не расскажешь. Вам вовсе не обязательно делиться друг с другом всеми переживаниями.
Он поднялся, налил воды в чашу, капнул туда настой и поставил перед Аликом.
— Тебе нужно успокоиться. Новость хорошая. Думаю, ты готов увидеться с ней.
— Не готов! После такого? Я схватился за оружие, не спросив о намерениях.
— Боишься ее величия. Боишься. Я напомню, что уже говорил. Не люблю повторять. Ты был слишком счастлив, чтобы понять намек. Ты получил в жены воина. Она может быть одинаково милой и нежной, но и очень воинственной. Твоя спина тому пример, а ведь Эл умеет ранить так, что шрамов не останется. Готов ли ты принять такое сокровище? Иди к ней. Поверь мне, твои сомнения развеяться. Ты видел облик своего страха. Запомни его и берегись становиться к нему лицом. Иди, глупый мальчишка.
Тиамит топнул ногой.
Алик осушил чашу и выскочил за дверь.
— Даже не спросил, что выпил, — засмеялся Тиамит. — Иди, исправляй то, что испортил.
Эл была в галерее на самом верху. Ольги с ней не было, она терзала Игоря по поводу чувствительности. Он взлетел наверх, не чуя под собой ног. Она остановилась, ждала его, он увидел ее счастливую улыбку. Он побоялся крепко ее обнять, зато она прижалась к нему со всей нежностью.
— Тебе не больно? Эл.
— Мне хорошо, — прошептала она.
Он отстранился, взял ее лицо в руки.
— Я — идиот, — сказал он. — Я все испортил.
— Нет.
Она сжала его сильнее. Его бросило в жар. Волнение накатило, он не смог сказать, то, что хотел. Он испытал острое желание увидеть рану.
— Можно мне взглянуть? — спросил он.
— Зачем? Там небольшой шрам.
— Я хочу видеть, что натворил.
— Одним глазом, — смутилась она и повернулась к нему спиной. Она расстегнула верхние застежки рубашки и откинула ткань с плеча.
Шрам был свежий, розовый и длинный.
— Тебе будет больно, если я прикоснусь? — спросил он.
— Ты любопытен, совсем как Димка, — воскликнула она.
— Димка видел твое плечо? Я его придушу.
Она засмеялась. Он осторожно коснулся ее кожи, ощутил, как пьянит прикосновение. Он провел пальцами по всему рубцу. Кровь отливала от шрама, от касаний он бледнел, становился едва виден. Он медленно провел пальцами по шраму несколько раз, словно желал его разгладить. Рана заросла не так быстро, как все порезы на нем. Прикосновение, наконец, привело его в состояние покоя, он закрыл глаза и облегченно выдохнул. Обошлось. Он не удержался, отодвинул пряди волос и поцеловал ее в шею, продолжая ласкать рубец, пока пальцы не перестали чувствовать неровность. Она снова рядом, он не чувствовал отчужденность. Он отпустил ее, открыл глаза. Она набрасывала рубашку на плечо.
— Подожди!
Он потянул воротник рубашки вниз.
— Тебе понравилось? А говорят, что шрамы украшают мужчин.
