Рыцари Старой Республики 2: Тень Ревана

Примерно так я и объяснил команде текущую диспозицию. И команда, ясное дело, согласилась.

Теперь оставалось захватить мой нетбук (почта, контакты, всё такое прочее), одежду и обувь (ноги очень мёрзли), хоть немного еды (жрать очень хотелось).

Народ с тем же азартом стал готовить корабль к новому путешествию. Траск вызвался сбегать за вещами. Я попросил Карта проверить навигацию, энергетику и особенно — генератор камуфляжного поля. От Москвы до Донецка — час лёту. Обидно было бы попасться на глаза ПВО.

Карт согласился и врубил движки, приподнимая машину на репульсорах.

Мир мигнул.

Всё, что может пойти не по плану — пойдёт не по плану.

Скажу сразу: позавтракать мне в тот день так и не довелось.

И на Донбасс мы тоже не попали.

Глава 3. Вместо меня (часть 13)

Глава 3. Вместо меня

13.

За пультом Крея сидела как-то боком, с видом натужным и отстранённым, словно не пилотировала, а удовлетворяла физиологическую потребность. С первого взгляда Кондору стало ясно, что опытным космическим волком хозяйка «Чёрного ястреба» быть не может.

Как и воином: ни боевого скафандра, ни видимого оружия — ничего.

Как она очутилась на Малакоре? Тоже угодила в рабство? Старая, одинокая, беспомощная женщина. Непонятно как ставшая обладателем первоклассного грузовичка, скорее, даже яхты.

Кондор вполне мог бы...

— Сядь за пульт, — сухо сказала Крея, поднимая голову.

На мгновение он застыл, понимая разгаданность своего мимолётного помысла, затем опомнился и, торопливо отводя взгляд от обсидианово-чёрных глаз спутницы, устроился в кресле. Оно оказалось ведущим, Крея с самого начала сидела на месте дублёра.

Оставалось восстановить навыки пилотирования.

Кондор вспомнил так много за столь малое время, что почти перестал бояться памяти.

Однако быстро выяснилось, что он справляется со штурвалом немногим лучше Креи. Руки помнили движения, пальцы касались нужных клавиш… но слишком медленно, слишком механически, чтобы превратить эти неуклюжие пассы в процесс управления кораблём.

Решили не рисковать и положиться на автопилот. Вкладка интерфейса «для дровиан», простейший подход к простейшей задаче: отрыв от поверхности, опорная орбита, высокая орбита, краткий разгонный манёвр… и тихий инерциальный дрейф, в гравитационной тени Малакора. За астероидную сферу, во тьму, в пустоту, куда угодно, лишь бы отсюда. Быстрый уход в гипер? Исключено. Только не здесь, не в окрестностях Малакора: слишком велик шанс напороться на обломки погибшего флота.

Всё получилось.

Как-то очень быстро, незадачливые пилоты «Чёрного ястреба» не успели даже переменить застывших поз, пассивные датчики показали, что яхта не испытывает воздействия локаторов орбитальной станции Обмена. Планета-свалка, планета-тюрьма осталась позади. Кондор надеялся, что навсегда. Всё шло так гладко, что у него на мгновение промелькнула мысль о возможности развернуться и атаковать станцию.

Мысль очевидно безумная — но почему-то ничуть не приводящая в замешательство. Вероятно, тот, кем Кондор был раньше и кем собирался стать вновь, весьма квалифицированно умел возвращать долги…

— Не думай о враждебности врага, — Крея сидела, положив сухие ладони на консоль, словно прислушиваясь к мерному гулу двигателей. — Ищи способ превратить врага в союзника. Вне зависимости от его собственных желаний.

Кондор задумался, о каком враге может идти речь. Обмен? Во вселенной бывшего мародёра до сих пор не существовало ничего иного, пригодного на роль будущей мишени. Да, наверное, следовало отомстить: за рабство, за бесконечную пустоту… за всё. Кондор не был уверен, что жаждет возмездия, просто не знал, чем ещё заполнить свою новую жизнь. Возможно, Крея так же…

— Бесцельная месть — утешение для беспомощных глупцов, — резко произнесла старуха. — Прежде, чем быть срезанным, плод должен созреть.

— Мы можем подождать, — торопливо сказал Кондор, желая попасть в тон. — Подготовиться, собрать силы…

— Но знай, что самый желанный плод, — продолжила Крея, явно не слушая, — тот, что падает под собственным весом.

— Не понимаю... — сказал Кондор, ощущая смутное беспокойство. Старуха чего-то добивалась от него, какой-то реакции… но какой? Он искренне пытался угадать и угодить, потому что нуждался в случайной спутнице так же, как, очевидно, она нуждалась в нём.

Да, они могут составить эффективную команду. Он моложе, сильнее, обладает рефлексами воина. У неё есть знание, необходимое и необъяснимое знание...

— Понимание — привилегия немногих, — с той же отстранённой интонацией произнесла Крея. — Ты не из их числа.

Кондор молчал, не принимая справедливого, но бессмысленного сейчас упрёка. Ни в рабстве, ни в медикаментозной амнезии не было его вины, что бы ни вообразила себе его спутница.

Женщина поднялась из кресла, с неожиданной для её возраста грацией проскользнула между пультами, встала вплотную к панораме. «Чёрный ястреб» уходил от системного солнца, космос за бронестеклом был тёмен и пуст. Призрачная, с колеблющимися краями тень Креи легла на транспаристил.

— Лишиться Силы, — раздельно, с глухой отчётливостью произнесла старуха. — Это означает понимать, что ты хочешь сказать, но не знать подходящих слов. Это хор, на смену которому внезапно приходит тишина. Учения без крупицы смысла. Любимый ученик, с которым ты разделил всё без остатка… а он предал тебя, забыл всё, чем ты был.

Несомненно, женщина говорила о себе. Простая история: учитель, преданный и, очевидно, проданный в рабство учениками. Это Кондор мог понять. Как и желание мести чему-то большему, чем Обмен. Значит, вот для чего ей понадобилось спасать с Малакора бывшего воина.

Подобранный на дороге камень, который можно бросить во врага. Горсть песка, чтобы засыпать глаза. Ржавый, давно разучившийся гнуться обломок металла, которым так удобно наносить удары.

Простая история. Простой замысел. Кондора ничуть не смущала уготованная ему роль, другой всё равно взять было негде.

Его смущало другое: женщина заговорила о Силе. Он перестал бояться памяти, но некоторые слова всё равно внушали страх... ведь нет греха в страхе пред лицом Силы.

— Вы джедай? — спросил Кондор, ощущая, как перехватывает дыхание. — Тёмный джедай?

Крея склонилась вперёд, капюшон коснулся панорамы. Сухая ладонь огладила бронестекло.

— Заблуждения джедаев в прошлом, — глухо произнесла старуха. — Они смотрели и не хотели видеть. Слышали и боялись ответить. Они заглянули в бездну, но разглядели лишь Тьму. Замуровали себя за мантрами Кодекса.

Кондора не оставляло ощущение, что Крея обращается не столько к нему, сколько к темноте, нависшей над кабиной. Он переступил чуть правее, заглянул в отражение. Глаза под капюшоном были закрыты, лицо застыло сардонической маской. С таким выражением лица уместно рассуждать о нелюбимых и кстати покойных родственниках.

— Учения джедаев… мертвы? — спросил он наугад, прислушиваясь к шелесту сухого дыхания.

— Быть джедаем означает быть моим врагом, — отреагировала Крея неожиданно резко, но с тем же недвижным лицом, лишь мимические складки вздёрнулись, как крылья хищной птицы.

Кондор замолчал, раскладывая ответ таинственной спутницы на составляющие, вычленяя суть.

«Быть моим врагом — быть мёртвым», так она заявила?

Другой трактовки мародёр придумать не сумел и наконец решился продолжить разговор:

— Могу сказать то же самое.

— А, — произнесла женщина, оборачиваясь и впиваясь в Кондора жёстким прищуром обсидиановых глаз. — Плод созрел.

Глава 3. Вместо меня (часть 14)

14.

Долго ли, коротко — случайные попутчики разобрались с навикомпом. Признаков преследования не наблюдалось, но Кондор всё равно собирался замести следы. Крея не поддерживала его намерение, но и не возражала, поэтому экипаж готовился к серии гиперпрыжков. Что должно было стать финальной точкой путешествия, никто не знал. Первый гипер… куда угодно. Беглецы нуждались в передышке, хотя бы иллюзорной.

Кондор копался в лоции, Крея сидела в соседнем кресле. Мародёр чувствовал странное успокоение в её безмолвном присутствии, словно в этом мире не существовало никого, кроме них двоих. Он надеялся, что общение с Тёмной джедайкой поможет памяти вернуться, но пока… ни проблеска.

— Я… я не могу проложить курс, — признался он наконец.

Крея помолчала, затем спросила:

— Куда ты хочешь попасть?

— Всё равно, — сказал Кондор. — Только бы попасть куда-нибудь.

— Тогда всё равно куда идти. Куда-нибудь ты обязательно попадёшь.

Он посмотрел на спутницу, ощущая смутное недоверие: за простой фразой явно скрывалось нечто большее. К его удивлению, Крея и сама выглядела слегка смущённой. Некоторое время Кондор пытался разобраться в тайном смысле её слов, затем сдался.

— Нам надо уйти из системы Малакора, — сказал он, формулируя единственный на данный момент несомненный факт.

— Почему? — отозвалась спутница так быстро, словно ожидала возможности завести разговор о покинутой планете. — Что ты помнишь о Малакоре?

— Ничего, — сказал Кондор. — Я помню, как… Но это другое. Нет.

— Что ты помнишь о Малакоре? — настойчиво повторила старуха.

— Ничего, — сдался мародёр. — Что там произошло?

Крея кивнула, откидываясь в кресле, и Кондор окончательно уверился, что старуха давно готовилась к этой беседе.

Или, вероятно, лекции? Она ведь была учителем...

— У тебя должно быть много вопросов, — проговорила женщина. — Я была бы дурным учителем, если бы отказалась дать тебе ответы.

— О Малакоре?

— Дело не в куске камня! С Малакором связано множество судеб. Большинство оборвалось там, но кое-какие, напротив, взяли начало.

— Джедаи? — спросил Кондор. Вспоминая предыдущий разговор и глухую ненависть, звучавшую тогда в голосе Креи. — Вы говорите о джедаях? Мне кажется... я думаю... Это они повинны в смерти тысяч людей?

— Миллионов, — уточнила женщина, одобрительно кивая. — Воспоминания приходят к тебе?

— Нет. Это… этого я не помню.

Из-под капюшона донёсся быстрый, колкий полувздох-полусмешок.

— Малакор, — раздельно проговорила старуха. — Застывший в пустоте кусок мёртвого камня. Он послужит лишь одной цели: мы бросим камень в воду. Поднявшиеся волны отразятся от берега и сойдутся в нужной точке. И память вернётся.

— В нужной точке? — переспросил Кондор, выхватывая то, что показалось ему главным.

— Слушай внимательно, — сказала Крея, игнорируя вопрос. — Это будет простая история. Возможно, даже ты сумеешь её понять.

Мародёр интуитивно чувствовал, что старуха ожидает какой-то реакции, но предпочёл сосредоточиться на новой информации.

— Знай, что шла война, — просто сказала Крея. — В другом месте и в другое время её назвали бы «Великой». Но в этой войне не было ничего великого — только в тех, кто на ней сражался.

— Кто?

— Мандалорцы, они называли себя «Нео-крестоносцами». Их возглавлял Мандалор Наивысший. Им противостояла Республика.

— Мандалорцы победили? — спросил Кондор, вспоминая недавнюю находку: скелет республиканского солдата.

— О, они шли к победе. Военное преимущество было на их стороне. Но за Республику выступил Реван.

Слово было произнесено так жёстко, с такой мертвенной интонацией, что у Кондора холод пробежал по позвоночнику.

— Я знаю это имя, — выдавил он пересохшим ртом. — Мы… мы с ним как-то связаны?

— Реван был связан с каждой живой душой в галактике, — резко и непонятно ответила женщина.

— Он был так силён?

— Он был воплощением могущества. Заглянуть в его глаза — всё равно что прикоснуться к сердцу Силы. И каждая его жертва навсегда отражалась в его душе.

— Мандалорцы?

— Мандо'а, республиканцы, ситхи, джедаи… Реван был самой Силой, а Сила есть смерть. Он убил слишком многих. Он убивал целые планеты.

— Малакор!.. — воскликнул Кондор, лишь смутно осознавая масштаб. Слишком мал был выбор декораций в его мире.

— Этот мир не всегда был могильником. Когда-то планета жила, полная теплом и светом, как влюблённая девушка. Её пытались изучать, она смеялась в ответ, задавала «учёным» вопросы, превосходящие понимание разумных. И постепенно разумные отступились, смирившись.

Скрипнуло кресло: Крея повернулась к панораме, словно позёрски признавала собеседника не в Кондоре, но в космической пустоте за стеклом.

— Знай, — проговорила женщина, — знай, что Малакор скрывает в себе больше тайн, чем может вообразить наш слабый разум. Древние святилища, надёжно укрытые в гротах и разломах планетарной коры…

— Но откуда?.. — начал было Кондор. Старуха не слушала, продолжая вещать.

— Систему Малакор не объявляли ни священной, ни проклятой, ни даже просто запретной. Время от времени разумные возвращались сюда, но не могли открыть ничего нового: атипичная гравитация, атипичный ход времени, атипичные полевые эффекты… всё это суть мёртвые слова, попытка человека уподобиться дроидам, поиск рациональности там, где властвует Сила.

— Реван был Силой, — машинально произнёс Кондор.

— Реван был Силой, — сухим эхом отозвалась Крея. — Поэтому избрал Малакор себе в союзники перед последней битвой. Но и Мандалор Наивысший понимал, какую опасность представляет позиционное преимущество Ревана... тогда ещё Светлого джедая.

Женщина помолчала, закрытыми глазами всматриваясь в дрожащую пустоту. Затем продолжила:

— Знай, что прошлое мертво и не может говорить за себя. Я присваиваю право говорить от имени прошлого, потому что истинное право не может быть получено — но лишь присвоено.

И Крея рассказала, как бесконечная, страшная и кровавая война подошла к своей высшей точке: Мандалор Наивысший лицом к лицу сошёлся с Реваном. После долгих переговоров ни один из лидеров не пожелал уступить. Оба жаждали победы. Оба были могущественны и горды.

И всё же могущество и гордость Ревана превосходили могущество и гордость его противника. И уязвлённый Мандалор сделал то, что сделал бы на его месте любой мандалорец: потребовал решить исход войны в поединке командующих. Он оставил личную охрану на флагмане, за границей зоны столкновения, и вылетел в расположение Республиканских войск совершенно один, на борту невооружённой яхты.

Поступок впечатлил даже Ревана. Джедай принял вызов. Полководцы встретились с обнажёнными клинками в руках. Но прежде, чем вступить в бой...

Они говорили. О чести. О власти. О судьбе и свободе. О ненависти и безразличии. О дружбе и недружбе.