Демон

Стоило бы ей сейчас накричать за мою неловкость, и весь очаровательный образ рухнул в одно мгновение. Но я услышал совсем иное:

— Наверное, кофе сильно горячий? Я принесла вам блюдечко. Извините, совсем про него вылетело из головы.

— Ну что вы! Вы виноваты только в том, что безумно красивы! От такой красоты теряешь рассудок — и вот вам результат,— красноречие возвращалось ко мне.

— Мариночка, будь добра, подотри пол,— обратилась она к женщине в раздаточном окошке, будто не расслышав мою фразу. Но, по мгновенно вспыхнувшим щечкам и суетливости я понял, что она таким образом пытается скрыть, что ей это приятно. По своему жизненному опыту я знал, что напор в данном деле превыше всего, иначе можно выпустить ситуацию из рук. Поэтому, когда она, взяв чашечку из моих рук, проследовала к стойке, я припустил за ней.

Пока она прошла за стойку, я успел прочесть на табличке, стоявшей около миксера для коктейлей, что меня обслуживает Галина Михайловна Камова.

— Уважаемая Галина Михайловна,— шутливо начал я,— разрешите заказать две чашечки кофе и еще чего-нибудь, на ваше усмотрение, и пригласить за мой одинокий столик?

— Прошу прощения, но мне не разрешается обслуживать клиентов за столиками, для этого есть официанты. А тем более присаживаться с ними — могут уволить,— мягко отказала она.

К стойке подошли новые люди, разговор рядом с ними в любом случае не способствовал бы нашему знакомству и, рассчитавшись с Галей за новый кофе, я присел за самый дальний столик в зале.

Чувства обуревали меня. Я вдруг почувствовал, какой силы любовный жар разгорается во мне. Не в силах совладать с собой, решил просканировать мозг Гали, чтобы узнать, не привлек ли и я ее внимание, или же был безразличен, как седло корове.

Как только я коснулся ее своим взглядом, она неожиданно вздрогнула. " То ли это такая нежная особа,— подумал я,— то ли наши чувства взаимны. Но чем я, ничем особо не выделяющийся из толпы человечек, мог заинтересовать эту "сказку"?"

Немного облегчив осаду ее мыслей, но все же упорно "путешествуя" по образам, я вдруг почувствовал, что внутри у внешне спокойной девушки идет упорная борьба между рассудком и чувствами.

— Это он! — кричало сердце. — Каждой искоркой своего любовного огня чувствую, что он способен сделать ее счастливой.

— Э-э-э, нет, — отвечал холодный и расчетливый ум. — Ей уже 20 лет, и 10 из них она дружит с Виталиком. Через 3 месяца у них свадьба, и сломать такие длительные и безоблачные отношения одной встречей с незнакомцем нельзя.

— Конечно, нет,— вторило сердце,— но я почему-то задыхаюсь от сладостной муки, которую привнес мне этот незнакомец.

— Все это пройдет, как только он уйдет,— расставлял все на свои места ум.

— Надеюсь, что нет. Видна в нем какая-то скрытая сила и решительность, а обаяние... аж кровь закипает от моих учащенных ударов.

Поняв все, я оставил попытки и дальше тревожить ее переживания. "Вот оно! Люблю, и любим!" — как в лихорадочном ознобе, думал я. Кофе стыл, но я не мог оторвать взгляда от Гали. Нет! Теперь уже моей Галочки. Она это чувствовала даже спиной, кидая ежесекундные взгляды в мой угол, и хоть мы находились вдалеке друг от друга, словно невидимый магнит дурманящего чувства тянул нас друг к другу.

Не в силах больше терпеть эту муку, мы почти одновременно направились друг к другу.

— Еще раз извините, но я хотела предложить вам что-нибудь перекусить,— начала она, видимо, только что выдумав этот предлог.

— Галочка, давайте не будем начинать наше знакомство с вранья,— решительно ответил я,— мы нравимся друг другу, и я, так же как и вы, только ищу предлог для дальнейшего свидания. Извините за прямоту, но я без ума от вас.

— Я просто теряюсь от ваших откровений,— ее смущению не было предела.— Для начала скажите хоть, как вас зовут.

— Леонид,— представился я, и по ее глазам увидел, что ей понравилось мое имя.— Во сколько сегодня я смогу увидеть вас и где?

— Леня, давайте не будем торопить события,— взмолилась она,— вы такой напористый, а я еще совсем не разобралась, нужно ли мне это.

— Вот, чтобы разобраться, я и приглашаю вас в какое-нибудь приличное место в этом городе, где спокойно сможем поговорить.

— Давайте встретимся в небольшом, но очень уютном ресторанчике "Три семерки" в пять,— сдалась она. Видно, сердце убедило ум в необходимости встречи.

— Галочка, а не мог бы я зайти за вами после работы? Я не местный, и не знаю, где он находится.

— Вы не местный?— разочарование и недоверие сквозило в ее вопросе.

— Ради бога, только не это,— я сразу понял, о чем она подумала,— я не командировочный, которые ищут приключений в чужом городе. И сразу говорю — я не холостой. Чище моих помыслов бывает разве что вода в горном роднике. Поэтому на все ваши вопросы, уверяю, вы получите только правдивые ответы. Прошу вас — верьте мне! Итак, в пять я вас встречаю здесь после работы?

— Нет, нет, тогда в три,— она поспешно остановила меня, видя, что я направляюсь к выходу,— я специально накинула пару часиков, чтобы успеть переодеться после смены.

— До встречи!— я поспешно чмокнул в горящую щечку, боясь, что она отшатнется, но этого не произошло. Затем быстрым шагом вышел из кафе, еще не соображая, куда иду и что делать дальше. Ясно было одно: без денег вести девушку в ресторан не имело смысла. Поэтому вечерние планы на счет банка придется корректировать. До встречи с Галей у меня оставалось около двух часов. Только в это время я мог произвести ограбление.

Я опять направился к парку, где трансформировался в сгусток энергии. Затем, проникнув через стены помещения, нашел хранилище и попал туда. Но только тогда до меня дошло — как я с собой вынесу всю эту кипу? Трансформацию вещей извне мы еще не "проходили".

"Может, материализоваться и обложить себя пачками с деньгами, потом надеть одежду и произвести дематериализацию?" — думал я. Но вдруг хранилище напичкано электроникой и пронизано какими-нибудь лучами? Сразу зазвенит сигнализация и ходу мне больше не будет.

Поломав голову, но так ничего путного и не придумав, через стены вернулся опять в парк, предварительно осмотревшись в поисках безлюдного места. "Ну что же,— подумал я,— придется применить телепатию в купе с гипнозом и "позаимствовать" деньги у прохожих".

И тут меня осенило. Проникнуть в хранилище я могу без труда. Проблема в том, чтобы выбраться оттуда с деньгами. А что, если я дождусь, пока кто-нибудь зайдет в хранилище? Затем подчиню его или их, смотря кто войдет, своему влиянию. Материализуюсь с полностью измененной внешностью, потому что кто его знает, где и сколько понатыкано видеокамер. Упакую несколько мешков и буду таков, по пути зомбируя память встречающихся.

Слабые места в моем плане были, и довольно очевидные. Особенно меня волновало, что все будет фиксироваться на камеры. При просмотре пленок будет четко видно, что кто-то несет мешки, на его пути встречаются люди, но его почему-то никто не помнит.

Обесточить банк для меня тоже не составляло труда. Но тогда заснуют все служащие и обратить в беспамятство такую массу народа мне вряд ли удастся, да и бдительность охраны усилится.

Остановившись на основном варианте, я опять проник в хранилище. На мое счастье, ждал недолго. Забряцали открываемые замки и в помещение вошли мужчина и женщина. Не успели они перекинуться и парой слов, как я уже "обработал" их, и материализовавшись в случайно увиденного на вокзальном стенде "их разыскивает милиция" субъекта, прихватил четыре упакованных мешочка с цифрой 500 на каждом. Проходя через служебные помещения, прихватил чью-то спортивную сумку. Сложив в нее мешочки с деньгами, вышел в операционный зал и смешался с толпой.

Вернувшись в облюбованный мною укромный уголок парка, раскрыл один из мешочков и обнаружил 30 упакованных пачек пятисотрублевок. Сумма в полтора миллиона казалась просто огромной, потому что более 20 тысяч я никогда не держал в руках. В четырех же мешках, значит, должно было быть шесть миллионов. Этого хватит на год-два безработной жизни.

До встречи с Галиной оставалось около получаса, и купив в ближайшем универмаге новую, вместительную сумку, на такси домчался до вокзала, где оставил в камере хранения деньги и вещи. Без пяти три я уже стоял у входа в кафе, ожидая Галину.

Проводив ее до дома, присел на скамейку, зная, что полчаса, как минимум, она будет прихорашиваться. Жила она в обычной пятиэтажке, недалеко от работы. На третьем этаже, в двухкомнатной квартирке, вместе с родителями.

Так как Галина показала, где находятся ее окна, то я изредка поглядывал на них, видел, что шторки постоянно шевелятся. Видимо, кто-то из родителей был дома, и наблюдал за мной. Чтобы не замерзнуть, мне пришлось несколько раз вставать со скамейки и неторопливо прогуливаться, притоптывая, и вспоминая фразу Мягкова из кинофильма "Ирония судьбы или с легким паром": "А туфельки— то у вас на тонкой подошве, батенька".

Через час, когда я уже начал терять терпение, в дверях подъезда показалась Галочка:

— Наверное, замерзли совсем, ожидая меня?

— Да уж, подмерз немного,— не мог же я рассказать, что могу отключать и контролировать рецепторы своего тела. И такие понятия, как жара и холод для меня не существуют. Но перед ней я должен выглядеть человеком и вести себя соответственно.

— Ну, как я вашим родителям?— поинтересовался я.

— А откуда вы знаете, что я показала вас родителям?— вспыхнула она.

— Я, конечно, не Шерлок Холмс, но по двигающимся шторам понял, что ко мне проявляют интерес.

— А вы, оказывается, еще и наблюдательный.

— У меня есть еще масса всяких достоинств, но о них вы сможете узнать, если я не простужусь и не умру в ближайшие полчаса.

Мы припустили к остановке, но тут я вспомнил, что теперь с деньгами и, остановив первое попавшееся такси, протянул таксисту крупную купюру и скомандовал ехать к ресторану "777".

Ресторан, в самом деле, удивил меня своей изысканной обстановкой. Вроде бы все столики находились в одном большом зале, но большие обручи со шторами из темно-синего бархата в любой момент могли быть задернуты, и получался маленький кабинетик с вполне уютной и интимной обстановкой. Такие обручи висели над каждым столиком и некоторые из них уже были задернуты.

Усевшись подальше от эстрады, чтобы не сильно беспокоила музыка, мы просмотрели поданное меню и остановились на жульене и эскалопчиках. Заказав кучу салатов, так как оба оказались их любителями, попросили принести лучшего красного вина. Посмотрев на цены, Галина испуганно взглянула на меня:

— А мы потянем? Сразу говорю — мне родители выделили не так уж и много.

— Галочка, у меня к вам две просьбы. Во-первых, не думайте о деньгах, я как раз приехал сюда, чтобы получить наследство моего покойного дядюшки-бизнесмена. Сумма очень значительная, плюс недвижимость. Во-вторых, не пора ли нам перейти на "ты"? Я лично очень хочу этого.

— Хорошо, я сама не люблю "выкать". Но первой не осмеливалась это предложить.

Нам принесли вино, салаты и сыр. От одного запаха этого сыра у меня зашевелились усы. На вкус он оказался еще прекраснее — нежный и ароматный. Вместе с терпким вином они создали такой букет вкусовых ощущений, о которых я вспоминал еще долго.

После первого же бокала щечки Галины окрасились в розовый цвет, придав и без того аппетитному личику природное очарование.

— Леонид, а вы..., то есть ты, часто бываешь в таких заведениях?

— Да, но в основном, по долгу службы. Понимаешь, я музыкант и часто приходится общаться с коллегами играющими, как мы называем, "в кабаках". Я пишу для них фонограммы, новые песни и тому подобное. Также бывает много концертов для "нужных" людей, после которых нас угощают по полной программе, и опять же в ресторане. Если тебя интересует, не алкоголик ли я, то сразу можешь закрыть этот вопрос. Нет — никогда не злоупотреблял спиртным. Люблю всегда иметь на плечах ясную и трезвую голову. А как у тебя с этим?

— Ну что ты, мне всего 20 лет и четыре из них я уже работаю. Смены через день поэтому, при всем желании, расслабиться некогда.

— А почему учиться дальше не пошла?

— У меня родители на инвалидности. У отца частично парализована рука после инсульта. Мать — сахарный диабетик, на постоянном инсулине. Пришлось рано идти работать, чтобы обеспечивать семью. Сам понимаешь, на пенсии по инвалидности ведь существовать невозможно.

— И много зарабатываешь в кафе?

— Нет, но на жизнь хватает. А что мы все обо мне, да обо мне? Расскажи лучше о себе, ведь я о тебе ничего не знаю.

— Мне уже под сорок.

— Ого, а я бы и тридцати не дала.

— Это я так хорошо сохранился, потому что семейная жизнь не обременительна, как многим, а в радость. Думал, в принципе, что счастлив, но оказалось, только увидев тебя, понял, что такое полное счастье.

— Вы, то есть ты, так смущаешь меня своими рассуждениями, — она до сих пор не знала, как ко мне обращаться.

— Но ты в самом деле очень красива, и что явствует из общения с тобой, еще и умница. Разве тебе никто не говорил об этом?

— Говорили, но после длительного общения, а не так сразу, как ты. И вообще, я не люблю комплиментов, так как критически отношусь к себе, и, как говорит мой близкий друг — Виталик, имею заниженную самооценку.

— Если тебе нетрудно, расскажи о своем друге. Как давно вы дружите, и как далеко у вас все зашло?— попросил я, уже зная истину, но желая проверить, будет ли она правдива.

— Ты все время переводишь разговор на меня, а я все же желаю побольше узнать о тебе. Расскажи о своей семье.

Я правдиво рассказал о своих родителях, об Ольге и детях. Честно признался, что счастлив с ними и ничего менять не хочу. За разговором мы незаметно выпили бутылочку вина, и я попросил подошедшего официанта принести еще одну.

— Ой, я уже пьяна с непривычки. Надеюсь, что ты не задался целью меня подпоить и воспользоваться ситуацией?

— И не надейся, — шутливо ответил я, — у меня твердые моральные устои, близкие к дворянству.

— И все-таки, если ты так счастлив в семье, то зачем тебе я? Ведь своим неосторожным вмешательством можешь испортить мне всю жизнь.

— Пойми, я сам еще ничего не знаю. Пытаюсь понять, осмыслить, но чувства перехлестывают через край и не дают привести мысли в порядок. Одно скажу точно — я сразу понял, что не смогу жить без тебя! Надышаться на тебя не могу, взгляд отвести не в силах, разум потерял! Несчастья я тебе не принесу, а наоборот, все сделаю, чтобы тебе было со мной хорошо. Все, что в моих силах и даже больше, я достану и положу к твоим ногам. Твой счастливый смех будет всюду сопровождать нас и ни одной горестной слезинки не упадет из твоих глаз, пока я буду с тобой. Сейчас прошу только одного — веры! Веры в меня и мои чувства!

— Я тоже люблю тебя, — тихо и как-то особенно нежно вдруг произнесла она.

Я этого совсем не ожидал, и даже немного растерялся от такого проявления чувств. Ласково взяв ее ладошки в свои, поднес к своему лицу, и жаром пыхнувшие щеки утонули в ее прохладных ладонях. Такого сладостного чувства я не испытывал давно. Ее детская наивность и непосредственность выдавала любовную неискушенность натуры. Я захотел быть как можно ближе к ней: — Потанцуем?