Основной закон

За завтраком его посетила еще одна мысль: а где в организме хранятся запасы пресловутой маны? Как она выглядит, он примерно уже представлял: золотистое свечение. Вообще, различные виды энергии во внутреннем восприятии легко различались по цветам. Тепло имело красноватый оттенок, химическая энергия была голубовато-белой, электричество выглядело серо-стальным потоком. А вот магия была солнечно-золотистой. Попивая чай, Валерик попытался настроить избирательность зрения. И у него это вышло на удивление легко. Он некоторое время развлекался, включая и выключая "слои" энергии, комбинируя их различными способами, отключая вообще все, оставляя только обычную видимую всем картинку. Потом переключил зрение на "магию" и вновь принялся рассматривать себя.

Долго искать не пришлось. Но вот результат поисков удивил. Валерик ждал средоточия энергии в какой-нибудь чакре. А оказалось, что магическая батарейка находится в костях. Вернее, в костном мозге. Поисковик подсказал, что таких бывает два вида: полезный красный костный мозг, который производит кровь, и бесполезный желтый, который размещается в трубчатых костях, сиречь в руках и ногах. Нет, вот что за люди эти врачи! Не знают, какую функцию выполняет тот или иной орган, и заявляют: мол, бесполезен. А он очень даже нужен! В нем мана хранится. А пресловутый аппендикс? Зачем-то организм отрастил его заново! И десна на месте выдранного зуба напухла и чешется. Неужели и вправду зуб лезет? Фантастика!

Восторги были прерваны звонком телефона. Валерик удивился: он не только сегодня, но и вообще в ближайшие два дня никаких звонков не ждал. Мать он уже предупредил, что задержится на день, с хозяином квартиры тоже договорился на завтрашнее утро, а с Ириной телефонами так и не обменялись. Больше звонить, кажется, было некому и незачем. Он взял со стола жужжащий смарт. Мать честная! Клиентка собственной персоной.

— Доброе утро, Валерий Григорьевич.

У Мишиной мамочки было глубокое бархатное контральто. Голосом она владела в полной мере, и сейчас он буквально сочился медом.

— Доброе утро, Ольга Венедиктовна.

— Надеюсь, я вас не разбудила?

— Нет, что вы! Я поднялся уже довольно давно.

— Я рада, Валерий Григорьевич, что вы не из тех лежебок, что привыкли почивать до полудня. Скажите... — дама чуть замялась, но, все-таки решила продолжить. — У вас уже есть какие-то планы на сегодняшнее утро?

Валерик хихикнул про себя.

— Нет, никаких. Я абсолютно свободен.

— Тогда вы не могли бы подъехать чуть пораньше? Можно даже прямо сейчас. Я хотела бы обсудить с вами несколько важных вопросов.

Валерик чуть не спросил: "А как же Миша?", но вовремя спохватился. В самом деле, если эта женщина решилась на подобный звонок, то у нее уж наверняка все предусмотрено и даже малейшие случайности начисто исключены.

— Хорошо, я смогу быть у вас примерно через полчаса.

— Я буду ждать вас с нетерпением!

Последняя фраза была произнесена так чувственно и проникновенно, что в характере предстоящего общения не могло быть ни малейших сомнений.

Никаких внутренних моральных установок грядущая встреча не нарушала, а молодой организм, до предела насыщенный соответствующими гормонами, был ей даже рад. Пять минут ушло на душ, чистку зубов и надевание джинсов и свежей футболки, и Валерик ссыпался по лестнице во двор. Погода сегодня подкачала. Солнца не было и в помине, с затянутого тучами неба то и дело срывался мелкий, надоедливый дождь, и мысли о возможной пешей прогулке заранее вызывали отвращение. К тому же, не в его правилах было нарушать обещания и заставлять женщину ждать сверх необходимого. И через полчаса с резервной шоколадкой в кармане он уже давил кнопку звонка.

Еще часа через полтора, несколько притомившись, он лежал, раскинувшись, на широченной кровати, и ему было хорошо. Он, конечно, потрудился, доставляя женщине удовольствие, но и в ответ получил, как минимум, не меньше. Его любовница оказалась весьма искусной в постельных играх, и не то, чтобы ненасытной, но с большими аппетитами. Однако, и она, в конце концов, устала и сейчас лежала рядом, положив голову своему мужчине на левое плечо и легонько водила ухоженным пальчиком с безукоризненным маникюром по его груди. Такие мягкие царапки были приятны. Валерик прикрыл глаза и расслабился, с удовольствием принимая ласку. Ольга — она категорически потребовала называть себя в постели только по имени и только на "ты" — постепенно опускала дразнящую руку к животу, потом ниже...

— А где он?

Голос Ольги был более, чем удивленным, но думать сейчас было лениво, и выныривать из сладкого омута совершенно не хотелось.

— Кто? — недовольно переспросил Валерик, когда игривый пальчик внезапно прекратил свое движение.

— Вчера у тебя был шрам от аппендицита. Вот здесь.

Ноготок царапнул кожу в том самом месте.

— А сейчас его нет!

Ольгин голос поднялся до меццо-сопрано.

— Признавайся, куда ты его дел!

— Убрал. Ты продолжай, пожалуйста.

Женская рука не только не возобновила движение, но и вовсе исчезла, а через мгновение коготки, сразу все пять, вцепились ему в грудь, оказавшись вдруг весьма острыми

— Немедленно рассказывай, как ты это сделал! — потребовала она.

— Если честно, сам толком не знаю, — признался Валерик.

— А мне? Мне можешь сделать так же?

— Ну-у-у...

— Ты не хочешь?

Ольга, проявив изрядную проворность, уселась сверху.

— Скажи, я хороша?

Она выпрямила спину чуть запрокинула голову и обеими руками приподняла тяжелые полные груди.

— Дай!

Она схватила руку Валерика и провела ей по своему, еще чуть блестящему от пота, телу. От шеи, по груди, по животу...

— Почувствуй, оцени. Правда, хорошо? Тебе нравится? А вот это, — она положила его руку на нижнюю часть живота. — Чувствуешь? Эта штука все портит. А я хочу быть для тебя идеальной.

Валерик провел пальцами по рубцу, протянувшемуся сантиметров на десять поперек живота.

— Да, женщины платят своей красотой за счастье иметь детей.

Ольга вдруг стала серьезной, голос ее дрогнул и глаза увлажнились.

— Поверь, это очень дорогая цена. Но ты бы знал, чего только они не готовы отдать, чтобы хоть отчасти эту красоту вернуть! Знаешь, сколько денег берут косметологи, чтобы не убрать, а лишь замаскировать все эти шрамы? Десятки и сотни тысяч! И все равно остаются следы, все равно это будет заметно. А ты...

Из уголка глаза выкатилась и поползла вниз по щеке блестящая капля, оставляя за собой мокрую дорожку.

— Давай, ты попробуешь?

Голос женщины стал умоляющим.

— Давай? Ты не представляешь, что это для меня значит!

Валерик сделал слабую попытку возразить:

— А твой муж? Как ты ему будешь это объяснять?

— А, — презрительно отмахнулась Ольга. — Держу пари, что он даже не заметит. Он ложится в постель, через минуту отворачивается и засыпает. А что до любви, так он способен максимум на пятнадцать минут в неделю. Даже за грудь подержаться фантазии не хватает.

Она поискала, куда бы сплюнуть, не нашла, передумала и вернулась к уговорам.

— Попробуй, ну пожалуйста. Если у тебя не получится, я увижу, я пойму, и не упрекну тебя ни словом, ни взглядом. Но ты хотя бы попытайся. Хочешь, я встану перед тобой на колени?

Ольга соскочила с кровати, и действительно опустилась на колени, на толстый ковер с длинным ворсом.

— Пожалуйста!

И Валерик понял, что сражение с женщиной мужчина проигрывает еще до его начала.

Ольга легла на кровать. Несколько секунд начинающий лекарь с удовольствием созерцал ухоженное роскошное тело зрелой женщины, потом принялся осматривать поле деятельности. В пылу страсти он не обращал особого внимания на мелкие недостатки, но сейчас отчетливо видел увядающую кожу на шее, следы растяжек на животе и груди и, наконец, сам рубец. Непонятно, как это он мог не обратить на него внимания! Он действительно уродовал низ живота, нарушая естественную плавность и гармоничность линий фигуры. Собственно, он мог ограничиться только им, но, во-первых, ему было интересно проверить некоторые свои мысли, во-вторых, он уже давно приучил себя делать всю работу максимально полно и качественно. А в-третьих, ему действительно захотелось сделать этой женщине подарок. Получится или нет — неизвестно, но раз уж он взялся, то постарается сделать все по высшему разряду.

Пора было приступать к действию. Вот только как передать энергию из одного тела в другое? Разве что контактным способом. На расстоянии и "точка прицеливания" непонятна, да и, как выяснилось, энергозатраты возрастают. На что уходит энергия — то ли на сам процесс передачи, то ли просто идет рассеивание — непонятно. Но сейчас это неважно. Совсем недавно, буквально сегодняшним утром, Валерик развлекался, гоняя золотистое свечение по телу. Особенно забавно было заполнять энергией кисти. Получался буквально "мастер-золотые руки". Вот и сейчас он привычным уже легким усилием он направил в руки немного "маны". Подождал, пока ладони нальются магическим золотом, и, приложив к телу Ольги, попытался как бы продавить границу, передать свою энергию через кожу реципиента. Получалось плохо. Словно бы некий барьер не давал золотистому облаку проникнуть вглубь хотя бы на долю миллиметра. Что же он делает не так? Может, надо плотнее приложить руки? Или... точно, надо попробовать!

Валерик метнулся в ванную, старательно вымыл руки, намочил полотенце и, вернувшись, тщательно протер операционную зону. Сосредоточился, "позолотил" руки и попробовал снова. Теперь дело пошло лучше. Все еще требовалось усилие для проталкивания энергии сквозь кожные покровы, но теперь это было проще и легче. Легкое золотистое облако, выходя из Валеркиных ладоней, расходилось по телу Ольги, застревая в некоторых местах и потом бесследно рассасываясь. Видимо, там были какие-то мелкие повреждения. Но он-то собирался исправлять конкретные вещи!

Он попытался усилием воли направить энергию от одной из рук к рубцу, и у него получилось. Темная полоса стала постепенно наливаться золотистым свечением. Он попробовал энергию из другой руки послать в растяжки на животе, на груди...

— Валера, мне становится горячо. Так и должно быть?

— Да, все идет хорошо, не бойся. Сейчас еще пару минут, и потом будет немножко больно. Ты потерпишь?

— Хорошо, я потерплю.

В голосе Ольги Венедиктовны на этот раз были слышны покорность и смирение.

Валерику было видно, как энергия расходится по коже любовницы, концентрируясь не только в тех местах, где были видны дефекты, но и в некоторых других, где, казалось бы, все было хорошо. Особенно много таких невидимых глазу повреждений были в области груди.

— Ай!

Женщина слегка дернулась.

— Щиплется!

— Все так и должно быть, терпи. И вообще, красота требует жертв, — сумничал Валерик.

— Ай! Я терплю, терплю. Не обращай внимания, продолжай. Ай!

Одна за другой растяжки словно бы взрывались и исчезали в золотой вспышке. Вспышки сверкали все чаще, в глазах прыгали маленькие золотистые искорки. Валерик предусмотрительно отвернулся.

— Ой-ой-ой!

Пациентку словно подбросило на кровати.

— Это, по-твоему, называется "немного больно"? — возмутилась она.

— Все, все уже. Я закончил. Можешь смотреть, что получилось, а я что-то устал. Мне бы прилечь.

Усталость Валерик и вправду чувствовал нешуточную. Да и желудок пусть пока еще не рычал, но уже недвусмысленно намекал, что не мешало бы подзаправиться. Он опустился на кровать и принялся наблюдать, как женщина буквально крадется к зеркалу. Он уже видел — все получилось. Получилось даже больше, чем он намеревался сделать. Рубец внизу живота исчез без следа. Пропали белесые ниточки растяжек, живот подтянулся, кожа словно бы засветилась. Грудь приподнялась, подтянулась, вернула форму, какая, по-видимому, была в молодости. В целом, преображение было более, чем полным, и это тут же засвидетельствовал пронзительный радостный визг, раздавшийся со стороны зеркала.

Взрослые солидные женщины тоже могут материться. И еще как! Впору конспектировать и изучать. И это является косвенным подтверждением активно критикуемой гипотезы о том, что когда-то, давным-давно, они были нахальными девчонками, зачастую с хамскими замашками и сильно непристойным поведением.

— Ёшкин кот! Я столько отдала этому козлу за крем, и что? А тут... мать моя женщина! Мля, ни одного шрамика! А тот хрен насвистел, что только в Германии и только частично! А сиськи... бляха муха! Да они в восемнадцать лет так не стояли! Все, осталось заделаться целкой и упороть на млядки!

Ольга Венедиктовна крутилась у зеркала. Она себя ощупывала, разглядывала и активно комментировала этот процесс, едко характеризуя каких-то незнакомых Валерику людей, явно причастных к индустрии косметологии. Наконец, налюбовавшись, она вернулась к кровати. Глаза ее горели.

— Валерочка, дорогой мой, ты знаешь, что ты волшебник? Нет? Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал! Ведь каждая женщина хочет нравиться, хочет, чтобы на нее смотрели, чтобы ей восхищались мужчины и завидовали женщины. А ведь я за последние семнадцать лет ни разу не надела бикини, только эти противные сплошные купальники. Это в постели тебе главное не живот, а то, что ниже.

Ольга хихикнула, кокетливо обозначив рукой это самое место.

— Да и то потому, что ты молодой, у тебя гормоны из ушей прут, тебе главное — найти телку, чтобы была не очень страшная, и засадить ей по самые помидоры. А на пляже, где-нибудь в Эмиратах или на Сейшелах, там все иначе. Там если бы я вышла со своим пузом в бикини, на меня бы пальцами показывали. А теперь... Теперь я королева, теперь я хоть голая выйду, все только челюсти пороняют. Вставные.

Она снова захихикала.

— Завтра же пойду и накуплю самых развратных купальников. И приглашу тебя на примерку. Ты будешь помогать их снимать. Хорошо?

И тут же сникла.

— Ты же завтра уедешь... но ты ведь вернешься, правда?

Она не стала дожидаться ответа, а завела руки за голову и, слегка прогнувшись, потянулась, с удовольствием демонстрируя себя своему мужчине.

— Полюбуйся на дело своих рук. Тебе нравится? Правда, здорово? Правда, я красивая, а? Теперь все это богатство твое, когда бы ты ни захотел! Вот, возьми! Нет, лежи, я сама все сделаю. О, я умею доставить мужчине максимум удовольствия!

Через полчаса они оба сидели на кухне и вдвоем опустошали холодильник. Хозяйка все не могла успокоиться и поминутно ерзала, заново привыкая к своему обновленному помолодевшему телу.

— Это просто чудо! — воскликнула она наконец. — Валерочка, проси, чего хочешь.

— Я хочу только одного, — проговорил он, прожевав кусок бутерброда с соленой семгой. — не рассказывай обо мне сразу всем своим подругам. Я бы не хотел делать это своим основным занятием. Тем более, что ты видела — мне это дается довольно тяжело.

— Но иногда и очень немногим можно?

— Только иногда и немногим. И...

— Что?

— Я за подобные вещи буду с твоих подруг брать деньги. И немалые.

— Само собой, само собой! Такие вещи просто нельзя делать бесплатно. Благотворительность тут противопоказана. Не беспокойся, я прослежу, чтобы твои будущие клиентки были платежеспособны в достаточной степени.