Хорошо, но мало. Нужно ещё что-нибудь не просто бодрое, но и агрессивное до упора. Местных поэтов что ли напрячь? Нынешние декаденты ещё не потеряли вкус. Могут и шедевр нечаянно сочинить.
Да, вопросы поддержания порядка. Полиции конечно стоит быть готовой, но лучше ей не отсвечивать. Не раздражать людей. Пусть товарищ Сталин со своими черносотенцами порядок обеспечит. Тем более, по моим сведениям, на мирную демонстрацию собираются напасть боевики ЛДПР. Правда, Жириков ещё не в курсе собственных планов, но это не беда. Времени на подготовку ему хватит. Значит следует заранее заказать нужное количество резиновых дубинок для боевиков "Союза русского народа". Пусть ими попотчуют агентов мировой буржуазии.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
32. Праздники и будни
Особенности работы моей собственной канцелярии таковы, что отданные мной в начале года распоряжения, которые она оформляет в виде директивных документов, как правило окончательной готовности достигают к 23 февраля. Это один из тех дней, когда я скрепляю документы своей подписью. Есть и другие "подписные дни". Но этот — первый в году. То, что эта дата для меня многое значит, вряд ли нужно объяснять моим современникам. Здешний народ просто счёл это моим личным суеверием. Но сочтя так, принял к сведению и многие старались подсунуть мне на подпись свои прошения именно в этот день. Но вот чего я не сразу понял, так это то, что в этом мире 23 февраля вовсе не мой день. Взяв за обычай проводить вечер этого дня за семейным столом с родными и близкими, я упустил из виду, что по григорианскому календарю это совершенно иная дата — 8 марта! Когда до меня это наконец то дошло, то ничего в своих привычках менять я не стал. Это вовсе не мешало мне хоть раз в год побыть не царём, а простым полковником Романовым.
Правда, в стране это воспринимали не только как мою личную привычку. Этот день в году многие уже ждали с нетерпением. Почему? А потому, что в этот день я взял за обыкновение преподносить народу указы, несущие ему хоть небольшое, но облегчение. Например, снижение суммы податей. Сильно я тут помочь людям не мог. Речь шла о смешных деньгах, которые ничего не меняли в материальном положении трудящегося человека. Но если это делать каждый год, то настроение людей меняется к лучшему. Мизер складываясь с мизером, рано или поздно принесёт существенное облегчение. Во всяком случае к этому привыкли и воспринимали как само собой разумеющееся.
С гораздо большей благосклонностью восприняли иные мои указы. В частности, в 1897 году я обязал работодателей предоставлять работницам дородовый и послеродовый отпуск с сохранением рабочего места и трети прежнего заработка. Я конечно не столь богат, как бельгийский король, но в моей ситуации и это достижение. Которое кстати оценили суфражистки. Как местные, так и валютные. Но наибольший восторг у этих дам вызвал мой закон о местном самоуправлении.
Дело в том, что подписывая его, я не подумал о некоторых последствиях от его применения на практике. Мне просто нужно было потеснить либералов в местных органах управления. А для этого я взял и ввел трудовые книжки и понятие трудового стажа. Общественная работа в этот самый стаж не входила. И по новому закону, избирать мог только обладатель трудовой книжки, достигший 18 лет. А избираться мог обладатель десяти лет трудового стажа, если на момент выборов ему исполнилось 21 год. То, что многие прежние земские деятели лишались права голоса — уже вызвало возмущённые вопли. Но ещё большее возмущение вызвало то, что голос и право избираться во власть обрели люди, принадлежавшие к "подлому" сословию. А чему удивляться? Если парнишка в 12 лет начал работать на заводе, то к 22 годам он по закону имел право избираться в городскую управу. При этом, ему могли отдать свои голоса товарищи по работе. Понятно, что трудовой стаж шел не только пролетариям. Государственные служащие его тоже имели. И тот же Дмитрий Иванович Менделеев в правах своих не терял. Но уже Лев Толстой пролетал мимо кассы. Участвовать в выборах имел право, а избираться — ни в коем разе! Стаж военной службы был маловат. Потому либералы и возмущались новыми порядками.
— Видимо наш самодержец мечтает, чтобы государством кухарка правила! — эти слова, произнесенные великим князем Константином Константиновичем весьма быстро донесли до меня. И не только до меня. В либеральных салонах она тоже пользовалась популярностью.
Честно говоря, я на это не обиделся нисколько и при первой же встрече с автором этой фразы, справился о здоровье его кухарки.
— Государь! — последовал ответ, — в моём домашнем штате отсутствует кухарка, так как предпочитаю иметь повара.
— Ну что же, вполне понимаю вас, — последовал немедленный ответ с моей стороны, — и хотя я сам предпочитаю любоваться на кухарок, но осуждать любителей поваров не смею.
Ответ мой конечно отдавал грубой казарменной пошлостью, но воспитанный человек ведь не должен реагировать на них. А насчет кухарок я сказал чистую правду. Решительно сократив штат прислуги, я в числе прочего избавился и от поваров. Мы с Аликс давно питались простой пищей, которую готовила нам именно кухарка. Правда, официальные приёмы с последующими праздничными обедами всё-равно никуда не делись. Но в этих случаях стол готовили приглашаемые для таких случаев специалисты из "Метрополя".
Ещё больше стали педалировать в обществе тему кухарок, когда про меня вдруг с восторгом заговорили отечественные и зарубежные суфражистки. Что их привело в восторг? Да всё тот же закон о выборах. В законе ничего не говорилось о половой принадлежности избирателей и избранников. Есть трудовая книжка и возраст 18 лет — голосуй! Трудовой стаж не менее десяти лет — можешь выдвигать свою кандидатуру. Чем наши суфражистки и решили воспользоваться. На успех они не надеялись. Им нужен был повод для скандала. После того, как Горемыкин, ответственный за проведение выборов в местные органы власти, наложил запрет на участие в них женщин, они обратились к Аликс. Аликс естественно ко мне. А что? Я ничего! Вызвал Ивана Логгиновича и популярно ему объяснил, что он не прав. Власть должна быть труженицей. И где нам найти тружеников, как не среди работников. Ну а то, что работник малую нужду иначе справляет, нежели мужчины, не является основанием для запрета.
В общем, вопреки опасениям либеральных реакционеров, кухарки во власть не пошли. Зато среди кандидатов хватало разного рода учительниц, фельдшериц, акушерок... то есть, женщин образованных. И некоторые из них одержали победу на выборах. Шли они на них не сами по себе, а как выдвиженки политических партий. Причем, только левых.
Если учесть, что ничего подобного в Европе не было и достаточно долго не будет, новость эта произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Осмелевшие дамочки даже обратились ко мне с петицией, в которой просили распространить действие этого закона на территории Царства Польского и Великого княжества Финлядского. В чем им было категорически отказано. Отказано им было и в просьбе, разрешить суфражисткам проводить свои шествия.
— Вынужден отказать вам по одной простой причине: вы не единственные женщины в России. Уж если устраивать шествия, то для всех желающих. Наши работницы это право честно заслужили. А посему, ежегодно, 23 февраля по юлианскому календарю, обязываю работодателей предоставлять своим работницам в этот день отпуск от работы. И никакой политики в этот день! Только праздничное шествие для желающих. Программу шествия утверждаете в городской управе.
Вот так и образовался в России ещё один светский праздник. И первое праздничное шествие было организовано 23 февраля 1901 года по старому стилю. Пока что в столице. Честно говоря, вышло оно каким то хилым. Питерские пролетарочки предпочли посвятить себя домашним заботам, а для впечатляющего шествия было слишком мало суфражисток. Да и фантазия у них ещё не разгулялась как следует.
Гораздо больше внимания я уделил предстоящей майской демонстрации. Я на неё возлагал серьёзные надежды и потому ничего на самотёк не пускал. Мне нужны были хоть какие-то заметные беспорядки во время её проведения. Поэтому сценарий беспорядков утверждался лично мной.
Что из это моей затеи вышло? Сперва всё шло по плану. В одном из номеров своего "Вольного Слова" Жириков разместил статью о том, что в России установлена диктатура "Трех Хамов". Первый хам — самодержавие, вторым хамом оказалось православие, а в третьи хамы был записан тёмный народ. Владимир Аронович весьма убедительно доказывал, что добром это всё не закончится. Если Силы Добра будут бездействовать, то в итоге получат на свою голову власть Великого Хама, которая будет намного ужасней для просвещенных людей. И пока те, чьим идеалом является свобода, бездействуют, три упомянутых хама зря времени не теряют. Уже сейчас, всё, что есть в России свободного, подвергаются неслыханному угнетению. Под видом борьбы за права рабочего класса, идет царизм неслыханными прежде поборами, подрывает экономическую основу класса свободных предпринимателей. И не только в городах. Дух предпринимательства уничтожается и в деревне с помощью системы народных судов. Тупое крестьянское быдло целых пять лет занимается истреблением всякого, кто ему неугоден. Под прикрытием борьбы с коррупцией, царские судьи шельмуют лучших людей России. Но не единой клеветой покупает у черни популярность кровавый тиран. Система принудительного рабского труда — вот что гнусно! Гнусность состоит в том, что благородных духом людей насильно заставляют в ссылках учить рабское племя грамоте и лечить его от болезней. А эти ужасные "шараги"? Просвещенные люди во всем мире занимаются творческой работой по собственному желанию. Но только не в России. Сотни и тысячи инженеров вынуждены работать в заключении, выполняя прихоти разнузданной военщины. А что творится на Ленских приисках, где вся власть в руках сомнительных дельцов невнятного происхождения? Разве за это погибали на Сенатской площади декабристы?
Ну а дальше Жириков призывал всех недовольных вступить в действенную борьбу с ненавистным режимом. А для начала, нанести мощный удар по "царским прихвостням", разогнав к чертям собачьим майское шествие в Петербурге.
Дальше, по моему замыслу, должно было произойти столкновение двух демонстраций. Причем, сознательный пролетариат в лице черносотенцев, должен был без помощи полиции разогнать погромщиков, которых Ежевский вербовал среди самых обыкновенных босяков. А вот с этого момента всё пошло не так. Я недооценил тот боевой настрой, которым обладала и так называемая "чистая публика". Это вам не выродившийся обыватель конца 20 века, готовый протестовать, но не готовый умирать. Уверенный в том, что ему за это ничего не будет. Здесь было всё иначе. Местные либералы умели не только болтать, но и при нужде действовать решительно и жёстко. Возможностями для организации нападения они обладали.
Нужно сказать, что службы Зубатова с Ежевским проглядели подготовку к настоящему погрому. Да я хорош оказался. Чтобы уменьшить кровавые эксцессы, гвардия мной была выведена в Красное Село. Полиции был дан приказ о невмешательстве в происходящее. Согласно расчётам, той сотни боевиков, что были в распоряжении Иосифа Джугашвили, вполне хватало для разгона пяти сотен нанятых люмпенов. Вот только с количеством вышла промашка. Недовольные мной фабриканты наняли для погрома ещё пять стен боевиков. Не остались в стороне от событий и недовольные мной революционеры разных мастей. И явились они не с пустыми руками.
И вот, в разгар праздничного шествия идущего под государственными и красными флагами, сбоку на Невский проспект внезапно вынырнула другая демонстрация, несущая радужные флаги — символ либерал-демократов и поющая запрещенную "Марсельезу".
Скажу честно, "радужные" флаги — моя выдумка. Когда задумывалась ЛДПР, встал вопрос о символике. Моя идея: либерал— демократы — это вообще-то по сути своей "белые". Причем, в чистом виде. Но так как они объединяют в себе людей разной ориентации, то символом местных "белых" должен быть весь спектр цветов, на которые этот цвет разлагается. После некоторых размышлений, один цвет был убран, чтобы не лишать нормальных людей возможности спокойно использовать красивый природный символ. Поэтому в бой либералы шли под флагом, который известен мне был как флаг ЛГБТ — шестицветный.
С самого начала "радужные" вели себя агрессивно, напористо. Атака началась по команде "Бей краснопузых!" Сил малочисленных боевиков-черносотенцев не то что для разгона, даже на сдерживание натиска не хватало. Жиденький заслон из подготовленных для схватки людей был сметён почти мгновенно. А "радужные", имея преимущество инициативы, позаботились и о подходящем оружии. В ход пошли, дубины, цепи, ножи, револьверы. В их действиях чувствовалась продуманность и организованность. Главный удар они нанесли в голову колонны, где шло руководство социал-монархистов и христианских социалистов. Пострадали многие. В частности, председатель партии Шарапов и глава фракции большевиков Ульянов, были ранены. Не менее свирепые атаки шли и на тех, кто нес знамёна или транспаранты.
Народ сперва растерялся и был момент, когда мог дрогнуть и начать разбегаться. Будь на месте нападавших войска или полиция, даже в меньших силах, именно это и произошло бы. Но как я уже говорил, народ тут жил не трусливый.
Сигналом к дружному отпору послужило нападение какой то интеллигентного вида суфражистки на погромщика. С криком: "Как вам не стыдно!" эта субтильная дамочка вцепилась в выбранную ей жертву и ее острые коготки образовали у него на роже множество кровоточащих ран. В следующую секунду, получив удар цепью по голове, она потеряла сознание и не упала лишь потому, что падать в такой тесноте было некуда. Но дело своё она сделала. Шок от нападения разом прошел и питерский пролетариат пустил в ход ту самую мозолистую руку, которой так долго пугали буржуев марксисты. Растерянность сменилась яростью. Не имея другого оружия кроме голых рук, демонстранты перешли в атаку и им сейчас действительно "сабли, пули, штыки" преградой не являлись. Не хуже рабочих проявили себя в атаке и работницы. Эти пожалуй даже яростней были. Вот уж кто врага совершенно не жалел, атакуя в первую очередь тех, у кого рожа выглядела холёной и по извечной женской привычке с истошным визгом вонзая в них свои коготки.
Ответный натиск был несравнимо сильней. Разъяренные демонстранты рвались вперед невзирая на потери и настал момент, когда их враг дрогнул.
Первыми бросились в бегство нанятые Ежевским люмпены. В их оправдание скажу лишь то, что они просто выполняли инструкцию: бежать при малейших признаках решительного отпора. Следом за ними покинули поле боя наёмники буржуазии. Эти тоже не видели смысла охреневать в атаке. Зато "идейные" оказались намного крепче и продержались дольше всех. Но сломались и они. А дальше начался сущий кошмар. Полицейские наряды никак не успевали вмешаться в это побоище и явились слишком поздно, когда толпа уже порядком озверела.
Не буду говорить про то, что столичная полиция была плоха. Это совсем не так. До московской ей конечно было далеко, но всё-равно плохой она не могла быть по определению. Всё-таки столица. А если учесть, что самые масштабные протесты норовят провести в столице, то кое в чём она даже сильно превосходит образцово-показательных москвичей. Тут они дадут фору даже парижской полиции, у которой борьба с беспорядками отработана на уровне рефлекса. Так и наша столичная полиция. Учить её этому делу не стоило. И вмешиваться в её действия — только вредить. Но именно это я и сделал. А теперь предстояло расхлёбывать последствия собственной глупости. Я рассчитывал на "потешную" стычку, а на деле спровоцировал бойню.
