Тайна третьей невесты

Я только головой помотала. Скажи я о библиотеке, могла бы проговориться и о таинственном незнакомце, а рассказывать о нем мне вовсе не хотелось.

К тому же, меня посетила такая мысль: что, если этот человек действительно какой-то королевский родственник? Вот только он... как бы это помягче выразиться... не в своем уме. Считает себя потомком Старой Птицы, рассказывает небылицы о далекой стране Дзейли и о несуществующих битвах при Эрдолане... И даже эта его скоропись — лишь порождение больного рассудка, обычные закорючки, в которых лишь он один способен увидеть какой-то смысл.

— Пойдемте, уже был второй колокол, — сказала Делла, и мы поплелись за ней в трапезную.

По пути я не переставала думать о незнакомце.

Наверно, его поселили здесь, чтобы не попадался на глаза остальным родственникам, подумала я. Может быть, ему нравится бывать в библиотеке, листать старинные книги, бродить по темным коридорам... Он как будто не от мира сего, это сразу заметно. Одет странно, говорит тоже странно, не знает окрестностей столицы, будто никогда не покидал этого места!

Но почему же его не увезли на время проведения Испытания? Он не пожелал покинуть замок? Пожалуй, с таким и чародей не враз совладает, если он примется сопротивляться!

Скорее всего, он не опасен, решила я. Живет в своем выдуманном мире, в котором ему хорошо, вот и все. Он ведь был вежлив с незваной гостьей, не так ли? По-своему, но... Он действительно не причинил мне вреда! А что не подумал о правилах приличий... похоже, в его волшебной стране они совсем не такие, как у нас.

Лучше молчать о нем, вот что. Должно быть, с него взяли обещание не попадаться на глаза гостьям, но он не удержался и пошел в библиотеку среди бела дня: не иначе, воображаемое войско с нетерпением ожидало полководца или же заморские послы — правителя, и ему нужно было уточнить что-то в книге и записать для памяти, только и всего.

Если я проговорюсь, его ведь могут наказать. Запрут где-нибудь понадежнее, раз уж его по какой-то причине нельзя отсюда увезти, и не выпустят, пока гостьи не разъедутся. И кто знает, что он успеет придумать, сидя под замком? Решит, к примеру, что его предали, что замок захватили враги... И чем это закончится? Он выйдет на волю (или даже найдет способ сбежать), возьмет оружие и примется очищать свой дом от врагов? Или...

— Тесса, как ты можешь есть эту дрянь? — услышала я страдальческий шепот Лиссы и опомнилась.

Оказалось, я успела уничтожить большую часть содержимого тарелки, даже не почувствовав вкуса. Сейчас, правда, распробовала: оно было недосоленным, а еще на зубах поскрипывал песок — похоже, овощи не слишком хорошо помыли. Да и куриная лапка с когтями и пара перышек, обнаружившиеся на дне тарелки, поубавила аппетита...

Судя по вымученным улыбкам нескольких девушек за соседним столом, эту трапезу готовили они. Им не повезло намного больше, чем нам с кузинами, вот что! И бабушка, и матушка сами спускались на кухню, чтобы приготовить какой-нибудь изысканный десерт или особое блюдо, не доверяя его служанкам, но вряд ли они знали, как состряпать обед на несколько десятков человек... А даже если и знали понаслышке, уж точно никогда не пробовали это делать.

"На кухне я точно опозорюсь", — подумала я и поболтала ложкой в неаппетитном вареве. Сильно проголодавшись, вот как я сейчас, можно и не такое съесть, но... Сомневаюсь, что у меня получится лучше. А если командовать опять станет наша предводительница, уверена, ничего путного у нас не выйдет.

"Смирение, сказал Грифон, — вздохнула я. Я решила называть незнакомца так: имени его я не знала, но надо же как-то именовать его в мыслях? — Что бы мне ни выпало в следующий раз, я постараюсь выполнить это хорошо. Даже если никогда не делала этого прежде!"

Почти все встали из-за стола голодными. Я видела, однако, что принцесса Карадин (как и несколько ее соседок по столу) мужественно одолела изрядную часть своей порции и даже нашла в себе силы поблагодарить стряпух. Мне хотелось последовать ее примеру, но я не успела — кузины увлекли меня прочь из трапезной. Может, оно и к лучшему: подумали бы еще, что я подлизываюсь к принцессе...

И одно только не давало мне покоя, не укладывалось в стройную версии о тихом сумасшедшем, обитающем в замке Старой Птицы: его рана. Откуда он возвращался среди ночи в окровавленных доспехах? И куда подевался его меч? В библиотеке я видела у него кинжал, а вот ночью при нем не было оружия! Во всяком случае, я его не заметила.

Хотя... Возможно, это тоже часть его фантазий, и меч у него воображаемый. А рана... Можно неудачно упасть откуда-нибудь, напороться на ветку или камень — вот и всё. Наверно, он воображал штурм замка, взобрался на стену или дерево и не удержался... Да. Скорее всего, так и было. И доспехи не настоящие, не слишком-то прочные, и на плече у него всего лишь царапина, иначе как бы она, в самом деле, зажила за двое суток?

"Почему двое суток? — только теперь спохватилась я. — Еще и одних не прошло!"

Должно быть, Грифон попросту потерял счет времени. Ему что день, что неделя... ничего не меняется в его выдуманном королевстве.

Если честно, я ему даже немного позавидовала.

После обеда нас ждал короткий отдых, а затем прогулка под присмотром горничных. На наше счастье, хотя и вновь собрались тучи, дождь всё не начинался, а потому мы хотя бы не промокли. И всё равно в парке (какой уж там внутренний двор, территория замка оказалась намного больше, чем можно было предположить, глядя на него с фасада) мы в своих одинаковых черных плащах с капюшонами выглядели, словно стая озябших галок. Они как раз раскричались в кронах голых деревьев, вот сравнение и пришло мне на ум. Правда, мы были намного более молчаливы: все старались держаться по двое-трое. Видимо, кто-то приехал вместе, как мы с кузинами, кто-то успел познакомиться здесь хотя бы с соседками по спальне. Изрядная компания имелась только у принцессы Карадин и еще двух девушек, включая ту самую брюнетку в зеленом, но это и понятно.

"Интересно, — подумала я, под руку с кузинами вышагивая по мрачной аллее, — а что Старая Птица подумывает о доброжелательности и, к примеру, взаимовыручке?"

В легендах такие качества обычно очень ценятся, но здесь... Сомневаюсь, будто кто-нибудь протянет руку помощи — все ведь стремятся преодолеть Испытание, и чем меньше останется соперниц, тем лучше, не так ли? Чего доброго, немного освоившись, девушки начнут пакостить друг другу. Это ведь совсем просто: можно разлить помои на чисто вымытый пол, опрокинуть корзину с бельем в грязную лужу, якобы нечаянно бросить что-нибудь несъедобное (да хотя бы высыпать горшок соли!) в котел с обедом... Да мало ли еще способов! Я и то могла сходу придумать добрый десяток таких пакостей, а многие, уверена, были куда более искушены в подобном.

Еще тетушка рассказывала о временах своей юности, о том, как они с сестрами соревновались в том, кто быстрее выживет из дома горничную — не потому, что та скверно прислуживала, а просто так, забавы ради. Я помнила кое-какие из этих рассказов и полагала, что и кузины их не забыли. И, вполне вероятно, могут пустить тетушкины ухищрения в ход... хорошо, если не против меня. Оставалось только надеяться на лучшее и какие-никакие родственные чувства...

А может, ничего и не случится. Всё-таки за нами пристально наблюдают, и подобные поступки не останутся незамеченными! Вот только... кто сказал, что за них осудят?

— Очнись, Тесса, — сказала мне Делла. — Ты будто спишь на ходу!

— Так и есть, я не выспалась, — вздохнула я. — Всю ночь мерещились какие-то ужасы: сама понимаешь, старинный замок, да еще такой зловещий...

— Это всё твое воображение, — строго ответила она. — Замок как замок, запущенный, правда. Похоже, к нашему приезду тут отмыли только парадные залы, коридоры да несколько спален, а всё остальное любезно оставили для нас!

— То ли еще будет, — жалобно произнесла Лисса и снова с подозрением принюхалась к своей руке. От кузины даже после мытья попахивало птичником, но мы с Деллой деликатно помалкивали. — Может быть, нам лучше...

Она не договорила, но мы прекрасно поняли ее и без слов: может, сразу отказаться от этого нелепого испытания? Уехать из неуютного холодного замка в родной дом, рассказать об ужасах Испытания (приукрасив их, конечно же, чтобы впечатлить родных и домочадцев) и забыть о нем раз и навсегда? И о короле тоже, конечно же: нет ведь никакой уверенности, что он выберет кого-то из нас, даже если мы сумеем преодолеть все тяготы и доберемся до заключительной части Испытания! А раз так, то чего ради терпеть лишения?

Но обсуждать это вслух мы, конечно же, не рискнули...

*

Вернувшись к себе, мы коротали время до вечера, сочиняя письма домой. Писать нам не возбранялось, но распорядитель сразу сказал, что запечатывать послания не нужно, их непременно прочтут. Очевидно, распространяться о подробностях Королевского испытания не следовало, а раз так, то о чем писать? Мы живы, здоровы (во всяком случае, пока), вот и всё. В конце концов, родителям будет достаточно этих строк для того, чтобы быть спокойными за нас, чего же еще желать?

Моё письмо получилось до неприличия коротким, и я, положив его на прикроватный столик, сказала кузинам, что прогуляюсь перед ужином.

— Ты в парке не нагулялась? — фыркнула Делла, кутаясь в плащ и натягивая рукава на ладони.

Наш гардероб сделался богаче: Ина принесла нам смену белья и повседневные платья — черные и коричневые, можно было даже выбрать, такая щедрость! Теперь от горничных мы отличались разве что отсутствием передников. Впрочем, цвет и фасон нас уже не слишком заботил, главное, платья были теплыми, из толстой шерсти — ужасно колючей, по мнению Лиссы. Вязаные чулки и вовсе возмутили ее до глубины души — в них нога не помещалась в туфли, а без них было, мягко говоря, зябко.

Впрочем, обувью хозяева замка тоже озаботились: со всех нас сняли мерки и обещали вскорости обеспечить прочными башмаками. И то: мы как-то не рассчитывали ходить на речку и в хлев! Дорожные же ботинки вряд ли бы продержались долго: они все-таки были рассчитаны на путешествие в карете!

Сегодня в комнате было намного холоднее, нежели вчерашним вечером: не иначе, топить печи тоже послали девушек, а делать это без сноровки не так-то просто. У нас дома печами и каминами занимался опытный старик, и я не раз слышала, как он распекает молодых слуг — то они не так сложили поленья, то подбросили слишком много дров, то слишком мало, то сунули в топку сырое дерево, задымив все покои, то слишком рано закрыли вьюшку... Это была целая наука, и я подумала, что, быть может, с этим делом мне удастся справиться хоть сколько-нибудь хорошо? Ох, вряд ли... Дома мне доверяли подложить полено в огонь (я любила сидеть на ковре у камина и смотреть, как танцуют язычки пламени на головнях, словно сказочные духи пламени) или осторожно поворошить угли кочергой — тогда летели красивые искры... Но вот растопить незнакомую печь — это может оказаться не так-то просто.

"Нечего загадывать, — сказала я себе, выйдя в коридор, — что будет, то и будет. Не то ты со своим воображением напугаешься прежде, чем получишь следующее задание, да так, что от страха вообще ничего не сумеешь сделать. Довольно думать об этом! Лучше вспомни о том, что не закончила сегодняшний урок!"

Слова распорядителя не давали мне покоя: если не сделаешь чего-то сегодня, придется заканчивать завтра. А ну как меня отправят на птичий двор? Тогда я точно не улучу времени, чтобы вернуться к треклятой пыли! Но сейчас мне совершенно нечем заняться, так почему бы и не прогуляться наверх и не завершить начатое, благо ведро и тряпку я оставила там — еще тогда подумала, что, может, после обеда вернусь...

Сказано — сделано.

Наверху было темно, только в коридорах тускло горели светильники, но заблудиться там сложно, и я живо отыскала нужную дверь. И ведро, да, когда споткнулась о него в темноте и ушибла палец на ноге. Спасибо, воду не расплескала!

Пришлось ощупью найти светильник в комнате (хорошо, я еще днем запомнила, где он находится), зажечь его от огонька в коридоре, осветить всю комнату, а потом уж заниматься делом. Удивительно, но теперь у меня получалось намного лучше и быстрее... Впрочем, чему удивляться? Когда не выполняешь какое-то действие бессмысленно, а знаешь его смысл и цель (хотя бы в общих чертах), то работа спорится.

Взять хотя бы прописи: будучи ребенком, я терпеть не могла вырисовывать палочки и закорючки, ставила кляксы и рвала тетради, пока дедушка не снизошел до меня и не объяснил: без этих закорючек я никогда не научусь писать красивым почерком, как у него, не смогу вести переписку с родственниками, подругами и важными людьми, а вдобавок неграмотную никто не возьмет замуж — это ведь позор, чтобы знатная девица не умела держать перо в руках! О замужестве я тогда не думала, а вот позориться перед родней (особенно перед кузинами — Делла ведь уже умела писать, пусть и коряво) не желала.

К тому же я сама сообразила: кроме писем (которые мне пока что некому было отправлять) можно ведь записывать свои фантазии, чтобы не позабыть! Правда, прятать такие записки приходилось чрезвычайно тщательно: если бы кузины их нашли и прочли, то непременно разболтали бы, а это... Мягко говоря, очень неприятно.

Осознав это, я придумала свой собственный язык — теперь никто не сумел бы разобрать в моих рассказах! Правда, давно уже ничего не писала на нем, но еще не позабыла, какая закорючка что означает...

"Придуманный язык! — сообразила я. — Совсем как у Грифона... Он, наверно, тоже хорошо помнит, как изменится значок в этой его скорописи, если к нему добавить точку или черточку".

Закончив — оставалось-то мне всего ничего, и, наверно, если бы утром я не разговорилась с Грифоном, то успела бы до обеда, — я направилась вниз, а по пути не удержалась — толкнула дверь библиотеки.

Увы, дверь была заперта. Жаль... Я бы взяла что-нибудь почитать: из дома я не взяла только две книги, самые любимые, которые могла перечитывать вновь и вновь, но этого ведь мало! Наверно, Грифон не рассердился бы, если бы я выбрала что-нибудь занимательное? Да хотя бы описание империи Дзейли или какой-нибудь войны, а лучше того — легенды и сказания. И почему я не додумалась спросить у него разрешения? Может, он сам выбрал бы что-нибудь не слишком сложное (вряд ли я много пойму в военном трактате), но занимательное...

"Раньше нужно было думать", — сказала я себе и пошла прочь. Должно быть, те, кому поручено было присматривать за Грифоном, обнаружили его отсутствие (не сомневаюсь, он умел обманывать бдительность надсмотрщиков, то есть чрезмерно преданных подданных, следующих за ним по пятам) и... Возможно, в самом деле заперли его от греха подальше. И библиотеку тоже закрыли — незачем посторонним шарить по полкам и хватать дорогие старинные фолианты!

"Странно, — подумала я. — Замок ведь действительно запущен. Кое-что привели в порядок, но... неужели за библиотекой настолько тщательно следили, что ни одна книга не пострадала от сырости?"