| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Никакого чуда здесь нет.
Собеседование пройдет любой, у кого есть магический дар. Профильные предметы — основы анатомии, первую помощь, травоведение я учила еще дома, что неудивительно с мамой-целительницей. Да я атлас человеческих костей рассматривала чаще, чем картинки в книге сказок! А когда подросла, больше бывала в бесплатной лечебнице, чем в гостях у сверстниц и салонах столичных модниц... Этикет, история империи, история рас — предметы, которые могли бы вызвать трудности у подлинной Соннэи Близард, дочери старосты Яблоневки, забытой Создателем деревни, но не у меня. Единственный предмет, на котором могла споткнуться магичка, до определенного момента не ведающая, что такое физический труд, это бытовая магия. Но и ее я успела подучить, пока готовили фальшивые документы.
Теперь уже в синих глазах моего нового знакомого любопытство. И, наверное, сам Искуситель посылает мне игривый настрой.
— Хочешь, расскажу, как удалось сдать столько предметов?
— Могла бы и не спрашивать. Конечно, хочу!
Показательно вздыхаю и, убедившись, что в коридоре мы одни, шепчу:
— А ты сохранишь мою тайну?
Глаза боевика задорно сверкают.
— Если она не будет угрожать благополучию нашей империи, то да.
— У меня очень хорошая память. За один присест я могу выучить до десяти заклинаний.
— И сколько длится этот присест? — насмешливо интересуется он. — Целый день?
Улыбаюсь загадочно и молчу. В моих словах ни капли лжи. По какому-то странному наитию я признаюсь ему в том, что известно лишь моим родителям и брату.
Среднестатистический маг способен заучить текст заклинания на древнем языке, слово-ключ и знаковую схему за час-полтора. Заучить так, чтобы заклинание произносить не потребовалось, а хватило бы ключа и схемы, вспыхивающей перед глазами, точно огненное клеймо.
Мне же достаточно нескольких минут, в зависимости от сложности заклинания. Откуда такие умения, не выяснил и отец, а он лучший маг-теоретик Кронийской империи. Что распространяться о способностях чревато неприятностями, внушил мне он. "Твоя память — чудо Создателя, светлячок. И лучше о нем молчать, зависть окружающих — не то, чего хотел бы я для своей дочери".
Папа знает, о чем говорит. Он-то как раз неблагородного происхождения, но выбился в маги и аристократы с наследным титулом, что для теоретика намного сложнее, нежели для выпускников с трех привилегированных факультетов — боевого, целительского и некромантии. Прадед нынешнего императора издал закон, согласно которому эти три категории магов, имеющих наибольшее значение для государства, вместе с дипломом получали ненаследный титул учтивости и право на обращение "эрд" или "эрдесса". В дальнейшем, доказав свою преданность и нужность державе, они могли получить земли и титулы, передающиеся детям.
Так что презрение дворян отец испытал на себе в полной мере. Хотя, если верить маме, плохое отношение сокурсников его не очень-то и задевало — рассеянным, витающим в своих мыслях ее супруг был еще во времена учебы в ВАМПе.
"От тех, кто многое может, многого и ожидают. И если ты разочаровываешь, начинают ненавидеть, — наставлял отец, переживая, что не успеет вернуться до моего поступления в ПУЧ. — Хочешь блистать звездой факультета — блистай, мой светлячок. И все-таки, прошу тебя подумать над моими словами. Стремящиеся вперед рвут жилы первыми и часто в одиночестве. Постарайся, как можно дольше не высовываться".
Как и большинство магов-исследователей, отец не жаловал пристальное внимание властей. И поэтому, отправляясь в составе научной делегации в Ирдию, он не сообщил о новом открытии. Жаль, его бы попросту не отпустили, и мама с Мирнаном тоже остались бы дома... И я бы тоже осталась дома, а не поселилась бы под выдуманным именем в столице приграничного герцогства в надежде их отыскать и спасти.
— Эй, ты обиделась? — Голос блондина отвлекает от унылых мыслей. — Хорошо, я тебе верю, только не грусти.
И вправду я загрустила, вспомнив о своей беде. А парни, как просветил однажды братик, любят общаться с беззаботными девушками.
— Не обиделась, просто расстроилась, что скоро занятия, и я вынуждена сказать тебе "прощай".
Ох, кажется, я флиртую, да еще так неумело!
— Нет, эрдесса, "прощай" тут неуместно, подходит больше "до скорой встречи". — Боевик подмигивает. — Я спас прекрасную деву? Спас. Могу рассчитывать на маленькую помощь в ответ?
Накатывает обида. Почему, почему мне попадаются только корыстные люди?.. Хотя в некотором роде он прав: за помощь нужно платить.
Я не успеваю ему напомнить, что без контроля наставника лечить смогу лишь после сданной второй сессии. Ну, или когда человек при смерти.
— Если прекрасная дева пойдет со мной на бал Зимы, то мы будем в расчете. — Эйнар, приглашая, церемонно кланяется и протягивает руку.
Краснею со стыда, что плохо подумала о нем. Красивый парень с боевого, пускай и не знатного происхождения, убеждена, не бегает в поисках спутниц, скорее, от них.
— До бала далеко. Если не передумаете, эрд, почту за честь принять ваше приглашение.
Глядя друг другу в глаза, улыбаемся. Гарден, как кувшин с родниковой водой в жаркий полдень. На душе светло — я давно не испытывала легкости в общении, что уже и забыла, каково это — не ждать настороженно подвоха.
— Не передумаю, — обещает он твердо.
И я ему верю.
Мы увлекаемся беседой и не замечаем, что в коридоре больше не одни.
В мантии преподавателя боевого факультета, темно-русый и весьма высокий мужчина приближается к нам, неестественно прижимая левую руку к телу. И лишь когда он выходит на более освещенный участок коридора, узнаю декана — Виттора Ораша.
— Доброе утро, искусник Ораш, — в один голос приветствуем его с Эйнаром.
— Здравствуйте, адепты. — Мельком взглянув на блондина, преподаватель теряет к нему интерес и смотрит только на меня.
Сердце тревожно екает. Что-то случилось. Что-то случилось нехорошее, иначе с чего бы декану боевиков появляться на факультете исцеления? И интуиция не ошибается.
— Адептка, вы — целительница?
Плащ, который я не отдала Эйнару вместе с сумкой, закрывает значок кафедры. Я могу быть знахаркой или травницей, поэтому он и уточняет.
— Да. Кто-то ранен?
Русоволосый мужчина раздраженно кривится.
— Если только в голову...
— Простите, подобные раны мы еще не проходили! — паникую я.
— Нет-нет, — машет правой рукой старший искусник боевиков, — лечить никого не нужно... похмелье умеете снимать?
Наверное, сейчас я глупо хлопаю ресницами? Присматриваюсь к декану Орашу — нет, не шутит, он серьезен и, пожалуй, сам немного смущен.
— Да, умею. Заклинанием и с помощью настоя.
— Настой варить долго, адептка, — качает головой боевик, — придется обойтись одним заклинанием.
И он хмыкает, прекрасно зная, какой побочный эффект оно дает.
— У меня с собой есть немного...
— Немного настоя от похмелья? — Губы молчавшего до этого момента Гардена кривятся в усмешке, а преподаватель вскидывает удивленно бровь.
И до меня, наконец, доходит, что они думают! Принимаю зелье сама (что, к превеликому стыду, правда) или, и того хуже, собираюсь продавать среди студентов. На подобную торговлю в среде учащихся искусники смотрят сквозь пальцы, главное, чтобы никто не отравился. Но и попадаться все-таки не стоит — за проступок наказывают отработками.
— Сварить антипохмельное зелье было моим домашним заданием. Рука не поднялась вылить, вот и ношу его с собой...
Я смущаюсь. Врать не ради сохранения своей тайны претит.
Вообще-то мы действительно проходили этот специфический настой, но так давно, что без чар стазиса он успел бы испортиться раз десять.
— Отлично, пойдемте со мной. — И предвидя мои возражения, боевик уверяет: — На лекцию не опоздаете, вашего декана позже поставлю в известность.
Делать нечего. Забираю сумку у Гардена и спешу за искусником.
— Удачи, Соннэя, и до встречи, — бросает вдогонку он.
— Спасибо. До встречи, Эйнар.
Декан экономит время — на первый этаж спускаемся в маголифте. Из академии выходим быстро и без пустых вежливых разговоров о погоде.
Косясь на мага, замечаю глубокую складку у его рта. Ораш чем-то озабочен, да и голова у него болит — он поочередно трет виски правой рукой. Левая, чуть согнутая в локте, продолжает висеть вдоль тела, теряясь в складках мантии.
Виттор Ораш — живая легенда.
К двадцати шести годам став лучшим разведчиком гарнизона, он и его товарищи однажды уберегли спящий Вышеград от кровавой резни, которую чуть было не устроили пробравшиеся в катакомбы степняки. Позабытый вход в пещеры под городом начинался в горах. Разведчики натолкнулись на него случайно, следя за подозрительно ведущей себя дюжиной кочевников. Бой им пришлось принять в тесноте и темноте каменного лабиринта. Троица молодых боевиков против одиннадцати воинов и шамана, к счастью, неопытного.
Маги справились, но высокой ценой: характер ранений товарищей Ораша был таков, что выйти из катакомб самостоятельно они не могли. И Виттор, тоже едва держащийся на ногах, двинулся назад, за помощью. Он нашел выход из туннелей, но в горах столкнулся с щетинником. Нечисть перед смертью успела ранить мага — ядовитая шип-игла, похожая на спицу вязальщиц, вонзилась в его левую руку. Превозмогая боль и частичный паралич, он дошел, дополз до гарнизона. И, не позволяя себя осмотреть, повел целителей к друзьям, что было своевременным для них, но не для него самого. Яд щетинника что-то повредил в нервной системе, и Ораш перестал чувствовать левую руку. Сколько не бились над ним лучшие целители Вышеграда, но полную подвижность верхней конечности вернуть не смогли.
Для боевика, тем более разведчика, подобное ранение — увольнение. Однако маг остался при гарнизоне, в кратчайшие сроки выучив орохорский. Он стал незаменимым переводчиком на целых пятнадцать лет, ведь язык степняков студенты начали изучать, лишь когда эрд Виттор вошел в преподавательский состав ВАМПы. Погодя спецкурс орохорского ввели и в ПУЧе, который ревниво перенимал лучшее у Вышеградской академии...
— Адептка, — окликает легендарный боевик, — я прошу прощения за возможную несдержанность моего коллеги. Пропускайте ругань и угрозы мимо ушей и делайте свое дело. Ваш будущий пациент — неплохой человек, когда трезв.
Что-то мне страшно... Может, развернуться и сбежать?!
Поздно. Мы уже заворачиваем за учебный корпус академии, где разбит огромный парк с экспериментальными садами, оранжереями и грядками специй и лечебных трав. Здесь же расположены общежития для незнатных студентов и адептов-аристократов. Чуть глубже в парк — стоят двухэтажные домики для преподавателей, не обремененных семьей. Состоящие в браке искусники, по сложившейся традиции, живут в городе.
К одному такому аккуратному каменному зданию мы спешно приближаемся. Я сожалею, что решила заглянуть в библиотеку столь рано. Как бы я не получила новых проблем от коллеги боевика. Ведь какому состоявшемуся магу понравится помощь желторотой первокурсницы? А если мое присутствие уязвит его чувство собственного достоинства?..
— Простите, эрд Ораш, а будет ли уместным мое лечение? — спрашиваю робко.
— Искусник Ораш, — напоминает боевик о негласном законе академии: все титулы остаются за стенами ВАМПы.
— Простите, искусник, но может лучше пригласить кого-то из преподавателей нашей кафедры?
— О нет, адептка, это слишком просто. Я хочу, чтобы коллега проникся ситуацией и устыдился — юная девочка убирает похмелье у бывалого вояки, — с непонятным мне предвкушением признается декан.
Я в недоумении. Что позорного в ситуации? Почему искусник должен стесняться какой-то там студентки?
— Один момент, декан Ораш, — нерешительно замолкаю, и мужчина, остановившись, ждет с мрачным выражением лица. — Я еще не умею избавлять от тяги к алкоголю навсегда.
Он перестает хмуриться и с пониманием кивает.
— Этого я от вас и не требую. Один из лучших преподавателей моего факультета — не запойный пьяница, нет. Но может выпасть из жизни на несколько дней, когда в академию заявляется его боевой товарищ. Кстати, это сведения, о которых вам не следует распространяться, да и вообще попрошу не сообщать друзьям о том, кому вы оказывали помощь.
Мне обидно. Этика целителей не позволяет кричать о диагнозах больных на каждом углу. Если и приходится обсуждать чужие хвори, то только когда без помощи коллег не обойтись.
Но я не отстаиваю честь целителей, а смиренно обещаю:
— Да, искусник Ораш, я буду молчать.
— Отлично. Что ж, проходите, — русоволосый мужчина без ключа отворяет дверь.
Значит, это не выдумка, что на территории кампуса для ректора и деканов не существует замков? Впрочем, так и должно быть, ведь с магами-недоучками нужно держать ухо востро и оперативно реагировать на все их выкрутасы.
Вхожу в дом, принюхиваясь. Почему-то ожидаю последствий разнузданного веселья: витающий в воздухе винный дух, пустые бутылки, поломанную мебель и горы объедков. Именно так описывал мне утро после студенческой гулянки братец, студент ПУЧа. И невольно разочаровываюсь — никаких следов чрезмерных возлияний.
Наказ декана возвращает к реальности.
— Адептка, вам на второй этаж. Спальня хозяина — первая справа.
— Как? Я должна идти туда одна?!
Русоволосый боевик устало вздыхает.
— А что здесь такого? Я займусь вторым гулякой, — он указывает рукой на низкую кушетку неподалеку от камина.
Ох, святые покровители! Я и не заметила тихо сопящего человека в гостиной!
Рассмотреть лицо дремлющего не удается — оно, как и остальные части тела, прикрыто меховым покрывалом. Зато вижу, что спящий высок — ложе коротковато, и голые ноги мужчины с него неудобно свисают. Святая Виржия, у всех мужчин настолько волосатые нижние конечности?..
— Не стойте столбом, адептка, идите наверх.
— Но, может, я все-таки подожду вас?
Декан боевого факультета неодобрительно качает головой.
— Вы — целительница. Неужели один нетрезвый искусник страшнее той нечисти, из зубов и когтей которой вы будете вытаскивать своих пациентов?
Про вытаскивание сказано слишком громко — это обязанность боевиков. И только когда их нет поблизости, целитель может попытаться отстоять жизнь человека не лекарскими, а боевыми заклинаниями.
Сделав несколько расслабляющих, возвращающих хладнокровие вдохов, снимаю плащ и шаль, затем выполняю требование преподавателя — иду наверх. Ступени старой лестницы недовольно скрипят при каждом шаге. И неприятные звуки только усиливают тревогу.
Создатель милостивый, почему у меня такое чувство, что я еще пожалею, что оказалась здесь?..
— Если у искусника возникнут какие-то возражения, ссылайтесь на меня, — летит в спину совет Виттора Ораша.
Ох, надеюсь, что недовольство хмельного пациента выразится лишь словесно, а не парочкой шаровых молний!
Глава 4.
Единственный источник света в спальне моего пациента — почти затухший камин. И я создаю слабый "светляк", чтобы не споткнуться в незнакомой комнате. Приближаясь к огромной кровати под темно-зеленым балдахином, принимаю решение убрать похмелье, не будя, судя по всему, спящего искусника. Трусливый поступок? Ну и что. Хватит с меня конфликтов. Достаточно неприязни Каррая, заводить еще одного недоброжелателя среди боевиков будет верхом глупости.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
