Дармоеды с золотыми авианосными яхтами и бомжи, живущие в коробках, стали реальностью наших улиц. Очевидно же, что СССР сливали в первую голову наши же элиты... — печально заканчивает Енот свой спич.
— Прям вот так?
— Разумеется. Самая макушка элиты проводила негативный отбор основной массы элиты по двум параметрам.
Первый — относительная тупость, чтобы шибко умные не доставляли хлопот. Кого следует, всегда можно отобрать и подучить под задачу.
Второй — они должны быть максимально оторваны от народа. А то страшно подумать, что может сделать даже директор сраного завода, который людям отец родной. А если их много, а если командиры дивизий такие же?
Надеюсь, ты понимаешь, что параметр "лояльность превыше всего" негативным не является? А уж потом масса тупых и оторванных от корней стала самодовлеющей силой, и сама соорудила над собой ту макушечку.
— Не получается все же. Там и твердолобые коммунисты были — бурчу я.
— Конечно, не всю. Часть макушечки еще была старая и представления у нее были свои. Да и в биомассе примеси тоже были. Короче, было с кем побороться. А учитывая дикую неэффективность этих тухлых дрожжей, вопрос о победе без помощи могучего союзника даже не рассматривается. Союзник же в разгроме Советского союза был и не один даже, целая стая. И, разумеется, вопрос о равноправии этой навозной жижи с ее могучим союзником также не рассматривался.
В результате повсеместная продажа своей страны за три копейки выглядит закономерным итогом. Даже странно, что были еще борзые компрадоры, которые пытались торговать родиной по типа справедливым ценам.
И нагло считали свою жопу практически своей собственностью, которой сами имеют право торговать. Их ведь могли раздавить, но они как-то вырвали себе место под солнцем. С ними к нам погибель придет гораздо позже. Может, этот выигрыш времени окажется решающим. Тем более, что Беда по всем врезала и по победителям нашим тоже — от души.
Еще рассола или бульона хочешь?
6. Команда лекаря. О чем говорят в доме повешенного?
Я с удивлением замечаю, что треск и гул в башке меньше и тошнота уже не так мучит и вроде, как штормовая качка перестала кошмарить вестибулярный аппарат. И весьма нелепая мысль приходит в голову, что мне сейчас как раз лучше всего подходит треп о политике, лишь бы не думать о том, что вот стряслось... Сразу иначе тошно становится...
А политика — она и вроде как о высоком и о нужном и не больно...
— Тебя послушать, так и не экономика причиной...
— Пфф... какая экономика, когда все недовольны были своей жизнью? Быдлу тупому дай все что угодно — спасибо не скажет и потребует совсем невиданного, как та старуха в корыте. Ну чего смотришь — везде этот социальный эксперимент провалился — не только в СССР, вон и югославы недовольны были и весь Варшавский блок, и те же тупорылые ливийцы, и сирийцы, и прочие дегенераты. Хоть ты его медом обмажь и на золотой унитаз усади — все будет не так. Потому как в кино вона какая красивая жизнь у соседей!
И элитам неохота корячиться — все равно спасибо не скажут. Вишь окраины кормили ненасытную Московию, нищую Рашку, сами-то они — ого-го что могли, токо б оторваться от игемона — фыркает Енот.
— Ну да, оторвались и тут же зачахли, бо это их Рашка кормила все время на самом-то деле... Наверное что-то в твоих словах есть. Вот протрезвею — буду думать на тему социализма...
— А чего думать? — начинает было Енот, но его перебивает неспешный баритон Бурша.
— Там есть что думать. Здравствуйте, уважаемые!
— О, коллега! Пришли спасать травленого собрата?
— Конечно, клятва Герострата, все такое, к тому же и главная попросила, и Надя между операциями подбегала, в общем волнуются все. Я на всякий случай водолазам в Оран позвонил, могут и барокамеру предоставить.
— Это-то зачем? Я ж не с глубины...
— Отчасти и из глубины, во всяком случае поспать под давлением вполне трезвит.
— Не, я не готов туда плыть — меня аж передергивает от мысли о качающемся на воде транспорте.
— Тогда давайте иголочки поставим. Лучше всего было бы выспаться как следует, но увы, цейтнот, будем китаянить и ориентальничать.
Спорить бесполезно и, хотя я сам в иглоукалывание не очень верю, но пару раз видел весьма впечатляющие результаты от Буршевого рукомесла. Черт его знает, может и впрямь поможет.
— Так что вы о социализме-то толковали? — неспешно, этаким медведем в теремок, влезает в разговор доктор.
— О том, что социалистический эксперимент провалился — поясняю я ситуацию.
— Ерунда. Торопились, вот оно и пошло наперекосяк. Благо не было раньше такого, все с чистого листа пришлось катать — заявляет Енот. При этом он чем-то почавкивает — не иначе мясом из бульона. Я-то отказался, а хромой любит мясо во всех видах.
— Забавно, что внятного определения социализму как не было, так и нет — хмыкает Бурш, уверенной рукой загоняя в мою спину вой металлический иглументарий.
— Да как же! Вполне Карла Марла определил. Даже сейчас помню чеканное: Социали́зм -система, характеризующаяся государственным и — или общественным контролем над экономикой, средствами производства и распределением ресурсов.
Бурш хмыкает: — А я иное помню — Социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.
-Топовое по ленинизме?
Бурш кивает. И говорит:
— Было и такое, что если государство лезет с указаниями хозяевам заводов — то и это социализм.
— Это, вроде как немцы свой социализм так поясняли в Третьем Рейхе?
— Точно так — соглашается Бурш.
— Не годится. Вся промышленность таки была в частных руках. Танки Порш, грузовики Рено и Ситроен, и все прочие. Там разве что Юнкерс национализировали, да и то темная там история — неожиданно выдает хромой. Он частенько меня удивляет своими знаниями про оружие и по истории, причем на весьма оригинальные темы показывая не только осведомленность, но и качественный анализ вопроса.
Иголки довольно больнючие, лежать неудобно, впору начать кряхтеть, но как-то неловко.
— Отличие немецкого национал-социализма от советского — кардинальное и базисное. И по всем статьям кроме похожего названия и рядом не лежало. У немцев социализм — то есть все блага — только своей нации. У совков — интернационализм. Для всех все ништяки — отвечает Бурш.
— Да и не было у немцев социализма как такового, потому как все принадлежало серьезным дядькам — все заводы, а рабочим — только свои руки. Им, немцам, много чего наобещали, да нихрена толком не дали, так, помазали по губам. А потом — пушки вместо масла и хрен вдоль вместо авто на каждую семью — пекли вместо фольксвагенов — кубель и швиммвагены для армии. И вся жизнь Германии с приходом Гитлера — сплошная беспрерывная тотальная подготовка к войне. Так что их социализм сродни тому, что в армейской казарме. Там тоже солдату бесплатно и форму дают и оружие, и снаряжение и технику подгоняют и ездит он на своем танке без оплаты километража, ремонта и топлива. Только вот ни хрена это не социализм. Это — казарма — уверенно лезу я со своим бесценным мнением.
— Ну, все-таки социализм!
— Все же нет. По-моему, хотели запомоить само понятие социализма, чтоб не было привлекательным для пролетариев всяких — и создали в пику советскому — нацистский. Как черный близнец, заведомый монстр и пугало для почтенной публики. Обычная диктатура, нормальный империализм, только на вывеске написали иное. А вся промышленность, как уже говорил — в частных руках и житие у обычного немца рядового или у графа, банкира или заводовладельца — шибко иная. Ой! Коллега, больно что-то шибко!
— Это он нарочно! — ябедничает ехидно Енот.
— Да ладно вам, бывает неудобно, зато скоренько полегчает — непреклонно заявляет Бурш.
— Ай болит! Ай очень болит! Ай совсем подох! — фиглярствует Енот.
Бурш смотрит на него добрым таким дедушкиным взглядом. Прицельным. Через оптический прицел с лазерным дальномером.
Потом продолжает рукодельничать.
Больновато все-таки.
Терплю.
Выдержав паузу, иглотерапевт задумчиво говорит:
— Некоторые легкомысленно глумятся. Глумятся, а потом их прихватывает радикулит — и, попробовав всякие снадобья — от мочи молодого поросенка до экстракта еловых шишек, они неминуемо попадают в добрые руки добрых айболитов... У которых еще и память хорошая...
— Уже молчу! — тихо, но панически верещит Енот.
— То-то. Но поздно! Ересь высказанная вплелась в мировое пространство! А вам бы поспать, да кислорода бы — обращается уже ко мне Бурш.
— Поспать-то да... Но ведь не дадут.
— Безусловно и бесспорно. И скоро еще работы подвалит. Пока мы тут старательно обсуждаем — строить нам социализм или нет — наверху очень на то похоже все же заняться 'Талллинкком' решили. Знаете? Это лайнер такой, что неподалеку стоит — говорит коллега.
— Знаю. Он сам как плавучий город. Но там же и зомбей тысячи?
— Не так уж и много — бурчит всезнающий хромой.
— С чего так? Видел я эти корыта громадные, там несколько тысяч пассажиров и кают с тысячу — удивляюсь я.
— Порядка 700 кают. Пассажиров — 2500. Еще автомобилей влезает 400 штук.
— Вот! — стараясь не колыхнуть колокольный звон в черепе, говорю я.
— Это при полной нагрузке. А он сюда приплыл вне расписания, то есть пассажиров там официально нет.
— Еще хуже! Если спасали кого попало — так и больше там набьется! Мало ли что там официально прописано!
— Эт вряд ли. Не верю я в то, что там альтруисты в кампании-то. Своих могли спасти в расчете отсидеться на этом железном острове. Благо там и склады громадные на борту — с десяток ресторанов и кафе, да ночные клубы, опять же. Потому если, скажем там запас на 2500 человек на неделю — то пару сотен человек можно дооолго кормить.
— А поить еще дольше — хмыкает тыкальщик в меня иголок.
— Вот не надо сейчас об этом, а то что-то заворочалось в моем организме! Паникую я, чувствуя странные ощущения в глубинах организма. Зло поднимается из глубин!
— Пардон! Ну, собственно говоря. Я закончил. Теперь полегчает.
— Что-то пока как-то не очень — бурчу я.
— Не все сразу. Потом птичкой летать будете — обещает коллега.
— Какое там. Я и лежу-то с трудом.
— Даже так? — поднимает бровки Енот.
— Еле-еле лежу. Честно. А как подумаю, что вставать и идти — все вопиет во мне!
— Звучит удрочающе. Или даже — удрочительно — старательно сочувствует хромой.
— Давайте лучше про лайнер. Честно говоря, не очень представляю, нафиг он такой нужен. Для житья там весьма спартанские условия — в массе каюты-то по 4 койки, чуть больше купе вагонного. Оно конечно — стальной город, сразу не залезешь и безопасность вроде как выше, охранять проще... Но на земле как-то жить комфортнее...— вымямливаю с трудом. Я благодарен собеседникам, что они не говорят в доме повешенного о веревке, потому готов с трудом и натугой поддержать любую тему, только бы не о том, что...
— Комфортабельные хоромы для начальства. Отель для приезжих — начинает задумчиво перечислять Бурш.
— Фигня все. Лас-Вегас будут делать. Гнездо разврата и порока — уверенно заявляет Енот.
— С чего бы?
— Да просто все. Сейчас за развлечения люди заплатят сразу и охотно. Раньше-то сыпали деньгами. А сейчас и подавно. И этим грех не воспользоваться. Ночные клубы, казино, игральные автоматы — и вместе и отель для приезжих. Публика валом переть будет. Сейчас такого комфорта хрен найдешь. Фронтир в основном, простецкий окопный быт, радости блиндажного бытия. Гостиница в треть четверти звезды. А тут — и замануха и развеяться можно. И все в антураже пошлой роскоши, которая и раньше-то не всем по карману была.
— Как-то странно слышать такое...
— Ничего странного. Отбились, обеспечили какую-никакую безопасность — пора начать разлагаться морально. Потому что застегнутыми на все пуговицы долго не проходишь. А тут — самое оно — спокойно говорит хромой.
— И думаешь, что публика попрет валом?
— А почему нет? Тот же Лас-Вегас при всем своем утилитаризме и в общем примитивности — туристический объект не из последних. Публика валом перла. Тем более просто приехать отдохнуть на такой лайбе тоже можно. Если не сейчас — то чуток попозже.
— Детей на экскурсии водить...
— Почему нет? На тот же ледокол 'Красин', подлодку и на эсминец 'Беспокойный' желающих сходить прорва. Людям надо не только вжаривать и пахать, но и развлекаться. А то будет как поздний совок — скукота и нуднота и все захотят стрептиза опять. А тот стрептиз — грусть и тоска в целом, как оказалось. Не стоит оно того.
Бурш, тихо позвякивая металлом, собирает свой пыточный инвентарь, усмехается:
— Мало, кто знает, что ядерные испытания в США проводились неподалеку от Лас-Вегаса — того именно города Мечты. И публика семьями выезжала поглядеть на Гриб. Дополнительное шоу, представьте себе. Пикнички атомные типа. Из всей защиты — очки темные от светового излучения...
— Опасно же? — удивляюсь я.
— Естественно, что радиации нахватались — и доброе американское правительство выдало деньги на лечение лучевой болезни своим любопытным гражданам.
И все довольны. И медики военные, задарма получившие экспериментальный материал для отработки лечения и пострадавшие, получившие "бесплатно" помощь. Что называется — правильно организованный процесс. А вы спрашиваете, как кошку горчицей накормить... — хмыкает коллега.
— Надо же — понял теперь, о чем клип Тома Петти! Мозги-то работают! — тихо удивляюсь сам себе.
— Это о чем ты? — обеспокоенно вопрошает Енот.
— Да был такой певец. Нравились мне его клипы, смотрел часто. Вот в одном клипе — как раз, что доктор рассказал!
(Кому из читателей интересно: Tom Petty And The Heartbreakers — Learning To Fly (Version 1)
— А я уж подумал, что ты бредить начал, петтинг какой-то и вообще...
— Клип старый, потому там много нетолерантного — и девушка взрослая пристает к маленькому 18 летнему мальчику, и разнополые целуются, в общем мрак. А до того в клипе отражено ясно — и пикник и Гриб и Шоу. Я-то еще голову ломал, что это значит...
— А таки есть про петтинг?
— Нету.
— Тогда чего там смотреть.
— Просто ты однобок. Нет в тебе широты!
— Зато в отличие от некоторых в двери прохожу без проблем. Хоть передом, хоть задом.
— Так считаешь, что лайнер 'Сын Лас-Вегаса' в реале — хорошая затея?
— Конечно. И прибыльно и красиво и завлекуха — уверенно заявляет трубадур красивой жизни.
— Чистить только хлопотно. И стрелять нельзя толком, побьешь магистрали и проводку. И вся прелесть прахом.
— Не сложнее, чем в клиниках и всяких серверных. Отработано уже. И тихушники есть с холодняком — опять же сработавшимися абордажными командами. Масштаб великоватый, но и то уже не так страшно. А чистить надо до заморозков — замерзнет там водичка в разных трубах — хрен починишь.
— Думаешь раньше не померзло? — а вроде мне и впрямь полегче становится. Интересно, рассол или иголки?
