За стенкой внезапно раздаются весьма узнаваемые удары и затрещины — явно кого-то лупят всерьез. Судя по тому, что слышу — хорошо лупят. Затрещин с оплеухами я за последнее время наслушался. Народ стал на руку невоздержанным. О, а сейчас пара пощечин прошла — они звонкие такие, в отличие от тупых, гаснущих в мясе кулачных ударов. Голос с хрипотцой вдруг громко и отчетливо орет:
— Я Родине одиннадцать лет служил!
И тут же снова затрещины. Голосок-то я опознал — это голос того самого Чмаренки. Хорошо орет. Воодушевленно. Даже я бы сказал — артистично. Значит его уже допрашивают и в ходе допроса колотят. Понятно, следующей будет моя ария.
Нет, что-то слишком уж дохренища за один день приключений! Да и приключения-то не слишком веселые, прямо можно сказать. С удовольствием бы без них обошелся. Что самое кислое — еще не закончилась веселуха, самая радость впереди ждет, когда наконец за меня примутся всерьез, а примутся надо думать уже скоро, потому как за стенкой затрещин больше нет. А вот бормотание вроде как слышу... Или кажется? Так, надо собраться, проанализировать ситуацию. Трудно анализировать, мысли разбегаются, во рту пересохло и мандраж определенно есть. Что может быть дальше? Дальше вряд ли меня будут кормить пряниками. Меняю позу, локоть ощущает что-то твердое в кармашке. Опа! Я ж совсем из вида упустил! 'Что там в кармашшшке, моя прелесссть?' А в кармашке перстеньки, про которые я и думать забыл. Трофей-то трофей, да в моей ситуации как бы это на отягчающие обстоятельства не потянуло, тут всякое лыко в строку. То, что их не обнаружили при шмоне — это временно. Если все пойдет плохо, то и шнурки снимут и рацию найдут и перстеньки эти чертовы... Что говорил покойный Сан Саныч? Чем дольше находишься в плену, тем сложнее удрать. Стоит тянуть время в расчете на то, что ситуация прояснится? Ага, сейчас зайдет старлей и принесет извинения и все такое. Сомнительно что-то. Шпиена же поймали, так что вряд ли старлей будет решать, тут кто-то покомпетентнее будет думать. Обострить ситуацию? Часовой вроде флегматичный, сидит покуривает. Но видно, что не тюфяк и автомат держит привычно. Потому кидаться в побег — не выйдет. Нападать на часового... Нет. Не выйдет. Я не рукопашник, а он меня помоложе, двигается хорошо. То есть это для него хорошо — пружинисто, гибко, значит — тренированный. Да и само по себе нападение на часового ни разу не в мою пользу будет. Не говоря о том, что он может просто меня тупо пристрелить, люди нынче нервные. А если просто спокойно и не торопясь пойти на выход? На шарап? Нет, не катит, я бы сам на его месте приложил бы наглого хама прикладом. Против вооруженного с голыми руками лезть — это не для меня. Видел я пару раз в зачистках впечатляющее. Как прикладом зомби гасят. Впечатлило. Что делать, вот в чем вопрос! Но сидеть просто так тоже не годится совершенно. Я не курочка-несушка в гнезде, от моего сидения никакой пользы не будет. Думать, думать. Думать!
* * *
57. Сюрва Ирина. 'Кого знаешь на раене?'
Ирку из задумчивости вывел голос десятника, который сказал:
— Забавно, впервые беркемоид встретился — выживший. Столько их перед бедой было, а из них всех — вот только ты и есть.
— С чего это я беркемоид? — возмутилась Ирина. Потом тут же уточнила:
— И что это такое, беркемоид? — потому как разумно решила, что прежде чем ругаться надо б сначала понять — может это вовсе и похвала какая-то. Слово ей было явно незнакомо.
Сидевшие за столом ухмыльнулись как по команде, каждый по-своему, кроме, пожалуй, кудлатой напарницы. Нет, судя все же по выражению лиц — не похвала это ни разу.
— Писатель был такой до Беды, Беркем — аль — Атоми звали. Ужасы писал, почище, чем Стивен Кинг. Вот у него был такой персонаж — выживать взялся в одиночку, каждый сам за себя один бог за всех. Ну и кончилось все плохо, разумеется — угробили этого персонажа превосходящие силы противника, то есть сюрвайверство такое одиночное писателем...
— Говорят, что Атоми была женщиной — вставил худощавый очкарик.
— ... выведено было, как проигрышное изначально — игнорируя вставку, продолжил десятник:
— И при чем тут я? — твердо решила довести до логического завершения непонятную и неприятную ей сценку Ирина.
— При том, что после прочтения книжки тысячи читателей сделали совершенно противоположный вывод — надо спасаться в одиночку, делать схроны и чуть что прятаться в глуши. Твой муж случаем эту книжку не читал? — посмеиваясь одними глазами спросил десятник.
— Не видела такого. Вот фильм 'Дрожь земли' часто смотрел, нравился он ему. Ну то есть и сейчас, наверное нравится, но в деревне без электричества не шибко посмотришь — немного путано пояснила Ириха.
— Понятно, сюрвайвелист значит. Это, пожалуй, лучше, чем беркемоид.
— Да что ты прицепился — другие на футбол ходят, а мой вот такую себе дачу завел. И мы тоже хлебнули, много всякого было. Вам-то в городе проще было — и жратвы дармовой от пуза и оружия тоже и всего разного — а у нас все по счету и всего не хватает. Соли с сахаром до зимы в лучшем случае хватит, а потом только вискас кошачий и останется. Огороды вон посадили. Так ни удобрений ни семян в достатке... И работнички — курам на смех
— Заткнись! Много вы там хлебнули! — зло сказала кудлатая брюнетка, резко встала из-за стола и почти бегом выскочила из комнаты.
— Чего это она? — искренне удивилась Ирка.
— У нее вся семья погибла. Каждый день — по человеку. За неделю она одна осталась. Потом попала к нехорошим людям. Потом вот к нам прибилась, потому ты поаккуратнее с ней — она хорошая девушка, и сравнивать ваше сидение в лесу...
— У нас тоже и зомби и бандиты! И дохерища! — огрызнулась Ирина.
— Твои родные живы? — обрезал ее десятник.
— Нет, я их задолго до Беды схоронила, так что не надо мне тут...
— Ладно, проехали — мудро решил старший.
— А как оно тут у вас было? — тоже сбавила градус накала чуткая Ирина. Она вспомнила слышанные ранее от соперницы правила обращения с мужиками и решила прикусить язык. Ругаться сейчас было и бесполезно и даже вредно. Не время и не место. С одной стороны ясно, что она в случае чего и к другой команде сможет записаться, но 'от добра бобра не истчут' — как говорила, забавно коверкая слова, покойная мама. Здесь в принципе и снабжение ничего и боеприпасами она разживется и сотрудники вполне гожи, да и она себя уже показала с хорошей стороны. Не стоит все рушить.
— По— разному — охотно отозвался десятник, очевидно тоже решивший не накалять зря обстановку, тем более — имея дело с женщинами.
— Два дня по всему городу сигнализация выла. Пока аккумуляторы не сели. Мертвяки ж на шум подтягиваются, вот у каждой сигналящей машины они очень быстро скапливались. Много народу так до своих машин и не добрались. И собаки выли. И лаяли, как заведенные — заметил очкарик и поправил привычным движением очочки.
— Собаки точно, полезные — согласилась Ирка, вспомнив спасшую ее от морфа брехолайку Сюку.
— Когда живые — да. А дохлая стая у нас два дома угробила — мрачно заметил крепкий конопатый парень.
— Они ж дверь взломать не могут — искренне удивилась Ирина такому факту.
— А им не надо было взламывать. Они атаковали каждого, кто выходил из подъездов. Потому скоро к собакам добавились мертвяки. Некоторые покусанными успевали обратно в подъезды вернуться. Там вставали на лестницах. Мы когда туда прибыли, никто на обращения по громкоговорителю не отозвался. Два мертвых дома. Пятиэтажки. В окнах люди появились на наш шум, но ни одного живого.
— Долго ехали? Голод, жажда?
— Паркуры и джамперы. Они очень быстро появились, кто ж знал, ни в одном фильме такого не было — пояснил парень, но яснее не стало.
— Стенолазы. Прыгуны — две разновидности мутантов, особенно опасных для выживших в многоэтажных домах. Стенолазы ухитряются сигать с балкона на балкон и по вертикальной стенке дома ползают, как приклеенные. Из окна в окно. Ну а прыгуны... — стал пояснять очкарик.
— Прыгунов видела — кивнула, благодарно улыбнувшись Ирина.
— Ишь как, я думал в глухомани вашей и мутантов-то не с чего было развести — удивился десятник. Попутно достал трепаный блокнотик с карандашиком, что-то пометил, а потом спросил:
— Еще кого встречала из продвинутого мертвечья?
— Один — лысый такой, здоровенный в спортивном костюме — атаковал нас когда мы на машине ехали. Прыгнул на капот и выбил стекло лобовое...
— Панчер явный — кивнул крепыш и остальные не стали возражать.
— Ишь ты — с уважением посмотрел на Ирку десятник:
— И как вы от него отделались? В половине случаев панчеры успевают оглушить тех, кто на передних сиденьях и либо шеи ломают, либо черепа раздавливают.
— Муж сразу дал по тормозам, но скорее помогло то, что у него на голове была старая ушанка — когда этот лиловый его за голову схватил лапой, то ушанка и соскочила с лапой вместе. И половиной волос с макушки. А я стреляла, но не пробило картечью ему бошку...
— Мужу? — съехидничала смешливая девчонка, сидевшая в торце стола и тут же стушевалась под неодобрительными взглядами остальной компашки.
— Нет. Этому, фиолетовому. На нем спортивный костюм был фиолетовый — пояснила терпеливо Ирина, решив не поддаваться на подначки.
— А как завалили? Или просто смотались? — стали спрашивать одновременно внимательно слушавшие ребята.
— У нас ручной пулемет был. Дегтярев. От бандитов в наследство достался — пояснила Ирка, немного погрешив против истины — муж мне велел повизжать, он на визг и явился. Ну одного диска ему и хватило.
— Небось попер буром, как кабан? — ухмыльнулся крепыш.
— Да, а что? -удивилась Ирка.
— Видно не встречал этот ваш панчер сопротивления раньше, вот и оказался простоват. Первый парень на деревне! А в деревне один дом! Те мутанты, которые под обстрелом были, потом хитрят — бегут не напрямик в лоб, а либо зигзагами, либо вообще вбок и потом тебе за спину.
— Это зачем? Целиться сложнее?
— Точно. Особенно если влево кидаются — сильно дело усложняют. Вообще мутанта завалить — та еще задачка, не зря за них хорошо платят. Еще кого видала?
— Еще попалась собака здоровенная. Но я ее чудом завалила.
— Одна? Кабыздохла мутировавшего? Ну ты мать сильна! — раздались удивленные возгласы. Ириха даже чуток смутилась.
— Мне повезло, если честно — призналась она.
— Это всем, кому пофартило в одиночку мутанта грохнуть, счастливый билетик выпадает — ответил крепыш.
— И таких надо сказать прямо — очень немного — с уважением добавил очкарик.
— Мне остается только щеки надуть и нос задрать — засмеялась Ириха — но у меня там другого выхода не было, иначе бы не рассказывала. Да и если честно — пока эта сволочь мою собаку жрала, мне как раз хватило времени понять, что ни пристрелить ее из ружья, ни удрать я не успею. Патронов извела к автомату — почти все, всего пять осталось. И опять же атака была напрямки, в лоб. Тоже деревенщина, видать — подмигнула она крепышу. Тот заржал.
— А с прыгунами когда встретились? — пометив что-то в блокнотике дотошно осведомился десятник.
— Мы в доме были. Вот пацан мелкий с земли почти до чердачного окна прыганул. Но пацан был мелкий, так что особенно не в счет — призналась Ириха.
— Прыгуны почти всегда мелкие, худые. Толстомясомым прыгать несподручно — отметил десятник очевидное.
— То есть ничего нового я вам не рассказала? — чуточку огорчилась Ирина.
— Если по мутантам — то да. Тут в городе у них отожраться возможностей побольше, потому и разновидностей до черта, другое дело, что нам в команде человек, справившийся с вполне себе мутантом в одиночку очень к месту. Да и сегодня ты прилипалу очень вовремя засекла.
— Прилипалу? Мне сказано было, что таких умниками называют.
— Названий много. Общего руководства еще и сейчас считай нет. А у выживших — кто смог справиться, по общинам каких только прозвищ не напридумывали. Другое дело, что основные группы мутантов все же похожи — есть конечно и единичные, но редко. В основном все же общее есть, так что по группам и видам.
— И кого еще можно увидеть? — всерьез поинтересовалась Ириха. Мертвяки теперь стали и частью окружающего мира и весьма серьзной угрозой, потому времени и сил для того, чтобы быть готовой к встрече с упырями не было жаль.
— Если коротко, то есть еще несколько часто встречающихся видоизменений... — начал десятник. Он кивнул сидевшим рядом ребятам.
— Фризы — начал крепыш.
— Ждуны — перевел очкарик. И добавил, поясняя:
— Это те, кто стоит или сидит или лежит совершенно неподвижно. Особенно в темноте опасны.
— Понятно — кивнула Ирка.
— Лазуны — это те, что могут забраться не по стене, а по дереву, по лестнице пожарной, в подвал просочиться, по вентиляции. По дренажным трубам, некоторые умеют даже двери открывать, хотя и редки такие.
— Климберами их еще называют — подтвердил крепыш. И тут же продолжил:
— Вейтеры опять же есть.
— Засадники. Очень толково специализируются на устройстве засад. Эти совсем поганцы, нас как раз такие и причесали — грустно кивнул головой очкарик.
— Погодьте — удивилась Ирка — а эти, которые стоят-то неподвижно...
— Ждуны — серьезно подсказала смешливая девчонка с торца стола.
— Вот-вот. Они же тоже как в засаде стоят?
— Нет. Они ожидают. Просто тупо ждут. А вейтеры — они часто действуют парой или даже большей стаей, роли распределяют меж собой — кто что делает, в общем — они — думают. Те, кто охотой занимался толковали, что чисто так же волчья стая охотится или там гиены или прайд львиный. Видишь, даже и тупяков ухитряются науськать, как у нас было. А мы пока с тупяками разбирались — они сзади и выскочили. Это уже очень серьезно — сама же знаешь — с одним-то мутантом употеешь справляться. А уж с несколькими, да разом.
Смешливая девчонка вдруг захлюпала носом, замахала руками, чтоб не утешали. Стала сморкаться в бумажную салфетку. Остальные тоже видно вспомнили тот гадкий денек, нахмурились. Новобранцы последовали примеру старичков. Несколько минут молчали.
— Вообще-то вейтер по-английски — официант — нерешительно сказал один из новичков, пришедших в группу после понесенных потерь, невысокий щуплый мужичок лет тридцати.
— Угу. И обслужит и накормит. А еще вейтер — поднос. А еще -ждущий. Хотя вообще-то и впрямь не очень удачно — критично заметил крепыш. Ему явно нравились эти англицизмы, он даже немножко щеголял ими. Ирину вообще удивило, с чего тут так по-английски базарят и она тут же об этом спросила.
— А черт его знает. С одной стороны коротко получается, во время драки длинные слова не успеешь выговорить, а тебя уже слопали, английские покороче все же. Опять же многие в компьютерные игры рубились, может от этого. А скорее всего это потому, что первыми стал собирать данные и как-то классифицировать бывший сисадмин — он у вояк прижился, вот значится и систематизировал, что бойцы сообщали. В общем названий много навыдумывали. Но у нас в команде 85 так прижилось.
— Еще краулеров надо бы припомнить — заметил крепыш.
