Попаданки в матросках!

— Это верно, — задумчиво пыхнул дымом из трубки Сталин. — И еще борцы они за добро и справедливость. Знать бы только, что это такое — добро... и что такое справедливость... Ведь кто сказал, что с их точки зрения — точки зрения детей буржуазной Японии — коммунизм — добро и справедливый строй?.. Тут осторожнее надо быть, Лаврентий... Ладно, пока мы свои земли освобождаем — они за нас, а когда к границам выйдем — к тому времени надо будет решить, как вести политику дальше. Это мы еще обдумаем, как и Китай с Японией, и Хрущева с этим Горбачевым и недостатками советской экономики. А что касается военных операций будущего года — то сначала посмотрим, как наступление пойдет после присоединения к нам лунных союзниц. Может быть, на этот раз у немцев действительно сил не останется, чтобы в сорок втором наступать... Ну а пока самое срочное — вот с этим что делать? Вот, почитай: командир 330-й дивизии Соколов, член Партии с 1929 года, пишет в рапорте "Установлено, что Бог есть"... Да и само появление этих воительниц нарушает положения материализма и противоречит всей нашей пропаганде — магия, волшебство, говорящие кошки, в конце двадцатого века по Земле, оказывается, толпами бродят демоны, а талисманы из синтоистского храма от них защищают...

— Ну так синтоистского же... — протянул Берия. — Я так понял, что у них есть вполне материальные доказательства воздействия на... кха... демонов — синтоистских молитв, но не христианских?.. Эта Сэйлор Марс, конечно, верит и в христианство, и в синтоизм сразу, но пользуется все же синтоистскими методами для своего экзорцизма. Так что, хотя это доказывает существование синтоистских богов, но еще не доказывает существование христианского...

— Лаврэнтий, ты думай, что говоришь! — Иосиф Виссарионович чуть не сломал трубку от возмущения. — То доказывает, это не доказывает! Так что ж нам тэперь, вэсь Совэтский Союз в синтоизм пэрэкрэстить, что ли, раз уж доказано рэальное воздэйствие рэлигии синто на матэриальный мир?! Нэт уж, у нас свой Бог есть!

— Я думаю, что Марс все же права в своей вере в христианство, — продолжил Сталин, успокоившись. — Пусть и католического толка. Посему надо пересмотреть политику Партии и советской власти по отношению к православной вере. Не обижая при этом и прочие религии, конечно. Но действовать осторожно, чтобы и товарищей с атеистическими воззрениями не обидеть. Хотя знаешь, слухи, про которые уже докладывают из Михайлова и окрестных деревень — про ангелов или же ангелиц, воюющих с немцами — тут могут пойти на пользу. Главное — проследить, чтобы никто не вздумал с этими слухами всерьез бороться — все равно уже не остановишь, а скоро наверняка и новые прибавятся, так что этак и внутренние беспорядки в стране спровоцировать можно из-за чьего-то излишнего энтузиазма. И этим вопросом, и атомной бомбой — займешься ты лично, Лаврентий. Ну а девочки — пусть сегодня отдыхают, а завтра дадим им задание, которого они требуют. Есть мнение, что пока что им лучше работать вместе с 10-й армией командарма Голикова — он единственный из командармов с ними уже знаком, пусть и выделит им участок для работы по способностям. А там посмотрим. И чтобы все было секретно... Пока что. Они, конечно, правы, если и дальше на фронте все у них пойдет, как было в Михайлове, то через некоторое время всему миру про них станет известно. Но пока что постараемся сохранить фактор внезапности настолько долго, насколько можно. Я ведь представления не имею, что станут делать немцы, когда о них проведают... Да, и переводчика этого твоего...

— Майора Василькова.

— Васильков?.. Ну ладно. Закрепи его за девочками, пусть их сопровождает и помогает объясняться. А уж бумаги мы им выдадим такие, что и командармы им не помешают.

* * *

В своих подозрениях Сталин был прав. Пока он разбирался с воинами в матросках в Москве, в Рязанской области бурлила своя деятельность. Машина слухов, включенная бегающей по городу пенсионеркой Корневой (она сочла своим долгом передать весть о случившемся всем, кому только можно!), действовала безостановочно. И пусть саму Наталью Егоровну к утру восьмого декабря все же удалось отловить, убедить, что с ангелами уже договаривается руководство армии, и заткнуть ей рот подпиской о военной тайне — но механизм был запущен, а остановить всех сплетниц Михайлова не представлялось возможным.

К исходу суток седьмого декабря об ангелах знал уже весь город и две стрелковые дивизии. Восьмого — слухи отмечались в Прудских Выселках и Большом Свистове по соседству. Девятого — были замечены в Стубле, Пушкарях и Поярково. Десятого — дошли до Захарово, по которому распространились в мгновение ока, и стали известны в Попадьино. Одиннадцатого — проявились в Высоковских Двориках, Мушковатово и даже в отдельных домах и госпиталях Рязани.

А дальше... Легенда о прекрасных и смертоносных для немцев девах-ангелах, словно круги по воде, начала расходится по всей Руси Великой. И уже двенадцатого числа она внезапно пополнилась новыми блестящими подробностями... Но об этом позже.

Ведь еще до того наступили и другие, косвенные, последствия михайловских событий. Как вы помните, обеспокоенный ими Гудериан ожидал главного удара красной армии именно на этом участке, где и держал свои последние резервы. А тем временем, воспользовавшийся полученной от штаба генерала фон Лёпера информацией, генерал Голиков, напротив, перегруппировал войска с тем, чтобы нанести настоящий главный удар южнее, в направлении города Епифани. Таким образом, 10-я армия оказалась сильна именно там, где немцы меньше всего этого ожидали...

И если на правом фланге 10-й армии события пока протекали почти так же, как и должны были, на левом вскоре наметились большие перемены. Десятого декабря наступающие советские войска внезапным и мощным ударом смяли немецкую оборону у станции Епифань и взяли саму станцию — из-за начавшейся раньше перегруппировки сил 10-й армии взяли на один день позже, чем в иной истории. Но зато — в этот раз это стало не просто освобождением очередной станции железной дороги... Громом среди ясного неба (хотя на самом деле не такого уж и ясного, учитывая предыдущие события) прогремело известие: "На станции Епифань взят в плен Гудериан!"

Вместе с "быстроходным Гейнцем", на сей раз оказавшимся недостаточно быстроходным, был пленен и весь его штаб.

(прим. автора: и это даже не такой уж рояль, как может показаться. Дело в том, что и в РИ у наших наступающих войск был большой шанс схватить Гудериана на станции Епифань, откуда он бежал всего за час до подхода наших — и то, этот час он получил лишь благодаря тому, что немецкий армейский полк связи штаба атаковал наступающую 41-ю кавалерийскую дивизию, а командир той, вместо того чтобы выделить против этого полка лишь часть сил и продолжать наступление остальными, развернул всю дивизию и ввязался в бой с полком, который продолжался 4 часа; в АИ же вследствие уже произошедших изменений наше наступление на этом направлении было еще более мощным, а у немцев было меньше сил)

Ставка Гитлера, вечер 10 декабря

— Как прикажете это понимать, господа?! Нет, я должен спросить вас, кто сидит передо мной в этом кабинете — цвет военной мысли великого Рейха... или сборище клоунов?!! Гейнц Гудериан, немецкий гений танковой войны — попал в русский плен!! Как это произошло, как это оказалось возможным?!

— Мой фюрер, боюсь, что генерал-полковник Гудериан сам был виноват — его командный пункт располагался слишком близко к линии фронта и...

— Молчать!! Когда мой храбрый Гейнц вел наши танковые дивизии к Москве все эти полгода, близость к линии фронта ему не мешала! А теперь, как только наша победоносная армия стала в оборону... Кстати, не вы ли, господа, еще недавно уверяли меня, что русские сейчас не способны на наступление?!

— К сожалению, мы ошиблись, мой фюрер. Концентрация русских войск, необходимая для наступления, произошла внезапно для нашей разведки. Но не стоит все же снимать вину и с самого Гудериана — насколько мне известно, он ожидал главного удара русских севернее, со стороны захваченного ими города Михайлова — того самого, в котором перед этим были уничтожены главные силы 10-й моторизованной дивизии генерала фон Лёпера. Но, видимо, в действительности они перегруппировали войска и совершенно внезапно для него ударили в направлении на Епифань — а разведка 2-й танковой армии пропустила это перемещение войск...

— Вы хотите сказать, что эти русские варвары переиграли самого Гейнца Гудериана?!

— К сожалению, мой фюрер, все произошло именно так. План русских оказался по-восточному коварным — создать явную видимость главного удара на участке Михайлова...

— Уничтожение целой дивизии — это, по-вашему, только видимость?!

— Простите, мой фюрер, первый удар русских на этом направлении действительно был чрезвычайно силен, из-за чего Гудериан и направил туда все свободные резервы в ожидании, что русские захотят развить успех именно здесь. Но вместо этого они переместили главную группировку своих войск южнее — вероятно, передвигаясь для этого ночами и под прикрытием снежной метели, поэтому разведка 2-й танковой и не заметила этого передвижения. Дальнейшее наступление на Михайловском направлении можно рассматривать скорее как вспомогательный удар. Но генерал-полковник Гудериан понял это слишком поздно. Сегодня с востока станцию Епифань, где располагался его штаб, внезапно атаковали прорвавшиеся крупные стрелковые подразделения большевистской армии. Когда же против них были брошены все силы, включая армейский полк связи штаба, с севера к станции внезапно подошла большевистская кавалерия численностью до дивизии. Это все, что его штаб успел нам сообщить.

— Хотите сказать, что Гейнца Гудериана взяли в плен дикие русские "казакен"?! Вы понимаете, что уже завтра мы станем посмешищем для всей Европы?! Для всего цивилизованного мира! "Кавалеристы победили гения современной танковой войны!" — вот что напишут об этом в газетах! Браухич, немедленно позаботьтесь о том, чтобы ликвидировать прорыв русских, иначе вас действительно выставят клоуном! 2-я танковая армия временно переводится в подчинение 4-й армии генерала-фельдмаршала фон Клюге — пусть он наведет там порядок! Учтите, господа, если вы окажетесь не в состоянии немедленно исправить положение на Восточном фронте — я не буду снисходителен к вашим ошибкам!

Глава пятая

Станция Епифань, штаб 323-й стрелковой дивизии и командный пункт командарма Голикова, вечер 10 декабря

Сколь переменчива и иронична военная фортуна... Еще недавно это же самое здание вокзала занимал штаб 2-й танковой армии вермахта, а в этом кабинете лично генерал-полковник Гудериан решал, как лучше всего сдержать внезапное наступление "русских орд". Теперь же на вокзале их сменил штаб 323-й стрелковой дивизии РККА, а в кабинете сидели командарм Филипп Голиков, член Военного совета 10-й армии корпусной комиссар Тимофей Николаев и командир дивизии полковник Иван Гарцев, которые решали, как лучше всего преследовать отступающих немцев.

Мотавшиеся по фронту командарм с членом Военного совета подъехали совсем недавно, едва получив сообщение о новом крупном успехе. Причем на этот раз достигнутом без помощи неких лунянок, своими силами — как с удовлетворением подумал тогда командарм, не знавший об 'эффекте бабочки'.

— По немецким штабным документам и показаниям пленных выходит, что 112-я пехотная дивизия противника сейчас отступает к Епифани, преследуемая нашими войсками, — сообщил Голиков. — Ее передовые части уже там, и городской гарнизон в придачу. Спешат фрицы, укрепляются там... Но, если сумеем взять город раньше, чем вся дивизия его пройдет — отрежем фашистам путь за Дон, и разделаемся с ними, как в Михайлове. Только действовать надо быстро — атаковать этой же ночью. Как, товарищ полковник, пройдет ваша дивизия еще немного дотуда и хватит потом сил вступить в бой за город?

— Пройдем, товарищ командарм. И сражаться сил хватит, — серьезно кивнул полковник. — Вот только если немцы успеют всю дивизию там в оборону поставить...

— Должны мы раньше успеть, должны. Даром, что ли, самого Гудериана сегодня в плен взяли. А потом уж... За Дон выйдем — легче станет, немец уже последние резервы в бой бросает.

В дверь постучали.

— Товарищ командарм! — заглянул в кабинет адъютант. — Тут к вам... девчонки какие-то странные.

— Девчонки? — переспросил Голиков. А в голове у него тем временем раздался тревожный звоночек — слово "девчонки" вызвало к жизни какие-то смутные ассоциации. К тому же он обратил внимание на порядком ошалевший вид адъютанта.

— Очень секретные девчонки и по-русски не говорят, — понизив голос, ответил тот. — И с такими бумагами... От самого! И майор НКВД с ними! Он мне и сказал, что все секретно. И чтобы к вам их немедленно!

— Так пусть заходят, — приказал командарм, уже вспомнивший кое-каких "девчонок", с которыми свела его судьба совсем недавно. Неужели они вернулись?!

И верно, решительно постукивая об пол каблучками, в кабинет вошли все пятеро японских лунянок... или лунных японок? А за ними — энкэвэдэшник.

— Еле догнали вас, товарищ командующий 10-й армией, — сообщил он, отдав честь и представившись. — Не сидится вам на месте... А мы — к вам на помощь. Со знакомыми вам товарищами сами знаете откуда уже заключен союзный договор о взаимопомощи. И как союзные войска они прибыли в ваше временное распоряжение для получения задания, способствующего скорейшему разгрому немецко-фашистских захватчиков.

Счастье еще, что лунные девочки пришли не в своей лунной "униформе", хотя командарм подозревал, что зимнюю одежду они одели просто поверх своих матросок (и в этом он не ошибся). Но и то такое внезапное вторжение привело еще не знакомых с ними комдива и корпусного комиссара в изумление.

— А это кто?! — сразу же спросил Николаев.

Васильков вместо ответа протянул ему "бумаги от самого". Комиссар взглянул — и брови его спешно поползли на лоб.

— То есть... вот эти девочки... Это все про них? — уточнил он, все еще не веря своим глазам.

— Про них, — подтвердил майор госбезопасности.

— Это, товарищи, наши новые важные союзники, — подтвердил Голиков, в свою очередь просмотрев бумаги. И, предупреждая дальнейшие вопросы, быстро добавил:

— Но все операции с их участием — совершенно секретны, так что пока объяснить вам я ничего не могу. Не обращайте внимания на их возраст, помощь нашей армии они уже оказали и немалую. А сейчас... к сожалению, вам пока нельзя участвовать в постановке задания Особой Секретной Союзной Группе — подождите немного за дверью.

— Карты читать умеете? — поинтересовался командарм, когда комиссар с полковником скрылись за дверью, теряясь в догадках.

— А как их читать, это же картинки, — ляпнула Сэйлормун.

— Умею, — кивнула Меркури.

— Стороны света знаете? Может, компас нужен?

— Не надо, у меня все есть — тут, — указала Ами на мгновенно возникший и исчезнувший на ее лице прозрачный сканер.

— Ну вот и хорошо. Тогда смотрите... Это — город Епифань. А мы сейчас — вот здесь, на станции Епифань, — пояснил Филипп Иванович склонившимся над штабной картой девочкам. — Вот это — река Дон, а тут — мост через него. Здесь, рядом с мостом, Епифань кончается, а на другой стороне — деревня Шевырево, но это неважно. Важно, что немцы могут воспользоваться этим мостом, чтобы отступить за реку. А мы сделаем так: пока дивизия будет идти в наступление тут, вас на машине отвезем... ну, куда-нибудь вот сюда. Дальше тут должен быть заливной луг, сейчас покрытый снегом, а потом обрывистый речной берег. Задача вам такая: пройти... пробежать, пропрыгать, или как это вы делаете... в общем, до реки, потом по льду добраться до моста, захватить его так же, как сделали в Михайлове, и не подпускать туда немцев. Справитесь?