Кэтрин наблюдала за ним, явно забавляясь. За ту секунду, что он переглядывался с ней, диспозиция изменилась. Аруна выставила перед собой руку ладошкой вперед и сделала движение, будто толкает тяжелую створку двери. Эрвин неохотно восстановил приличную дистанцию. Кэтрин рассмеялась.

— Вы так беспокоитесь, Майкл! Для Эрвина это просто игра, что до Аруны, я не вижу причин за нее волноваться. Она умная девочка.

— Сколько ей лет?

— Не помню точно, — Кэтрин пожала плечами. — Двадцать четыре, может быть, двадцать пять, она только перед отлетом окончила университет. Это есть в ее личном деле.

— Извините, я не должен был спрашивать. Но я все никак не приду в себя. Никогда не считал женщин-ученых синими чулками ("никогда — это примерно последние полчаса?"), но такого не мог и вообразить!.. Ваше здоровье.

Он отсалютовал ей бокалом, глядя прямо в глаза и улыбаясь. Ответная улыбка была скорее скептической, но свой бокал она тоже подняла. Надо же, доктор Хиггс не разучилась краснеть под мужским взглядом.

— Вы давно занимаетесь танцами?

— С детства, — коротко ответила она. — Майкл, а вы, собственно, кто? Я имею в виду, служба безопасности или научный шпионаж?

Сергей открыл рот, чтобы выразить изумление, но она остановила его презрительной гримаской.

— При заборе проб вы сделали три ошибки в первые же пять минут. Вы никогда раньше этим не занимались. Вы такой же инспектор биобезопасности, как я Джим Уотсон. А кроме того, вы говорите teep вместо tip, у вас примерно такое же произношение, как у Йозефа. Полагаю, вы скорее Михаил Коган, чем Майкл Коэн, или же вас зовут совсем по-другому.

Джонни, садись, давай садись, а то он стул займет!

Видишь, это Мик Магвайр, он последний идиот!

Не слушай его, Джонни, он пьяный раздолбай,

Никуда не ходи, сынок, сиди и стул ему не давай!

Дидигилон-дилон-дилон-дилон...

Кэтрин постукивала туфелькой в такт и без улыбки смотрела ему в лицо.

— Моя мама родилась в Москве, — не моргнув глазом ответил Сергей. — А что касается проб, я прошел инструктаж и делаю все так, как меня учили. Возможно, и неправильно, вам виднее.

— Неправильно — это сказано очень слабо, — тихо проговорила Кэтрин. — Вы не специалист.

— Вы рассказали об этом сотрудникам?

— Они сами не без глаз. Но я хочу знать, что происходит на самом деле.

— Конечно, у вас есть предположения, — с галантной улыбкой сказал Сергей. С одной стороны, сделать руководителя группы своим союзником — именно то, что ему сейчас нужно. С другой стороны, нельзя поручиться, что Умник — не она сама.

— Ну, тот, кто явился бы выведывать наши предварительные результаты, вероятно, лучше соображал бы, — безжалостно сказала Кэтрин. — Но нужно принять во внимание, что выбор кандидатур ограничен местным контингентом — до кого дотянулись и кого смогли устроить, того и заслали. Что в пользу другой версии — в вашем внедрении явно замешана администрация. Такая наглость более характерна для наших внутренних служб.

— Великолепно. И ваши дальнейшие действия?

— Если вы из безопасности без приставки "био", то писать жалобы бесполезно. Но, будьте уверены, я сумею от вас избавиться, и вы, лично вы, пожалеете, что взялись за это. В чем бы вы ни подозревали моих людей, это не может быть важнее нашей работы, зарубите на носу. Если же вы заняты научным шпионажем — я буду считать инцидент исчерпанным, если вы больше не появитесь в лаборатории. Я даже не спрашиваю, кто ваш заказчик. Просто передайте ему, чтобы в другой раз лучше готовился.

Известная нелюбовь яйцеголовых к безопасникам, желание отстоять сотрудников от малейшего нашего посягательства, нежелание уступить даже клочок своей территории. Или бравада непойманного преступника, старое доброе "я знаю, что ты знаешь, и ты знай, что я знаю"? В конце концов, Островски, можем ли мы со стопроцентной гарантией исключить сообщничество? Что если она знает о делах Умника и покровительствует этим делам? Умнику, раз уж он так умен, ничего не стоит вычислить ту, кто его не сдаст...

Сергей развел руками.

— Мне остается капитулировать. Даю слово, что больше не появлюсь в вашей лаборатории. А взамен маленькая просьба. Не препятствуйте мне сейчас.

— В чем не препятствовать?

— В планах на уикенд. Я хочу пригласить вас и ваших коллег на маленькую прогулку по окрестностям Института. Видите ли, я увлекаюсь мундерингом, лунным скалолазанием. Это довольно забавное хобби, и, по-моему, Эрвина и Йозефа мне удастся убедить. Я хочу предложить вашей группе небольшую экскурсию, к центру базы и потом — вверх. Да, я пропагандист мундеринга. Я считаю, что глупо побывать на Луне и не взять то лучшее, что она может дать.

— Зачем это вам? Я имею в виду, приглашать нас?

— Ну... скажем так: у меня есть и личная мотивация, Кэтрин. — Он снова посмотрел ей в глаза, надеясь, что выглядит откровенным и беззащитным. — Знаете, я и сам понимаю, что у ваших сотрудников и вас лично сложилось не слишком хорошее мнение обо мне. Вы вольны верить или не верить, но мне просто хочется... (он якобы незаметно откинулся на стуле и чуть повернул голову, чтобы взглянуть на Аруну)... чем-то порадовать вас.

— Нас. — Кэтрин холодно усмехнулась. — Ну что ж, не вижу причин для отказа. Аруна, можно тебя на минутку?

Аруна снова подсела к ним.

— Мистер Коэн любезно приглашает нас на прогулку куда-то в скалы... куда именно, Майкл?

— Не в скалы, прошу прощения, — на Столбы, — сказал Сергей. — Знаете, эти семь колонн, которые связывают Купол с подземными ярусами. Теоретически, если на вас "гекконы", по ним можно добраться до самого неба. То есть до купола. При здешнем тяготении это по силам любому, специальной подготовки не требуется.

— Ой, а разве это разрешено?

— Нигде не написано, что запрещено, — с лукавым видом сказал Сергей. — Мы все очень внимательно смотрели.

— Что именно не запрещено? — поинтересовался Эрвин, подойдя сзади.

— Подъем по Столбам с "гекконами", — ответил Сергей. Эрвин округлил глаза: что такое Столбы, ему явно не надо было объяснять. — Помните, я рассказывал про мундеринг? Я только что пригласил Кэтрин и Аруну — и вас с Йозефом, конечно, тоже — завтра присоединиться к нам. То есть ко мне и одной моей знакомой из ботанического сектора.

— О, вы говорили, что девушки тоже этим увлекаются. А как зовут вашу знакомую?

— Зося.

Эрвин отодвинул стул и уселся рядом с ним.

— Да, Майк, это был бы любопытный опыт, я вам очень признателен. Мне давно хотелось попробовать, как это делается. Хотя, конечно, и страшновато. Эти ваши "гекконы" — они надежны?

— Абсолютно. Одна перчатка с нановорсинками держит восемьдесят лунных килограммов на любой поверхности, на ровной — до сотни. Можете висеть на одной руке без всяких усилий. Но когда поднимаешься по ровной вертикальной поверхности, в этом едва ли будет необходимость. Кстати, наклон не имеет значения, можно ползать хоть по потолку — да вы, наверное, видели, как ребята это делают.

— А как же отрывать руку от поверхности, если они такие цепкие?

— Движением вперед и вверх, — Сергей показал, — это просто.

— Хм. А если все-таки повиснешь на руке? Что делать дальше?

— Ну, обычно мы ходим группами, и у всех есть выкидные тросы со смарт-магнитами. Даже если ваш напарник бросит трос не очень точно или вы не сумеете поймать его, он сам вас найдет. Я считаю это перестраховкой, но лучше избыток безопасности, чем недостаток.

— Убедили, — Эрвин обернулся к доктору Радлу. — Йозеф, пойдешь с нами на Столбы?

Выслушав предложение, Йозеф поморщился.

— Меня избавьте, я и в школе не любил этих развлечений. Спорт не мое хобби.

— Йозеф, не будь занудой, — с улыбкой, но твердо сказала Кэтрин. — Всем нам не повредит немного развеяться. И ты же хотел сходить на край Сэнгера, посмотреть скалы и Купол. Тот путь до Купола, что предлагает Майкл, по-моему, легче.

* * *

До Столбов было чуть больше километра, но чтобы не тратить сил и времени на пеший путь, Сергей через свои связи в техотделе позаимствовал летающую тележку. Сиденье в ней было одно, для водителя, и ученые с Зосей уселись на огороженной платформе, на пустых контейнерах.

Под Куполом нечему портить покрытие, и едва ли дорожку чинили хоть раз за двадцать лет. Сергей набрал скорость, чтобы воздух бил в лицо и трепал волосы. Дорожка бежала под уклон, к центру кратера.

Настоящий ветер вместо механической циркуляции воздуха. Настоящий холодный дождь. Брызги морской пены, снежинки на ресницах... Господи, хочу на Землю. Что бы там ни сочинял Йозеф, жить в гигантском ангаре — это для роботов, не для людей. Даже если все обойдется, не буду продлевать контракт.

Сергей задумался, как это было двадцать лет назад. Долгой лунной ночью в маленький кратер, который тогда еще не носил имя Фредерика Сэнгера, падают кометы. Не ударяют с разлету, а именно падают, как ягоды с ложки в блюдце. Каждую из них выследил беспилотный аппарат, после экспресс-анализа вцепился ей в бок и начал подогревать с нужной стороны, регулируя газовый поток и направляя чудовищную глыбу к Луне. Тонкая, наверное, была работа, все равно что ловить кубик сухого льда в невесомости.

А потом за считанные сутки, пока терминатор лунного дня не достиг кратера и глыбы замерзшего газа не вскипели и не улетучились, унося с собой миллионы затраченных средств, — возводится Купол. И уже под ним эти глыбы таяли, истекая туманом... или в вакууме не могло быть тумана? Наверное, под конец появился. Купол сомкнулся, исчезли черное небо и слепящий свет, в янтарном сумраке замигали фотоэлементы автоматов и "аватар". Они не нуждались ни в кислороде, ни в пище — ни в чем, кроме энергии от гелиевого реактора, укрытого в пещере под кратером. Купол, Столбы, корпуса домов и каркасы теплиц — все это построили они.

Драгоценная вода — именно здесь, у северного полюса, ее оказалось много, но "много" по лунным меркам, не по земным — пошла вверх, по трубам Столбов. Вода плюс углекислота равняются кислороду и моносахарам, а на месте стрелки — энергия Солнца, не экранированного атмосферой, и батареи "искусственных листьев", осуществляющих реакцию фотосинтеза в условиях, которых не выдержало бы ни одно растение. С Купола в атмосферу потек кислород, а раствор в сетке из трубок, как древесный сок в гигантском листе, насытился молекулами сахара и понес этот сахар, сделанный из космического СО2, к краям Купола, в подземные хранилища.

Тогда пришли люди. Начали расходовать кислород и выделять углекислый газ, запустили биореакторы (глюкоза глюкозой, но без аминокислот и липидов не проживешь), собрали и подключили агрегаты, изготовляющие из раствора органики плитки рациона. Потом заработали другие биореакторы, для утилизации отходов. Одноразовая посуда превращалась в обрывки целлюлозы с примесью азотсодержащих молекул, та же судьба постигала одежду. Воду жаль тратить на стирку и мытье посуды, да и органику лучше везти с Земли в форме полезных предметов. По нескольку граммов с каждого участника проекта ежедневно, и вот уже поднимаются ростки в оранжерее... Сергей вспомнил анекдот про бартерный договор между Сэнгером и новым поселком астрофизиков на обратной стороне Луны и фыркнул, отвлекаясь от возвышенных мыслей. Анекдот кончался словами: "Зато дерьма у нас много!"

Все-таки было в этом что-то странно уютное. Как обустройство на стоянке в походе или в шалаше, в детстве. Вот здесь положим доску, это у нас будет стол, а тут будем спать. Натаскаем сена, дверь завесим эльфийским плащом, а на случай дождя накроем крышу пленкой... И в Сэнгере каждая полезная мелочь удивительно радовала душу, а неустроенность была предметом типично походных шуток. Кто его знает, может, и хорошо бы к этому привыкнуть?

А может, и нет. В палатке только потому уютно, что из нее можно вернуться в большой комфортабельный дом.

За спиной переговаривались.

— Ух, а вон и Пятно! Видите, над северным горизонтом, градусов двадцать вверх?

— О. Но это же не...

— Да! Это след от метеорита. Того самого, семьдесят шестого года. Там прозрачность так и не восстановилась. Говорили, метра четыре в поперечнике...

— Матерь Божья! Эрвин, какие ужасные вещи ты рассказываешь! — Сергею показалось, что Кэтрин только изображает испуг. Что-то в ней осталось от вчерашней плясуньи.

— Ничего ужасного, док. Он же не упал никому на голову, только повредил верхние слои Купола. А сильная утечка атмосферы нам не грозила, не более, чем через шлюз. Там герметизация происходит практически мгновенно.

— Но если бы ударил большой метеорит? — спросила Аруна. — Я имею в виду, по-настоящему большой, из тех, что создает километровые кратеры.

— А, моя дорогая, мы уже сидим в трехкилометровом кратере! — легкомысленно ответил Эрвин. — Как это говорится — бомба не падает в воронку от бомбы?

— На Луне падает, — это, разумеется, Йозеф. — Наш маленький кратер находится внутри большого.

— Йозеф, не пугай девушек. Все это было давно, сотни миллионов лет назад. И вряд ли повторится при нас. А уж если большой метеорит прилетит, на крайний случай, противометеоритные службы наконец отработают свой бюджет!.. Зося, а что вы делали, когда объявили учебную тревогу, помните, в прошлом году? У нас было так весело...

— Меня тогда еще здесь не было, — небрежно ответила Зося.

— О, так вы недавно прибыли?

— Недавно.

Сергей с трудом подавил желание оглянуться: как там с дистанцией?

— А я удивляюсь, отчего не видел вас раньше. Значит, эта радость вам еще предстоит.

— Глупость, а не радость, — проворчала Кэтрин.

— Не без этого. Но, знаете, в нашей ситуации есть и плюсы! — Эрвин цокнул языком, очевидно, изображая вставление кредитки в гнездо.

— Есть и другие преимущества, — серьезно сказал Йозеф.

— Приехали, — Сергей опустил тележку и сам соскочил на грунт, чтобы помочь сойти Кэтрин. Зосе и Аруне протянул руки Эрвин; Аруна оперлась на его руку, Зося — нет.

Зрелище, безусловно, стоило внимания. Зона в центре кратера оставалась неосвоенной, дорога шла по чистому реголиту. Воздушные потоки наметали его на полотно, и лунные песчинки сухо поскрипывали под ногами. Но главное — Столбы.

Их было семь: по углам шестиугольника и один в центре. Темно-серые, почти черные колонны, округлые, матово-гладкие, каждая метра полтора в диаметре, и друг от друга на расстоянии около десяти метров. Ничего особенного — если не считать того факта, что они подпирают небо.

Семь ровных вертикалей поднимались и поднимались, истончались в вышине, таяли в янтарном утреннем свете, и нельзя было сказать, стоя у подножия, упираются ли они в Купол или просто уходят в бесконечность, опровергать либо подтверждать Эвклида.

— Ух, — изрек Эрвин. — Какова их высота, Майк?

— Километр двести метров, около того. Но на последних пятидесяти метрах датчики, туда лазить действительно нельзя.

— Спасибо вам, Майк, — негромко сказал Йозеф. — Сам бы я вряд ли сюда выбрался.

— То ли еще будет наверху! — весело ответил Сергей. — Приступим?