Сказка 2. Верховный жрец Кулаба

— Не сплю ли я? — не верил себе Ихетнефрет, — Что там, Чекер?

— Я думаю, люди оазиса, — невозмутимо отвечал бородач.

— А вдруг это шайка грабителей? Или того хуже — вражеское войско?

— Кому захочется в такую темень подобно голодному волку рыскать по степи? Тем более по землям Бенхадада.

— Кто это?

— Правитель оазиса Тхамаск и владыка соседних пастбищ.

— О, боги, пусть будет так!

Огни медленно приближались, и крики слышались все ближе и отчетливее. Теперь Ихетнефрет мог различить отдельные слова и целые фразы. Язык местных жителей несколько отличался от того, на котором говорил Чекер, но все же не на столько, чтобы его не мог понять сын Имтес.

— Эй, — хриплым голосом крикнул Чекер, пытаясь привлечь к себе внимание.

Люди в темноте остановились, вслушиваясь в слабые и непонятные звуки.

— Не ваш ли хозяин Бенхадад? Да продлят боги его дни, — продолжал проводник.

— Кто ты, пришелец? — донеслось в ответ.

— Я Чекер из Гебала.

— Не ты ли гостил у нас прошлой весной, Чекер-купец?

— Да, я!

— Приветствуем тебя и твоих спутников.

— Пусть боги ниспошлют благодать на вас и ваши жилища. Доложите о нас славному Бенхададу. Да помогите достичь ночлега! Мы слишком измучены переходом.

— Все сделаем по твоей просьбе, ведь законы гостеприимства для нас священны.

Караван медленно двинулся за жителями оазиса. Ихетнефрет про себя благодарил богов, пославших ему столь полезного спутника, как Чекер. Он оказался не только опытным проводником, но и человеком, имевшим хорошие и прочные связи с местными правителями, что порой могло спасти жизнь незадачливым путешественникам.

"Вот скоро завершится путь, запах очага почувствуют ноздри. Усталое тело обретет покой. Вино и хлеб утолят голод. Тепло овечьих шкур принесет спасительный сон. Много ли человеку надо? Вся мудрость мира порой кажется абсолютно никчемной рядом с подобными мелочами, дарующими счастье", — размышлял Ихетнефрет.

В ожидании отдыха он лишился чувства времени, и все происходящее подернулось пеленой забытья. В какие-то мгновения ясность сознания возвращалась, но тут же исчезала в море тьмы и тупой боли.

Огни факелов в неистовой пляске проносились мимо, далекие крики людей и животных едва достигали ушей. Чьи-то сильные руки подхватили его и поволокли в какое-то жилище, бережно опустив на что-то мягкое. Равнодушие и апатия завладели Ихетнефретом. В памяти стерлись воспоминания о Чекере и погонщиках, ослах и товарах. "Где Мафдет? Что с ней?" — успел подумать он.

Любимое лицо промелькнуло перед глазами. Писцу казалось, будто девушка обнимает его. Явь ли это или галлюцинация, он так и не мог понять. Глубокий сон ослепил хранителя свитков в один миг.

Пробуждение было долгим и мучительным. Ночь никак не желала отпускать Ихетнефрета. Рассеянный свет, лившийся отовсюду, представлялся частью странного и нелепого сновидения.

Веселый звонкий смех заставил его прийти в себя и открыть глаза. Возлюбленная лежала рядом, подпирая голову левой рукой, и озорно улыбалась, глядя на взъерошенного и заспанного Ихетнефрета.

— Я давно наблюдаю за тобой. Ты такой смешной. Пора просыпаться, солнце давно взошло...

— Ужасная ночь, — оправдывался писец.

— Вчера вечером ты свалился с осла. Я думала, расшибешься на смерть. Скажи спасибо жителям оазиса.

— Где мы находимся? — Ихетнефрет огляделся и понял, что лежит посреди огромного шатра, сделанного из толстой шерстяной ткани, едва пропускавшей дневной свет. — Куда девались остальные и где наши товары?

— Не беспокойся, Чекер позаботился обо всем. Да вот и он сам.

— Кто звал меня?

В полумраке шатра хранитель свитков с трудом разглядел лицо человека, облаченного в длинную, казавшуюся черной, одежду.

— Ты ли это, Чекер? — произнес Ихетнефрет, пытаясь подняться.

— Да, и советую тебе быстрее вставать. Хватит валяться в постели подобно изнеженному вельможе. Скоро сюда явится Бенхадад. Нужно встретить его подобающим образом. Он великодушный человек, и, если ты произведешь на него благоприятное впечатление, можешь надеяться на многие милости и помощь.

— Что я должен делать?

— Без богатых даров не обойтись. Не жалей меди, золота и каких-нибудь безделушек. Затраты многократно окупятся. Уж я-то знаю!

— Все сделаю, как скажешь!

— Ну, вот и отлично.

Чекер стремительно вышел, на ходу отдавая различные приказания погонщикам. Крики и суета на улице, подобно бичу из кожи бегемота, подхлестнули хранителя свитков, заставив распрощаться с остатками сна и приняться за подготовку к встрече с местным правителем.

Приведя себя в порядок, Ихетнефрет и Мафдет вышли из шатра. Вокруг уже собралось множество народу. Погонщики и Чекер стояли рядом, напротив них толпились жители оазиса. Мужчины, облаченные в длинные шерстяные балахоны с накидками из овечьей шерсти и козьего меха, оживленно переговаривались между собой. Женщины в одеяниях, отдаленно напоминавших каласирисы Черной Земли, покрыв головы широкими платками, стояли поодаль.

Внезапно толпа замолчала, отвешивая почтительные поклоны, и расступилась, пропуская вперед небольшой отряд вооруженных копьями и кинжалами людей. Позади шел плотный невысокого роста человек с густой черной бородой, тронутой легкой проседью. Голова его была обмотана широким куском цветастой материи. Одетый в типичные для местных жителей одежды, он выделялся только длинной накидкой из оленьего меха. Толстые короткие пальцы сверкали золотом и изумрудами. На чреслах красовался льняной пояс шириной в ладонь, украшенный разнообразными золотыми бляшками. Вся его фигура, лицо и взгляд излучали уверенность в себе, силу и властность.

— Бенхадад, Бенхадад... — едва уловимый шепот разнесся в толпе.

Тот, кого называли Бенхададом, остановился, не доходя нескольких локтей до Чекера и его спутников, положив пухлые руки на живот. Воины также замерли, крепко сжимая древки копий.

— Приветствую тебя, славный Бенхадад, — Чекер согнулся в почтительном поклоне, — да продлят боги твои дни. Я и владыка города Гебал кланяемся тебе и преподносим разнообразные дары.

Не успел Чекер закрыть рот, как перед Бенхададом прямо на землю легло несколько мотков виссона багряного, голубого и белого цветов.

— Да будут одежды твои светлы во всякое время, — продолжал Чекер, — прими также от меня и моего властелина медь, — у ног Бенхадада погонщики разложили около десятка массивных медных ножей, несколько кинжалов и топоров, а также навершие булавы, украшенное головками козлов.

— Прекрасные подарки, — помедлив, вымолвил хозяин оазиса, с интересом разглядывая подношения, похлопывая ладонью по животу. — Благодарю тебя и повелителя Гебала, — он сделал знак рукой, и двое охранников быстро унесли подарки. — Какая надобность привела тебя в наши края? — продолжал Бенхадад, — Занимаешься ли ты по-прежнему торговлей?

— Так, мой господин, — Чекер вновь поклонился, — годы уже не те, чтобы менять ремесло. Веду, как обычно, караван в далекий Мари.

— Уж больно странные у тебя спутники. — Толстяк бесцеремонно остановил взгляд на Мафдет, разглядывая ее с ног до головы, утратив при этом всякий интерес к Чекеру. Девушка стыдливо потупила взор, не зная, как вести себя.

— Это чужестранцы, — пришел на выручку Чекер, — они попросили помочь добраться до Мари.

— Вот как? Очень интересно. — Бенхадад оттопырил нижнюю губу, и взгляд его уперся в Ихетнефрета. — Как зовут тебя, чужеземец?

— Имя мое Ихетнефрет, о, владыка. Да ниспошлют боги жизнь и власть ноздрям твоим, да наделят дарами по щедрости твоей, и да покоришь ты все, что обегает солнечный диск.

— Ты, как я погляжу, весьма смышлен, благовоспитан и неплохо знаешь наш язык. Откуда ты прибыл? — Бенхадад с трудом скрывал удивление.

— Родом я из южной страны Та-Кем, а следую со своей невестой по приказу богов в город Мари, откуда отправлюсь в далекий Урук. В знак дружбы, доблестный правитель, прими в подарок золото и медь, — Ихетнефрет протянул Бенхададу кожаный мешочек. Тот, не спеша, взял его, заглянул внутрь, и маленькие хищные глазки сверкнули блеском восхищения.

— Золото... воистину царский дар! Что же, на досуге я подумаю, как помочь тебе. А сейчас отдыхайте, не отказывайте себе в еде и питье. Знайте, законы гостеприимства для нас священны. Пусть наши земли на время заменят вам родной дом, — Бенхадад подал знак, означавший конец аудиенции, и вместе с охраной удалился прочь. Толпа зевак, оживленно обсуждая увиденное, стала медленно расходиться.

— Поздравляю тебя, — обратился Чекер к Ихетнефрету, — ты произвел хорошее впечатление...

Остаток дня путешественники предавались праздности и отдыху. Вечером Бенхадад в честь гостей устроил пир, где винограда и вина было больше, чем воды, мед лился в изобилии. Оливковое масло, молоко, всевозможные плоды, лепешки из ячменя и пшеницы, вареное мясо и жареная птица утоляли голод измученных путников.

"Воистину, боги, есть мне место в ваших предначертаниях!" — ликовал Ихетнефрет.

На следующий день он вместе с Мафдет отправился осматривать окрестности. Оазис Тхамаск представлял собой обширную котловину, окруженную со всех сторон невысокими холмами, служившими естественной защитой от зноя летом и холода зимой. Через весь остров зелени протекала река, называемая местными жителями Аман, давая жизнь и влагу многим окрестным селениям. Владения Бенхадада утопали в листве каштанов, померанцев, мирта, абрикос, груш, лимонов, яблонь и оливковых деревьев. Во множестве высились стройные финиковые пальмы.

Из-за тяжелой болезни Яхмада путешественники решили задержаться в гостеприимном Тхамаске на неопределенное время. Ханусенеб и несколько местных лекарей целыми днями возились с больным. Впрочем, Бенхадад не имел ничего против гостей. Принесенные дары с лихвой окупали всяческие расходы.

Шли дни, полные радости и неги. Ихетнефрет вместе с Мафдет часто предавались безмятежному купанию в бодрящей и чистой, словно горный хрусталь, реке. Однажды, когда после очередных водных забав влюбленные грелись на солнце, Ихетнефрета охватило уныние. Он вспоминал покинутый Унут и столицу Та-Кем, благословенный Хапи и заросли папируса на его берегах.

— Отчего ты печален? — взволнованно спрашивала Мафдет.

— Я вспоминаю родину. Увидим ли мы ее? — с тоской в сердце отвечал сын Имтес, — Конечно, нам и здесь неплохо. Возможно, при других обстоятельствах, мы бы даже остались тут жить... Я размышляю о будущем. Что несет оно нам? О чем не успел сказать Тотнахт? Меня преследует мысль, будто я постоянно делаю что-то не так, и это может все испортить. Понимаешь? В чем цель, какова задача и почему выбран именно я?

— Не стоит ломать над этим голову. Все решится само собой. Оставь дурные мысли, иди ко мне.

Ихетнефрет повиновался, положив голову на колени Мафдет.

— А ты думаешь о собственном будущем? — не унимался хранитель свитков. — Что будет с тобой через десять, тысячу лет?

— Мне хорошо сейчас. Разве этого мало?

Ихетнефрет резко поднялся, прижал Мафдет к груди, глядя ей прямо в глаза:

— Я хочу твоей любви, сейчас и здесь!

— Что ты! Нас могут увидеть! Пастухи то и дело водят сюда поить коз и овец!

— Мне наплевать! Пускай смотрят и завидуют! Я люблю тебя! Люблю до безумия... — сильным движением он повалил Мафдет на траву, стараясь снять мешающий каласирис.

— Не надо, зачем ты делаешь... — Мафдет слабо пыталась сопротивляться.

— Нет! Ничто меня не остановит! — страстно шептал Ихетнефрет, покрывая поцелуями лицо любимой. — Твои губы, груди, стройный стан сводят меня с ума! Я готов пожертвовать даже бессмертием ради твоей любви! Чего оно стоит без тебя? Один лишь пустой звук! Уста твои сладки как мед. Пусть поцелуй продлится вечность! Все драгоценные камни мира меркнут перед сиянием твоих глаз, а груди подобны снежным вершинам...

Мафдет в ответ вскрикнула, покорившись яростным лобзаниям. Сильнейшее желание охватило ее, отозвавшись дрожью во всем теле. Мысли о бродивших поблизости пастухах прогнала она прочь, без остатка отдалась нахлынувшей страсти.

— Любимый, ласкай мое лоно, семя блаженства излей! О, боги, поразите меня! Где свет небес и где мрак подземелья? Я одна из вас, я иду к вам! Нет предела наслаждению!

Мафдет закричала раненым зверем, яростно сжимая голову возлюбленного. Вмиг все стихло. Она закрыла глаза, и только волшебная очаровательная улыбка застыла на лице.

— О, Мафдет, львица моего сердца! — едва мог вымолвить лишенный сил Ихетнефрет.

Они лежали вместе до тех пор, пока холод не заставил вспомнить об одежде.

— Мне кажется, я скоро рожу ребеночка...— обратилась Мафдет к писцу.

— Как?

— Разве ты не знаешь, как появляются дети на свет?

— Нет, то есть, да... В общем, я... разве я стану отцом, и у меня будет дочь или сын?

— Да! Ты не рад?

— Прости. Я не мог подумать... У меня будет наследник!

— Или наследница. А ты кого хочешь?

— Ребенок от тебя? — он обнял Мафдет, поцеловал и бережно поставил на ноги, — поверить не могу!..

Молодая женщина улыбалась, довольная произведенным впечатлением. Она была спокойна и счастлива.

— Пойдем же скорее! — возбужденно тараторил Ихетнефрет, — Того и гляди, кинутся нас искать. Уж скоро вечер.

У шатра, где жили путешественники, не стихали голоса. Какие-то люди носили кожаные тюки, наполняли бурдюки вином и водой...

— Что за суета? — спросил писец у Чекера.

— Ты ничего не знаешь? Завтра отправляемся в дорогу.

— Как? А Яхмад?

— Слава богам, с ним все хорошо. Он абсолютно здоров и готов к длительному переходу. Кстати, для тебя есть добрые новости.

— У меня на сегодня их предостаточно. Что случилось еще?

— Бенхадад, да продлятся его дни, заменил наших ослов на местных животных, славящихся выносливостью. Более того, он дает тебе проводника по имени Эбихаил. Он бывал в Мари и более южных землях, знает язык тех стран. Вместе с ним доберешься до Урука. Мы же, как и договорено, расстанемся в Мари.

— О, волшебный день! Так много прекрасных известий... Как я могу отблагодарить Бенхадада?

— Не стоит. Теперь вы квиты. Вспомни золото и медь.

— Да, конечно. Все складывается как нельзя лучше. А когда я увижу Эбихаила?

— Завтра на рассвете. Сегодня устроим прощальный ужин. Ну, что там у вас? — Чекер неожиданно прервал разговор и обратился к погонщикам.

— Порядок, господин. Мясо и напитки готовы. Можно начинать.

На расстеленных перед шатром овечьих шкурах разместились путешественники, их гости и разнообразные кушанья. Как только день померк, начался праздник. Музыканты играли резкую отрывистую мелодию на флейте и каком-то неизвестном Ихетнефрету струнном инструменте. Бубен с медными колокольчиками вторил им. Изобилие вина, лепешек и жареного мяса сразу расположили к дружеской беседе, но хранителя свитков мало интересовало происходящее. Он думал о завтрашнем дне, Мафдет и далеком Уруке. Опьяненный хмелем и любовью, он одаривал возлюбленную жаркими поцелуями.

Слова незнакомой песни на мгновение навеяли тоску. Что-то родное и давно ушедшее слышалось в них. Но что? Картины прошлого стерлись из памяти, словно иероглиф на стене гробницы. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Как сильно изменился он за последнее время! Где былой Ихетнефрет? Он умер... Туман забытья пленил ослабевший разум. Лица пирующих угасали во мраке. Языки пламени и веселые крики исчезли, и только теплая нежная рука Мафдет находилась рядом. "Безумие, безумие... Весь мир сплошная иллюзия... Только покой вечен и не имеет границ..." — Ихетнефрету казалось, что он погибает.