Основатель. Хранитель. Отец.

Профессор УЗМС, почти лишённый поддержки, тихо скатывался к черте безумия, отредактированный план близился к победному итогу, когда второму курсу приспичило устроить склоку в холле. То, что сотворили с Трелони два десятка противоречащих друг другу проклятий, войдёт в учебники целителей и ликвидаторов проклятий — первым — как с этим бороться, вторым — как пример того, что будет с криворукими самонадеянными идиотами, пренебрегающими элементарной защитой в случае дикого везения. Квайтстоуну хватило двух спокойных дней, чтобы прийти в норму, и директор просто не мог представить, что теперь сможет вывести тёзку одного из Основателей из душевного равновесия.

Дамблдор устало вздохнул, отложил головоломку и подошёл к окну, за которым бушевал дождь, пытаясь найти вдохновение в буйстве стихии...

* * *

Локхарт успел неоднократно проклясть тот миг, когда он согласился на предложение Дамблдора стать преподавателем ЗОТИ в Хогвартсе. И ведь можно было отговориться тем, что отправляется в новое путешествие, но нет! Ему захотелось ещё больше славы, и он подписал треклятый контракт. Ну чему, чему он мог научить детей, разве что, качественному Обливиэйту...

Он надеялся, что всё обойдётся. Ему же всё-таки всегда везло... Но не в этот раз. Даже первокурсники смеялись ему в лицо, что уж говорить о старшекурсниках. Прочие преподаватели предпочитали его не замечать, делать вид, что его вообще нет... У ещё одного нового учителя, профессора Квайтстоуна, таких проблем не возникло. И писателя просто загрызла зависть...

Гилдерой решил, что нужно отвлечь Салазара, и подыскал для этого дела идеального исполнителя — Сибилла Трелони, профессор Прорицания, штатная сумасшедшая Хогвартса. Подлить ей приворотного зелья, сваренного самостоятельно, на посиделках за чаем в кабинете Прорицания, оказалось делом трёх секунд.

После был блаженный месяц с небольшим, когда Квайтстоун прятался от преследующей его женщины по самым тёмным и нехоженым закоулкам замка, а сам Локхарт купался во внимании прекрасного пола. Но ничто не вечно под луной — выходка второкурсников избавила Хогвартс от присутствия прорицательницы. Пусть ненадолго, но этого хватило, чтобы Салазар не только вернул, но и упрочил свои позиции. На это у него ушло всего четыре дня...

А сейчас он был приглашён на чай к человеку, которому доставил столько неудобств...

* * *

Стоило только двери захлопнуться за Локхартом, как в неё угодило сразу два заглушающих заклинания, а потом в моей гостиной раздался просто оглушительный хохот. Я от души пожал руку Северусу, вышедшему из моей библиотеки. Он, даже не пытаясь держать себя в руках, с размаху опустился в кресло.

— Посмотрим, как он с этим справится, — выдохнул зельевар между приступами неудержимого смеха, — Мы с тобой там изрядно накрутили!..

— Точно! — откликнулся я, метким броском отправляя в мусорное ведро притащенные сюда этим самовлюблённым идиотом Локхартом вырезки из Ежедневного Пророка, — Там и зельевар посильнее его с наскоку не разберётся!

А моё запястье мягко холодил в рукаве хрустальный флакончик из-под приворотного зелья, сваренного специально на крови Гилдероя и Сибиллы. Думаю, ближайшие неделю другую его будет мучать совесть за то, что он так повлиял на женщину, а потом писака влюбится в неё, причём выглядеть это будет абсолютно естественно...

Глава 10. Неприятности приходят и уходят, а их творцы остаются.

Хэллоуин. День, который стал трагедией, принесшей избавление. Что такое жизнь семейной пары в сравнении с тем, что Волдеморт перестал небо коптить? Ничто. Для большинства магов Великобритании этот день праздник. Но есть ещё и те, кто не веселится, как все, а поминает погибших.

Собственно, сегодня тысяча лет, как умерла Лиин, первая женщина, которую я действительно любил. Северусу соврал, что десять лет как. Всего ничего, пару ноликов потерял... Снейп же оплакивает Лили Эванс. Он упорно отказывается называть её Поттер, но это его право. Мы собирались забить на праздничный ужин и посидеть вдвоём, что у меня, что у него настроя веселиться не было, а после пройтись по коридорам школы, отлавливая веселящихся студентов, но неделю назад случилось непоправимое: Дамблдор и Локхарт решили отпраздновать День Всех Святых с не понимаемым мною размахом — устроить бал-маскарад, да ещё в добавок директор наложил какие-то неизвестные мне чары, которые заставят не только всех участвовать, даже без желания (попробовали бы они иначе затащить туда Снейпа!), но и всеми силами сохранять тайну, кто прячется под маской и кого ты будешь изображать. То есть люди всю ночь будут представляться вымышленными именами и забывать назвать настоящее своё имя!

Сперва мне захотелось постучаться головой в стенку потверже, на что Хогвартс ехидно предложил на небольшое время трансфигурировать камень на уровне моего роста в алмаз — ну я же сам просил чего-нибудь потвёрже! А после в мою не то пустую, не то целиком костяную голову (Ровена, пытавшаяся это определить, даже после моей смерти так и не смогла склониться к какому-нибудь окончательному варианту) робко постучалась мысль, как я смогу вовсю повеселиться. А стоило мне представить выражение лиц Кровавого Барона и Серой Дамы, как я твёрдо уверился, что именно так и буду выглядеть.

Меня раздирало любопытство, кем станут на эту ночь мои знакомые, но я не отвлекался от подготовки. Мне даже удалось не потревожить ту дамблдоровскую сигналку, когда я мотался в свой замок за реквизитом. Но вот я делаю большой глоток улучшенного оборотного зелья (срок действия — двенадцать с четвертью часов, а всего-то кровь василиска добавил), и вещи, прежде висевшие на мне этакой экзотической палаткой, становятся как раз подогнанными по размеру. Поправляю латные перчатки и меч, висящие на широком поясе, лихо заламываю потёртую шляпу на тёмно-рыжих кудрях, оправляю аккуратную окладистую бороду и бодрым шагом отправляюсь в Большой Зал, собирая по пути треть притолок — всё забывал, что нужно пригибаться.

С ноги открываю створки дверей и вваливаюсь, опоздав на полчаса, с фирменной фразой:

— Думали, не приду? Не дождётесь! Чтобы я пирушку пропустил?

Правда, это был достаточно грубый перевод на современный английский, по норме мне нужно было бы сказать это вообще на латыни, но чтобы все поняли, пришлось пожертвовать историчностью.

В просто мёртвой тишине подошёл к ближайшему столику и сунул нос во все кувшины с напитками — вместо четырёх столов факультетов и стола преподавателей в зале стояли множество столиков, рассчитанных на четверых — и громогласно заявил:

— Что за пирушка без вина? Вы что, совсем с ума сошли?

И взмахом палочки трансфигурировал в половине кувшинов в зале этот разнесчастный тыквенный сок в вино.

— Лорд Гриффиндор? — опасливо нарушил тишину Кровавый Барон, нервно теребя перевязь своего меча.

— И тебе не хворать, Эрик, — отсалютовал я ему кубком с вином, — Ты же меня знаешь, дружище, я просто не способен пропустить такое веселье! Кстати, тебе от Салли привет. Он, между прочим, грозился, что если на следующий год тут такой же балаган устроят, он сюда лично заявится и это... Ну, как его... Блин, фраза целиком ещё магловская такая... А, точно! Цитирую: "Я сам туда приду и проведу этим идиотам сложную трансплантацию органов с места на место и скажу, что так оно и было. А если до этих дебилов не дойдёт, передай по-простому — руки-ноги местами поменяю и глаза на задницу натяну!" А дальше он добавил что-то на серпентарго, но я готов поклясться, что при дамах, — вежливый поклон в сторону стоящих неподалёку девушек, — такие слова лучше не произносить.

А потом началось веселье. Студенты, начиная курса этак с третьего, замаскировались так, что узнавал я их не сразу, да и младшекурсники тоже не особо отставали. А ещё я сразу же вычислил Годрика — просто никто больше не мог ни улучшенную оборотку сварить, ни достать из моей коллекции трофеев волосы Тэлли — на самом деле у того эльфа имя было из пятидесяти трёх звуков, тридцать из которых человек просто не способен воспроизвести, не то что записать латиницей. Так что большинство представительниц прекрасного пола вились рядом с менестрелем, исполнявшим классические эльфийские баллады на своём "родном" языке. Ну точно Годрик, и явно добравшийся до флакона с воспоминаниями о свадьбе Гриффиндора. Как хорошо, что я только песни в него поместил, а компромат на себя решил оставить при себе, а то как вспомню, что там есть...

Учителя тоже молодцы. Веселились наравне со студентами, и мне даже в голову не могло прийти, что они способы на такое. Многие из них оказались знатоками магловской поп-культуры, я так подозреваю, что знакомились они с ней на примере отобранных на уроках у грязнокровок комиксов. Просто иначе объяснить женщину-кошку в исполнении Мак Гонагал и кого-то ещё в похожем сверхобтягивающем костюмчике я не способен. Явно многие из них воспользовались оборотным зельем, потому что им регулярно приходилось прикладываться к личным фляжкам. Меня просто замучал вопрос, как быть с тем, что это зелье разрешено к использованию только работникам Министерства Магии и то по особому распоряжению главы Аврората. Нет, в Отделе Тайн им тоже явно не пренебрегают, но всё же слишком много человек воспользовалось им просто так здесь, в школе...

Незадолго до рассвета я покинул бал, не скрываясь, шагнув сквозь пространство. Выглядело это так, словно я шагнул в невидимую дверь, мгновенно за мной захлопнувшуюся. Вот и пусть все, кроме Гора, гадают, кто же так куролесил...

* * *

Дамблдору очень не нравилась ситуация, складывавшаяся в школе. Квайтстоун объединился со Снейпом, что заставило директора несколько усомниться в том, кому будет верен зельевар, когда возродиться Риддл. В том, что Тёмный Лорд возродиться, сомнений не было. Дурацкая смерть Поттера, мягко говоря, испортила прекрасный, продуманный план, едва тот успел начать исполняться. Оставался только Невилл Лонгботтом, гораздо более неудобный материал — всё же старая Августа не та женщина, которой можно безопасно перейти дорогу — бывшая аврор, одна из первых женщин, поступивших на работу в аврорат, не задумываясь, проклянёт любого, кто посягнул на её внука. Причём сделает это так, что весь персонал Святого Мунго не спасёт.

Нет, Квайтстоун был куда большей проблемой, чем это могло бы показаться на первый взгляд.

Хэллоуинский бал должен был поднять настроение ученикам, и радикально испоганить его некоторым профессорам. Но директор перехитрил сам себя — в постоянно движущейся толпе просто невозможно было отследить, сколько же людей в зале, равно как и догадаться в большинстве случаев, студент перед тобой или учитель, ушедший в отрыв. "Выучили на свою голову!" — почти весь вечер бормотал себе под нос убелённый сединой сатир. А уж появление Годрика Гриффиндора собственной персоной...

После бала, в кабинете директора, Кровавый Барон, которого трясло мелкой дрожью — это призрака-то! — сказал, что это действительно был один из Основателей. Во-первых, замок явно признавал его как хозяина, и призраки это почувствовали. Во-вторых, внешность у первого главы львиного факультета была именно такая — огромный рыжий мужчина, одним коротким ударом в лоб убивавший медведя, а на своей свадьбе задушивший не вовремя напавшую виверну. Как сразу же сказал призрак, Салазар Слизерин тоже мало был похож на того утончённого аристократа, каким его изображают гравюры в Истории Хогвартса. Ну а в-третьих, речь и поведение, хоть и осовременились, но проскальзывали характерные слова-паразиты, да и дурацкая привычка терзать свою шляпу никуда не делась... А самое главное, по словам Барона, осталась твёрдая убеждённость, что любой стол без вина не полон, а то, что среди празднующих и дети были... Гриффиндор на этот счёт никогда не заморачивался.

* * *

Сказать, что Снейпу не понравилась идея бала в День Всех Святых — это значит ничего не сказать. Эта идея была противна ему до дрожи, до Авады в директора, едва не сорвавшейся с его палочки. Если бы не Квайтстоун, незаметно придержавший его за локоть, сидеть бы ему в Азкабане. А после Северус решил плюнуть на всё и развлекаться назло директору, который явно решил испортить день двум педагогам. Короткая прогулка в магловский Лондон, да стакан оборотного зелья из запасов на чёрный день, плюс пара трансфигураций и зелий, идею которых он позаимствовал у близнецов Уизли — вот уж у кого мозги есть, пусть и работают не в том направлении! — и вот уже никто не узнает в симпатичной дриаде угрюмого декана Слизерина.

Изображать юную, невинную и во всём положительную девушку... Это могло бы показаться извращением, но сам Снейп предпочитал смотреть на это как на тренировку своих шпионских навыков.

Праздник действительно удался. Учителя выискивали в толпе какого-нибудь угрюмого персонажа, временами отхлёбывая не из кубков, а из личных фляг. Зельевару оставалось только поразиться, что столько людей воспользовались этим зельем. Сам же он прятался на самом видном месте — всю ночь флиртовал с Годриком Гриффиндором, заявившимся на бал.

Правда, он так увлёкся, что едва не пропустил момент прекращения действия зелья. К счастью, он успел покинуть зал и укрыться в одном из пустующих кабинетов, где и переждал превращение. Ему осталось только переодеться в свою привычную мантию, убрать маскарадный костюм в маленький мешочек, на который были наложены чары расширения пространства и облегчения веса, и вернуться в свои подземелья.

Размышляя, настоящий ли был Гриффиндор, Снейп почти не обращал внимания на окружающих. Из раздумий его вывел лёгкий укол в основание черепа. Тело мгновенно застыло, словно поймав Петрификус Тоталус, все мышцы замерли в не самых удобных для себя состояниях. Зельевар с ужасом осознал, что он перестал дышать, а сердце — биться. Несколько долгих мгновений Северус ожидал того, что перед глазами потемнеет, а в мозгу зашумит от нехватки кислорода, но, когда ничего не произошло, понял, что сейчас ему, похоже, ничего подобного не требуется. Напряжённо вслушиваясь в тишину не самого популярного коридора, он сумел уловить лёгкие удаляющиеся шаги.

— "Интересно, кто же это меня так... И, главное, чем?" — про себя усмехнулся мужчина. Что яд — никаких сомнений не было. Вопрос в том, какой яд.

Правда, от внезапной мысли, вспыхнувшей в его голове, Снейп весь захолодел внутренне — а что если никто не поймёт, что он жив?..

Глава 11. Главное для ищущего — не потеряться

Рокочущий грохот камнепада, валуны размером с гиппогрифа, летящие вниз по склону в облаке мелкого щебня, пронзительно-ехидные голоса гоблинов, устроивших в ущелье филиал ада и я, удерживающий щит. За моей спиной сжались Хельга и Ровена, придерживающие потерявшего сознание Годрика. Справа от меня бормочет разнообразные проклятия в адрес подземного народа наставник, баюкая перебитую руку. Я, четырнадцатилетний мальчишка, держусь только на гордости, злобе и желании отомстить. Чтобы я ещё хоть раз доверил жизнь, свою или чужую гоблинам... Права была Хельга, тысячу раз права! Капли крови, ручейком текущие из носа, яркими цветами расцвечивают пыль дороги, а в уме бьётся только одна мысль: "Держать щит, держать щит, держать, будь он проклят, держать!..".