Вот на скорость я и сделал ставку, стараясь еще с самого начала научится распределять энергию таким образом и в те части тела, которые и влияли по большей части только на неё...
Не смотря же на внутренний запрет, разум так и исторгал из себя мысли, подобно рогу изобилия: "Как они это делают? У них же нет моих возможностей! Почему эти охотники могут двигаться с моей скоростью?! Пусть, мечи их мне не страшны, а хитин от ударов только царапается, но стыки! Стыки пластин! Если туда попадет, будет больно! Что же делать?!"
Боль я не только не любил потому что она такова сама по себе, а еще и потому, что в некоторых местах тела эта великая госпожа ощущается намного ярче и сильнее даже по сравнению с человеческим телом. Такие мысли будоражили. Вспомнив пару нехороших моментов, когда я имел возможность почувствовать даже самые обычные уколы или ожоги, потакая адреналину и входя в боевой раш, решился атаковать сам. В движении, прыгая, почти что перемещаясь с места на место. Ведь этот бой протекал именно и только так! Постоянные магические атаки и выпады этих нелюдей еще с самого начала не давали развернуться на полную мощь. Опасно! — твердил инстинкт самосохранения и я покорно слушался его, лишний раз не выходя из обороны и продолжая следить за каждый противником и движением. Старался держать расстояние и не выходить один против целой группы. Выхватывал, и убивал хвостом различных неудачников. Рвал когтями тех, кто начинал сдавать и замедляться. В общем, ослаблял своего противника до этого самого момента...
Почему он мне запомнился? Это был первый раз, когда мне нанесли столь сильное повреждение в новом теле. Больно! Очень больно когда тебе перерубают руку настолько, что та виснет и продолжает держатся на одной лишь коже...
Слабость адракаров я использовал лишь два раза. Жалко было тратить на энергетическую волну большие сгустки, а потому первый раз для эксперимента, а второй дабы устранить магов и иметь еще большие шансы выйти из схватки победителем. Но теперь...
Когда я потерял руку, меня атаковали только двое. Мужчины. Ни толстые ни худые. Казалось бы, обычные люди. Никаких сверхчеловеческих внешних признаков. Однако удар, который нанес владелец черного меча, оказался столь силен, что даже приходясь на сам край пластины, тот однозначно погасился. Лишь частично, но сам факт! А дальше банально съехал на прочную, но намного более уязвимую кожу и все-таки перерубил... даже не вошел, а просто перерубил...
Потеря руки сказалась на истинктах так же сильно. Они начали вопить об отступлении. Но я не захотел. Да и боль впоследствии хорошо гасилась злостью и адреналином, в изрядном количестве поступающими в организм. Вот уж не ожидал от них такой прыти. Хотя, уже сейчас, прокручивая свои ошибки раз за разом я начинал понимать, что удачно избавился лишь от пятерки самых ярких по способностям магов, а вот дальше получалось убивать лишь самых слабых. Тех, кто физически был неспособен нанести мне столь опасные повреждения. И когда же слабых не осталось, а вокруг меня были лишь опытные и сильнейшие воины, владеющие в первую очередь своим телом и мечом, а магию считающие лишь дополнением, вот тогда и стало сложно...
Да, сложно. Но опять же, нет для меня невозможного. Уж это я успел запомнить с самого начала сей новой жизни. Сразу и намертво. Раненый зверь всегда страшнее, наверняка и они знали об этом. Только вот не думали, что я решусь на такое...
Двигаться с одинаковой скоростью, означало видеть и движения и удары. Уклоняться от них, блокировать, а иногда и предугадывать. Ни я не мог по ним попасть, ни они по мне. И с каждый ударом я всё больше понимал — чем больше их было, тем большая была свалка. Она просто мешала им драться на полную. Но вот в чем дело! С самого начала этих двоих я и не выделял среди других. Они казались такими же обычными воинами. Нападали, уходили из под удара хвоста и перестраивались в защиту, позволяя магам нанести свой удар. Такая система была хороша с точки зрения травли врага, но лично мне она не особо мешала. И все же... недооценил я их...
Дальнейшие события я почти не помнил. Точнее, помнил... но урывками...
И теперь, глядя изломанные и окровавленные, разбросанные по всей улице тела двух дюжин охотников, с глубокими бороздами от когтей, дырками от мощнейших колющих ударов моего хвоста и аккуратными разрезами, проделанными мечом, я с усталым видом сидел на развалинах таверны и подсчитывал количество потраченного абсолюта, параллельно приращивая свою все-таки вконец отрубленную руку. Параллельно приходилось контролировать еще несколько особо серьезных, но не опасных для жизни, ранений, но сгусток то, мать его, теперь раза в три быстрей угасал, что настроения совсем не прибавляло...
Некоторые соседние дома, кстати, тоже были полуразрушены, а на земле в изобилии располагались различного диаметра воронки и следы от моих приземлений. Знатно повеселились, очень знатно... так, что и не знаю что теперь делать...
— Ушдивительно, — прошипел я на имперском.
— Да... — ответил бархатный голосок рядом. Скосив глаза на сидящую рядом серебряноглазку, я в который раз удивлялся, как может порой повернутся и моя собственная жизнь. Особенно сильно удивила меня и эта улыбка, с которой девушка аккуратно оттирала белым лоскутком ткани кровь, с черного как свет Ат-хара меча...
* * *
Последние мгновения этой резни я, и правда, помнил довольно смутно, но то, что всё же осталось в голове, я вам поведаю. Странно. С новым телом на память всё это время практически не жаловался, и даже больше, наоборот — всё обстояло так, что иногда вдруг в голове прояснялись такие моменты или целые дни, недели из детства, что просто диву давался. А сейчас — раз, и как будто в тумане...
Но даже так, задумавшись об этом, начинаю понимать, что и такое уже было. Проскальзывало, как говорится. Всего пару раз, но боевая ярость все-таки затуманивала сознание, вырезая из памяти произошедшие события начисто и без возможности восстановления. А если напрячься, то можно было вспомнить и те самые провалы. В первый раз это произошло сразу и в первый же день начала моего путешествия, во время первой битвы с бронированным, змеевидным завтраком. Во второй же, когда я прорывался к источнику абсолюта грок-аркана...
И вот, теперь в копилке появился и третий случай. Хорошо, хоть часть воспоминаний осталась, а то бы даже не знал как эта мечница очутилась здесь...
— Как игрушщка? — от шипения я так и не избавился. Жаль. Как бы не пытался изменить голосовые связки, но в форме аркана, любые звуки, исходящие из... гм... и ртом и горлом ведь не назовешь, пусть будет пастью, пора прекратить отталкивать действительность, называя себя в глубине души пусть даже получеловеком. Ах да, так собственно, из пасти шипение и вылетало. Едкое такое, страшное. Тембр и сила голоса у трехметрового чудовища, порой я так вижу по реакции окружающих, тот еще. Мощный, оглушающий, заставляющий что-то внутри трепетать...
Вот и серебряноглазка к такому голосочку еще и не привыкла. Вздрогнула так, что я сразу подумал, потеряет равновесие. Но, нет, не потеряла. Отвлеклась от рассматривания доставшегося в нелегком бою трофейного оружия, и осторожно так, будто ожидая какого-то подлого удара, взглянула на меня...
— Довольна... — голосок у неё был столь же приятным, как и всё остальное, и личико, и фигурка. Женственный бархат, который, увы, даже я не смог воспроизвести, работая со своим женским образом. Хотя оно дело опыта... и там и там. То есть... с установкой нужного натяжения связок, и с отношением её ко мне любимому. Вон, той же Наире понадобилась всего неделя чтобы привыкнуть к этой форме, а значит и с этой в любом случае не будет проблем...
— Сшколь жше шсильно ты сжелала этот месч... — высказал я, подводя серебряноглазку к определенным мыслям и начиная свою игру. Какую, спросил бы посторонний человек? Нет, постороннему я бы не ответил. А вот рассудить и навести всегда пожалуйста...
— Читаете меня? — без какого-либо удивления, констатируя факт, ответила она, — Да. Желала. Хотела получить. Но не таким путем... — единственное, что меня внутренне озадачивало, так это её тон и обращение ко мне. На "вы". По деловому всё и без каких-то даже легких слов...
— Но я ведь осщусщаю! — медленно, дабы не вспугнуть её, выставляя перед собой свою единственную рабочую левую руку, я раскрыл ладонь, показывая подсознательно свои намерения, — От него ты не откашжешься, и не сшчитаешь так, шчто не досстойна ты его...
— Наверно... — а еще через пару мгновений добавила она то, чего я ожидал, — Да. Я получила его в бою и теперь он мой! — по эмоциям же я отслеживал очень многое. Её настроение, намерения, ощущения. И дивился, сколь интересны по натуре своей эти нелюди. Она радовалась находке, сожалела об утрате товарищей, и одновременно еще была горда собой. А ведь похожи, очень похожи они на людей. И друг за друга, что еще удивительнее, встанут горой — так говорила Наира, и так я понял, встретившись и сразившись с ними лишь раз. Охотники отчаянно спасали друг друга, и даже в том случае, в коем смерть смельчака, помогающего раненому товарищу выбраться из моих когтей, была бы гарантирована. А что мы видим здесь? Она другая? Или таковы обстоятельства?
Но я особо не задумывался о таких подробностях. Тот выбор, который мечница сделала в первый раз, был мной как раз и ожидаем. Но вот последующий. Такого даже я не мог предвидеть...
— Иссполнилось ли желание твоё? — неожиданно для неё, но ожидаемо для себя и из-за своего будущего развития, задал я вопрос, — Ссильны твои эмоции, пока ты дерсжишь его в руке, — лишь на мгновение включив ауру подавления, и пресекая на корню любые возражения, я добавил, — Прав я, не сспорь. Или ессть еще одно? Так поведай, в моих интерессах иссполнить его...
Было по ней видно, что и возражать она не хотела. Так, вставить слово, и не более. А мимолетный, слабый эмпатический удар еще и отрезвил её от созерцания волшебного орудия. Заставил он её и вздрогнуть и головой мотнуть, но не разозлиться, а лишь кивнуть. А значит, я овладел таки своей способностью передавать и считывать эмоции. Еще не так, чтобы всё контролировать, но очень даже хорошо. А что здесь, кстати, главное? В этой силе? Передавать. Да! Верно! Давно подозревал об этом я. Не мог лишь ощутить процесс сей передачи. Как кажется, вот хочется тебе расположить к себе кого-то, и ты пытаешься, настраиваешься, сам, а заодно его — собеседника своего. Открыл я эту силу, и снова нагло пользовался ей...
Вторая вещь, которая нравилась мне в этих адракарах — повышенная их восприимчивость к силе моей "передавать". И удивительно, бывало то, что чувствовалось мне, во время передачи отражалось в них намного больше и сильнее. Так с этой серебряноглазкой и было...
Уже тогда, когда мы встретились впервые и можно так сказать, вели своеобразные переговоры, я загорелся сим экспериментом. И пробовал, пытался научится. Работал с ней, если можно так сказать. Давал я волю страху и забвению, спокойствию и меланхолии, передавал я радость, свет, и тьму. Ведь многие из этих ощущений приходили и ко мне. Нечасто, иногда. Можно и сказать, что даже редко. Ибо монстра тело по себе само как-то отрезвляет разум. Уж не знаю, наверное особенность такая. И если же сравнить... когда я был еще тем слабым и обычным человеком, всё было проще, но была стабильность. А здесь, в новом теле — эмоции возникают редко, неожиданно и сильно. И ровно так, как я запоминаю их... а в следствие так и стал передавать...
— Могу я вам не говорить его? — опять и тот же осторожный взгляд, которым одарила меня девушка, продолжая с легкой, но сдержанной улыбкой рассматривать лезвие черного меча.
— Я не насстаиваю, — махнув рукой, я резко отвернулся и постарался сделать вид, будто расслабился, — Но зснай, другого сслучяя и мосжет не предсставиться. Сжелания я иссполняю лисшь по насстроению...
Почему же наш диалог был столь спокоен и обыден? Да я и сам не знаю. Возможно, продолжали мы витать, там, в своих воспоминаниях. По крайней мере я, хотя, наверное, и она думала о том же — о последних мгновениях этой резни, в которой охотница сыграла свою единственную, последнюю и удивительно-важную роль...
— Почему я ощущаю себя так отвратительно? — после некоторой паузы, спросила она. В это время я с разочарованием бросил попытки прирастить свой обрубок и всеми силами решил попытаться начать отращивание новой руки. Вот же печально будет, если тело этого не сможет. Но нет. Нельзя так думать. Тем более, что черной крови почти и не пролилось, а на месте разреза уже начались какие-то странные ощущения. Кроме того, сразу я и не понял, спросила ли она себя или меня. Однако охотница быстро поправилась. Даже более того, отчего-то она решила пофилософствовать и с моей помощью разобраться в себе, — Вы ведь не ошиблись, читая меня, — признала мечница, — Мне так хорошо, но почему же внутри и так плохо? Я ведь не сделала ничего плохого...
— Ты правда хосчешь, чштобы тебе ответил такой как я? — по большей части моё удивление было искренним. Правда, приукрасил немного, передавая ей капельку своих эмоций, однако... — Исстинно кровавый, ужассный обитатель черных пусстошей, монстр, расстерзавший твоих друсзей и товарисщей. Тот, кого вы пытались уничтосжить, не жалея ссобственных сжизней...
Прервала она меня на самом эпическом и прекрасном моменте:
— Это всё было ошибкой... — тихо ответила она, — Моей ошибкой. Во всем виновата только я. И вы здесь не при чем...
— Исстинно... — хмыкнул я, резко передавая ей эманации горя, надежды и великого чувства под названием отчуждение. Тем самым мне резко пришлось менять свои планы. Теперь её придется не подкупать, делая своим проводником и собственностью, а только направлять. Хотя... — Я так понимаю, ты хосчешь исскупить свою вину и проссишь у меня ссовета? — еще раз хмыкнув, я попыталсь передать легкую усмешку, — Здессь я не ссоветчик... но... — заметив как резко она оторвалась от своего меча и уставилась на меня, добавил, — Я могу поссчитать исскупление твоим желанием и иссполнить его... Соглассна? Сжелание это договор. Я тебе, ты мне.
— Да... — и все же, внутри я думал, что она откажется. Задумается над тем, кем я являюсь и что могу устроить. Но нет. Ответила так, словно и ждала этого вопроса. Быстро, и будто не давая мне передумать. После же её ответа в голове у меня появилась гора различных вопросов: Почему она вдруг так переменилась? Что её заставило так посмотреть на эту историю и её итог? В конце то концов, почему она считает, что я здесь не виноват? Ведь из-за моего появления всё и произошло. Последний вопрос я и задал вслух, не коверкая и говоря всё на чистоту. Это я могу себе позволить, тем более, что посыпал его передаваемыми эманациями своего яркого интереса...
— Вы разумны, — её горькая усмешка заставила о многом задуматься, но она продолжила, а я удивлялся еще больше, — Это меняло всё. Я не поняла это сразу. Боялась понять. То, что вы можете быть таким же как и другие нелюди или даже как обычные люди. Изначально увидела в вас только опасное существо, которое подлежит уничтожению и по ошибке, потакая своему страху и столкнувшись с вашей сутью, поведала о своих ощущениях вышестоящим охотникам. Да. Это я тогда случайно заметила вас и доложила об нашей мимолетной встрече. А мне сразу поверили... Еще и Ард'Хис со своей историей... и глава... ведь могло всё закончится по-другому...
