Тем более что развод в таких браках не предусмотрен, разве что по причине безвременной смерти одного из супругов.
Время шло, Один все так же мотался по мирам, удерживая свои владения мечом и другими не слишком гуманными методами, Фригга в его отсутствие следила за порядком, а когда и отбивала нападения слишком хитрых врагов.
В принципе, для царственной пары — отличная жизнь, если бы постепенно Один не вернулся к старым привычкам.
А именно — к хождениям 'налево'.
Ладно, с этим тоже можно было смириться.
В конце концов, Фригга была не первой и не последней женой, которую искренне любят, но которой, тем не менее, изменяют, если бы не одно 'но'.
Один искренне любил детей.
Своих.
И совершенно не собирался лишать отпрысков, пусть и рожденных вне брака, положенных его потомкам привилегий.
Первым сюрпризом стал Тор.
Один захаживал к Йорд неоднократно. Пусть ас не любил йотунов (особенно живущих в Ётунхейме), но к некоторым относился благосклонно. Могущественная красавица благосклонность вернула, но никаких поползновений в сторону статуса постоянной любовницы не делала. Насколько Люку было известно, Йорд просто решила не отказываться от хорошей компании на ночь.
В результате Один приобрел вожделенный статус папы, получив на руки крепенького бутуза, а Йорд куда-то ушла, избавившись от бремени. Судя по всему, ребенок воспринимался ею всего лишь как временная проблема, успешно решенная.
Фригга была неприятно удивлена подарком супруга, но устраивать скандал не стала. То ли решила не позориться, то ли хотела поберечь собственные нервы, то ли поняла, что уж ребенок в своем происхождении точно не виноват.
Тор был принят как ее собственный сын, а Один сразу придал бастарду легитимный статус.
Через пару лет сюрприз повторился: Один принес Локи. Тут было проще, с одной стороны — кровным сыном Всеотца малыш не являлся, но и труднее, с другой — уже два признанных сына, но ни один из них не рожден в браке.
Через пятнадцать лет ситуация немного выправилась, и Тор с Локи наблюдали за невменяемым от счастья Одином, поднимающим на широких ладонях к небу закутанного в пеленки младенца.
Его первого сына от Фригги.
Бальдра.
Румяный младенец с золотым пушком на голове счастливо показывал беззубые десны и просто лучился счастьем. Тор умиленно сюсюкал, не отвлекаясь на хихиканье служанок и придворных дам, а Люк задумчиво жевал губу.
Люцифер видел гораздо больше.
Бальдр светился. Он буквально сиял, словно небольшое солнце, напоминая Скайуокеру о давно ушедшем в Силу Кеноби.
Хотя имелись и отличия...
Пока что свет Бальдра был мягким и теплым, словно плюшевым. Он вызывал умиление и нежность. Кеноби таким не был. Гранд-магистр возрожденного Ордена Джедаев и третий Избранный Силы, по авторитетному мнению Люка, был полон сострадания, готовности помочь и утешить, а также защитить, в том числе превентивно и радикально. Мягким и плюшевым он точно никогда не был: мужчина всю жизнь боролся, то 'за', то 'против', и пацифистом его назвать нельзя было при всем желании, разве что миротворцем.
А что?
Как помирит, так мало никому не покажется.
Оби-Вана Люк вспоминал с теплотой: джедай многому его научил, благо опыт имел неимоверный. И видеть его подобие было приятно. И немного тревожно.
Люк не знал, то ли это выверт психики, то ли инстинкты резко вышли из комы, но это сияние вызывало желание защитить от наполняющих мир опасностей. Значит... Так он и сделает.
Сила настойчиво шептала, что в скором будущем благодаря Бальдру у Люка появится много объектов для не самых гуманных опытов. Надо ведь на ком-то отрабатывать изученные магические приемы! Не на своем же окружении или на друзьях Тора, хотя иногда и очень хотелось.
Свита Тора вообще заслуживала отдельного разговора.
Друзей наследник трона подобрал себе соответствующих, таких же веселых раздолбаев, как и он сам. Вольштагг, Огун и Фандрал. Все — сыновья высокородных асов, с детства вертящихся рядом с Тором. Дружить они начали не сразу, с Огуном и Фандралом Тор даже пару раз дрался насмерть, получив за это втык от родителей, что не помешало потом им всем прийти к выводу, что только в хорошей драке рождается настоящее боевое братство.
Люк лишь посмеивался, наблюдая за напыщенными малолетками, и плевать ему было, что внешне он еще моложе.
Главное ведь не тело, а сознание, а оно и у Тора, и у его дружков было откровенно детским. Не то что у прожившего не один век Люцифера. Впрочем, его это не волновало, у Люка были более важные проблемы, к примеру, обучение магии у Фригги, которая в этом могла заткнуть за пояс даже своего супруга.
Да, как ни странно, Один тоже был колдуном, хотя и во вторую очередь. В первую царь являлся воином.
Вообще отношение к магии у асов было довольно интересным. Все знали, что она есть. Многие что-то умели. Немногие умели даже очень хорошо... Однако больше всего асы ценили воинскую доблесть.
Сражения и бои. С оружием, без оружия... Как угодно, но физическая сила стала почти культом. Искусных воинов воспевали в песнях и сказаниях, и скальды почитались наравне с теми, кто мог взмахом копья разрубить муху на две половинки.
А вот колдунов не любили. Уважали, но не любили.
То, что Один — маг, знали все, хотя при этом хвалили его за воинскую доблесть и хитроумие, а то, что ас может убить не только мечом или Гунгниром... дело второстепенное.
Сын Бёра был воином и только потом магом, хотя именно он принес в Девять миров знания о рунах, заплатив за них собственным глазом и клинической смертью.
Фригга была достойной супругой. Она была не сильнее своего мужа, но гораздо искуснее, и именно она с удовольствием стала преподавать Люку магию, открывая тайны мастерства, что неожиданно не очень понравилось Одину.
Ас хмурился, но возражать напрямую не стал: слишком часто Один видел, как Локи вытирает полы Стражами и всеми желающими. Тору было фиолетово, ему и так весело жилось, а вот его друзья иногда высказывались очень неоднозначно.
Впрочем, все было нормально, пока к свите Тора не присоединилась Сиф.
Люк как раз сопровождал мать в поездке на родину, в Ванахейм. Фригга решила проведать родню, похвастаться успехами подросшего сына в тонком искусстве сейда, как называли ваны колдовство.
Фрейр сестру встретил как подобает, со всеми почестями, закатил пир, потом пообщался в неформальной обстановке.
Эта встреча, первая за семнадцать лет жизни Локи, показала, насколько Фрейр умен. Показателем стало отношение к практикующему считающееся женским занятие племяннику.
Люк знал, что к сейду — искусству ловушек — относились как к занятию, более приличествующему женщинам, чем воинам. Для ситха, отлично знавшего, насколько страшной, могущественной и величественной может быть тонкая наука колдовства, подобное было странностью. Огромной и непонятной.
Люк обучался ритуалам на Коррибане, а ситхи никогда не делали никаких гендерных различий в обучении. Или ты это можешь — не важно, кто ты, — или ты являешься мертвым неудачником. Сугубо практичный подход, обеспечивающий максимальное выживание организации... Впрочем, точно такое же отношение было и у джедаев.
Крайне показательно, тем более что и термин 'ситх', и термин 'джедай' были применимы к любым разумным, независимо от вида, расы и пола.
Никаких поблажек.
Для Люка любое знание было в первую очередь оружием. Чем-то, что поможет выжить, проложить дорогу к личному светлому будущему и уничтожит препятствия и врагов. И колдовство он воспринимал именно так.
Оружие.
Поэтому странная избирательность местных обитателей, воротящих носы от великолепной возможности нанести своим врагам добро и причинить справедливость, воспринималась с толикой недоумения, особенно в свете того, что Один не чурался этого искусства, достигнув в нем немалых высот.
Да, царь не выпячивал свои достижения на ниве колдовства, но и секрета из них не делал.
И вот так вот нос морщить?
Двойственное отношение проявлялось во всем. Если вёльв уважали, то вот сейдменов — не очень. Над мужчинами-колдунами посмеивались с жалостью, словно над неполноценными. Этим даже ваны страдали... Однако Фрейр — нет.
Узнав от сестры, что его племянник демонстрирует успехи, царь ванов на миг задумался, но ничего не сказал, только покивал с равнодушным выражением лица, словно мужчина не мог определиться, как это воспринять. Люк отметил внимательный взгляд дяди: Фрейр стал наблюдать.
Мужчина следил не только сам, Люк отлично чувствовал направленные на него взгляды стражей, нескольких слуг, пары придворных... Целая сеть соглядатаев.
Сразу вспомнилось детство, да и юность, когда о каждом его чихе докладывали деду, и приходилось всегда держать лицо, чтобы не опозориться... Или не дать заполучить на себя компромат. Палпатину, да и всем остальным.
В принципе, привычное положение дел.
Визит в Ванахейм растянулся почти на месяц, который Фригга провела весьма продуктивно, да и Люк тоже постарался создать о себе хорошее мнение, проведя несколько показательных боев со Стражами дяди. На его разминку и тренировки обычно пялилась целая толпа.
Фрейр только приветливо улыбался, демонстрируя дружелюбие, но окончательно подобрел после того, как стал свидетелем создания Иллюзии. Люк ощутил, что вот это мужчину проняло, вызвав какое-то не слишком приятное воспоминание, уж слишком холодным и отстраненным стал взгляд вана. Фрейр только моргнул, когда Люк снял иллюзию, выйдя из вроде пустого угла на свет божий, лениво вертя в пальцах небольшой метательный кинжал, превратившийся в розу, которую ситх элегантно предложил матери.
Фрейр задумчиво прищурился, что-то соображая, а потом расцвел гораздо более теплой улыбкой, чем раньше.
Прощался он с Люком очень по-родственному.
Довольные поездкой Фригга с Люком вернулись домой, где ситха ожидал сюрприз: в компании Тора появилась особа женского пола.
В принципе, учитывая возраст сына Одина, ничего удивительного, однако некоторую странность Люк обнаружил. Его брат обожал войнушки, пирушки и женщин. В последних недостатка не было: мало того, что он являлся принцем, так и внешность не подкачала, да и характер компанейский, что только шло в плюс.
Тор насильно не лез, но пропускать откровенно или не слишком зазывающих хорошо провести время не спешил, чем добавил матери головной боли: царица только и успевала накладывать на сына противозачаточные заклинания, не желая стать бабушкой раньше срока. Однако Сиф явно не вписывалась в эти стройные и благоухающие духами когорты.
Высокая, жилистая, хотя и с неплохой фигурой, запакованной практически в полный доспех, Сиф не спешила одеваться, как приличествует юной деве, в платье, а четко и недвусмысленно позиционировала себя как воина. Она носила доспехи, постоянно тренировалась в компании Тора и его друзей, а также стражей и валькирий, резко пресекала все попытки познакомиться поближе с романтическими целями и вела себя не слишком дружелюбно.
Люк поначалу только пожал плечами, запомнив новое лицо в окружении брата, и перестал обращать на нее внимание. Сиф платила взаимностью, настороженно наблюдая за вторым наследником Одина, явно не зная, как себя вести с не проявляющим хоть какого-то интереса к ней парнем.
Все было тихо и спокойно, пока друзья Тора не стали свидетелями достаточно обыденного явления: использования Люком Силы, или, как ее тут называли, Магии.
Произошел этот незначительный, с точки зрения Люка, эпизод вечером, после очередной тренировки. Люк с Тором хорошо позвенели мечами, проводя тренировочный поединок, пока Фандрал и остальные громкими криками выражали свое восхищение. Вернув мечи на стойку, Тор одобрительно хлопнул брата по плечу, подхватил тонкое льняное полотенце и вышел из зала, на ходу вытирая потное лицо. Люк задержался, машинально подхватив Силой кубок с водой — очень пить хотелось.
К тому, что принц постоянно левитирует вещи, во дворце уже успели привыкнуть: Люк совершенно не собирался отказываться от наработанных годами рефлексов и привычек, приучая окружение к мысли о том, что вокруг него постоянно происходит что-нибудь этакое.
Один и Фригга привыкли, слуги тоже не делали из этого трагедию, тем более что Люк не наглел, решив пойти долгим путем, даже Тор воспринимал все как само собой разумеющееся.
И тут такая острая вспышка неприязни, долетевшая эхом до вернувшего кубок на поднос Люка.
Ситх успел увидеть спешно удалившуюся Сиф, взмахнувшую длинной золотой косой, но не придал особого значения в принципе достаточно часто ощущаемому негативу.
Ну перекосило девчонку, так что?
Локи не собирался с охами и ахами на цыпочках обходить чье-то нежное и хрупкое эго и моральные ориентиры, ему на них плевать. Надо будет — шипованные сапоги наденет, а то и станцует.
И подстраиваться под чьи-то рамки не станет.
Этот мелкий и незначительный эпизод прошел мимо, как и множество подобных ему, вот только через некоторое время Люк отметил неприятную тенденцию.
Трио Воинов, как называли друзей Тора, начало медленно менять свое к нему отношение.
В принципе, младшего брата Тора Фандрал и прочие уважали: Люк слишком часто вытирал ими пол на тренировках, чтобы его сочли хиляком. Да, парни знали, что Люк изучает сейд у своей матери, но шуточек на этот счет не отпускали — после того как принц показательно переломал вздумавшему шутить Огуну сразу обе руки в шести местах, мысли о подобном из их голов вымело, тем более что попытка Фандрала восстановить справедливость не увенчалась успехом. Что с того, что воин был старше и тяжелее Локи на двадцать килограмм?
Настоящих Одаренных физические ограничения никогда не останавливали, особенно если они ставили себе цель выйти за рамки, наложенные телом.
Локи потребовалось еще несколько показательно жестоких боев, чтобы до друзей Тора окончательно дошло: он тоже воин, просто изучающий колдовство для личного пользования, ну и время от времени приходилось повторять процедуру, освежая память, после чего Трио его основательно зауважало, а Тор и так не сильно акцентировался на особых умениях брата.
И тут ситх отметил, что то ли эффект целительной профилактики словесного недержания и запора мыслей слегка снизился, то ли еще что, но воины вновь начали косо на него поглядывать. Причину такого изменения Люк нашел не сразу: в то время он был крайне занят, то разъезжая с матерью по Асгарду, то отправляясь с ней же в дипломатические поездки. Дома они бывали наездами, и год почти непрерывных путешествий Люка немного напряг.
Фригга, как царица Асгарда, наносила визиты один за другим, оставляя чуть подросшего Бальдра на попечение нянек, хотя это женщине ужасно не нравилось: как любая мать, она не хотела терять ребенка из виду. Однако долг правителя превыше всего, тем более что и Один мотался постоянно то в Ванахейм, то в Альвхейм, то еще куда, а Тор оставался во дворце вместе с друзьями.
Однако этот тяжелый год закончился, жизнь вновь стала размеренной, войдя в привычную колею, и Люк, привычно скрестивший с братом клинки, с изумлением услышал от поддерживающих Тора болельщиков пару двусмысленных сальных шуточек.
