| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
* * *
Из дома Хельги я съехал тем же вечером, сразу после того, как с вежливой улыбкой вручил девушке десяток червонцев. Ну как вручил... в подол ссыпал, пока она глазками хлопала. То ещё оскорбление на самом деле... если бы взрослый мужик такое учудил. Но мне-то тринадцать лет, и на барчука, откупающегося от забеременевшей девки, я совсем не похож. Кто ж поверит, что мальчишка со свалки о таких вот древних заморочках понятие имеет? Ну а то, что тамошний мой тренер не только бою учил, но и кое-каким тонкостям этикета, а вместе с ним и искусство изящного оскорбляжа, по его же собственному меткому выражению, стороной не обошёл, здесь никто не знает. И не надо. Пусть лучше считают случайностью. Обидной, конфузной... но уж никак не умыслом.
Собственно, так и вышло... правда, в глазах дядьки Мирона мелькнуло на миг сомнение, но, кажется, выходка дочери его так из себя вывела, что он предпочёл ничего не заметить. Ну да я и не рассчитывал, что мне удастся ввести его в заблуждение. За последние полтора года дядька Мирон очень хорошо меня изучил... и уж то, что я не склонен к дешёвым эффектам, да и вообще стараюсь не делать лишних телодвижений, он знает точно.
Большую часть имевшейся наличности, не обращённой в дорожные чеки, я отдал на хранение расстроенному происходящим опекуну. После чего попрощался с тёткой Еленой, договорился с Завидичем о встрече, погрузил в багажный кофр вызванного "емельки" собранные вещи и укатил в порт. Надеюсь, Кузьма Николаевич не обидится на меня за поздний визит.
Не обиделся. Удивился, это да... особенно когда увидел количество привезённых мною книг, нашедших своё новое пристанище в рундуке под койкой. Немного неудобно, конечно, но в шкафу им места точно не найдётся. А мне же ещё нужно и одежду где-то хранить, да и прочие мелочи...
Воспользовавшись тем, что до начала моей службы осталось ещё добрых двое суток, на следующий день после заселения я отправился в город на прогулку... ну и по делам. Не сидеть же мне в пустом дирижабле без толку и смысла? Был бы на месте тот же боцман, я бы, может, напросился на продолжение экскурсии, но, кроме охраны, на "ките" никого не было. Даже ухажёр Хельгин и тот решил посвятить этот день работе в конторе.
Эх, вот вляпался я с этой дурой. Была же нормальным человеком, а тут как вожжа под хвост попала... И ведь чую, чую, что она ещё устроит мне весёлую жизнь на "Фениксе", да куда ж теперь спрыгнешь... и надо ли?
Я почесал в затылке и сплюнул. Да какого чёрта? Вон, там пять лет от дурных родственников отбивался, а здесь только хвост неприятности показался, а я уже задумываюсь о том, как половчее драпать? Ну нет... посмотрим ещё, кто кому в супчик перчика положит.
Дядька Мирон дожидался в той самой кофейне-пекарне, где у меня не так давно произошла стычка с похмельным идиотом...
На этот раз обошлось без эксцессов. Опекун занял столик под "маркизой", и к моменту моего прихода перед ним уже дымилась пара чашек — кофе для Завидича и какао для меня, а на тарелке лежали те самые пирожные, что мне так и не удалось попробовать в прошлый раз.
Никакого желания обсуждать вчерашнее происшествие в доме Хельги у меня не было. Да и дядька Мирон, кажется, совсем не горел желанием поднимать эту тему. А посему мы ограничились текущими делами. Завидич продемонстрировал мне письмо, написанное контр-адмиралом Несдиничем директору флотского училища, и, заметив мою улыбку, еле заметно усмехнулся.
— Матвей Савватеевич — человек слова. Ты сдержал данное обещание, он ответил тем же. Так что допивай какао, и поехали в училище. Только учти, директор может устроить тебе экзамен прямо на месте. Ты к такому готов?
Я уверенно кивнул, одним глотком допил какао и встал из-за стола.
— Шустрый, — одобрительно кивнул Завидич, в свою очередь опустошая чашку. Ну а пирожные... я их ещё раньше съел.
Опекун бросил на стол куну чаевых, тут же исчезнувшую вместе с пустой посудой, и мы отправились в порт. Именно там, недалеко от огромного краснокирпичного павильона вокзала, расположилось небольшое скромное здание, готовящее офицерский состав Вольного флота. Пожалуй, лучшее учебное заведение подобного толка во всей Новгородской республике, и точно одно из лучших в конфедерации.
К моему удивлению, подача документов на обучение в училище много времени не заняла, хотя, как и предупреждал Завидич, мне, не сходя с места, прямо в кабинете директора был устроен форменный экзамен. Вообще-то это было необязательно, поскольку в отличие от будущих курсантов дневного отделения претенденты в слушатели-заочники никаким вступительным испытаниям не подвергаются. Зато первая сессия становится для них сущим кошмаром. Именно на ней происходит основной отсев лентяев и идиотов.
Всё это мне театральным шепотом поведал опекун, пока мы дожидались приёма у директора училища. Ну а после долгой беседы с местным "царём и богом" я получил от секретаря директора список литературы для самоподготовки и сочувственное сетование на то, что нынче ни одного курсанта-дневника в училище не сыскать, а то можно было бы разжиться лекциями за первый курс. Дескать, оч-чень пользительная вещь для слушателя.
Пока я непонимающе хлопал глазами, мой опекун неопределённо хмыкнул, и на столе перед секретарём оказались две серебряные монетки — полугривны. Да, здесь до сих пор ассигнациям предпочитают монеты, да ещё и с жёстко увязанным биметаллическим курсом. Золото относится к серебру как один к пятидесяти... причём серебро считается стратегическим металлом, поскольку широко используется в артефакторике.
Ну а пока я предавался размышлениям об особенностях здешней денежной системы, полугривны исчезли со стола, будто их и не было. Зато вместо них тут же возникла стопка тетрадей, исписанных почти каллиграфическим почерком.
— От одного из курсантов осталось. Знатный был аккуратист... сейчас, наверное, уже капитанский патент имеет, — со вздохом пояснил секретарь.
Завидич покивал и принялся перелистывать тетради.
— Действительно, весьма аккуратные и точные записи.
— О да, у меня, кстати, если нужно, и лекции следующих курсов имеются. Вплоть до выпускного, — с готовностью кивнул секретарь.
Четыре курса... я хмыкнул и, выудив из кошелька нужную сумму, положил её перед "тороватым купцом". Опекун и секретарь взглянули на меня с одинаковым удивлением. Впрочем, дядька Мирон понимающе усмехнулся, а "купец", масляно сверкнув глазками, вытащил ещё несколько стопок тетрадей. Куда более толстых, чем первая...
— Кирилл, ты в своём репертуаре, — покачал головой Завидич, когда мы оказались на улице.
Я перехватил поудобнее связки с тетрадями и улыбнулся.
— Угум. А теперь в книжный...
Опекун расхохотался:
— Идём, книгочей.
Дядька Мирон забрал у меня одну из связок, и мы направились в сторону кремля, к уже знакомому мне магазину.
А вечером я отправился в гости к Горским. Дом известного путешественника встретил меня чучелом вставшего на дыбы белого медведя. Благо потолок в холле был достаточно высок, чтобы зверюга не пробила его своей косматой башкой, сверкающей чёрными агатами глаз. Создавалось впечатление, что медведь смотрит на всех входящих с лёгкой долей высокомерия. Ещё бы, с трёхметровой-то высоты!
Шарахнувшись в сторону от такого вот приветствия, я еле удержался, чтобы не ударить белоснежного зверя электроразрядом. Остановил меня только тихий смешок вышедшего в холл Михаила. Ничего себе шуточки у хозяев дома. Этак можно ведь и с копыт слететь от испуга!
— Здравствуй, Кирилл! — улыбнулся Горский, протягивая мне руку.
— И тебя туда же, — не удержался я от ворчания, но руку пожал.
— Отец должен быть с минуту на минуту, а пока... идём в гостиную. Илона уже накрыла стол к чаю... Венские пирожные любишь?
— Мм... не знаю, не пробовал, — честно ответил я, и Михаил, возмущённо покачав головой, потащил меня в гостиную, ликвидировать столь вопиющий пробел в гастрономических познаниях. Но не успели мы приступить к дегустации, как в холле раздался какой-то шум. Михаил поморщился. Хм, судя по его мимике, смею предположить, что это пришёл не ожидаемый нами Иван Федорович. Дверь в гостиную хлопнула...
— Знакомься, Кирилл. Мой двоюродный брат Валерьян... — кисло произнёс Горский, указывая на вошедшего в комнату явно чуть поддатого молодого человека.
Ну что я могу сказать? Новгород, оказывается, очень маленький город.
ОМП — здесь, оружие массового поражения.
Конец — здесь употреблено в значении "район". Исторически в реальном Новгороде существовало пять концов: Людин, Загородский, Неревский, Плотницкий, Славенский.
Низовский — так жители Новгорода презрительно называли всех живших ниже озера Ильмень или выходцев из тех областей. В данном случае можно сказать, что это новгородский аналог современного "понаехали".
Шоссон — вид французской школы рукопашного боя. В отличие от савата, считавшегося, да и бывшего по сути "уличным" боем, шоссоном занималась знать. Собственно, название "шоссон" происходит от названия обуви, носившейся в фехтовальных залах. Отличительным признаком шоссона был удар ногой в голову. Фактически такой же символ, как в нынешнем тэквондо.
25
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
