Они выбрали ночь

Но сейчас все стало иным.

Целую ночь Шрам ворочался не в силах заснуть. Просчитывая все до мелочей, он жаждал новую жертву. Пытался отойти от привычной спонтанности происходящих событий. Ведь ему самому под силу спланировать убийство, подготовив все так, чтобы ни одна ошибка не вкралась в идеальный план.

— Как ты считаешь, он попытается бежать? — обратился убийца к своему ножу.

Сталь сделалась почти ледяной и не стала отвечать хозяину.

— Мы ведь не дадим ему этого сделать?

Нож сверкнул чистотой в знак подтверждения.

— Мы не упустим его. Он не избежит заслуженной кары.

Переливаясь всеми цветами радуги, оружие молчаливого убийцы радовалось как дитя.

Шрам убрал нож и исчез среди людской толпы. Сегодня ему предстояла утомительная работа — необходимо было просчитать все до секунды...

... Сегодня был ответственный день. Взяв с собой еще одного друга — инерционный стилет с череном длиной превышающим в два раза длину клинка — убийца с восходом солнца дежурил на пристани.

Джорни пришел на работу в числе первых. Ловко взявшись за дело, он желал разделаться с тяжелой работой до наступления изнуряющей дневной жары. Того же хотел и Шрам.

Теперь он — убийца, не будет прятаться под покровом ночи. И день станет его союзником в этом коротком сражении.

Все будет именно так — появление с солнечной стороны; стремительный укол тонкого, словно игла лезвия; и бесконечное наслаждение собственной работой.

Шрам с жадностью втянул пропитанный солью свежий морской воздух, радуясь внутренним переменам. Сделал шаг вперед. Стремительно. Словно снежный барс он проскользнул мимо стропил, и затаился в тени огромной кучи мусора стружки и строительного пенька. Теперь оставалось только выжидать.

Солнце быстро клонился к зениту, работа спорилась и плотники выглядели более чем довольными. Шрам проверил стилет — холодная рукоять грела душу как никогда.

Звон набата, возвестил о перерыве. Три протяжных удара и шумный муравейник распался в мгновение ока. Громко переговариваясь люди, словно послушные животные, потянулись к кухне. Живая вереница быстро покидала док.

Пора.

Убийца мгновенно выскользнул из своего укрытия, и сразу же слился с толпой. Еще вчера он не поленился достать рабочие обноски, в которых трудятся на верфи.

Мысленно Шрам, будто песочные часы послушно отсчитывал секунду за секундой. Ни в коем случае нельзя сбиться. Другого шанса у него сегодня может и не быть.

Протиснувшись между парой здоровяков, от которых как от свиней, изрядно несло потом, убийца оказался прямо за спиной жертвы. Джорни шел не спеша, вразвалочку, не обращая на окружающих его работяг, никакого внимания.

Замечательно, — мысленно ликовал Шрам. Все, так как он и планировал. Еще секунда и он поразит жертву. Быстро и без лишних хлопот. А пока все поймут — что к чему, он уже будет у порта.

Рука инстинктивно потянулась к рукояти, когда мощный толчок в плечо заставил убийцу сбить шаг и едва не упасть на месте.

— Что за!

— Шевели копытами!

— Не спи раззява! — послышались со всех сторон недовольные возгласы.

Шрам стиснул зубы, но ничего не ответил. Цель была превыше всего.

Нагнав жертву, Шрам вновь пристроился за Джорни.

...Тысяча пять, шесть, семь, восемь...— одними губами прошептал убийца. Стилет приготовился к удару.

В спину устремились сотни взглядов — отчего стала зудеть спина.

... Тысяча, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать...

Он едва не потерял драгоценные секунды.

... Тысяча двадцать, двадцать один, двадцать два ...

Единственный шанс, другого не будет.

— Папа, папа! — внезапно разнеслось над толпой.

Детский голос. Совсем еще ребенок, может быть лет пять-шесть.

И все вокруг стихло. Шрама словно оглушил гул толпы, и внезапно исчезнув, оставил лишь этот радостный возглас.

... Тысяча сорок, сорок один, сорок два, сорок три...

Глаза нашли девочку и еще несколько ребятишек стоящих рядом с ней. Они все словно цыплята окружали стройную, миловидную женщину, которая держа на руках совсем маленькую кроху, тревожно вглядывалась в толпу.

— Папа, папа!

Джорни заметил детей и помахал рукой.

... Тысяча пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь...

Они увидели его, и на их лицах возникла довольная улыбка.

Этого Шрам не учел. Семья жертвы была здесь совсем ни к чему.

... Тысяча шестьдесят, шестьдесят один, шестьдесят два...

Тонкое лезвие коснулось шеи Джорни и мягко, словно в расплавленное масло вошло внутрь.

Краем глаза Шрам заметил, как исказилось лицо детей, какой испуг и отчаянье в один миг охватили их. Женщина смотрела на мужа, не веря в реальность произошедшего. Ее лицо сделалось бледно-серым, и из гортани вырвался ужасный, душераздирающий крик. Убийца не слышал его, но сердцем ощущал блуждающую вокруг смерть.

Мир будто специально замер и остановился, заключив странный договор с Кроносом. Секунды растянулись в минуты, и Шрам, негодуя, послал проклятия бессмертным душам. Ему ни к чему были эти сопливые стенания, рев детей и мольбы новоиспеченной вдовы. Работа выполнена. Но как ни утешал себя убийца, выполненная работа не принесла былого удовлетворения.

Поморщившись, Шрам нехотя посмотрел на багряную струйку крови, побежавшую по шеи и плечу Джорни — совершенно незнакомого человека.

— Иди в бездну! — прошипел убийца.

Резкий удар ногой должен был разрушить невыносимое наваждение. Пускай он отступит от плана, изменит собственным принципам, выдаст себя. Все и так уже давным-давно шло в обход рассчитанного плана.

Почти безжизненное тело развернулось на месте — Шрам встретился с лицом жертвы, на котором застыло лишь удивление и обида, что его прекрасная жизнь, оборвалась так внезапно.

Убийца плюнул в лицо Джорни и повторный удар заставил замершее время разбиться в дребезги и побежать с новой силой. Словно фарфоровая ваза, тело несчастного плотника распалось на миллионы крохотных песчинок, которые будто неуловимые слезинки сразу исчезли в лучах яркого солнца.

Последующая чехарда событий стала для убийцы настоящим испытанием стойкости.

Окружавшие Шрама люди очнулись и вонзили в него горящие ненавистью тысячу взглядов. Их лица исказились: лица вытянулись, носы стали крючковатые, а глаза расширись, загоревшись пламенем. Сейчас трудолюбивые плотники больше напомнили мерзких чудовищ, готовых вот-вот наброситься на беспомощную жертву.

Убийца ощутил бешеный ритм сердца. Он ликовал. Никогда в жизни его не обуревал непреодолимый страх, — и никогда в жизни он не находился на пороге собственной смерти.

— Идите в чистилище! — Шрам оттолкнул от себя несколько костлявых рук.

Толпа сжалась вокруг недавнего убийцы, готовая затоптать его или разорвать на части. На земляных лицах появился звериный оскал.

Шрам явно ощутил дыхание смерти. Его он не мог спутать ни с чем. Именно так ловили ртом воздух его бесчисленные жертвы, пытаясь, хоть как-то уцепиться за ускользающую жизнь. Сейчас на их месте оказался тот, кто так легко и непринужденно распоряжался коварной судьбой.

— Оступился!

— Проклят!

— Распорядился!

— Проклят!

-Пари закрутилось! — в унисон шелестели голоса, словно старый дремучий лес.

— Пошли вон! — Шрам ударил ногой нескольких нападавших.

Человеческие фигуры, звякнули, будто разбившийся сервиз и толпу накрыл песочный дождь. Убийцу переполняло внезапное превосходство. Еще никто не мог справиться со Шрамом!

Стилет поразил несколько податливых тел, которые разлетелись в одну секунду.

Гул накрыл округу. Убийца, внезапно ставший жертвой, отчаянно боролся за жизнь, уничтожая на своем пути одного за другим плотника. Кровавое оружие пело свою песню, наслаждаясь каждой новой смертью.

Лица мелькали по кругу. Руки, неестественно вытянулись, превратившись в кривые ветки. И как не изворачивалась жертва, его куртку разорвали в клочья, а на спине и шеи появились несколько кровавых шрамов.

Озверевшие работники дока продолжали нападать, и в какой-то момент Шрам понял, что ему явно не справиться. Силы были на исходе, а уродливые гримасы оживших мертвецов тянулись к нему, клацая зубами и стараясь дотянуться до шеи.

В следующий миг убийца взвыл по-звериному, опустив руки.

В один миг, над ним возникла огромная пасть ужасного чудовища, сверкающего чешуйчатой кожей. Вынырнув из морской пучины, извивающийся змей поглотил пирс, положив конец бесконечной схватке.

Шрам сидел посреди пустой комнаты. Напротив него стояло кожаное кресло бардового цвета, на котором словно судья Тианского правосудия , восседал недавний заказчик.

Незнакомец равнодушно взирал на убийцу, черными, словно чернила глазами.

Осмотревшись, Шрам не обнаружил в комнате ни одного окна, только дощатый пол и стены, будто его запихнули в огромный торговый ящик.

— Как ощущение? — поинтересовался незнакомец.

Ответа не последовало.

Лукавый взгляд заказчика осмотрел Шрама с ног до головы, остановившись на кровавых отметинах.

— Не привычно, не так ли? — перефразировал свой вопрос собеседник.

Убийца, наконец, кивнул и осторожно произнес:

— Кто ты? Зачем все это устроил?

— Ого, сразу два вопроса, — порадовался заказчик. — Я считал: ты более многословен. Клянусь, Серым городом, ты такого раньше не видел?

Не обращая внимания на разговор, Шрам опасливо подошел к стене и коснулся того места, где должно было располагаться окно. Обернувшись, он поинтересовался:

— Почему я это вижу? Трава чун-чун?! Ты подсыпал мне ее в еду?

— Не говори ерунды, — разочаровано поморщился собеседник и отвернулся. С шеи медленно соскользнул шарф, открыв лицо заказчика.

Он почти походил на человека. Почти лишь с той оговоркой, что у него был огромный прямой нос, занимающий чуть ли не половину лица, и напоминал стальной конус древних доспехов.

Шрам видывал и не таких уродцев на ярмарке в Диксиде и устрашающий вид незнакомца ничуть не удивил его.

— Может быть, перестанем играться? — скрипнул зубами убийца. — Если ты не подсыпал мне в еду всякую дрянь и не желал свести меня сума своими фокусами. Объясни, что происходит?!

— Я хотел поблагодарить тебя, Шрам, — простодушно ответил заказчик, не утруждая себя лишними объяснениями.

Поправив шарф, собеседник сверкнул узкими щелочками агатовых глаз.

— Я не ослышался? Поблагодарить?! — не понял убийца.

В подтверждение, заказчик кивнул:

— Не удивляйся, ты помог мне в одном деле. Все получилось идеально, без единой промашки.

— Постой, — остановил его Шрам. — А как же все эти мерзавцы, похожие на живых мертвяков и морской змей!

— А?! Ты вот о чем, — даже не смотря на заслоняющий лицо шарф, убийца понял, что тот улыбнулся. — Это всего-навсего антураж. Слышал такое слово? Ну, так вот — это он и есть. Позволь еще раз поблагодарить тебя за участие. И прощай.

Заказчик ловко щелкнул пальцами, и мир вокруг Шрама в очередной раз изменился.

Он словно угодил в вонючую трясину — ноги увязли в дощатом полу, который мгновенно стал жидким, стены начали закручиваться по спирали, а в нос ударил резкий запах уличных помоев.

Убийца хотел заорать, но быстро понял бессмысленность данного поступка. Медленно погружаясь в зелено-коричневую жижу, Шрам удивлялся собственной наивности и беспечности, с которыми он взялся за подобный заказ. Авантюра обернулась отнюдь не желаемой победой.

Тело практически погрузилось в деревянную трясину. Последний раз, взглянув на стремительно меняющийся мир, он с грустью вздохнул и набрал в грудь побольше воздуха.

Вокруг простирались болотные поля: ни дома без окон, ни равнодушного заказчика. Из топи то и дело вырывались огромные пузыри и быстро лопаясь, изрыгали из себя запах тухлых яиц.

Справа, в паре десятков шагов, стояло засохшее дерево. Его ветки причудливо изогнувшись, были раскинуты в стороны. На одной из веток сидел огромный ворон. Шраму не сразу удалось заметить этого странного гостя. Среди здешней хмурости и призрачной непроницаемой дымке, птица выглядела как неживой экспонат мрачного 'антуража'.

Позабавившись собственными мыслями, убийца цыкнул на неугодного наблюдателя за его позорной смертью. Но птица даже не дернулась, продолжая с интересом смотреть на погружающегося в трясину человека.

— Что, наслаждаешься?! — из последних сил выкрикнул Шрам, назойливой птице.

Ворон молчал.

— Ничего и на этого 'шутника' найдется каратель! — хихикнув, заявил убийца.

На этот раз ворон не остался безучастным. Болотную тишину разрезал резкий голос. Протяжное 'карррррррррааааа' разнеслось по округе.

Жижа ласково булькнула, и Шрам резко погрузился с головой, исчезнув в пустоте бездны.

С этого дня его жизнь изменилась до неузнаваемости. И он уже не знал, живет ли он или просто существует, в этом проклятом злыми и добрыми духами мире.

4

— Я лишь хочу узнать правду, и наказать виновных, — выпятив грудь вперед, авторитетно заявил констебль.

Человек в повязке скорчил надменную мину:

— Не говорите ерунды, мистер ищейка. Не в вашей власти бороться с бессмертными.

— О чем это вы?

— Вам не стоит лезть в запретный мир. Наш мир. Прощайте, мистер сыскарь, — не став больше ничего объяснять, одноглазый повернулся к Джинксу спиной и медленно пошел прочь.

— Я все равно докопаюсь до правды! — крикнул в след Форсберг.

Остановившись, одноглазый не оборачиваясь, прошептал:

— Упокой ваш дух, юноша. Видят бессмертные, я вас предупреждал.

В кабинет постучали и, не услышав ответа, настойчивый посетитель все же решился и открыл дверь. Протяжный скрип заставил констебля вздрогнуть и отогнать прочь навязчивые мысли.

Внезапный посетитель.

Джинкс дернулся — бумаги веером разлетелись в разные стороны.

— Ну-ну, к чему же так нервничать, — старший инспектор Ла Руф, мило улыбнулся.

— Простите, я не ожидал...задумался... слишком много вопросов, — краснея, попытался оправдаться констебль. Он ужасно не любил ошибаться, тем более прилюдно, когда его оплошность может стать предметов чьих-то разговоров. Правда стоило заметить один примечательный факт — его наставник не был болтуном и с житейской непосредственностью, относился к подобным вещам.

— Разве у вас остались дела? — Ла Руфа пробил кашель, и лишь избавившись от напасти, он добавил: — Или вы решили покопаться в прошлом и оживить какую-нибудь таинственную забытую всеми легенду?

— Вовсе нет, — не согласился констебль. — Меня больше интересуют свежие факты. К примеру, вчерашняя смерть возницы, мистера Фрита...

— Ах да, ваш ночной визит, — припомнил Ла Руф. — Что же вас так озаботило в смерти этого несчастного? Насколько я помню, обстоятельства установлены... Причина: сердечный удар. Ни увечий, ни признаков отравления. Что же тогда?

— Мне трудно объяснить...все слишком сложно... — замешкался Джинкс, подбирая с пола бумаги.

— И все же? — не унимался Ла Руф. — Я прямо заинтригован, вашей настойчивостью. Осмелюсь предположить, что ваше внимание привлек какой-то весьма занимательный факт. Прошу вас не тяните...