Папандокс, или Два на восемь

Да еще сестрица дорогая добавила масла в огонь, захихикав над возмущенной физиономией Дэна. Тот собирался обиженно фыркнуть, но, представив картину маслом 'буйнопомешанный чудик и заботливая родня', тоже рассмеялся и протянул:

— Эх, не даете мне почувствовать себя великим некромансером!

— Каким-каким высером? — сильно заинтересовался дядя высказыванием племянника.

— Нет в тебе, дядя, романтики, — проглотив смешок, сделал вид, что оскорбился Денис.

— Нету. Я деньги люблю, баб ласковых, постель мягкую, вино крепкое, клинки древние, книги старинные. А романтику? За что ее любить? Это девицам молоденьким простительно, они иначе Алхой слеплены. Из мужиков же лишь те, кто ж.., прости Свельта, от кресла ни разу не поднимал и ничего в жизни не видел — только такие о романтике могут болтать, потому что ни на что, кроме болтовни не способны.

Высказавшись, Ригет замолчал, погрузившись в раздумья. Возможно, слова племяша все-таки задели какие-то струнки в душе, или дядя просто устал трепать языком?

— Дядь, а ты богатый? — временно отложив мнимые и явные обиды, вновь насел Денис с расспросами на родственника.

— Я-то? — грустно хмыкнул Ригет. — Когда откроем с вами замок Кергот, получим доступ к наследству, тогда будет достаток.

— Дядюшка, ты и впрямь маг по профессии? Почему тогда наемник? — продолжил выяснение биографических подробностей парень, припомнив реакцию Огатита на серый браслет. Благо, безмятежная тишь лесной дороги болтовне не мешала.

— Когда ваш дед Итнат меня содержания лишил сразу после выпускных экзаменов Королевской академии Бриса, я в наемничий отряд подручным мага вступил, — дядя не видел смысла скрывать детали прошлого от единственных близких родственников. — Мог бы, наверное, где поуютнее устроиться, к королевскому двору отправиться в столицу или в гвардию пойти, только не люблю цепей и поводков. Силу свою опять-таки в деле проверить хотелось. Боевка мне всегда неплохо давалась, бытовые чары, с мечом кое-что показать мог. Вот и хлебнул романтики, о которой ты только что трындел, полным черпаком из нужника. Четверть века по отрядам мотался. И богатым бывал, и с парой монет за душой. Воинская удача девица ветреная. Скопить много не скопил, но голодным-нищим никогда не ходил и на старость кое-что отложить смог.

— Э-э, — протянул Дэн с разочарованием, — а я-то думал, магом быть круто, денежная профессия. Могущество и все дела...

— Когда-то так было, — согласился Ригет, — но силы нынешних магов не чета легендарным предкам. Сейчас чистого боевика в большинство наемных отрядов и вовсе не возьмут. Зачем платить больше, если работу мага сделает пара умелых арбалетчиков с зажигательными болтами? Я и сам больше бытовыми чарами занимался, боевая поддержка постольку поскольку. Из отряда до окончания контракта с крупным штрафом ушел, когда о смерти отца и о завещании от блюстителя права весточка пришла. Пришлось семейными делами заняться. Вас разыскивал. Одно хорошо, пока подходящей ночи для ритуала ждал, в развалинах храма кошель старый отыскал. Из него сейчас и трачу. На дорогу хватит с лихвой.

— Угум, — протянул парень, все еще мысленно переживающий крах мечтаний о волшебном всемогуществе. — Командировочные Зебат нам выдал. Глянуть-то на местную валюту можно?

— Погляди, — разрешил дядя, отцепил с пояса кожаный кошель и перекинул племяннику, попутно собираясь выдать сведения о местных денежных единицах. Однако, Дэн, проворно распустивший завязки на мешочке, опередил его восклицанием:

— Ух ты, какие-то монетки на цепочках! Знакомая птичка на аверсе, а реверс чистый.

— Филин Ойх, кажется, — уставилась Света на характерную клювасто-ушастую голову.

— У вас храмы свою валюту чеканили? — поддел пальцем и покачал находку на цепочке в воздухе Дэн.

— Не чеканили. Ты держишь в руках знак жреца Зебата. Я не видел их, когда высыпал монеты из кошеля. Значит, правы старые свитки, знак может видеть и надеть лишь посвященный бога.

— Стоит надеть? Мы вроде как жрецы с печатями качества. Какие бонусы он дает? — Глаза Дэна сверкали от предвкушения плюсиков к силе, мудрости или еще каким волшебных примочек.

Ригет в ответ лишь почти безразлично повел плечами:

— Это лишь символ Зебата, не артефакт. Возможно, он помогал жрецам взывать к своему богу.

— Хм, дублирующий спутниковый телефон на одного абонента в дополнение к метке на коже? — предположил парень, решительно накинув на шею цепочку с головой филина. Прислушался к ощущениям и выдал: — Ничего не чувствую. Может, время на калибровку нужно? Дядь, зацени своими магическими фигами, есть изменения!?

Денис перебрался к родственнику поближе. Ригет пальцы в замысловатых жестах крутить не стал, перехватил поводья одной рукой и простер свободную над украшением, поводил, нахмурился. Попытавшись коснуться, отдернул ладонь с проклятием. Скривив рот, дядюшка вынес вердикт:

— Магического фона как нет, так и не было, однако, тронуть я его не могу. Руку пробирает смертный холод. Полагаю, снять с тебя украшение не сможет никто.

— Даже я сам? — тут же насторожился Денис, в голове которого пронеслось с десяток сценариев с летальным исходом от примерки проклятого предмета-удавки. Парень сдернул цепочку и облегченно выдохнул, возвращая знак назад: — Уф, снимается. Свет, наденешь свой?

Светлана взяла знак Зебата, задумчиво повертела в руках. Все равно в жрицы ее без согласия зачислили. С другой стороны, именно Зебат обещал вернуть их с братом домой в обмен на помощь. Так что дополнительная связь лишней не будет. Кивнув сама себе, девушка надела на шею приятно-теплую цепочку.

Обзаведшись побрякушкой, Денис взялся за изучение оставшихся в кошеле монет. Попутно требуя пояснений у дядюшки.

Оказалось, на Вархете в ходу монеты из золота, серебра и меди. Причем, серебряные ценились больше золотых. В Силегате (именно так именовалось королевство, где располагались наследные владения Кергот) монеты, вне зависимости от изображений на аверсе, издавна именовались щиты, солнышки и ноготки. На реверсе щитов, разумеется, красовалось изображение щита, потому что серебро использовалось для защиты от всякой всячины, начиная от магии и кончая нежитью. Солнышки банально походили блеском на солнце, а ноготки — нет, вовсе не формой и видом пародировали вырванные ногти. Одно время среди женщин повсеместно было очень модно покрывать ногти стойкой краской именно медного цвета. Название и прилипло к монеткам напрочь по всему миру.

После выяснения финансового вопроса, Света попросила:

— Дядюшка, расскажи нам о Вархете.

— Ага, точно! География там, политическая карта мира и наше место на ней, — опомнился и завертелся юлой на одном месте Дэн.

— Он всегда такой говорливый и неуемный? — обреченно спросил Ригет у племянницы, мотнув головой в сторону болтуна.

— Всегда, когда его что-то занимает, но иногда бывает хуже, чем сейчас, — поделилась наболевшим девушка.

— Как? — почти испугался дядя, вцепившись в поводья.

— Когда Дэну становится скучно, и он начинает искать себе занятие по душе, — объяснила Светлана. — Ничего, дядя, привыкнешь, мы же в семье привыкли.

Единоутробный братец частенько вел себя, как непоседливый подросток, несмотря на свой честный возрастной четвертак. Светка только пожимала плечами, вспоминая старую присказку: 'первые сорок лет детства для мальчиков самые трудные', и терпела. Если уж так говорят, значит, она в своих впечатлениях не одинока.

— Конечно, привыкнет! Мы ж родня! — небрежно отмахнулся Денис, ничуть не смущенный характеристикой и напомнил о своем насущном: — Так как насчет географии?! Мы со Светкой пока ничего не знаем о стране, которую осчастливили своим явлением!

— Силегат, одно из восьми королевств Вархета, — обреченно начал дядя, не став язвить насчет уверенности племянничка в осчастливливании. Сам ритуал проводил, сам вытаскивал, а что не Лимей, а племянники через портал пришли, то судьбу и себя винить надо. Кстати, могло быть и хуже. К примеру, у сестры могли родиться два Деньеса, а не Деньес и Свельта...

— Дай угадаю, каждое королевство особо почитало какого-то одного бога, и нам — бинго! — достался Зебат? — перебил айтишник.

— Нет, мы почитали всех богов в равной мере, — непонимающе нахмурился Ригет.

— Ху-у, — приуныл обломанный Денис, а Света вежливо попросила:

— Продолжай, дядя!

Через полчаса айтишник глубоко пожалел о своей заявке на устный экскурс по Вархету и просьбе сестры о продолжении темы. Но пожалел тихо. Громко возмутиться и перебить старшего родственника не дала Светка. Вредная сестра включила комплекс отличницы и слушала лекцию предельно внимательно. Сам Дэн в голове оставил лишь число стран — восемь, равное числу богов, факт монархического строя, относительно мирные отношения между соседями — дипломатические и экономические подлянки не в счет, свободный проезд через границы и то, что до ближайших соседей — Силегата — Ликладика и Надрита — больше десятка дней пути. Остальную кучу информации Дэн отметил, да и выкинул прочь. Надо будет, Светка напомнит. Она внимательная.

Глава 5. Дорожные эксперименты и их плоды

Денис хотел было поудобнее устроиться на соломенном тюфяке и придавить ухо, да дядя, дождавшись, чтобы между фургоном и Забытками пролегло достаточное расстояние, быстро нашел более продуктивное занятие для молодого бездельника. Парня стали обучать искусству управления повозкой. Против были трое: сам Дэн, и Петрушка с Укропом. Мнением заинтересованных сторон Ригет, вот беда, озаботиться не удосужился.

К делу дядя подошел ответственно, и когда через час у айтишника наконец начало получаться хоть что-то, на руках уже имелись пузырящиеся мозоли. Укроп, жеребец дядюшки, порой косил на Дэна с такой ехидно-насмешливой мордой, будто все понимал и мысленно ржал над неумехой. Дэн мрачно зыркал на коника в ответ, однако ж, хамить поостерегся. Ладно вождение повозки, ему ведь, как прозрачно намекнул Ригет, еще предстояло совершенствовать навык верховой езды. Кандидатура жеребца на должность средства тренировки выпадала с пятидесятипроцентной вероятностью.

Осмотрев трудовые мозоли племяша, дядюшка только укоризненно цокнул языком, выдал нежному мальчику знакомую банку с мазью, а Светке плотные перчатки и взялся учить ее столь же терпеливо, как до этого Дэна.

Свистнувшая и ткнувшаяся в борт фургона стрела для всех трех путешественников и лошадей в придачу стала полной неожиданностью. Денис втянул голову в плечи, Светка ойкнула, Ригет помрачнел и выругался сквозь зубы. Кони тревожно затанцевали.

— Тихо, не дергайтесь и за оружие не хватайтесь, не надо, — сурово громыхнуло откуда-то из кустов. — Нам только лошадки ваши нужны и кошелек, больше ничего не возьмем.

— Дядь, ты их сейчас всех файерболами положишь? — восторженно зашипел Денис.

— Их шестеро, по обеим сторонам дороги, трое с луками, причем один на дереве. Пока я первый шар метать буду и на второй силы набирать, нас стрелами нашпигуют, как котят. Амулета щита у меня нет, один на шестерых я с мечом и кинжалом не выйду, — злобным питоном зашипел в ответ Ригет.

— И чего делать? — растерялся парень, все еще не веря в серьезность ситуации.

— Если жалко лошадок и деньги, маши руками да поживее, — многозначительно поиграв бровями, намекнул дядюшка, — и болтай побольше про движение и подъем.

— А-а-а... — осенило начинающего некромансера, глаза загорелись истовым огнем маньяка-игрока, и он вдохновенно заканючил:

— Дя-я-яденьки, не стреляйте, пожалуйста, у меня и оружия никакого нет, я тяжелее ножика для хлеба ничего руками-то не поднимал! Можно мне встать и в кустики? Дядька лошадьми править заставил, вставай, говорит, лентяй, работай! Все руки напрочь до мяса стер! И тут вы! Вы ж меня ужас как напугали. Теперь так встать и пойти хочется, что моченьки терпеть нет, спасите! Только на вас вся надежда! У меня штанов всего одна пара, дядюшка больше нипочем не купит! Он такой экономный! Только побыстрее пожалуйста. Не утерплю-ю-ю! Сходить бы-ы-ы!..

Судя по тому, что стрел в сторону фургона больше не летело, Денискин концерт без слушателей не остался.

— Я б и раньше сходил, да боюсь мертвяков. Они тут везде повставали и шастают, а тут вы, дяденьки, хоть и грабители, а живые! Вы пока тут с дядей лошадок распрягать будете, я в кустики сбегаю! А? Встать надо! Сходить! Долго терпел!!! — попаданец заскулил, сопровождая, как завещал дядюшка Ригет, свою речь интенсивными взмахами конечностей. На всякий случай даже ногами подергал.

— Ты чего, блажной? — хмуро справился у Дениса косматый, как ньюфаундленд, бородач, вынырнул из-за толстого ствола дерева. В могучих лапах его имелась изрядная (в половину Денискиного роста) дубинища.

— Ага, — радостно поддакнул айтишник. — Так можно? Встать и пойти? А?

— Иди, — великодушно дозволил разбойник, указывая дубиной на ближайшие жидковатые заросли и хмуро потребовал у Ригета ответа:

— Чего придурок про мертвяков болтает?

— За последние сутки больше, чем за всю жизнь, этой пакости шатающейся увидел, — честно предупредил дядюшка. — Потому купил на последние деньги фургон и повез племянников из Забыток. Одни они в этом мире у меня остались.

— Так чего, денег нет? — разочарованно переспросил кто-то слева и сверху.

— На ужин в трактире хватит и все, — разочаровал лесных грабителей Ригет и, перехватив повод Петрушки, снял с пояса и встряхнул свой собственный тощий кошель, где что-то звякнуло одиноко и жалобно. Тот кошель, по которому племянники учились различать местные деньги, дядя еще раньше сунул за пазуху.

— А если поискать? — грозно нахмурился бородатый.

— Успеешь ли? — в тон ему столь же мрачно спросил Ригет, кивая на начинающийся треск и шум в лесу.

— А-а-а, Восемь спаси, Зебат заслони, мертвяки-и-и! — завопили тонко и жалобно, послышался удаляющийся от дороги хруст сушняка.

Сверху и слева кто-то выругался, бородач отступил от фургона и зашарил взглядом по лесу, пытаясь выцепить угрозу. Дубина прутиком покачивалась в могучих руках. Шелест и треск нарастал. На дороге показались они: полуразложившийся вонючий барсук, скелет белки с местами сохранившимися клочками рыжего меха, множество мышей разной степени свежести, вполне человеческий старый скелет, следом что-то еще более старинное, здоровенное и приземистое, один зубастый череп которого был с дубину бородача.

У одного из выявленных Ригетом лучников не выдержали нервы. В самую крупную черепушку полетела стрела. Свистнула, со звоном отскочила и застряла в траве. Шум и треск вокруг пошли по нарастающей с одной стороны и по убывающей с другой. В ту сторону улепетывали все обезумевшие от страха члены банды. Сбежал, не выдержав высунувшейся из дупла дохлой белочки, и лучник-верхолаз, чувствовавший себя прежде в безопасности.

Светка, чье эстетическое чувство и обонятельные рецепторы подверглись массированной атаке, тоже не выдержала. Поскорее, пока завтрак оставался в желудке, девушка целиком заползла в фургон, подальше от смрада трупов. Утренние скелеты с деревенского кладбища выглядели куда как чище. Пусть желтенькие, серые и грязные, но голые косточки, без кусков гниющего мяса. Может и впрямь, погост был старый?