— Африканский. Хорошо трудиться на товарной бирже, — он имел в виду Игоря, который где-то добыл этот ценный продукт.
— Ты разбираешься и в кофе?
— Не то чтобы... Обоняние, слух и зрение — это то, чем я умею хорошо пользоваться.
— А еще ты видишь в темноте. Ты не споткнулся ни разу, пока сюда шел.
Для взвинченной противоречивыми эмоциями женщины, она внимательна. Он подошел к ней, и она резко вскочила с места. Он знал, чего она ждет, о чем думает. Он притянул ее за локти к себе и стал целовать. Но вместо ожидаемого расслабления, ее тело превратилось в камень. Он отстранился.
— Так не лучше, — констатировал он. — Я не сделаю ничего, что ты не захочешь. Я привел тебя сюда, чтобы поговорить. Это важно, в связи с последними событиями.
— А я думала, что ты с порога потянешь меня в спальню, — выдохнула в ответ Диана, и ее сердце оказалось в желудке от откровенного признания. Она схватилась за живот, корсет нестерпимо давил. Она пошатнулась. Дмитрий привлек ее к себе, заставив положить голову ему на грудь.
— Я бы посоветовал тебе ослабить шнуровку, даже если ты не верно меня поймешь.
— Ты привел меня сюда не за этим?
— Нет. Напоминаю. Ты сама оказалась под нашими окнами. Для женщины с изысканными манерами — поступок на грани морального падения. Я думал, это ты на меня набросишься.
— Перестань.
— Молчу.
Снова оказалось, что его выдержка крепче. Едва она обрела способность ровно вдохнуть и выдохнуть, его намек вызвал опять бурю, сравнимую с той, которая погнала ее в сумерки под окна их дома. Да, она готова отдаться ему. Она не рассчитывала на встречу, но воображение разыгралось так, что ей хотелось снова видеть его. Как странно, когда чувства не повинуются разуму, когда тело предательски жаждет прикосновений, ласк, страсти.
— Безумие, — прошептала она.
Диана подняла глаза, посмотрела на него и прильнула к его губам. Он не ответил.
— Не могу больше, — простонала она, едва оторвавшись от него.
— Можешь, — мягко улыбаясь, сказали его губы.
— Это сумасшествие.
Он засмеялся.
— Я выгляжу идиоткой. Я влюбилась, как подросток.
— Хм. Хорошо, сейчас проверим, — его лицо сияло счастьем, от ее слов. В слабом свете свечей, его темная брода прятала половину лица, она различала только его губы в улыбке и счастливый блеск в глазах. — Я тебя сейчас напугаю. Очень напугаю. Готова?
— Нет. Не говори ничего. Не говори. Не делай ничего. Говори глупости, шути со мной, делай что хочешь, только не испытывай больше.
— Ты противоречишь сама себе. То делай, то не делай. Говори, не говори.
— Ты сводишь меня с ума.
— У меня есть успокоительное, — намекнул он.
— У меня тоже. Но я хочу это пережить. Понять. Я взрослый разумный человек, я никогда, ни к кому не испытывала ничего подобного. Я была замужем. Теперь ты знаешь. Я пережила спокойно и развод, и шесть лет одиночества. И теперь схожу с ума по человеку, который завтра может навсегда исчезнуть из моей жизни.
Он взял ее за подборок. Она не смотрела ему в глаза, они видели иные картины, а не его. Он провел большим пальцем от губ по ее щеке и обратно.
— Диана, я люблю тебя. Ты пойдешь со мной?
Он не поверил, что сказал это, что решился. Ему было не легче признаться, чем ей попробовать осмыслить свою любовь, которой не было логического объяснения.
Ее глаза застыли на его лице.
— Что? — спросила она.
— Ты решишься уйти со мной в будущее?
Вопрос действительно охладил ее пыл, глаза округлились, губы приоткрылись и замерли. Началась пытка для него. Ему тоже захотелось прижать ее к себе, замереть и забыть о вопросах. Пусть все катиться к чертям. Не выносимо ожидание приговора.
— Да, — произнесли ее губы. — Это безумие. Опять безумие. Но, да.
Она заплакала, а он улыбнулся с облегчением.
— Мне нужно сесть. Я сейчас рухну в обморок, как барышня, — проговорил он.
Он сел на табурет, опустился устало, тихо. Она обхватила руками его голову, прижала к себе.
— Я люблю тебя. Я пойду за тобой, куда позовешь, — заверила она.
— А ты смелая. Эл опять оказалась права.
Едва прозвучало имя, Диана отстранилась.
— Это она тебя послала?
Он печально вздохнул, голова поникла.
— Она посоветовала рассказать тебе о нас правду. И она права. Я должен был сначала поговорить с тобой, а потом звать куда-то. У меня тоже путаются мысли.
Он поднял голову, посмотрел виновато.
— Она всегда тобой руководит?
— Она — мой друг. Лучший, самый древний. Она мудрая. Диана, не сердись, не ревнуй.
Он силой усадил ее себе на колени.
— Как можно не запутаться в этих юбках, — заворчал он. — Вы, женщины — странные создания.
Диана подавила желание засмеяться, но улыбка выдала ее.
— А вы не странные, мужчины?
— О. Да у нас первая семейная ссора, — посетовал он.
— Что-о-о?
— Если после всего, что я попробую рассказать, ты выйдешь за меня замуж, то будешь самой отважной женщиной на свете.
— Ты с ума сошел? Ты меня не знаешь!
— А ты меня, — ответил он. — Давай проясним ситуацию? А?
Видеть его таким было куда спокойнее. Парадокс, но именно за это она обожала его. Эта насмешливость и вызов. Не пустое. Его напористость продиктована коротким промежутком времени, в который он вынужден все решить. Вчера она имела возможность убедиться в этом. У нее не осталось сомнений. Он не лгал о любви.
— Последние дни вы мне достаточно показали. Вчерашний день я никогда не забуду. Ты — темнее тучи, Эл — с револьвером и угрозами, куда уж красноречивее. Вы такие?
— В кризис — да, — он стал серьезным и строгим.
— То, что происходило — опасно. Меня не поставили в известность. Почему вас преследуют? О чем вы договорились?
— Я тебе объясню. По порядку. Медленно. Спокойно. Я понимаю, что ты устала, не спала, что мы оба живем эмоциями. Я могу тебя шокировать. Пожалуйста, попробуй за словами еще что-нибудь уловить, ты умеешь, я знаю. Со мной рядом будет очень нелегко, я хочу, чтобы ты знала больше. Единицы, кто знает правду о нас. Это не привилегия, а груз на душу.
Диана посмотрела внимательно.
— Почему? Зачем? — спросила она. — Нас разделяет время. Мы оба знаем, что любовь — быстротечное чувство, она уходит на расстоянии. Мы могли бы пережить этот роман и расстаться с лучшими чувствами. Воспоминания были бы яркими и болезненными, но красивыми. Пять минут назад ты мог затащить меня в постель, тебе бы это не составило труда. Нам обоим было бы легче. А ты выбрал трудный разговор, как я вижу. Разве мужчины не поступают как проще?
— Я другой. Я не имею права...
Диана поняла удивленно брови.
— Говори, — кивнула она. Он задумался. Трудно ему было отыскать отправную точку. — Начни с чего-нибудь.
Он поднял глаза и улыбнулся хитро.
— Начнем с того, что я — мертв...
* * *
Дмитрий не спал. Слышал, как она одевается. Уходит. Кисло стало на душе. Сейчас подойдет, если вообще подойдет, может, поцелует или коснется. Сбегает.
От ночных откровений она рыдала у него на груди как ребенок. Да. Не для женского сердца такие рассказы, не то, что первая ночь. Он не получил ответа своим мучительным вопросам. Уложил ее в постель, как ребенка, успокоил, сам собирался дождаться утра в гостиной. Печь быстро остыла, он боялся, что она замерзнет или увидит кошмар. Он лег рядом, обнял ее, она прижалась благодарно. Было действительно холодно. Они лежали до первых признаков утра полуодетыми, она дремала короткими промежутками, он не спал совсем, и они не говорили. Потом притворился, что спит, а она вышмыгнула из объятий, словно ждала удобного случая. Уходит.
Он ждал, когда шаги будут удалять к двери, потом откроет глаза. Шагов он не услышал. Тихое дыхание. Он открыл глаза. Диана сидела у него в ногах, надев поверх тонкой нижней сорочки его пальто. Он посмотрел внимательно, окно напротив и тусклый свет растушевывали ее лицо. Рано как.
— Я замерзла. Хотела уйти, но подумала, что ты обидишься, подумаешь, что я сбежала.
Он чуть не подпрыгнул на постели, сел. Она улыбалась, потом засмеялась.
— Что так встрепенулся? Ты порывист, как мальчишка, — заговорила она нежно. — Думал я уйду?
— Значит, да? — неуверенно переспросил он.
— Значит, да, — кивнула она.
Без всех дамских премудростей, с распушенными волосами, она казалась ему ближе и роднее.
— Ушам своим не верю.
Она придвинулась ближе, присела на коленки рядом, взяла его за уши и потрепала.
— Ты жуткие вещи говорил ночью. Ты получаешься каким-то недосягаемым. Я не верю в твою жестокость. Я хочу знать некоторые более мелкие детали. А ну признавайся, какие у тебя еще есть недостатки, кроме жажды воевать и чудовищного самомнения?
Он гулко засмеялся в ответ.
— Не боишься? Ты не трусиха. Я убежден. Ладно. — Он почесал затылок. — Я ужасно упрям.
— Так. Учту.
— Если мне что-то нужно, я назойлив как муха, не успокоюсь. — Она улыбалась, он продолжал. — В ярости я себя не контролирую.
— Я догадалась. Еще, что-нибудь менее впечатляющее есть?
Он смутился, подумал.
— Я очень ленивый, когда не занят важными делами... Я — соня. Не люблю идеальный порядок в обычной жизни. И я очень много ем. Из меня не выйдет приличного мужа.
Опять она засмеялась и поцеловала его. Она не скрывала, что счастлива.
— Я не верю, что все происходит со мной, — признался он. — Я привык быть один.
Диана склонила голову на бок и сочувственно посмотрела на него.
— Тебе не придется меня охранять. Я, как жена моряка, буду ждать тебя на берегу. Из тебя не получится муж, а из меня бесстрашный путешественник. Поразительно, как Ольга не сошла с вами с ума. Я хочу увидеть твой двадцатый век.
Он взял ее кисть и стал покрывать поцелуями, а потом тихонько укусил за палец.
— Там хуже, чем здесь. Тебе будет неуютно. Ты не устоишь перед искушением. Стоит тебе напроситься в единственную экспедицию, и ты попадешься. Ты азартная. Эл не обманешь, она, таких, за версту чует.
— Ты поставил меня на уровень с Эл? Благодарю. Не хмурься, я больше не злюсь на нее. Я поняла, в чем причина ее холодности и ваших опасений. Мне стало понятнее и легче. Поверь.
Она прищурилась и спросила с гордостью:
— Ты действительно в серьез бредил мной?
Он потупился.
— Есть свидетели, — подтвердил Дмитрий.
— У тебя были другие женщины. Много?
— Много, — кивнул он, не поднимая глаз. — Зачем тебе?
— Хочу понять, что ты во мне увидел?
— Ну, как это объяснить?! Как? А впрочем. Во мне что-то переросло страсть в первую ночь. Я захотел стать тебе другом. Оставить это ощущение. Связь. — Он взял ее пальцы, скрестил со своими, стиснул больно кисть. — Как рука проходит сквозь руку. Сладостное чувство. Я не понял, что так в мою душу вошла любовь. Поймай я смысл раньше, шарахнулся бы от тебя без оглядки.
— Ты жестокий. А как же я?
— Ты смеялась надо мной. Я казался тебе забавным.
— Ты и теперь забавный. Почему ты не соблазнил меня? Не пытаешься теперь. Утро будет долгим.
— Холодно, — он улыбнулся.
— Не лукавь.
— Я не смогу забыть тебя, если что-нибудь случиться.
— Не случиться. Тут уж будь спокоен. По инструкции наблюдатель может быть в любой момент освобожден от своих обязанностей по личным причинам. Особенно если в его жизнь вмешиваются чувства. Я могу уйти отсюда в будущее легче, чем вы.
— Меня нет в будущем. Я существую только в двадцатом.
— Твоя всемогущая Эл уладит этот вопрос. Так?
— Да. Моя всемогущая Эл толкнула меня в твои объятья, образно выражаясь, пусть теперь устраивает наше будущее. Я бессилен разрешить этот вопрос.
— Не думай о дурном. Я иду с вами. Поэтому могу смело тебя целовать, — заявила она.
Он сам едва смог оторваться от ее губ, собрав в кулак остатки воли.
— Диана. Прекрати.
— Стойкий оловянный солдатик, — укоризненно сказала она, на ее лице отразилось разочарование. — Я ни о чем не смогу думать сегодня, кроме твоих поцелуев.
— Тебе нужно успеть домой и на базу, не то Ванхоффер тебя застукает.
— О Боже. Я не могу представить, как скажу это Карлу, — Диана с испугом закрыла лицо руками. — Я единственный человек здесь к кому он сильно привязан. Для него будет настоящий удар.
— Я считаю, нужно молчать. Сам догадается. Либо поставим перед фактом. Диана, молчи.
— Я — лгунья. Но это ложь во спасение. Не могу его сейчас ранить. Он сделал для вас много за эти дни, а вы уводите сотрудника, близкого человека. Что ж. Я смогу притворяться. Как раньше. На мою удачу сегодня я его не увижу, а вечером перед вашим выходом смогу навестить тебя. Можно?
— Да. Мне придется опять стать Рагнаром Гаруди. За два дня я его изрядно подзабыл. Вышибло из этой реальности.
— Брось прибедняться. Я вам удивляюсь. Вы мгновенно переключаетесь с одних отношений на другие, с одной схемы на другую. За вами не угнаться, напряжение взвинтило мои чувства до предела, забыла, в каком веке живу. Ваша Эл у меня не ассоциируется с Элизабет Шеховской. А после этой ночи я на нее не смогу смотреть не представляя, что под кожей не прячется другое существо. Признаю, этой ночью чувства были острее и ярче, чем, если бы мы..., — она запнулась.
Дмитрий захохотал.
— Поверь, Эл умеет быть человеком. Даже более чем некоторые, кто воображают себя людьми. Кажется, я переусердствовал. Ты права. Такой ночи с женщиной у меня еще не было!
— Не вспоминай. У меня мурашки по коже. Клянусь не называть вас бандитами. Вы стали такими под давлением обстоятельств. Я понимаю, ты не веришь в счастливые исходы из-за обилия трагедий в вашей жизни. Я хочу это изменить. — Она запустила пальцы ему в волосы и запрокинула его голову, нависая над ним. — Все будет хорошо.
— Я не верю, — признался он. — Давай договоримся. Ты станешь моей, только когда мы окажемся в безопасности, когда все будет предельно понятно. Не хочу торопиться. Кто бы меня слышал?! Ох, Алик, как я тебя теперь понимаю! Я готов ждать развязки. Три недели не годы.
— Вы кремень, Рагнар Гаруди. Точно, оловянный солдатик, — смущенно улыбнулась она. — Обожаю вас. Мне становиться стыдно за свое аморальное поведение.
Он погрозил пальцем.
— Я с самого начала знал, что ты первая меня поцелуешь. Прости, но я на таких играх собаку съел, я знаю, когда и как женщина увлекается. Я устою перед твоими чарами, даже если ты полностью разденешься. Можешь не проверять. Я мне достаточно снять рубашку...
— Знаешь, как это называется?! — в шутку рассердилась она. — Не мучай меня!
— Тебе пора. Я тебя отпускаю. — Он дотянулся до своего жилета, заботливо повешенного на стул, посмотрел на часы. — Пора нам обоим, пока сумерки. Добропорядочные венцы не увидят меня в помятых штанах в такую рань. Если только заботливый друг не привезет мне одежду.
Диана успела одеться, даже забрала в прическу волосы, когда дверь квартиры отворилась и Алик с Игорем втащили плетеный сундук.
— Доброе утро, Диана, — вежливо поздоровался Грэг Макензи, ибо иначе этого подтянутого свежего молодого человека нельзя было назвать. — Ваше платье сверху. Оно похоже на ваше. Оля постаралась. Рагнар, привет, тебе — костюм. Одевайся скорее, ты нужен.
