Сумеречный мир

Тяжело вздохнув, понурившись, я поплелась в обратный путь. Сдерживая слезы, брела, не глядя по сторонам. Вот и поплатилась. Осталось завернуть за угол и пройти до конца улицы, что я и сделала, и — как утром, ткнулась в мощную мужскую грудь. Только облаченную не в тонкую дорогую сорочку, а в черную форменную стражей. Внизу я увидела мускулистые ноги в темных штанах с широким кожаным ремнем, на котором крепились не известного мне назначения чехлы. Легкие перфорированные ботинки, наверное, самого большого из существующих размеров. Сразу отскочить мне не дали, надежно подхватив под спину.

Задрав голову, чтобы посмотреть, в кого я угодила на этот раз, уставилась в прозрачные голубые глаза, прикрытые длинной косой челкой. Мужская шевелюра поразила цветовым решением: серые пряди перемежались с различными оттенками коричневого, словно полоски на шкуре животного. День сплошных 'приятных' сюрпризов: к ночи я попала в лапы до боли знакомого стража, одного из трех, что в первый, самый страшный день в этом мире, опоздал к стене и на пиршество вампиров. Тот самый оборотень-барс, проливший на меня свою кровь, на миг согрев остывающее тело, заодно переломав огромной звериной тушей оставшиеся целыми ребра.

Судорожно всхлипнув, я рефлекторно схватилась за его плечи, и попыталась отстраниться. Серые брови стража удивленно взлетели на высокий широкий лоб, он глубоко вдохнул, затем еще и еще раз.

— Рогов, ты чего застыл? Такая красотка сама в руки попала, а ты теряешься... — раздался веселый голос слева.

Я резко обернулась: второй страж, темный волк, прекрасно запомнившийся перед смертью, ухмылялся, глядя на меня.

— А он, наверное, слюной захлебнулся... от счастья, — раздалось флегматично-ироничное замечание справа.

Надо же, стражи, пытавшиеся спасти нас с Андреем, в полном составе. Струхнула до чертиков, ведь они видели меня в лицо, могут узнать, доложить куда следует. И неизвестно, что будет потом.

— Отпустите меня, — потребовала я, вырываясь из жесткого захвата.

Тщетно. Из лап этого огромного хищника лосю не выбраться.

Барс хмыкнул, наклонился к моей шее, напугав еще сильнее, — разорванное горло вряд ли когда-нибудь забудется — и жадно вдохнул.

— Рогов, ты решил повязаться прямо здесь? Посреди улицы, — продолжил дразнить стража волк.

Дальнейшее удивило не только меня, но и сослуживцев барса, который, услышав замечание, напрягся и, резко повернув голову к волку, злобно рыкнул.

— Ты чего? — удивился третий оборотень.

Я отчаянно затрепыхалась в руках стража, явно не желавшего меня отпускать, и прорычала:

— Отпусти. Больно же.

— Рысь? — ошеломленно уставился на меня Рогов, немного ослабив хватку. — Но это же невозможно...

— Да, рысь! — рявкнула я. Страх начал уступать место раздражению и злости. — Но это не значит, что меня можно лапать.

Огромный мужчина поспешно отдернул от меня руки, но заботливо поддержал, стоило мне от неожиданности пошатнуться. Снова убрал руки, нахмурился и задышал. Глубоко. Наверняка больше доверяя нюху, чем зрению.

— Это невозможно, — третий страж подошел почти вплотную к нам. — Я узнал тебя, светлая. В том переулке вас обоих...

— Не знаю, о чем вы. Лично я вас вижу в первый и, надеюсь, последний раз.

— Вкусно пахнет кошкой — этого не подделать. Да и лик она на мгновение сменила, когда испугалась, — не унимался самый дотошный сотрудник 'серых правоохранительных органов'. — А та девочка несчастная, однозначно, была человеком, магичкой.

— Но эта... родная... — в полном недоумении прохрипел оборотень-барс. — А в моем клане нет и не было рысей.

— Помнишь, кого-то из наших в морг вызывали, мол, покойник удрал... — задумчиво произнес страж-флегматик. — Потом решили, что некроманты баловались, как всегда, в итоге, все списали на поддатого санитара и бродяжку.

Новость, что меня больше не ищут, обрадовала. Но в отместку я ощерилась на мужчин, которые слишком пристально рассматривали меня. Даже частично трансформировалась от злости, пока платье не затрещало по швам, а 'лапы' сковала обувь.

— Значит, правда? — у волка, вытаращившегося на меня как на чудо чудное, от любопытства даже глаза загорелись желтоватым светом.

— Я в законе! — тщательно скрывая панику, прошипела стражам. — У меня есть документы.

— Котенок, как ты здесь очутилась? — вкрадчиво спросил Рогов, подняв руку и погладив меня по голове.

— Пусть лучше расскажет, как ухитрилась инициацию пройти без обряда? И выжить? — не унимался самый любознательный волк. — Наверное, светлая магия защитой сработала...

— ...вот-вот, Рогов же ее тогда своей кровью залил. Может как-то и это сработало...

— ... а яд вампиров катализатором послужил. Помнишь, Мериди рассказывал о подобном случае... правда, с серым магом, но все же...

— ...да, но там все равно обряд проводили, и маги процесс контролировали...

— Меня другое удивляет — она не барс, а рысь...

Горячий научный спор двух стражей привел меня в негодование, заставив лишний раз вспомнить трагические обстоятельства, предшествовавшие появлению второй сущности. Поэтому, не сдержавшись, я рявкнула:

— Видимо, меня смерть пожалела. Посмотрела, как вы там надо мной умирающей стояли с постными рожами и соображали, что делать... А суть рыси мне ближе других оказалась, вот я и выбрала именно ее, пока на том свете прохлаждалась.

— Котеночек, не переживай. Чтобы не произошло дальше, о тебе никто не узнает, я не позволю родича трогать. Тем более, самку, — вкрадчиво, мягко пообещал Рогов, продолжая осторожно поглаживать меня по голове.

Он меня что — за малолетнюю дурочку принял!?

— Я вам не котенок! — отпихнула его руку.

Барс аккуратно перехватил мою кисть, словно я могла сама себе навредить как ребенок, и твердо заявил:

— Девочка, для моего зверя ты котенок клана, родич. Сейчас идем ко мне, там разбираемся и...

Хорошо, что надела старые туфли — не очень жалко. Со всей силы двинула волка по ноге. Тот, скорее всего, не ожидавшей от 'котеночка' агрессии, обиженно взвыл, а я тем временем цапнула за руку барса, 'ошпарила' их ужасом, чтобы фору получить, и бросилась наутек. Так быстро я еще не бегала. Но слыша жаркое дыхание погони, упрямо стискивала зубы, в полной мере почувствовав, что значит рвать жилы и когти.

Повезло! Видимо, силы небесные упорно хранят меня. Уже который раз помогают скрыться, уводят у смерти из-под носа, посылают добрых лю... оборотней.

Домой — я считала пекарню таковым — приползла на рассвете, с особенной тщательностью заметая следы. Потом, лежа в ванной, чтобы унять боль в натруженных мышцах, со слезами думала, как мне теперь хотя бы раз в месяц появляться у стены, если это грозит встретиться с новоявленным родственником.

Э-эх! Сил даже думать не осталось... вот завтра отойду... а то ни рук ни ног... И уже уплывая в сон, традиционно обвинила во всем вампиров. И еще — оборотней! Некоторых...

Глава 11

— Ты сегодня выглядишь уставшей, Ксенечка, — не выдержала Мели, искоса посматривая на меня и украшая небольшой бисквитный торт розочками. — Плохо спала, заболела?

Вот стыдоба: обо мне волнуются, а я отмалчиваюсь, прокручивая в голове вчерашние события.

— К стене ходила ночью, но увидеть маму с папой толком не получилось, — тяжело вздохнула я.

— Кто-то помешал? — участливо поинтересовалась ежиха, смешно наморщив острый носик.

— Хранители, — печально кивнула, — закрыли обзор, и нам только минуточку удалось.

— Главное — родители знают, что ты жива и здорова! — ласково улыбнувшись, утешила она. — Уж поверь матери.

— Угу, — согласилась я и заодно решила выяснить. — Скажите, а бывает так, что у клана оборотней находится родственник, о котором раньше не знали?

— Наверное... — пожала плечами хозяйка дома. — Ведь всякое может случиться в жизни. Почему бы и нет?

— А новому родичу будут рады? Примут?

— Сложно однозначно сказать, — ответила Мели, закончив украшать тортик разноцветной карамельной посыпкой и отправив в холодильный шкаф. — Смотря какой родственник, я думаю.

Она выглянула в зал, убедилась, что Настенька пока одна справляется. Подумать какой я родственник? Непременно. Время обеда подходит, и потому поторопилась со следующим вопросом, а то мало ли, когда еще возможность представится:

— Как вы считаете: хорошо или плохо жить в кланах оборотней?

— В каком смысле — 'жить'?

— Э-э-э, быть частью клана, находиться под его защитой... — 'уточнила' я, переливая из жбана в стеклянный кувшинчик квас.

— Тебе кто-то уже предлагал? — насторожилась Мели.

— Нет, я на будущее, вдруг предложат, — врать искренне опекавшей меня женщине было совестно, пришлось мысленно себе пообещать, что обязательно о барсе расскажу Зотовым, но сначала сама разберусь с новыми родственными связями.

Мели успокоилась, но задумалась над ответом:

— Понимаешь, в двух словах не скажешь: хорошо или нет. Смотря какие кланы.

— Почему?

— Потому что у всех по-разному. В зависимости от особенностей каждого вида, традиций, обычаев. К примеру, о крупных кошачьих нехищные оборотни знают мало, сама понимаешь почему. О волках тоже. Кто не вхож в ту среду, может судить о них понаслышке, из газетных сплетен да из официальных новостей. Такая безобидная мелочь, как мы, в банды не входит, а вне города живет обособленно...

— Ну хотя бы самые распространенные сведения? — состроив просительную рожицу, я подхалимски уставилась на рассказчицу.

— Вот кошачье племя... — насмешливо покачала головой Мели и сдалась. — В основном, оборотни держатся родовых кланов, но в городе может быть иная иерархия. Во главе стоит либо самый сильный и непременно хитрый, и умный, либо самый старший, тоже наделенный умом, хитростью и силой. Обычно не обладающие властью члены клана живут своими семьями, либо одиночками и платят налог за защиту в общую казну. У кланов свои территории, иногда целые городские районы или часть земель вокруг города, или на окраине...

— ... а как же верховые и группировки? — не поняла я.

— ... или входят в крупные группировки, объединенные, как правило, коммерческими интересами. В них входят оборотни разных видов, чаще всего образуя большие банды со своими внутренними законами и правилами. Где жизнь вертится вокруг лидера. Есть и верховые во главе. Кстати, наш Марк давным-давно держит несколько кварталов под собой.

— Надо же... — от каких-либо комментариев я удержалась. Эмоции тоже держала под контролем.

— Вообще-то, что бы ты ни думала, в городе у оборотней больше свободы.

— Неужели? — изумилась я. Зная, насколько опасно жить в городе, страшно представить, что творится за его пределами.

— Не сомневайся. В кланах, обосновавшихся подальше от городов, царят строгие патриархальные нравы. Заправляют старейшины. Помнишь, я тебе о староверах рассказывала?

— Мели, вы вскользь упомянули, а поподробнее можно? — настояла я.

— Можно, — согласилась она. — Пятьсот лет мы воевали, рвали глотки друг другу, пытаясь осознать кем стали. Как с этим жить дальше. Нелепо звучит, но многим было сложно принять себя такими, измененными. Кроме того, в уничтожении серых люди принимали активное участие, сжигая поселения, убивая не похожих, иных. Представляешь, какое тогда было время?

Я судорожно сглотнула, кивнув, — фантазия у меня всегда богатая была.

— Еще бы! В наших школах история того времени входит в обязательную программу. События довольно подробно описываются, правда, несколько с другой стороны...

— Догадываюсь с какой, — хмыкнула Мели. — Серые — звери и убийцы. Поголовно. Да?

Я виновато пожала плечами и попробовала оправдаться:

— Но ведь что-то соответствует учебнику, на себе испытала...

— Ой, — шеф-повар махнула рукой, поправила сползший на лоб белый колпак и, нарезая морковку соломкой, продолжила. — В общем, после образования Стены, жизнь на серых землях начала налаживаться. Формировались кланы, сперва — семейные, общинные, потом — территориальные и видовые. Законы там действовали старые, которые еще до катастрофы были. Так и живут по сей день. Мужики — во главе, а бабы — по хозяйству. Затем, с развитием торговли и увеличением городов, ситуация тоже изменилась. Появились инакомыслящие, всяко разно, а старейшинам не пришлось по нутру, вот и уводили своих оборотней дальше, в менее освоенные и населенные места.

— И что теперь? — я ловила каждое слово, как на самой интересной лекции.

— Теперь города — оплоты свободы, а поселения староверов — древних устоев. И отсюда следует, что прежде чем принимать предложение вступить в клан, сначала выясни — в городской или староверческий, — щелкнули меня по носу.

— А то заставят ходить в холщовых платьях до пят? — улыбнулась я.

— Если бы только, — многозначительно посмотрела на меня хозяйка дома. — Девочек у оборотней рождается мало, самцов — гораздо больше.

— Странно...

— Перенаселения у нас нет из-за слишком высокой смертности. Слабые не выживают. К тому же, звериная натура спокойно жить мешает. В войнах и драках чаще гибнут мужчины, вот природа и берет свое, их больше рождается. Сейчас, конечно, обстановка спокойнее, а девочек все равно мало. У староверов закон: самка обязана понести от мужа несколько пометов, таким образом выполнить долг перед родичами. — (Одна терминология чего стоит!) — У кошек в помете бывает до четырех-пяти котят...

— Сколько?! — ошарашено выдохнула я.

Женщина-перевертыш с пониманием хмыкнула и продолжила:

— Однако выносить и родить несколько раз не каждая сможет, да и согласится ли, но выбора нет.

— А у волков? — моему любопытству не было предела. Страшно интересно.

— У всех псовых тоже самое, но рождается не более двух-трех щенков.

— Маловато что-то! — мрачно съехидничала я.

— Потому что щенки рождаются крепче, здоровее, живучее. Котят меньше выживает. Вот и берут количеством... — так же мрачно ответила Мели.

— Потрясающие жизненные перспективы...

Если утром, на 'свежую' голову, я задумалась о том, чтобы найти Рогова и признать родство, то сейчас, если бы увидела его, забилась бы в щель поглубже. Выяснять в какой клан он меня определить собирался, совершенно расхотелось. Ну какая родня барсам рысь?..

— Да ладно, все утрясется, — погладила меня по плечу ежиха. — Не бери близко к сердцу.

— Спасибо, Мели, главное усвоила: замуж выходить лучше за городского волка, — едко резюмировала я, про себя решив лучше не выходить вовсе.

— Тебе выбирать, — снисходительно усмехнулась она. — Только вот о чем подумай: тебе нужна преданность или верность?

— И в чем разница?

— Волки те же псы, преданы тому, кто их кормит, или любит... как собаки. Ты готова разделить их преданность любимому делу... хозяину... клану...

Моя обожаемая 'колючка' с улыбкой многозначительно смотрела на меня, ожидая вопроса, и я ее не подвела:

— А кошки?

— Кошки себе на уме. Всегда. И заботятся лишь о своем благе.

— Тогда почему...

— Зато кошка сама выбирает хозяина и хранит верность до самой смерти ему одному. И неважно, кормят ли ее вкусно, богат ли хозяйский дом... Однажды определившись со своими чувствами, кошка становится самым верным защитником и спутником. Кто ты, откуда и как к ней относишься — дело десятое.