Дверь "Внитуда"

С работы я выходила в странном состоянии, вроде бы и не переживала сильно, а все равно будто чего-то ожидала, не неприятностей, кажется, а событий или нового вала перемен.

В школе и институте звонок сигнализировал о завершении занятия, в офисе народ посматривал на часы, дислокация коих варьировалась. Дениска всегда следил за компьютерными, Алинка на мобильнике, я за наручными. Таль и вовсе ориентировался на коллег.

Мои часы всегда спешили на полторы минуты, так что, глянув на стрелочки, до конца рабочего дня я успевала сунуть ноги в уличные туфли на более устойчивом каблучке. И, когда пришел час, вышла из кабинета первой.

Тихий уголок, где выгодно располагался офис, находился в одном квартале от оживленного проспекта, по которому курсировал общественный транспорт. Как раз на пересечении с нашей улочкой, перед светофором, обосновалась остановка. Я привычно заняла место впередсмотрящей на широком бордюре в паре метров от остановочного павильона. Опыт подсказывал, что водители маршруток, если у них оставалось одно-два посадочных места, предпочитали тормознуть чуть раньше остановки, как раз передо мной, а не делать салон авто призом в битве титанов. Особенно актуальным был этот метод в дачно-огородный сезон, когда в маленькую газельку пытались разом втиснуться три-четыре крупногабаритные пожилые дамы с тремя-четырьмя корзинками в обеих дланях. Причем, ни одна из вышеперечисленных особ не желала уступать места другой. Реально, я была свидетелем нескольких случаев поломки дверей транспортного средства.

Вот и сейчас на остановке толпился выбравшийся из пригородных автобусов табун дачников, к которым помаленьку начали присоединяться белые воротнички и рабочие с загибающегося заводика. Справа встал лысеющий мужик в потрепанной спецовке и закурил что-то крайне 'ароматное'. Инстинктивно стремясь избежать сигаретного выхлопа (мало бензиновой вони проносящихся машин, так еще хомосапиенс дрянью окуривают), я отступила по бордюру назад, не глядя, и моментально поплатилась за это.

Натолкнулась на кого-то, была грубо отпихнута в сторону проезжей части и неизбежно упала бы под колеса проносившейся на всех парах (куда там официально дозволенным шестидесяти) маршрутки, если бы не Таль. Виталик, присоединившийся к ожиданию транспорта, среагировал моментально. Я еще не успела сообразить, что вообще происходит, что он тут рядом, а парень уж схватил меня за руку и платье одновременно, резко дергая на себя.

Мы мешком повалились на заплеванный асфальт. Парень снизу, я распласталась поверху неуклюжей амебой, стесывая походя левую коленку об жесткую поверхность, раздирая вдрызг колготки и кожу конечности. Сумка, висевшая на плече, пребольно приложила сзади по ребрам. Из Витальки же и вовсе мои пятьдесят с лишком кило разом вышибли дух.

Мой коллега никогда не был качком. Обычный парень, которого постоянная слежка за юрким ребенком с десятком шил в мягком месте натренировала в скорости реакции лучше всяких экзотических монастырей Поднебесной.

А народ уже вовсю делился впечатлениями от представления, на начало которого обратили внимание отнюдь не все, потому мнения были прямо скажем, пестрыми:

— Во валяются! Ни стыда, ни совести! Хулюганят!

— Дерутся что ли?

— Падла рыжая, у, стерва крашенная! По сторонам не смотрит, толканула, чуть не убила растреха девку-то!

— Не-е, нарочно ее толканули! Я точно видела!

— Размалевана, как девка гулящая, ни рожи, ни кожи, а туды ж, лезет! Энто она ж не случайно, можа по злобе замстила!

— Эй, девонька, тебе в аптеку, йоду купи, коленку-то полечить.

— Какой паренек хороший, вот я помню, мой Антоша таким же был....

— Спасибо, Таль! — выдохнула я, пытаясь поскорее подняться с приятеля, пока он еще дышал.

— Пустяки, дело житейское. Как сама-то, Гель? — улыбнулся Виталик, поднимаясь и отряхивая запыленные джинсы.

Я зашла сзади, обмахнуть от сора рубашку спасителя. Хорошо, что серую, в белой бы рухнул, не отстирать.

— Жива, благодаря тебе, спасибо большое, а коленки — дело наживное. С меня королевская коробка из 'Харакири'. Ой, твоя пятерка, езжай давай, завтра поговорим! — протараторила я и практически подпихнула Таля к тормозившей машине.

А сама... а что сама, в самых растрепанных чувствах, отказавшись от парочки прытких и горящих желанием помочь, хотя, думается мне, больше посплетничать, бабушек, уверенным шагом направилась в сторону аптеки за углом. Драную и окровавленную коленку старательно загораживала сумкой.

Да что же это за западло такое! Ни дня без происшествия у проезжей части. Коленка ныла как в детстве, когда со всего маху пропахивала на своих двоих асфальт. Давно забытое ощущение никаких ностальгических чувств не вызывало.

Но больше, чем боль физическая, меня занимал вопрос: кто и почему. Я не ангел белокрылый, спору нет, только ведь и стервой законченной себя не назову. Друзей у меня немного, но врагов-то, во всяком случае тех, о которых знаю, нет вовсе. Так почему, почему неприятности как снежный ком повалили?

Неужели меня в самом деле пытались толкнуть под колеса? Или случайно у кого-то такая гадость вышла?

Как бы то ни было, пользоваться общественным транспортом я больше категорически не желала. Сошла с тротуара, юркнула между густых кустов невысокой голубой сирени и зажмурилась, представляя дом родной.

Спасибо дару телепортации. Воистину, он оказался очень своевременным приобретением. Скинув туфли у порога, я похромала по квартире, могла бы, наверное, и еще разок перенестись, но не стала. Колготки выкинула в мусорку, платье повесила на вешалку в коридоре, заползла под душ и включила воду. Теплую, здоровым частям организма приятную, но ударившую молотком по содранной коленке. Все как всегда, смывать засыхающую кровь больно, но не промыть рану тоже нельзя. Зато утешает то, что моюсь с комфортом. В детстве и вовсе ледяной водой из колонки в соседнем дворе довольствовались и послюнявленным подорожником, прихлопнутым сверху.

Свежая ярко-красная капиллярная, кровь проступила на отмытой от вкраплений пыли коленке. Я мысленно пожалела, что не прихватила еще и лекарства из аптечки. Похоже, пачкать пол кровью у меня начинает входить в привычку, такую же, как попадать в ДТП. Нехорошая тенденция!

Кое-как вытершись и набросив халат, я присела на край ванной и начала выколупывать из тубуса ватный диск. Если прижать его к ране, то добраться до кладовки и соответственно до аптечки выйдет с минимальным загрязнением окружающей среды.

Конрад возник как призрак, то не был и вдруг стал. Вместо улыбки сурово сведенные брови. Рука цепко ухватила мою ногу за лодыжку, темноволосая голова склонилась над моей раной. Горячий чуть шершавый язык принялся за дело. Коленку защипало. Не сильно, как от йода, а чуть-чуть, как от заживляющей мази. Когда мужчина отстранился и выпустил из захвата лодыжку, пострадавшая коленка отличалась от здоровой лишь чуть более розовым цветом восстановленной кожи.

— Спасибо, ты очень вовремя решил в гости заглянуть, — поблагодарила я и, блаженно улыбнувшись, несколько раз согнула и разогнула ногу. Боли не было вовсе. Выходит, вместе с поверхностной раной Конрад каким-то образом ухитрился удалить и синяк. Кто бы мог подумать, что из полудохлого вампира получится не только замечательный друг, но и потрясающий доктор.

— Лучик, — едва заметно усмехнулся самый экзотический из лекарей Земли, — ты забываешь о нашей связи. Я учуял запах твоей свободно текущей крови. Потому и пришел.

— Ой, я не подумала, — покаялась я.

— Вы, Гелена Юрьевна, вообще не склонны анализировать и продумывать свои действия, не говоря уж о словах. Впрочем, Конрад поступает аналогичным образом, — надменная проповедь звучала в обыкновенном для куратора стиле, вот только в тесном пространстве ванной я никак не ожидала его услышать.

Откуда этот-то взялся? Раз, и появился! Вероятно, вопрос в моих глазах был настолько красноречив, что ЛСД соблаговолил прояснить:

— Меня проинформировали о вашем ранении, Гелена, но не соблаговолили уточнить его тяжесть.

— Эй, я же сказал, медленное течение крови, — пожал плечами вампир в искреннем недоумении.

О-о-о, так Ледников заявился ко мне в ванную незваным, потому что волновался?

— Терминология и классификация травм с использованием вампирских эвфемизмов мне не знакома, — проронил ЛСД, буквально ощупывая меня взглядом. Горячим, цепким и каким-то уж очень собственническим. Впрочем, когда он спустился ниже пояса, то тут же помрачнел еще больше и отвернулся почти поспешно. А потом еще и добавил: — Мое вчерашнее замечание подвигло вас, Гелена, упражняться в искусстве стриптиза ежедневно?

Я аж задохнулась от возмущения и выпалила:

— Вас в ванную никто не звал.

— Помимо меня здесь находится и еще один субъект мужского пола.

— Конрад мой родич, его я не стесняюсь, — отрезала я. — И вообще, выйдите.

— Только после того, как получу исчерпывающую информацию о состоянии вашего здоровья, — скрестил руки на груди ЛСД.

— Всего лишь разбитая коленка... была. Мне ее вылечили. Это мелочи, гораздо неприятнее другое. Все расскажу, только пошли на кухню. Я есть хочу.

— Пойдем, Лучик, Анна Петровна, та берегиня, которую я взял на работу, приготовила нам пюре, отбивные и салат, — улыбнулся Конрад.

— Нам? — удивилась я.

— Я предупредил ее, чтобы готовила на троих, — легко объяснил вампир,

— Эм, — мне было чуть-чуть неловко, но отказываться от предложения поужинать на халяву не стала. Чувствовала: мой кровный родич не примет отказа. Нет, не обидится. Стоит ли на скудоумных сердиться? Просто возьмет в охапку, отнесет туда, где накрыт стол, да еще и с ложки кормить начнет. — Хорошо, только я оденусь.

Глава 17. Курс на сближение

Переодеться мне великодушно дозволили и даже не отрядили никого в качестве конвоя и надзора. Умчавшись в комнату, я начала натягивать футболку и шорты, а Конрад, ничуть не шифруясь и совершенно не понижая голоса, заговорил с Ледниковым:

— Кайст, ты должен как-то закрепить узы, созданные ритуалом поиска, в физическом спектре.

— Зачем? — мгновенно насторожился куратор, играя под Штирлица.

— Будто сам не замечаешь? — хмыкнул вампир и тут же с несколько большей снисходительностью продолжил: — А ведь и впрямь не замечаешь. Если ты этого не сделаешь, то перестанешь сознательно контролировать ваше притяжение, провоцируемое древней магией фениксов. Сила воли у тебя велика, но подсознательные инстинкты сильнее. Ты вломился в ванну к девице лишь потому, что решил, будто она ранена, не заботясь о том, в каком она виде и с кем. Или же напротив, ты слишком сильно жаждал сие проверить. Довод?

— Довод, — с похоронной мрачностью согласился ЛСД. — Что ты предлагаешь?

— Попробуй ограничиться поцелуем. Возможно, магия сочтет такой контакт достаточным, — беспечно и по-прежнему громко выдал Конрад. Этот клыкастый сводник совершенно не заботился о соблюдении конфиденциальности беседы. Или, напротив, амур недоделанный рассчитывал, что я все услышу и отреагирую должным образом. Интересно, как это 'должным'? Устроить истерику с битьем посуды или повеситься ЛСД на шею с криком: 'Милый, поцелуи фигня, возьми меня немедля, я вся твоя'? Ни того, ни другого делать не хотелось, а вот кушать — очень и желательно немедленно. Покушения и переживания весьма способствовали пробуждению аппетита. И вообще у меня была небольшая кровопотеря, поэтому обещанное и благоухающее так, что через две квартиры слышно, мясо требовалось для восстановления гемоглобина!

ЛСД отвечать вампиру не стал, впрочем, дуться, огрызаться или отказываться от ужина тоже. Берегиня, приготовив еду и убрав комнаты, ушла, потому мы сидели на кухне втроем за столом, накрытым клетчатой скатеркой в аппетитно-оранжевых тонах и беседовали, отдавая должное ужину и напиткам. Конрад пил красное вино, кайст мятный чай, я томатный сок. Какой умница Конрад, запомнил, что я его люблю.

Для начала пришлось в деталях описать очередную попытку наезда, спасение меня героическим Талем и процитировать домыслы бдительных бабушек-дачниц. А потом уже, более прилежно взявшись за пюре с мясом, слушать рассуждения мужчин и отвечать на вопросы. Первым делом Конрад решил исходить из убеждения, что на меня действительно покушались, потому что, если не покушались, то и обсуждать нечего, все само рассосется. Значит, первым был вопрос о наличии рыжих персон в стане недоброжелателей.

— У меня вообще врагов таких, чтобы захотели убить, нет, — твердо объявила я. — Никого на работе не подсиживала, ни у кого парней не отбивала, никакого наследства, из-за которого стоило бы ликвидировать претендентку, нет. А если б и было, при таком вагоне родственников, все равно меня ликвидировать бессмысленно.

— Не отбивала? А Василек? — спросил вампир, с совсем не вампирским удовольствием уписывающий уже второй кусок хорошо прожаренного мяса.

— Нет, я ни разу не встречала рыжую девушку в обществе Василька и никогда не слышала о его романе с такой от приятелей или от его мамы. Если бы у Васи появилась девушка любой расцветки, Катерина Викторовна не удержалась бы, непременно рассказала, — покачала я головой и едва не замычала от удовольствия, отправляя в рот кусочек свиной отбивной.

Не знаю уж, как Анна Петровна его готовила, но мясо, обжаренное в сухариках, внутри оставалось нежным, мягким и сочным. Конечно, это наглость с моей стороны, но ужинать ежедневно такими деликатесами я бы не отказалась. Надо оставить Конраду всю иномирную рыбу из холодильника. Из нее берегиня, наверное, поистине царское блюдо сварганит!

— Сама ты ненароком никаких солнцем поцелованных не обижала? — не столько задал вопрос, употребляя очень красивый эпитет, сколько согласился Конрад, в процессе беседы изящно разделывая мясо ножом и вилкой.

Даже на скромной кухне в земной одежде он смотрелся аристократом: все эти жесты, гордая посадка головы, прямая спина. ЛСД выглядел чуть более просто, но почему-то мне снова показалось, что это не истинный облик, а маска, выбранная кайстом. То, что он мог сделать, чтобы вписаться в картину мира, вынужденно ставшего его пристанищем.

— Нет, — пожала я плечами. — У меня и знакомых девушек такой расцветки нет. Черные, каштановые, блондинки, даже одна розовая есть, только рыжих не случилось. А чтобы с кем-то рассориться, надо хотя бы увидеться, не говоря уж о том, чтобы немножко пообщаться. Я же не какая-нибудь звезда, у которой маньяк-поклонник в любой момент может обнаружиться. Похоже, меня случайно толкнули.

Мужчины мрачно помолчали. Не верили что ли в такого рода совпадения? Жизнь слишком потрепала обоих, чтобы они готовы были согласиться с версией безоговорочно. Вот и жили по принципу: хочешь мира, готовься к войне.

— Лучше расскажите, что показал анализ шоколада, — припомнила я навязчивую идею про яды, стукнувшую днем. — Не отравлен?

— Нет, — задумчиво покачал головой Конрад.

— А дальше? — потребовала я.

— Дальше? — выгнул бровь вампир.

— Ты не договорил, — объяснила я субъективные ощущения. Вроде внешне мой кровный родич ничем этого не показывал, но я отчетливо чувствовала собственную правоту.