— Могло... — согласился я, покивав, и смотрел уже на охотницу, находящуюся рядом со мной, совсем по-другому. Однако, внутри себя велико продолжал удивляться силе своей эмпатии! Сколь многого она не видит и сколь многое упускает. А ведь нарочно получается — она чувствует вину даже передо мной! Жесть! И что будет, если я продолжу давить? — А потому, иссупление ты получисшь лишь помогая мне! — с этими словами я резко направил к ней мощный поток эманаций.
Охотница так сразу выпрямилась, посмотрела мне в глаза и кивнула. Если бы она этого не сделала я так бы и оставался в неведении, а так, понял лишь одно. То, что сидело рядом со мной уже не было полноценной личностью. Или было, но горящие какой-то странной фанатичностью глаза заставили задуматься еще более глубоко:
— Сломал? Но как? Когда? — разум. Я размышлял именно о её разуме. Была ли она такой изначально или это я какими-то действиями внес определенные коррективы. Вопросов становилось еще больше, но смутно, смутно так начинал проскальзывать и ответ на то, что случилось совсем недавно. Именно поэтому я решился прямо задать еще один вопрос...
— Как ты думаесшь, посчему ты вернулассь и помогла мне? Ответь, — проводив взглядом до меча, словно напоминая ей, я добавил, — Мне, а не своим товарищам, — именно этот момент и запомнился мне из всего того, что произошло после потери руки, — Почему предала, ударив в спину?
Многое я уже смог повидать в жизни. И много эмоций успел прочувствовать за всё это время, но такого...
Серебряноглазая мечница уставилась на меня с таким лицом, а из неё выплескивались такие эманации, что я оторопел...
— Я люблю вас! — произнесла она так буднично, а я наверное даже пасть открыл. Но сразу стало всё на свои места. Тогда! Именно тогда, когда я поймал их и начал экспериментировать. Ради интереса, просто ради интереса я использовал и те эмоции, которые когда-то, в далеком прошлом ощущал сам, и которые недавно начал просматривать у Наиры. Ну точно сломалась серебряноглазка...
И что же теперь делать?!
* * *
— Матерь богов! — мысленно воскликнул я, — Выбросить всё лишнее из головы! Сначала восстановление... — продолжал уже бурчать себе под нос, озадаченно косясь на то, что осталось от моей правой руки, — Бездна. Почти до плеча! Как будто гильотиной! — продолжал возмущаться и все еще не мог поверить в случившееся. Ведь какой силы должен был быть удар, — Меня! Мою руку! Мою броню! — однако сам факт лежащей рядом, на обвалившейся каменной кладке, культяпки, говорил сам за себя. Недооценил. А если точнее, то переоценил. Себя! И свою неуязвимость к, казалось бы, обычному, но столь опасному, холодному оружию...
— А обычному ли? — скосив глаза на черный клинок, который и нанес мне столь страшное повреждение, сразу же опроверг свои мысли, — Нет. Однозначно необычный. Помню те царапины, что оставляли мне другие клинки. Только вот, в том и дело, что царапины. А так, обычное железо и вообще не задевало мой хитин...
Вывод, который вылез сразу же за этим, поверг меня в уныние:
— Волшебные клинки. Все! Абсолютно! И даже эти... — еще раз обвел я взглядом кровавое побоище, — Откуда в этом мире столько ужасных вещей?! — и сразу же нашел ответ на свой вопрос, — Глупо. Ведь это другой мир. Здесь магия, здесь боги. А боги ли? Ну ладно, не вопрос. А главное... здесь есть такие, как и я, арканы...
То, что думы в очередной раз поглотили меня, я прекрасно понимал. Но сколь же неприятно, когда отрывают меня от них. А главное как?! Мысленно! Громко! И столь же не вовремя:
— Бельф! Бельф! — канал мыслеречи, к моему внутреннему сожалению никуда не делся, но как уж тут не ответить...
— Да... Привет зверюшка! Как дела? — куда ж без юмора в такой ситуации? Только вот улыбаться, а уж более того, смеяться, как-то совершенно не хотелось. Настроение совсем было не то.
— Магические колебания прекратились... — сообщила Наира. Хорошее начало, подумал я. Практичное! Растет девчонка ни по дням, а по часам, — Где ты находишься? Я волнуюсь... — продолжила она.
— Где-где... сказал бы "где", так карма понизится!
— Бельф? — озадаченно переспросила Наира.
— На том же месте, — интересно, а как я смотрюсь в этом самом облике, когда тяжело так, будто рушится свой собственный внутренний мир, вздыхаю. Надо будет потом на камеру запечатлеть... — А как вы там... где обитаете?
— Сбежали как ты и приказал, — кроме её слов мне отчего-то слышались какие-то кряхтения и шуршания. И как всегда, ответ пришел мгновенно, стоило лишь заметить и подумать, — Энуне плохо. Еле дотащила...
— И чего это с ней? — вот здесь уже я удивился. Даже отправил, вдогонку, вместе с мыслями, малюсенький кусочек эманаций. Ей и этого хватит...
— Я чувствовала что-то. Ну это... — замялась она, — Когда только взялись за сборы, ты вновь стал арканом. Я поняла это. Не знаю как... а дальше что-то началось. Мне стало не-по-себе. Видела и Энуну. Она держалась. Успели захватить только что под рукой лежало... потом снизу закричали, снаружи тоже, и мы выбежали...
— И куда направились? — задумался я.
— Где легче было... я чувствовала, — попыталась та объяснить, — Не знаю. Ноги шли, но так, будто меня и саму вели. Потом стало легче, но только мне. С Энуной...
— Ну? Не тяни. Не умирает же она там? — хмыкнул я мысленно.
— Не знаю. Плохо ей. Бледная вся. Хуже чем те первые дни когда ты пил меня... — ответила та.
— Так помагичь с ней. Или не помогает?
— Не знаю. Три раза уже применила структуру исцеления... но ты ведь знаешь, я слаба... — страх и неуверенность так и сквозили в её мыслях.
— Да уж, — этой фразой я и закончил, — Ладно. Держи её пока. Может, что-нибудь придумаю. Жалко как-то те деньжищи, которые потратил на её покупку!
— Бельф! Боюсь, она умирает! О чем ты... — истерические тонки в её внутреннем голосе мне не понравились, потому резко так пришлось ставить точку...
— Жди! Как придумаю, выйду на связь. Ах да, скажи хоть куда нам выдвигаться... — перебил, а затем и добавил я.
— "Нам?" Бельф? — заволновалась Наира.
— Потом расскажу. Куда?
— Вроде бы к югу... мы сейчас в торговых рядах...
— Ясно. Если сможешь, постарайся перетащить её поближе к таверне. Ну, конечно, если она выдержит очередную встряску...
— Не выдержит. Чувствую я...
— Ладно. Бездна с вами...
На том разговор, наконец, и закончился. Эх. Не было печали... хотя, какая в бездну печаль?! Куда уж печальнее?! Моя милая ручка! Что ж ты, родимая, отделилась от меня так внезапно? Как же я без тебя буду?!
— Такс! — пришлось в очередной раз брать бразды правления в свои руки, — Кахк тебя сзовут, любимая моя? — поинтересовался я у серебряноглазки, которая всё это время удивленно наблюдала за мной и моим, казалось бы, невидимым снаружи, но мысленным разговором. Ох! А ведь будто о чем-то догадывается!
Сама же "любимая", между прочим, после сказанной фразы, озадачилась. Замялась так сразу...
— Странная девка. Очень странная, — отметил я в тот же момент, и перед тем, как последовал ответ.
— Тари, господин. Меня зовут Тари, — так я у неё уже господин? Не любимый, не дорогой? Так, кто там еще? Обожаемый? Несравненный... и так далее и тому подобное. Сама же только что сказанула...
— Ладно. Тари... — вот уж теперь замялся и я, — Перед тобой... раз уж ты назвала так, господин "Бельфегор". И этот господин желает знать, хороша ли ты в магии? Ну, или, в крайнем случае, в целительстве... — сразу же взглянув на мою руку, адракарка вот так и содрогнулась...
— Не смогу... простите... я...
— Нетс, "любимая", — хмыкнул я, — Лесчить тебе придетсся не меня. Ссо ссвоим недугом ссам как-нибудь ссправлюсь, — пауза, — Человечка ссможешь подлечить? Обычсного. Не тахкого как я... — и веселый оскал. Хорошая картина. Жизненная.
Вот теперь "любимая" задумалась. Глубоко так, было по ней видно. Но ненадолго. Ответила почти сразу же:
— Да. У меня пятый круг...
— Вот и отличсно, — перебил я её, — Выдвигаемсся!
— Прямо так? Но... — по тому, как резко та оглянулась в сторону тел своих бывших товарищей, на меня опять-таки навалилась куча различных вопросов. Что же с ней творится?!
— Прямо такс, — забил я последний гвоздь в гроб каких-то там её переживаний, — А вернутсся мы вссегда усспеем. Пошшли... — и плавно так перетек из сидячего в стоячее положение, оставив свой все еще драгоценный, а ранее так и вообще живой кусочек руки валяться на обвалившейся стене разрушенной таверны. Жаль, что так вышло. Бедная моя ручка...
— Но ничего, — проговаривал я мысленно, — Верну я тебя! Обязательно верну! Вот только решу все неприятности и резко возникшие проблемы, так сразу же начну думать, как тебя восстановить! Обещаю! Клянусь! Без тебя и жизнь не мила! Уже начинаю чувствовать себя настоящим инвалидом... — проходя мимо трупа того самого, столь опасного и неимоверно сильного охотника, отсекшего мне за один удар целую руку, бывшего владельца черного, как свет Ат-хара, меча, не сдержался и от души пнул того своей здоровенной ногой... или лапой... или культяпкой, как хотите. Но и совсем не успел удивиться, как тот неожиданно задвигался и протянул руку к моей "любимой" серебряноглазой девчонке...
Что-то он выдавить из себя все же успел, но на том и оборвалась окончательно его жизненная нить. Одновременного выстрела пяти острейших как бритва, арканских удлиненных когтей и мощнейшего удара моего любимого хвоста никто бы не пережил дважды...
* * *
Не сразу я заметил то, как побелела Тари после смерти своего товарища. Возник вопрос — "что же тот сказал ей перед смертью?" Еще я понял, что вопрос сей был не одинок. А дело в том, что даже я не слышал ничего. Какой-то непонятный хрип, который сумел издать раненый, фактически находящийся при смерти охотник, но не более. Хотя, ведь я еще до боя понизил уровень слуха. До минимума самого, но все-таки, они не я, и не должны быть столь чутки. Ибо та разница в силе и возможностях — она огромна...
С минуту я прождал, пока охотница, будто парализованная стояла над телом своего товарища, бывшего собрата по оружию, а ныне самого что ни на есть настоящего мертвеца. Стоит ли говорить, что вид его тела после всех моих недавних действий был еще более отвратительным, что у других? В эмоциях же мечницы, когда я попытался их прочесть, было невесть что. Буря. Настоящая. Яркое удивление, боль, сожаление и злость. Но не смотря на столь неожиданный поворот, ждать более мне не хотелось. И так всё это как-то затянулось. Ожидание торгов, подготовка, как к ним самим, так и встрече с охотниками, а затем и отнюдь не скоротечный бой. Хотелось отдохнуть. И не физически, ибо аркан я — морально. Слишком много впечатлений было получено моим неокрепшим разумом в последнее время...
Довольно необычно, но, даже не смотря на все те изменения, произошедшие со мной с начала этой, несомненно, жизненной, но в то же время сказочной истории, свой внутренний мир я ощущал таким же, каким он и был, там, на родине, в мире под название Земля. Правду говорят — люди не меняются, меняется лишь их мировоззрение и условия жизни. Так же, как естественно и то, что те с легкостью подстраиваются под эти условия. Так и со мной. Я просто и банально подстроился под новое тело, новые возможности, но внутри остался тем же:
— Пойдем, — не особо громко, но отчетливо сказал я мечнице, параллельно добавляя к своим словам эманации надежды. Вопрос-ответ. Почему же именно её? Потому, что её, надежду, я и ощущал в самых потаенных уголках сущности стоящей рядом охотницы. И это чувство в ней разгоралось столь стремительно, что в первые мгновения, считывая их, я даже опешил. Да, в который раз я удивился уникальности этих нелюдей и силе их эмоций, но как раз поэтому и от себя добавил немного. Опять же почему? Чтобы, так сказать, наверняка...
И сдвинулся уже я, значит, с места, как понял...
Не слышала она меня, витая там, где-то в себе, и думая о чем-то, несомненно, важном, а вместо надежды с новой силой разгорались боль и страх. Бездна, что же там творится в голове у неё?!
— Нус счто там тахкое? — вопросил, не скрывая своего раздражения.
— Проклял... Он меня проклял... — почти, что прошептала та, не сводя глаз с растерзанного тела.
— Счто? — нет, я, правда, удивился. Потому и переспросил...
— Проклял, — повторила она, и наконец, развернулась ко мне. Лишь по одним испуганным глазам, я понял — "Верит! И так сильно, что по той же теории случайных событий, будет верить в любое, даже мелкое несчастье, если то случится с ней, тем самым причисляя их себе и увеличивая до поистине исполинских размеров..."
Только вот кто сказал, что я плюну и оставлю всё как есть? Еще один вопрос-ответ. Почему? Просто и банально не перевариваю людей, страдающих такими вот мыслями о всяких там проклятиях. Ведь оное то же самое, что и вера в бога, лишь с противоположной стороны. Но главное лишь веру пошатнуть. И знал я "как сделать это":
— И ты верисшь в эту чусшь? — я даже мысленно поаплодировал себе за то, что в кой то веки смог состроить столь удивленную гримасу на столь неподдающейся мимике физиономии этой формы, именуемой арканом...
Молчание знак согласия, кажется так? Мечница не посчитала нужным ответить мне. Лишь еще более углубилась в какие-то свои внутренние переживания, и еще более исказилась в лице:
— И счто сже он там техбе пообесщал? Кары небессной? Весчных неудасч? Или ссмерти от руки любимого? — хмыкнул я, продолжая следить за состоянием двух серебристых огоньков.
Очередное молчание. Видимое нежелание говорить или что-то делать. Всё это медленно, но верно наполняло огромный сосуд моего терпения. А потому, пришлось снова прибегнуть к сильному воздействию эманациями. Какого рода, спросил бы "знающий" все эти мелочи? А толком-то и я не знал. Не мог определить, сказать так можно. Ведь есть эмоции известные нам всем, а есть и чувства, описать которые порою очень сложно. Чаще всего и говорят о них так, будто лишь действия они. Заставить сделать что-то, передавая эманации, пока еще мне было тяжко. И приходилось просто направлять. Я не передавал ей что-то, если посмотреть со стороны стандартных эманаций. Я, можно так сказать, пытался их исправить. Поправить, изменить. Проще говоря, делал попытки снизить уровень её волнений. А заодно и веры.
Но очень сложно делать что-то "так" — не представляя толком что-же, как, и почему...
Безусловно, что-то получилось. Заметил я в ней улучшения. Страха стало меньше, волнений тоже поубавилось. И потому решил дожать уже со стороны другой:
— Так что же? Расскажи, мне интересно, — развел... хотелось бы сказать "руками", но увы, только одной рукой. Старался выглядеть я убедительно, — Сколько проклятия слышал я за жизнь свою, как только люди не желали и сколь много не писали они мне, и ни одно, запомни, ни одно, ни разу не сбылось. Так что... — я даже улыбнулся, хотя со стороны, наверное, оскалился, — Всё это ложь. И проклинают все лишь для того даб вызвать страх. Не верь в него. Не думай ты о нем. И ничего с тобой не будет... — и на секунду осекся, — Хотя, в любом случае не будет... ибо оное логически невозможно и теоретически не доказано...
