Мы с ней смотрели телевизор, на большом экране которого в объёме показывалось одновременно несколько изображений.
— Сейчас пойдём, — ответил я. — Выключи этого болтуна и авианосец. Достаточно бортовых камер истребителей. И оставь комментатора первого канала, он если что скажет, то по делу. Что нам приготовили на ужин?
— Я заказывала Миле пудинг, — сказала жена, орудуя дистанционным пультом, — ну и твоё любимое какао.
Мы уже пять лет жили в этом доме, который по моей просьбе построили в Азове. Точнее, не в самом городе, а в нескольких километрах от его окраин. Десяти комнат хватало для жизни и приёма родственников и многочисленных друзей, которые не оставляли нас вниманием. Инженерные коммуникации протянули не из города, а из совхоза, до которого было ближе. Возле дома разбили небольшой парк в тридцать соток, за которым ухаживал живший в совхозе садовник. Оттуда же приезжала наша кухарка и домработница. Весёлая и славная восемнадцатилетняя девчонка стала для жены объектом приложения материнских инстинктов. Она не захотела оставлять своих стариков и переселяться к нам, поэтому каждое утро приезжала на своём ролере, оставаясь у нас ночевать только в непогоду. Езда в дождь и сильный ветер на открытом электромотоцикле то ещё удовольствие, даже если она занимает всего десять минут. Сами мы выезжали редко, пользуясь одним из двух электромобилей, стоявших в подземном гараже. Их конденсаторов хватало только на полсотни километров, но нам больше и не требовалось. Азов рядом, а до Ростова добирались за десять минут монорельсом. В свои семьдесят четыре года мы выглядели и чувствовали себя не больше чем на пятьдесят. Да здравствуют таблетки! Геронтология, как наука, больше не существовала. Искать средства для продления жизни или изучать старение было бессмысленно. Учёные установили, что приём регенерирующего препарата с двадцатилетнего возраста продлевает жизнь человека до предела возможного — двухсот лет. Это породило немало проблем в развитых странах. В конечном итоге повсеместно пришли к выводу, что по достижении пенсионного возраста проводится медико-биологическая экспертиза, по результатам которой этот возраст могут увеличить ещё на десять лет и не один раз. И правильно. Зачем человеку пособие, если он стар только по возрасту?
Этот мир болел всеми болезнями, существовавшими в той реальности, которую я наконец стал забывать, но многое проявлялось слабее, чем тогда. В Советском Союзе потребности в электроэнергии обеспечивали термоядерные станции. Атомные были законсервированы, а тепловые полностью демонтированы. Уже больше десяти лет мы строили такие же станции для других и экспортировали электроэнергию соседям. Ещё раньше реакторы подобного типа начали выпускать в США, но пока американцы строили их только для себя. Благодаря дешёвой электроэнергии основным видом транспорта в городах стали метро и монорельсы, а для дальних перевозок использовали скоростные электропоезда. Шесть лет назад мы рассекретили конденсаторы, которые позволяли накапливать и долго удерживать огромный электрический заряд. До этого их применяли только в военной технике, теперь стали использовать для поездок на небольшие расстояния в дешёвых и удобных электромобилях и ролерах. Обычными автомашинами по-прежнему пользовались, но в основном для дальних поездок, поэтому в городах не было смога. Под нашим давлением ООН приняла запрет на бурение скважин в морях на глубинах свыше пятисот метров и ввела ограничение на тоннаж танкеров. Потребность в нефти была небольшой и постоянно уменьшалась, поэтому человечеству хватало и того, что добывали на суше. Океан, конечно, загадили, но уже не так сильно. И с потеплением ситуация была некритичной, хотя изменения климата уже чувствовались. С контролем численности населения в Азии и Африке было так же плохо, как и в моей реальности, а вот во многих странах Латинской Америки удалось снизить рождаемость и поднять уровень жизни. В мире уже двадцать лет использовались пять валют, в том числе и рубль, который раньше применяли только для безналичных расчётов. Три года назад сняли ограничения по рублю, и его теперь свободно обменивали на другие валюты в большинстве стран мира. В США тоже было много изменений. Запрет на иммиграцию они не сняли, наоборот, ужесточили закон и избежали тем самым многих неприятностей. С экономикой тоже было меньше проблем, так что дефолта пока не ожидалось. Мы с ними не дружили, но и не враждовали. В мире появилось много государств, демонстрировавших растущую экономическую и военную мощь, поэтому в Штатах распростились с идеей американского мира, а на нас смотрели, как на неизбежное зло. Самая тяжёлая обстановка была в Чёрной Африке. Бесконтрольный рост населения вынудил сводить леса для внутреннего использования древесины и её экспорта, а также увеличения площадей пахотных земель. Из-за этого начал меняться климат, становясь более засушливым. В прошлом году они впервые испытали, к чему приводит подобное безрассудство. Два месяца в нескольких странах Южной Африки не стихали пыльные бури, необратимо уносящие тысячи тонн плодородной почвы. Войны, которые во множестве бушевали на этом континенте в моё время, сейчас начались с запозданием, но были более ожесточёнными, а государства Европы не пускали к себе беженцев. В арабском мире тоже воевали, но, как правило, всё ограничивалось локальными конфликтами, а исламского терроризма этот мир так и не узнал.
В ООН был организован специальный комитет. Все государства, ведущие работы в области генетики, должны были отчитываться ему и беспрепятственно допускать инспекторов на свои объекты. Это не было гарантией от неприятностей, но лучше такой контроль, чем никакого.
В Советском Союзе коммунизм пока не построили и, судя по всему, построят нескоро. Уровень жизни был примерно такой, как в ФРГ, только без их крайностей в его распределении. Сложностей хватало, и постоянно появлялись новые, но так и должно быть в государстве, занимавшем шестую часть суши. Постоянной проблемой была коррупция, которой не избежало ни одно развитое государство. Чем выше были доходы населения, тем больше выявляли злоупотреблений части чиновничества. У нас с этим боролись, сажая взяточников и конфискуя их имущество, в Китае, как и в моё время, их расстреливали. И всё равно желающих "подработать" не становилось меньше. С Китаем у нас была "осторожная дружба". Мы с ними торговали и заключили договор о совместной обороне, но отклонили все предложения китайского руководства о контролируемой иммиграции и совместном освоении наших территорий. С Японией были нормальные отношения. Благодаря нам они смогли подготовиться к стихийным бедствиям и избежать больших потерь в людях и аварии на Фокусиме. Японцы даже пошли на то, что разрешили нам строить на их территории свои термоядерные станции и продавать им электроэнергию. Как только в США построили первый реактор, мы продали Японии свои станции и договорившись о совместном владении проблемными островами. После этого был подписан мирный договор, согласно которому через десять лет на территории Японии не должно было остаться иностранных военных баз. Не дожидаясь этого срока, американцы потихоньку сворачивали своё хозяйство на всех пяти базах.
Мы с женой уже двадцать лет обходились без охраны, наслаждаясь свободой. Сюда переехали из Москвы, где жили всё последнее время. Занимались в основном съёмками фильмов, кроме того я продолжал восстанавливать не написанные в этой реальности книги, а жена писала стихи. Семь лет назад меня выбрали в Верховный Совет, который численно сократился в три раза и стал постоянно действующим органом. Пришлось пять лет поработать в комиссии по культуре. В последние годы жизни в Москве я почувствовал, что работа в кино перестала приносить удовольствие, всё потихоньку приелось. Песни мы уже тоже не пели на публике, только дома для себя и друзей. Появилось много замечательных певцов, а у жены, несмотря на таблетки, были уже не те способности. Всему своё время. Наши родители были живы, хотя мужчины несколько лет назад отметили столетний юбилей. Таблетки помогли, но принимать их начали поздно, поэтому всем осталось жить очень недолго. Я заказывал дом в Азове в расчёте и на них тоже, но никто не захотел уезжать из Москвы. Нас каждый год навещали, но жили по-прежнему в Москве на одной лестничной площадке. Там были их друзья и Татьяна с Ольгой и многочисленными внуками, а здесь одни мы. Маша окончила биофак МГУ, вышла замуж и сейчас жила с семьёй во Вьетнаме, выращивая на наших морских фермах ежей и водоросли. Олег стал военным лётчиком и служил в тех самых войсках, которые пытались сейчас отвести смерть от Бангкока. Он развёлся с первой женой и женился вторично. От обоих браков были дети. Обе жены, прежняя и теперешняя, регулярно приезжали к нам с внуками, а прежняя навещала даже после того, как вторично вышла замуж.
После переезда в Азов Люся два года играла в одном из ростовских театров, потом всё бросила и занялась азовским театром юного зрителя. Под её руководством этот самодеятельный коллектив постепенно превращался в профессиональный.
Мы съели свой пудинг и вернулись к телевизору.
— Истребители вышли на расчётную орбиту, — сообщил комментатор. — До времени применения оружия осталось двадцать минут. Все три машины находятся в состоянии боевой готовности, системы функционируют нормально. Параметры орбиты...
— Зря поспешили, — сказала жена. — Надо было поесть фрукты. Будешь мандарины? Я могу принести.
— Не стоит. Пульт у тебя? Включи спутник и побережье.
На экране появились вид из космоса той части Индийского океана, куда мог после обстрела упасть метеорит, и участок побережья Таиланда с морским пляжем, пальмами и брошенными шезлонгами.
— Осталось семь минут, — напомнил о себе комментатор. — Точно определить степень воздействия ядерного взрыва на метеорит невозможно, поэтому трудно сказать, какую часть массы он потеряет при взрыве, и посчитать изменение его траектории. К счастью, предполагаемый район падения...
— Может вообще разлететься на куски, — сказал я. — Тогда всё закончится фейерверком. А если в нём полно железа...
— Помолчи, — попросила жена. — Сейчас должны начать.
— Внимание! — сказал комментатор. — Пуск ракеты!
Камера одного из истребителей передала изображение соседней машины, от которой отделилась сигара ракеты и почти мгновенно исчезла с экрана. Картинка сменилась, теперь на ней были только звёзды. Через несколько секунд среди них вспыхнул ослепительно-яркий шарик ядерного взрыва.
— Подрыв в заданной точке, — сказал комментатор. — Взрыв вам показали через светофильтры. Внимание, метеорит уцелел и поменял траекторию. Сейчас она вычисляется системами слежения. Есть предварительный результат! Точка падения должна сместиться на сто километров к западу. Это за семьдесят километров от побережья. Данные пока...
— Смотри, — сказала Люся. — Он засветился. Вон на том экране, где океан.
Вскоре светящаяся точка достигла поверхности воды и погасла, а от места падения во все стороны пошла волна.
— Метеорит сохранил тридцать процентов своей массы, — сообщил комментатор. — Цунами идёт к побережью. Пока высота волны ориентировочно шесть метров, время подхода составит тридцать пять минут. Истребители выполнили задание и возвращаются на авианосец. А мы с вами подождём волну. Чтобы вам было не скучно ждать, мы расскажем...
— Я выключу, — сказала жена. — После японских цунами на эти неинтересно смотреть. Как ты думаешь, Олег принимал в этом участие?
— Позже узнаем, — ответил я. — В войсках полсотни таких машин, а пилотов ещё больше. С этим булыжником справились, как-то справятся через десять лет! Там не обойдёшься ракетой.
— Нам ещё шесть лет ждать твою гостью, — сказала Люся. — Не надоело строчить книги? Может, найдёшь себе другое занятие?
— Что такое шесть лет? — отозвался я. — Пролетят, и не заметишь. С писательством буду заканчивать, нужно только решить, чем его заменить. Ковыряться в земле не для меня, а что здесь ещё можно делать? Можно попутешествовать, и нас уже отпустят, только не хочу собой рисковать, пока не увижу Ольгу.
Шесть лет прошли быстро. По внешнему виду и самочувствию я не заметил этой прибавки в возрасте. Никакого сравнения с тем, что было в той жизни.
— И когда, наконец, появится твоя девочка? — спросила стоявшая рядом жена. — Начало темнеть.
— Ничего не понимаю, — расстроенно ответил я. — Она должна была появиться три часа назад. Поехали домой.
В одной руке у меня была не понадобившаяся детская шубка, второй я взял за руку Люсю, и мы пошли к стоявшему недалеко электромобилю.
— Бросай свою шубу в машину, — сказала она. — Я тебя отряхну, а потом то же сделаешь ты. Нужно было подождать в машине, а то похожи на снеговиков.
— Кто же знал, что так получится, — отозвался я, отряхивая её от снега.
Я чувствовал досаду и растерянность. Мы замёрзли и хотелось быстрее очутиться дома, поэтому я вёл машину по пустому шоссе на предельной скорости и потратил на дорогу минут пять. С помощью встроенного в машину пульта управления открыл ворота и подогнал электромобиль к крыльцу.
— Пошли в дом, — сказал я Люсе. — Чёрт с ней, с машиной, поставлю в гараж завтра.
— Не расстраивайся! — сказала жена. — Сейчас всё лучше, чем было. Можем обойтись и без посторонней помощи. Дверь открыта... Ты точно её запирал?
— Подожди! — сказал я, вернулся к машине и достал из бардачка один из наших пистолетов. — Теперь можно идти. Только на всякий случай держись сзади.
Мы вошли в прихожую, потом по коридору прошли к гостиной, в которой я сразу же включил свет.
— Здравствуй! — послышался знакомый голос. — Оружие можешь спрятать, оно тебе не понадобится.
— Ольга! — растеряно сказал я при виде сидевшей на диване девочки. — Ты откуда взялась?
— Ждал меня на том месте? — догадалась она. — Ну и зря. Я же говорила, что все вероятностные миры находятся в одном потоке времени. Это для вашей реальности всё исчезло, а я сохранила о ней воспоминания. Я знала, что ты придёшь, если сможешь, но не могла прийти в то время. Для меня оно стало прошлым.
— А здесь как меня нашла? — спросил я.
— Это было несложно, — сказала она и вытянула вперёд руку, в ладони которой засеребрился неизвестно откуда взявшийся шарик. — Это разведчик. В считанные минуты подключается к любой компьютерной сети и скачивает из неё всё, что может представлять интерес.
— Ты и в прошлый раз так же скачала? — спросил я.
— Она говорит по-русски без всяких присосок! — сказала жена. — Гена, что-то здесь не так!
— Объяснишь? — спросил я.
— Объясню, конечно. Садитесь. Не бойтесь, Людмила, никакого вреда от меня не будет.
Мы сели в кресла и приготовились слушать.
— Я не человек, — спокойно сказала Ольга. — Я рассказала тебе правду, только не о своей цивилизации, а об одной из человеческих. Наши миры находятся очень далеко отсюда. В ваших единицах это примерно тридцать световых лет. Мы с отцом прибыли в домен Земли с целью изучения вероятностных миров. В наших звёздных системах это делать запрещено. Вариатор вероятностей не изготовить кустарно, это слишком сложная машина. Сами исследования не запрещены, запрещено что-то менять в наших мирах. В каждый вариатор встроен маяк, который невозможно выключить. Следят за ними очень строго. Если кто-то попытается высадиться на одну из наших планет с вариатором, его просто сожгут вместе с кораблём. Если включат вариатор на планете, с одного из следящих спутников последует энергетический удар. И спутнику всё равно куда стрелять, потому что реальность важнее.
