В общем, решать такие вопросы единолично я не собирался. Но и отдавать всё на откуп "жеребячьему сословию" не стоило. Их мнение известно заранее: ты нам плати и не лезь в наши дела. Нет ребята! С этим я не согласен. Поэтому представлять на соборе православный люд, будут не только попы, но и избранные приходами миряне. Против такого подхода сразу начал протестовать Победоносцев. Мол тёмные люди, что они понимают в вопросах христианской веры? Но у меня ответ на это готов был заранее:
— Вопросы веры и церковной жизни касаются всех христиан, от самого тёмного, до самого просвещённого. И всякий христианин имеет право на то, чтобы его мнение принимали в расчет. Для господа нашего бога нет разницы между попом и мужиком. В рай он принимает не по чину, а по совокупности заслуг!
Встав на такую позицию, я не отказал себе в удовольствии порезвиться немного. Царь я или не царь? Имея неслабый административный ресурс, я сумел оказать некоторое воздействие на сознание крестьян села Шушенское. И вот пожалуйста: они в качестве своего представителя выбрали бывшего учителя Шушенской народной школы Ульянова Владимира. Видимо Ильич был неплохим учителем, коль люди ему оказали доверие. И деваться Ильичу было некуда. Пришлось вспоминать о том, что когда то он был крещён в православие и на время забыть о своём атеизме. Правда, узнав о народном выборе, Ильич ломаться не стал и согласился принять участие в работе Поместного собора. А кто бы сомневался? Ведь ему, как политику необходимо зарабатывать очки. Но не один Ильич угодил туда по моей милости. Председатель "Союза Русского народа" Иосиф Джугашвили, тоже был сочтён достойным и рабочие Невской заставы за него дружно проголосовали.
Начало работы собора естественно началось с моей речи. Она не была длинной и заумной. Я просто ориентировал присутствующих в том, что нерешённых вопросов накопилось много и их задачей является поиск подходящих решений, а не перетаскивание из пустого в порожнее. При этом я понимал, что отвыкшие от демократии делегаты, обязательно оторвутся по полной. Поэтому, представителям прессы вход на заседания был воспрещён. А то ведь соблазнит их враг рода человеческого на описание всяческих мерзостей.
Я оказался прав. После того как я покинул зал заседаний, чинное обсуждение было недолгим. Потому что сколько людей, столько и мнений, А мнение каждого — самое важное. Уже поэтому возникли словесные споры, в ходе которых, спорщики часто применяли непарламентские выражения. Иногда дело доходило до откровенного богохульства. Больше всего налегали на "латынь" те, кто принадлежал к высшим иерархам церкви. И именно они чаще других плевали на установленный регламент и нарушали всяческий порядок. Более того, некоторые из них позволяли себе являться на заседание "навеселе", что конечно не лезло ни в какие ворота. Видимо под влиянием "зелёного змия" произошло несколько безобразных драк прямо в зале заседания. Увещевания мало помогали и потому к концу первой недели работы собора дело дошло до массовой драки между делегатами. Вот тогда, моё терпение лопнуло и на "ковёр" был вызван никто иной, как Иосиф Джугашвили.
— Господин Джугашвили, — приступил я к разносу, — как вы думаете, почему в зале заседаний отсутствует полиция?
Не тратя времени на раздумья, руководитель черносотенцев высказал предположение о том, что видимо изначально расчет был сделан на высокую сознательность делегатов и авторитет иерархов церкви.
— Чудесно! Вы всё правильно поняли. Действительно, грош цена собравшимся, если они не в состоянии сами, своими силами поддерживать надлежащий порядок. Более того, они просто обязаны предусмотреть возможность того, что враги имени Христова обязательно зашлют своих провокаторов, которые начнут соблазнять христиан на всяческие непотребства. Какие по вашему мнению стоит принять меры, чтобы этого не случилось?
— Ваше величество, я считаю, что участие полиции в работе собора совершенно неуместно. Зато присутствие в зале заседаний боевой дружины из сознательных рабочих, поможет навести должный порядок и затруднит работу провокаторам. Я готов отобрать подходящих для этого дела людей среди членов "Союза Русского народа". Подходящие для этого люди у нас в Москве имеются.
Моя вера в организаторские способности "чудесного осетина"себя оправдала. В течении суток он сумел организовать крепких молодых парней с московских окраин. Отныне, за порядком во время заседаний следили разбитые на четвёрки дружинники-черносотенцы. Их легко можно было узнать по красным повязкам на рукаве. И действовали они четко и слажено. Прежде всего был организован контроль на входе. Всякого, от кого несло хмельным, они сразу заворачивали, не забывая при этом записывать его фамилию. Если кто то при этом пытался "качать права", мгновенно возникала "тревожная группа" и отводила смутьяна в специальную комнату под номером семьдесят пять. Там с ним проводилась соответствующая работа, после которой самый буйный или высокомерный вспоминал о такой добродетели, как смирение. В зале заседаний работы черносотенцам было не очень много, потому что слухи о семьдесят пятой комнате быстро разошлись по умам. Отныне, в этой комнате вела свою работу дисциплинарная комиссия, состав которой оперативно утвердили на одном из заседаний.
Еврейских провокаторов так и не выявили, но уверенностью в том, что они были, прониклись все. Наверняка затаились до времени в толпе и только ждут удобного момента. Слухи эти конечно глупые, но зато имевшаяся перспектива доказывать комиссии в Семьдесят Пятой, что ты не еврей, сильно дисциплинировала людей и безобразные склоки быстро прекратились. Началась конструктивная работа.
Нужно сказать, что включение в состав делегаций откровенно "красных" делегатов, себя оправдало. Владимир Ильич весьма быстро нашёл родственные души и образовал свою небольшую, но зато решительную и сплоченную фракцию. Без этого избежать скатывания в "болото" никак не получилось бы. Тем более, что молча отсиживаться Ильич не стал.
— Господа! — начал он, когда ему предоставили наконец слово, — прежде чем обсуждать частности, следует обсудить вопрос о главном. Главным на текущий момент является вопрос о власти. Если мы пришли к выводу, что вопрос об отделении нашей церкви от государства назрел и перезрел, следует архисрочно решить: под чьим руководством будет происходить реформа церковной жизни? Государство в этом участвовать не должно никоим образом. Оно достаточно скомпрометировало себя в глазах верующих тем, что целых два века превращало церковь в простой придаток полиции. Поэтому всякий, кому дорога вера, должен сказать решительное "Нет!" участию государства в церковной жизни.
Но это ещё не всё, что мешает нам двигаться вперёд. Мы, большевики, прекрасно помним о том, что базис первичен в отличии от надстройки. Нет смысла менять надстройку, если изменения не касаются базиса. Самостоятельность церкви невозможна без обладания собственным церковным хозяйством. Сейчас, пока священник получает жалование от государства, про это мало кто думает. Но завтра государство скажет: "Хватит! Вы сами просили себе волю. Вот вам она!"И оно отпустит на волю множество людей, не имеющих средств для дальнейшей жизни. И это не всё. Подавляющее большинство церковных строений возникло за счет казны. И казна вправе сказать всем: "Это мои строения! Вашей копейки тут нет!" И это тоже будет правдой.
По мере выступления, до присутствовавших на соборе высших церковных чинов начало доходить: докладчик прав. При резком отрыве от кормящей сиськи, все они превращаются в самых настоящих апостолов, живущих на одно подаяние. Такое их точно не устраивало. А докладчик продолжал просвещать своих слушателей:
— Можно добиться разделения бюджета, с выделением в пользу церкви причитающейся ей десятины. Её вполне хватит для достойного содержания служителей и ведения просветительской работы. Но это не покончит с зависимостью церкви от государства, ибо собирать десятину будут те же самые люди, что собирали и раньше всяческие подати. То есть, церковные доходы как и прежде будут поступать из министерства финансов. А это значит, что помыкать церковью станет господин Витте. Тогда уж проще на патриарший престол выбрать его. Можно конечно и своими силами десятину собрать. Но это лишь приведет к созданию собственного финансового департамента, который будет точно так же ненавистен народу, как и обычные мытари.
Вторым выходом из положения является образование собственного, церковного хозяйства. В прежнее время это были земельные владения. Но сейчас, после упразднения крепостного права, возврат к прошлому невозможен, ибо наделе это означает усиление эксплуатации трудового крестьянства. Про помещичьи земли я даже не говорю. Их конфискация обозлит самих помещиков и обрадует мировую буржуазию, которая получит в своё распоряжение сотни тысяч обозлённых контрреволюционеров, готовых на всё ради свержения ненавистного им царя. А помимо царской власти, они станут сводить счеты и с ненавистной им православной верой. Почему ненавистной? Да потому что они не простят церкви того, что она лишила их источника благосостояния.
Третий выход — вложение средств в строительство заводов и фабрик. Это более перспективный путь. Но и тут есть свои подводные камни. Безнравственно будет вкладывать средства в производство разного рода вин, водки или папиросные фабрики. Гораздо уместней развивать производство лекарств или пищевых продуктов. Но тут нужно сообща составить список того, что не будет выглядеть в глазах народа безнравственным и договориться с государством об образовании церковной монополии на производство некоторых видов промышленных изделий.
Чтобы все это решить, нам нужна твердая и уважаемая народом власть. Своя власть! Установить которую единым махом не выйдет. Тут требуется длительная, осторожная и постоянная работа. А значит, процесс разделения церкви и государства будет длительным по времени. К тому же, отделение от государства вовсе не означает необходимости рвать с ним всяческие связи.
А дальше от Ильича последовало предложение, которое святые отцы сочли очень вкусным. Он предлагал не спешить с выбором патриарха. Поскольку процесс развода церкви с государством займёт длительное время, патриарх не сможет обладать всей необходимой полнотой власти. В данный момент достаточно назначить местоблюстителя патриаршего престола и выбрать ему в помощь членов рабочей комиссии. Вот эти товарищи и будут отчитываться перед собором о проделанной работе на протяжении всего переходного периода.
Но есть ещё один момент. В России живут не только православные христиане. Лютеране, католики, иудеи, магометане... С ним государству тоже нужно что то делать. Как в центре, так и на местах. Раньше эти вопросы решались при помощи Святейшего Синода. Но уже независимой церкви до этого нет и не будет дела. А это неправильно. Государству следует помочь в отношениях с другими конфессиями. Поэтому стоит часть церковных служителей оставить на содержании государства, ибо только они обладают нужными знаниями в такой деликатной сфере. Следует образовать при кабинете министров Совет по делам религий и культов. Работать в нем будут люди, которых делегирует уже сама церковь. Но кроме центрального Совета, стоит образовать аналогичные губернские Советы. Работники этих советов будут являться государственными служащими, а в вопросах веры по-прежнему являться частью церкви.
Чувствовалось, что последнее предложение весьма понравилось церковникам. Получалось, что помимо содержания от казны, они по-прежнему сохранят разного рода подношения от иноверцев.
Выступление Ильича сыграло роль катализатора споров. А они возникли сразу по многим поводам и я начал опасаться того, что поднятые в речи вопросы опять заболтают. К счастью, этого не произошло. Предложение фракции большевиков решили отдать на рассмотрение рабочей комиссии, а собор сделал перерыв в своей работе. Мне это было на руку. Рассчитывать, что все проблемы можно решить за неделю, право не стоило. Тут требовалась основательная работа по каждому из поднятых вопросов. Единственное, что требовалось срочно решить: вопрос о крещении в православную веру болгарского княжича Бориса, который на днях внезапно осиротел. Осиротел не в том смысле, что участники военного переворота в Софии убили его родителей. Этого не было. Радко-Дмитриев и его соратники поступили иначе. Отстранив Фердинанда от власти, они запретили ему и его супруге проживать в Болгарии, а заодно отказались их содержать.
Итак, оставшемуся без родительской опеки ребёнку, требовались крёстные отец и мать. Болгарская хунта, названная ради приличия Регентским советом, желала, чтобы крёстным отцом ребенка был я, а крёстной матерью одна из наших великих княгинь. Я же, как уже ранее говорил Фердинанду, склонялся к тому, что стану идти навстречу пожеланиям лишь получив на это согласие Поместного собора.
Тем временем, закончился перерыв в работе Поместного собора и его работа возобновилась. Причем, продолжение работы мне понравилось больше, чем начало. Всё-таки правильно я сделал, что привлёк к работе Ильича. Заговорив про экономическую опору, он тем самым заставил собравшихся спуститься с небес на землю и начать думать о том, как и на какие средства им жить дальше?
Фактически начался мозговой штурм, в ходе которого рождался своеобразный бизнес-план. Этому способствовало и то, что среди делегатов из мирян были представители промышленного и торгового сословия. Потому и стало возможным сформировать Хозяйственную комиссию. Начала она работу с того, что составила список тех промыслов, развитие которых под эгидой церкви не сочтут предосудительными. В основном речь шла о делах богоугодных, таких как производство медикаментов, продуктов питания, детских игрушек... Список богоугодных дел, способных приносить прибыль рос и ширился. Помимо комиссии, над этим вопросом работала общественность, помогая РПЦ решить вопросы самостоятельного существования. И когда комиссия наконец то свела все поступившие предложения воедино и озвучила их на очередном заседании Собора, делегаты испытали самый настоящий шок: оказывается, судя по предварительным прикидкам, апостол Павел был прав! Если оторвать седалища от нагретых мест и как следует потрудиться, то церковь перестанет нуждаться в государственной поддержке. Что она сама, своими силами, может не только обеспечить себе экономическую независимость, но и идти вперёд, осваивая дикие до сей поры места.
Именно так всё это выглядело в идеале. А как будет на практике? Первым, с разгромной критикой предложенной на рассмотрение экономической программой, выступил представитель партии христианских социалистов Георгий Апполонович Гапон.
— Братья! Что вы задумали? Разве вы забыли о том, что нельзя служить одновременно Богу и Маммоне? Вы хотя бы подумали, к чему приведёт то, что вы предложили? Вы посмотрите на лица некоторых собравшихся здесь! Взгляните им прямо в глаза! Вы увидите в них не жажду служения, а жажду наживы. Мысленно они уже на пути к алтарю Маммоны. Хитёр и коварен враг рода человеческого и презренные шекели — оружие его. А вместе со сребролюбием рука об руку шествует властолюбие. Разве не видите вы, как богатые порабощают бедных? Разве не поняли вы, кем станут священнослужители, копящие богатства с помощью труда народного. Истино говорю: всякий, дорвавшийся до богатства со временем превратит рабов божьих в рабов своей мошны. Стоит церкви нашей начать богатеть, как добытые ей богатства немедленно станут собственностью немногих пастырей, а защита этих богатств станет важнее спасения души своей.
