— Это личное, — пояснил Дмитрий.
Алик тут же понял, что речь пойдет о Диане.
— Эл рассказала, что я бредил.
— Не успела уйти сегодня, я знаю, — согласился Алик, чтобы облегчить ему задачу.
— Почему сразу не сказали?
— Один, два дня думали, что переволновался, потом некогда было. А когда днем сегодня началось, уже собирались сказать. Ты вовремя проснулся.
— И что ты об этом думаешь?
— Я думал, вы с Эл уже поговорили.
— Меня твое мнение интересует, — заворчал Дмитрий. — Что сказала Эл, я знаю.
— Не ждал, что ты спросишь. Тебе же известно мое отношение к твоим любовным похождениям. Если этот случай крайний, то не удержусь и замечу, что это тебе за все прошлое.
— Знал, что ты так скажешь. Ну и пусть. Говори дальше. Отведи душу, можешь издеваться, только потом дело говори.
Он опять сунул руки в карманы.
— Я не совсем понимаю, что тревожит тебя? Что плохого в том, чтобы влюбиться? — спрашивал Алик.
Алик специально начал издалека. Дмитрий пытается решить вопрос быстро и в лоб, чтобы решение было принято немедленно.
— Ты знаешь, что Эл предложила?
— Нет.
— Не верю.
— Честное слово. Мы не обсуждаем подобные вещи без крайней необходимости. Зачем? И времени у нас не было поговорить.
— Эл предложила забрать Диану с собой.
— Так Ванхоффер вам и отдаст, — покачал головой Алик.
— Я хочу знать, что ты об этом думаешь?
— А зачем тебе мое мнение?
— Важно, если спрашиваю. Я знаю, что у тебя всегда есть свое мнение. И знаю, что не так уж тебя озадачил, потому что твоя капитанская голова работает с такой же приблизительно скоростью, как у Эл. Я только спросил, ты уже знал, что отвечать. Ты время тянешь, чтобы я остыл. А я не хочу остывать. А еще, твое мнение может отличаться от мнения Эл, и ты не побоишься спорить с ней. Эл может ошибаться, она ошиблась в Ванхоффере. Она думала, что Вена будет не сложной площадкой. Конечно. Нам такую пакость учудили. Так что говори, что думаешь? Мне нужно, если спросил.
— Не буду оригинален. Я согласен с Эл, если Диана тебе дорога, то можно попробовать.
— Посмотри, что твориться? У нас совсем другая жизнь, она к ней не готова.
— А Оленька готова? Что творится? Нормальный аврал, — улыбнулся Алик. — Я скорее Диане доверюсь теперь. Когда у Оли чувства с умом не в ладах, только и жди проблем. Диана в принципе иначе устроена. И ты, бурундук полосатый, опять оказался в везунчиках. Ты не просто нравишься ей.
— Значит, и ты считаешь, что это всерьез?
— Я не считаю, мне очевидно. Ты же боишься к ней прикоснуться, ты готов пылинки с нее сдувать. Совсем не так, как было с другими. Ты дорожишь ее чувствами. От себя оберегаешь, потому что женщины вешаются на тебя бессознательно. А тебе нужно, чтобы она вела себя в другом русле. Ты хочешь других отношений. А она при Ванхоффере глаз на тебя не поднимает, а когда его нет, только тебя и ждет. Она чуть рассеяна, не так как в первые дни. Она уже знает, какие цвета ты любишь. И что тебе нравятся выпущенные из прически локоны, а глубоких декольте ты не любишь.
— Когда ты это все успел заметить?!
— Не ори. Я почти всю жизнь тебя знаю. Меня поразило, что она тебя быстро изучает. Не спроста. Это любовь, Димка. И что особенно греет мою душу, что она имеет на тебя влияние. Еще кто-то кроме Эл. Аллилуйя.
— Диана о нас не знает. Что я рассказал? Пустяки.
— Расскажи больше. Она все равно узнает. Будет копаться в справочнике, на что она наткнется? На официальную версию — мы мертвы. Ты — мертв. Представь реакцию.
— Точно. Забыл. Она же не знает даты нашей переброски сюда из будущего. Мы ушли из двадцатого. А Ванхоффер это знает? Он проверил, конечно. Темнит старик.
— Ванхоффер много чего знает. Он к нам относиться также осторожно, как мы к нему, но, судя по вчерашней реакции, он доверял нам больше, чем мы. Вот. Нельзя безоговорочно ему доверять. Эл не так уж ошиблась.
— Эл, с тех пор как замуж вышла, пытается добавить в нашу жизнь романтики, а мы от нее отвыкли.
— Правда? И где ты вчера видел романтику?
— Вчера обстоятельства были не нами выстроены. Я смотрел на реакцию Дианы и думал, что она даст мне пощечину, как минимум. Это не страшно. Вчера я не очень беспокоился за ее реакции. Вчера была ситуация не страшная для нас, но убийственная для ее взглядов. Вчера произошло столкновение мировоззрений. Она была недовольна, что я позволил вмешаться Эл в драку, а сам смотрел. Как такое объяснить? Что будет, если она нас в настоящем деле увидит? Она воспитана на куртуазном обращении, деликатна, она не имеет дел с низкими типами, не стреляет в людей. Она меня даже по настоящему злым не видела.
— Не горячись. Поговори с ней, другого способа просто не существует. Дотерпишь до завтра?
— Завтра не смогу, завтра занимаемся патрулем. Ужин у чиновника. Сами меня сопровождающим назначили.
— Мы разделимся. Я и Ольга будем готовить отправку, проводим патруль. Вы оперативную работу сделали, занимайтесь дальше свитками. Можешь думать о работе?
— Смогу.
— Тогда держи, Игорь просил передать. — Алик достал из кармана сюртука пару ключей, перевязанных веревочкой. — От тайной квартиры. Почту будешь забирать.
— Угу.
Они обошли вокруг три квартала, наступили сумерки. На улице, где они жили, еще не зажгли фонари, только у их дома горел дежурный светильник. В окнах первого этажа горели тускло окна танцевального зала, на втором, в библиотеке, едва был видел свет сквозь щель в задернутых портьерах, меньшие окна четвертого этажа говорили о том, что ассистенты отдыхают. Окна остальных спален выходили во двор.
— Там кто-то есть, — напрягся Дмитрий. Он как кот уставился в темноту.
— Ну и пусть, — спокойно сказал Алик.
— Не хочу неожиданностей.
— Мы вернулись с вечерней прогулки. Побереги силы. Сделаем вид, что не заметили.
Они вошли в островок света у двери. Алик отпирал дверь, когда услышал за спиной шевеление, Дмитрий отошел от него. Вот баламут.
— Диана? — услышал он.
Алик повернулся, оставаясь на верхней ступеньке. Дмитрий пытался вытащить Диану на свет, она не хотела.
— Случилось что-то? — спросил Алик, по выражению ее лица понял, что ничего.
Он прятал улыбку, хорошо иметь бороду.
— Поднимайтесь, — предложил он, кивая на дверь.
Диана на встречу явно не рассчитывала. Димка, наверное, ликовал, он вытащил девушку на свет, пожирал взглядом и смущенно улыбался.
Он невнятно возражала. Алик запер дверь снова и шагнул за ними на границу света и серых сумерек.
— В доме можно свободно говорить,— предложил он.
— Нет, — испуганно возразила она. — Слуги.
Алик потряс в руке ключом от входной двери, жест предназначался другу, Дмитрий кивнул, понял. Алик опять открыл дверь и вошел в темноту пространства за дверью. Замок громко щелкнул, запираемый с обратной стороны.
Пряча от смущения глаза, Диана отвернулась. Она боялась, что он броситься ее целовать.
Он взял ее кисть в свою, перевел на другую сторону улицы.
Алик бросил пальто на перилах у входа и пробежался через ступеньку на второй этаж. Эл была в библиотеке. Она сидела в кресле по-американски, закинув босые ноги на стол. Оборудование было выключено, но стол, кресла, кушетка, стулья так и остались в центре комнаты. Эл вальяжно расположилась посреди этого.
— Привет. Думаешь? — спросил он с улыбкой.
— Да. — Эл откинула голову и посмотрела в потолок. — Меня смущает идеальная стройность наших расчетов.
Он улыбнулся. Эл не верит в идеальные схемы, а он привык иметь под рукой точные, до мелочей выверенные расчеты. У них разные привычки.
— Ты устал, — вздохнула она.
Он присел на стул рядом.
— Немного устал. Сила придает необыкновенную выносливость.
— Ты чем-то очень доволен.
— Димка пытал меня вопросами. Я ответил совсем как ты. Знаешь, Эл, мне нравиться, что наши мнения совпали.
Алик засмеялся.
— Она его дождалась? Я наблюдала за улицей, — сказала Эл. — Позвала бы, будь она не Диана.
— Дождалась, отказалась войти.
— Им требуется уединение.
— Я отправил их на явочную квартиру. До утра Димку можно не ждать.
— А-алик? Ты ли это?
— Кто произнес волшебную формулу, что любовь все меняет?
— Ух, ты! Я слышала слово "любовь"? Димка и любовь.
— Эл, перестань смеяться. Да. Я поверил. У меня богатый опыт наблюдения за этим Дон Жуаном. На сей раз, он точно пропал. Точно. Как ты собираешься вытащить ее отсюда? Ванхоффер. Бюрократия.
— Будем помалкивать до последних дней.
— Эл, он не глуп.
— До этого дня нам везло.
— Решиться окончательно, заберем ее с собой?
— Это не более трудная задача, чем выбраться отсюда, не нарушив законов.
— Эл, — протянул он. — Тебе сам черт не брат, как тут выражаются.
— Диана считает нас бандитами. Как думаешь, Димкины откровения пошатнут ее убежденность или усугубят?
— Завтра узнаем. Пойду я спать. — Он поднялся. — Иди ко мне.
Эл, легко сбросив ноги со стола, поднялась из кресла.
— Эти вихри чувств ощутимо бьют по мои нервам, — признался он и притянул Эл к себе. — Когда я привыкну?
Ольге не спалось, она вернулась от Лейдендорфов, где к собственному спокойствию убедилась, что Теодор ведет себя внешне отстраненно и вежливо, пусть исподволь смотрит с немым обожанием. Страсти понемногу утихли. По возвращении из гостей, ей было стыдно выйти из комнаты. Ольгу сердило не то, что Эл спланировала это путешествие и подогревала ее чувства, а то, что день ото дня атмосфера вокруг нее менялась уже без ведома Эл. Она чувствовала перемены, хотела влиться в это течение, но упрямо всякий раз останавливала себя. Зачем? Почему? В воздухе "витал аромат любви и опасности", как она саркастически заметила себе. Словно за окнами весна в разгаре и у всех фонтан чувств, неконтролируемый всплеск эмоций на фоне роковых событий, как в банальной пьесе. И только с ней это не происходит. Наоборот, чем боле навязчивым становиться окружение, тем сильней хочется сопротивляться ему. К счастью баронесса этот вечер обошлась без намеков, Теодор был деликатен, не то она испортила бы отношения с ними.
На всем этаже она была одна. Димка куда-то исчез по наущению Эл. Ни Алика, ни Игоря. Последнего она вообще не могла видеть. Не сердилась, нет. Она опять его обидела, на сей раз совсем не заслуженно, со зла. Переступить через свою гордость и пойти извиняться сил не хватило. Проще начать с Эл.
Стрелки на часах показали десять вечера, она выбралась из комнаты и по боковой узкой лестнице, как воришка спустилась этажом ниже. В библиотеке горел свет.
Оля подошла и заглянула туда не раньше и не позже, чтобы стать свидетелем пикантного момента, словно сила, которой она избегала, бессознательно привела ее в нужное время и место. Эл и Алик самозабвенно целовались, стоя среди груды мебели.
А внизу еле слышно играл рояль. Нет! Туда она ни за что не пойдет. Она прошлась до столовой, выпила воды и села за стол. На столе была оставлена шахматная доска. Лукаш не забрал ее. Ольга поставила на середину доски две белые фигуры, короля и ферзя. Ткнув пальцем в костяную королеву, она сказала:
— Эл. Как хочешь, так и ходишь. — А потом она взяла в руки пешку. — А это я.
— Пешка не последняя фигура, как это принято считать. Она может стать кем угодно, если доберется до восьмой линии. Не обязательно становиться королевой. Можно стать ладьей и ходить только прямо. Или лошадью.
— Игорь.
— Зашел водички попить. — Она замерла с пешкой в руке. — Отомри. Я не злюсь. Я тебя не съем.
Игорь подошел и взял в пальцы ферзя.
— Она тоже когда-то была пешкой, — добавил он. — И все время в чужой игре, так что заслужила ходить, куда пожелает. Извинись перед Эл, мне извинения не требуются. Рояль не мешает?
— Нет. Наверху не слышно.
— Эл не видела?
— Целуется с Аликом в библиотеке, — честно выпалила Ольга и зажала губы рукой.
— А Димку ушел гулять с Дианой. Одни мы не у дел, — он засмеялся и ушел.
Ольга с силой поставила пешку на доску, так что все фигуры подскочили.
— Ненавижу, — произнесла она. — Себя ненавижу.
* * *
Диана в молчании шла за Дмитрием. Это не прогулка. У него была цель. Улица, потом бульвар, фиакр, мерное качание и глухой звук копыт. В процессе работы словесные объяснения с сотрудниками — нормальная, частая практика. Она ценила возможность молчать, этим отличался Карл. Теперь молчание было в тягость.
Действия Дмитрия она воспринимала, как телесные сигналы, то, как он держит ее руку, как помогает подняться на ступеньку фиакра, как придерживает ее плечи. Стемнело, город спал. Он вел ее по мрачной улице, они были одни. Странно. Страшно. Страшно от того, с какой нежностью его рука покоилась на ее плече, когда они куда-то ехали, как он придерживает ее за талию, имея такое право, прикасаться к ней. Короткие слова: "Осторожно. Сюда. Не споткнись". Он молчал дорогой, кроме этих коротких предупреждений, необходимых для безопасности. Телохранитель. Ничего не пустил в ход из своего арсенала обольщения. Постепенно его касания она стала воспринимать, как предусмотрительную необходимость. Их путь длился так долго. Ее бросало то в холод, то в жар. На этих крайних состояниях, она ощущала его прикосновения остро и призывно. Глухие шаги по коридору чужого дома, ступеньки. Скрип дерева. Он держал ее за локти, помогал подняться, она ничего не могла видеть в этом мраке. Как он ориентируется? Щелчок ключа. Открылась дверь. Она думала, что они снимут номер в отеле. Куда она попала? Запах чужого дома. Неуютно. Короткий переход от двери. Вспыхнула спичка, и свет подсвечника на три свечи вырвал из темноты его напряженное лицо. Он улыбнулся, а в глазах виноватое выражение. Он все делал тихо, движение аккуратные, плавные. Он не создавал лишнего шума.
— Где мы? — спросила она. — Что это за место?
— Нора, — сказал он непонятное определение. — Конспиративная квартира.
Диана осмотрелась. Волнение возросло. Куда уже больше. Сердце гулко билось, дышать было трудно. Вокруг было помещение похожее на кухоньку недорогой квартирки, которых было много в этом городе. А где-нибудь в соседней комнате, спит старушенция-экономка.
— Мы одни? — спросила она.
— Да. Слева пустая квартира, справа улица. Окна во двор. Удобное место.
— Для чего?
— Чтобы спрятаться.
— От кого?
— От всех.
Она нервничает. Дмитрий всем существом чувствовал ее смущение, смятение. Она придумала себе невесть что. Пусть освоиться. Рано.
Он стал разводить в печи огонь. Осень, в квартире было неуютно, она замерзнет до утра. С момент последнего заседания тут появился стратегический запас: свежая вода, дрова, пища, даже приличные столовые приборы, — Ольгиными стараниями.
Диана села за стол, потрогав грубые доски, из которых была сделана столешница. Она провела пальцами по кромке, словно убеждалась в его реальности. Было слышно, как открывается крышка жестяной коробки, аромат кофе заставил ее поднять глаза от стола. Дмитрий шмыгнул носом.
