Дверь "Внитуда"

Какая замечательная гостья! Пришла с визитом сытая, еще бы воды в коридоре с полморя не налила! Но идеала в мире не существует. И аксиома сия относится не только к принцам на белых конях.

— Уйти туда, куда хочу.... Какое волшебное предложение, — произнесла русалочка мечтательно, пусть и с флером легкой печали. — Я хочу в мир, где нет людей, нет суши, кроме скал, на которых приятно погреть чешую и кожу в солнечную погоду. А в бескрайних и бездонных глубинах живут величественные и прекрасные создания...

Русалочка вдохновенно сочиняла, не замечая, как вокруг нее все сильнее и сильнее сам собой закручивается водоворот. Усилился запах соли и йода, потом послышались птичьи крики и дивная песня без слов, которую хотелось слушать вечно и слышать только ее. Перед глазами заплескались зеленые, бирюзовые, голубые волны, на песню лег неумолчный шум прибоя, бьющегося о скалы.

Где-то на периферии сознания я услыхала восторженный девичий возглас:

— Спасибо-о-о! Проща-а-ай!

И куда менее мелодичную, больше похожую на хриплое карканье старого ворона, ругань. Потом что-то резко рвануло меня за талию. Плюх! Дивная, манящая, чудесная, самое волшебное, что я когда-либо слышала в жизни, песнь умолкла.

Я снова сидела на кафеле в ванной комнате, залитом соленой, если судить по каплям на губах, водой. Насквозь мокрая одежда и волосы липли к телу, ванна опустела. Русалка исчезла, вода тоже куда-то подевалась, только изрядная куча побрякушек, влажно поблескивающих на дне, доказывала, что хвостатая дева не пригрезилась мне в кошмарном сне. А еще... среди украшений мощно била хвостом здоровенная, метра на полтора рыба. Толстая, похожая на цилиндр, тупоносая серая и очень напоминающая белугу.

Голова чуть кружилась, как после пары бокалов крепленого вина. Но не могла же я захмелеть от воды?

— Очнулась? — заботливо, с едва уловимой насмешкой, уточнил Конрад, накрывая меня сверху относительно сухим полотенцем, и покровительственно то ли промокнул, то ли взлохматил голову. Мокрые прядки от такого безалаберного обращения встали дыбушком. Думаю, я напоминала угодившего под водопад воробья.

— Очнулась. Да-а. Чего это было?— спросила я и недовольно поморщилась. Таким резким, противным и тонким показался собственный голос.

— Зов сирен, — просветил меня недовольный куратор сзади. — Вампир едва успел перехватить тебя. Еще секунда, и тонула бы, пуская мечтательные пузыри.

— Я никуда не собиралась кидаться, только стояла и слушала, — попыталась огрызнуться я, мысленно протянув: 'Так вот что нажелала себе 'Ариэль-самоубийца'!'

— Ты стояла, дверь двигалась, — скрупулезно внес правку в картину реальности ЛСД и тоскливо вздохнул. Наверное, именно в эту минуту он понял наверняка, что никуда не денется, и его точно поставят главным пастухом при моей персоне, а заодно и за вампиром приглядывать поручат.

— А откуда рыба? Тоже оттуда? — вяло уточнила я.

— Оттуда, — согласился вампир, каким-то одобрительно-кошачьим взглядом меряя гигантскую тушу, беснующуюся в ванной.

— Как думаешь, вдогонку ее выпихнуть не получится?

— Зачем выпихивать? Тут съедим! — весело удивился Конрад и уточнил специально для контуженных сиренами: — Она не только съедобна, но и вкусна!

— Я в курсе, деликатес и все такое, но чистить и жарить рыбу ненавижу, потому перебиваюсь готовой, соленой и консервированной! — мне оставалось лишь чистосердечное признание, вызванное ужасающей перспективой встречи с рыбой-гигантом и плитой. — И вообще, она живая! — привела я последний аргумент.

— Ненадолго, — пообещал уладить проблему вампир, а потом поверг меня в состояние экстаза, продолжив: — Я ее почищу и выпотрошу, тебе только приготовить!

— Годится, — облегченно выдохнула я, вовремя вспомнив два важных момента: кормить Конрада твердой пищей необходимо — раз, рецептом красной рыбы для чайников, запеченной в духовке, мне вчера все мозги прокомпостировали в бухгалтерии — два. Забыть еще не успела, а фольга, соль и пакеты приправ к рыбным блюдам на кухне имелись. Под гнетом обстоятельств пришлось сдаться и объявить:

— Уболтал, чертяка языкастый. Только, чур, перед чисткой рыбы все застелить клеенкой и газетами, декорирование кухни чешуей и рыбьими кишками в мои планы не входит!

— Договорились! — ухмыльнулся вампир. — Будет все, как ты захочешь!

— Ага, еще скажи, что будет мир у ног моих, — рассмеялась я и полезла за пластиковую ширму под ванной, где лежал стратегический запас сухих тряпок для экстренной ликвидации потопа. Кажется, сейчас мне должны были пригодиться они все. А потом села на пятки и поблагодарила: — Спасибо, Конрад, за то, что к сиренам не пустил. Плаваю я, как лошадь из грустной песенки, недалеко и глубоко.

— Не за что, Лучик, — улыбнулся вампир. — Ты почти устояла, когда наша связь окончательно укрепится, даже эти мокрые крикуны тебе ничего сделать не смогут.

— Связь? — сделал охотничью стойку ЛСД.

— Мы повязаны кровью, кайст, неужели до сих пор не почуял? Она спасла мою шкуру, — спокойно, только в этом спокойствии ясно читалось между строк тридцатым шрифтом Times New Roman: 'Только тронь ее, будешь иметь дело со мной, и клянусь, тебе это не понравится'.

— Одной проблемой меньше, — с виду куратор оказался совершенно равнодушен к эпическому заявлению. Уверовал, что меня в меню не записали, и успокоился. — Пока дверь снова не распахнулась, я могу подать рапорт начальству и получить инструкции по нештатной ситуации.

— Нештатной? — удивилась я, пыхтя кверху попой над осушением маленького пруда в ванной.

— Три открытия врат менее, чем за сутки. Один жилец, — педантично перечислил ЛСД и исчез, не опускаясь до расшифровки, отступил в коридор из ванной и пропал из виду и из квартиры, поскольку ни шагов к входной двери, ни ее хлопка мы не услыхали. Дар мгновенного переноса! Эх, везет же гадам!

Я вздохнула и отжала тряпку над раковиной. Просить помощи Конрада в помывке полов не стала. Он смотрел на процесс с неподдельным исследовательским интересом. С таким взирают на действо, не виданное ранее, или на то, к которому никогда по-настоящему не приглядывались. Вот не обращал человек внимания, как мураши палочки в муравейник таскают, а тут вдруг один привлек внимание.

Переодеваться я пока не собиралась, все равно с водой возиться, потом сухое надену. А вампир опять разделся догола и собрался вывесить костюм на веревку в коридоре для просушки. Я только посмотрела, подумала о соляных разводах на джинсе и сгребла шмотки в стиральную машинку Спасибо тому хорошему человеку, который изобрел агрегат!

Конрад ловко, двумя пальцами одной аристократической руки, прихватил царь-рыбу за жабры, второй ловким движением сломал ей хребет и, намертво зафиксировав бьющееся в предсмертных судорогах деликатесное чудовище, поволок ее на кухню.

Я поскакала следом, обеспечить плацдарм. Клеенка, поверх нее несколько отмотанных мусорных пакетов, сверху гигантская доска для замеса теста, закутанная еще в один страховочный пакет. Нож-тесак в качестве основного инструмента вампир вполне одобрил, а для готового продукта я выдала ему самый большой таз для варенья, хранящийся в кладовой.

Оставив мужчину священнодействовать, я поставила духовку на разогрев и вернулась к уборке ванной и окрестностей. Худо-бедно избавив помещение от излишков жидкости, одним махом я сгребла русалочьи побрякушки (все больше очень крупный жемчуг разных цветов и вариантов низок) в пластиковый таз для белья. Среди жемчугов, между прочим, отыскалась и та самая волшебная кулон-пластина, позволяющая сухопутным жителям адаптироваться к водным глубинам. Надо же, как-нибудь проверю ее работоспособность в ванне.

Кстати о птичках, а именно о ванне. Я сполоснула ее. Скептически оглядела и все-таки залила гелем с хлоркой. Как-никак тут плескались две посторонние формы жизни, вдруг какая инфекция затесалась? Потом помою с щеткой, искореняя потенциальную угрозу! Частично покончив с уборкой ванны, я поволоклась с относительно сухой тряпкой к коридорному водоему. Отжала ее над раковиной раза три, и тут в дверь робко позвонили.

Господи, только не еще один гость из иных миров! Пусть это будет соседка, у которой электричество отключили, или старшая по дому с очередным сбором на общедомовые нужды!.. Друзья-то мои, если заходили, трезвонили по-хозяйски, но вообще-то предпочитали сделать предупредительный звонок на мобилку перед налетом.

В глазок виднелась одинокая знакомая фигура. Отбрасывая с лица волосы относительно сухим районом предплечья, я щелкнула замком и приоткрыла дверь:

— Привет, Василек.

— Извини, ты занята? — сразу смутился, заалев круглыми щеками, бывший однокашник и сосед по двору.

Вместе играли в песочнице, как оглашенные гоняли на великах, в один сад ходили, в одной школе учились, только с вышкой разошлись. Василек пошел в медицинский, по стопам родичей-психиатров, а я в гуманитарный. Но дружить продолжали, вместе праздники отмечали. И вообще, если был в моей жизни такой индивидуум, ткнув пальцем в которого, я могла сказать: 'Вот он, очень хороший человек!', то только в Василька. Он уступал место старушкам в транспорте, трогательно заботился о малышне, души не чаял в младшей сестренке, подкармливал всякую живность, всем заболевшим друзьям порол уколы совершенно бесплатно и так же подвозил, никогда не взяв даже полтинника на бензин.

— Внеплановая уборка, — максимально честно ответила я. Просвещать друга относительно иномирной толпы, успешно мусорящей в квартире, все равно не было никакого толку. Со Стаськой попробовала.

— У тебя гость, Лучик? — с фамильярным любопытством выглянул из-за плеча вампир в стиле ню. Был он выше и массивнее меня, потому просматривался весьма отчетливо, как бы я ни растопыривалась в попытке прикрыть неподобающее, пусть и весьма эстетичное, зрелище. Хорошо еще он тесак с кухни не прихватил!

Василек всегда легко краснел, а тут стал просто пунцовым, а на глазах навернулись слезы. Он выдавил задыхающимся голосом:

— Извини, я потом зайду, — и опрометью бросился прочь по лестнице.

— А паренек-то тебя любит, — с равнодушным весельем отметил Конрад.

Я захлопнула дверь и еще раз отерла лицо, теперь уже убирая соленую влагу совсем не океанского происхождения, бормоча сквозь зубы:

— Накрылась медным тазом поездка на оптовку.

Противно, мерзко, как будто бродячего пса ударила, было на душе. Но вдогонку за Васильком я не бросилась. Наверное, потому что дура. Столько лет считать парня другом, чтобы одна единственная сцена и едва знакомый вампир открыли глаза. Теперь все слова и поступки виделись совсем в другом свете, как и мое тупое поведение, поведение дуры, в упор не замечающей того, что творится у родного человека на душе. Василек был мне как брат, ничего больше. Именно поэтому я не стала его догонять, дарить ложную надежду и утешать. Черт, как же плохо. Я не люблю рыжего друга и даже ради счастливой улыбки на его круглой веснушчатой физиономии не скажу другого. Не буду, да и не смогу притворяться. Так будет не честно и для меня, и для него. Как же погано.

Конрад легким движением руки развернул меня и прижал к голой груди, давая возможность выплакаться. Чуть теплая рука легла на макушку, а голос участливо спросил:

— Проблемы?

— Просто жизнь, — ответила я и, запинаясь, коряво объяснила: — Я его всегда другом считала, а притвориться, что ничего не видела и не поняла, тоже не могу. Значит, решать надо, что делать. Если промолчать, он подумает, что я вроде не против, начнет ухаживать. Говорят, что в любви один всегда целует, другой щеку подставляет, и главное, чтоб человек хороший был. Только это же противно, даже самого лучшего человека возненавидишь, если так жить. А если я все знаю и против, то не должна больше с ним по-старому общаться и беззастенчиво пользоваться помощью. Потому что он не подруге помогает.

Речь моя закончилась тяжелым вздохом. Конрад покровительственно погладил меня по плечу и задумчиво сказал:

— Я никогда не притворялся, Лучик. Пользовался женщинами, если они стремились в мою постель — чары вампира на смертных действуют безотказно, — мужчина усмехнулся не без самодовольного осознания личной неповторимости, — но никогда не бросался признаниями. Ты права, не желая лжи. Любят не самого красивого, лучшего, достойного, любят того, кто задевает душу и до крови царапает сердце. Не торопись, любовь придет.

— Не тороплюсь. Мама уже замордовала вопросом 'Когда ты выйдешь замуж?', а я все не тороплюсь, — пожаловалась я.

— Может, тебе женщины нравятся? — практично уточнил Конрад без всякого намека на укор, чисто исследовательски.

— Не-е-т, — замотала я головой так, что даже в позвоночнике что-то хрустнуло. — Я, конечно, понимаю, люди все очень разные, бывают и такие, ничего лично против них не имею, но сама... Нет, мне определенно нравятся мужчины, но как-то заочно что ли. Пробовала встречаться с парнями, но как до поцелуев и обнимашек доходит, ничего с собой поделать не могу, слюняво и неприятны чужие руки, куда не надо лезущие. Может, я какая-то ненормальная?

Надо же, так откровенно никогда не говорила об этом даже с лучшей подругой, а вампиру, с которым и знакома-то без малого день, все сказалось почти само собой. Наверное, сыграла роль та странная прочная связь, установившаяся между нами после обмена крови. С Конрадом было так уютно, легко и надежно, как ни с кем другим.

— Нет, Лучик, — мужчина поцеловал меня в начавшую подсыхать макушку, погладил чуть теплой рукой. — Бывают цветы, растущие из любого сора, из земли, утоптанной до состояния камня, брызгающие цветом в ответ на первую же ласку луча. Но встречаются и иные, бутон которых набирает силу и распускается лишь при самом бережном уходе садовника. Счастлив тот, кому доведется вдохнуть аромат такого цветка и насладиться его красотой.

— Ты романтик и поэт, — тихонько хихикнула я.

— Я разный, — наставительно, с естественным превосходством, поправил Конрад и, снова взлохматив мою и без того растрепанную влажную голову, велел: — Переоденься, это мне без разницы, есть одежда или нет, а человек в мокром ходить не должен.

— Да уж, — согласилась я, а то придется не только сомневаться в себе самой, но еще и лечиться от переохлаждения. Май, конечно, но сквозняка в квартире это не отменяет.

Смыв под душем морскую соль с тела и волос, я наскоро обсушила голову феном и переоделась в очередной комплект домашних штанишек и футболку. Мокро-соленое шмотье закинула в машинку и отправилась на кухню.

Конрад оказался уникумом — он ухитрился разделать и очистить рыбину, создав идеально оскверненный участок среди относительно чистой кухни. Беспорядок на нем ликвидировался самым элементарным образом — я сгребла все грязные газеты-пакеты, скатала и засунула в свободный, отволокла к мусоропроводу. Все! Кроме кусков в тазу и устойчивого рыбного запаха, ничто не напоминало о недавнем бое с чешуей и потрохами. Осталось только обвалять несколько кусков в специях с солью, засунуть их в фольгу и сунуть в нагретую духовку. Большая часть рыбы была расфасована по пакетам и обрела пристанище в морозилке. Забила я ее под завязку! Чувствуется, следующая неделя у нас будет сплошь рыбной, да еще и друзьям перепадет!