Три королевских слова. Книга вторая (16.05)

Меня осенило.

— Вы часто заказываете девушкам наряды у портного своей матери?

Он помедлил.

— ...Нет. Первый раз.

— Тогда этот лучший портной вас и сдал. Их Величество примчались посмотреть на 'одного человека', для которого вы заказали тонну дамских нарядов.

— Развею по ветру, — сквозь зубы пообещал Кайлеан.

— Любимого портного вашей мамы? За две недели до бала? Только если хотите, чтобы вас тоже развеяли по ветру.

— Пожалуй, вы правы. Пусть живёт. Но ваше платье будет самым красивым...

— ...и тогда по ветру развеют меня.

Кайлеан хмыкнул, ещё раз попрощался и ушёл — как обычный человек, шагнув в лифт. Мы остались с Дрю наедине.

Она парила передо мной со скорбным лицом, я чувствовала себя гнусной рабовладелицей.

С чего-то надо было начинать. Возможно, какое-то совместное занятие могло растопить лёд.

— Не хочешь ли помочь разобрать вещи, Дрю?

— Слушаюсь и повинуюсь, леди Данимира...

Сказано было кротко. Елейно кротко. Я прищурилась. Похоже, насчёт самочувствия Дрю Кайлеан был прав.

Я вздохнула.

— Слушай, Дрю. Понимаю, что разбирать чужую одежду — не самое весёлое занятие. Но по моим представлениям, это лучше, чем сидеть в подземелье, изводя соседей насмешками. Всем нам время от времени приходится делать не то, что хочется. Такова жизнь... — Дрю шмыгнула носом, я смешалась и поправилась: — Такова реальность.

Она безмолвствовала, зависнув в воздухе бездушной голограммой, стеклянный взгляд был устремлён куда-то за моё плечо.

— Ладно, — снова вздохнула я, — пойдём. Повисишь где-нибудь в сторонке, а я уж как-нибудь сама... Не бойся, Его Высочество об этом не узнает.

Дрю слабо шевельнулась.

— Ни в коем случае, мадам,— прошелестела она, — как можно... Моё призвание — служить вам, мадам...

— А вот с 'мадам' — это уже перебор! И призвание себе другое подбери.

Вздёрнув подбородок (совсем в кайлеановском стиле), я решительно обогнула Дрю и направилась прямиком к цели — к заветным пакетам. Моё намерение приобщиться к прекрасному было несгибаемым, а всякие дрюки-злюки пусть делают что хотят.

Я шла, не оборачиваясь, но ощущала холодное дыхание-дуновение на своём затылке, а когда показалась гора упаковок, за спиной раздался удивлённый посвист.

— Вот это да-а-а...— произнесла Дрю уже своим нормальным голосом. — Сколько шмотья!

— Э-э-э... да, одежды много, — согласилась я, обозревая поле предстоящей битвы за порядок. — С той стороны ещё столько же. Поэтому я и просила помочь. К тому же ваша эрмитанская жизнь для меня — тёмный лес. Надеюсь, ты просветишь меня в некоторых вопросах.

— Надейтесь, — сказала Дрю.

Она подлетела к шкафу, распахнула все его двери, сняла со штанги вешалку и достала из ближайшего пакета нечто, похожее на объёмистый сгусток серого тумана. В ловких руках Дрю туманное нечто превратилось в нечто длинное и тут же очутилось на вешалке, а вешалка отправилась в шкаф. Всё произошло с такой скоростью, что я запоздало воскликнула 'Стой!', когда Дрю уже извлекала из другого пакета следующую одёжку — напротив, блистающую всеми цветами радуги.

Дрю остановилась и вопрошающе взглянула.

— Ой, а что это там было? То, первое, серенькое такое. Можно поглядеть?

— Да пожалуйста. Но эдак, с поглядками, до вечера не управимся. — Она вернулась ко мне с серым платьем, и я бережно приняла в руки невесомую материю — дым, туман, небо над Финским заливом....

— Ну и пусть, — сказала я. — Мне тут ещё три месяца сидеть. Днём больше, днём меньше, всё равно разберём когда-нибудь. Просто я никогда не видела ничего подобного... надо мерить!

— Тогда подождите, тут ещё и шляпа к нему имеется.

...Я поглядывала в зеркало слегка смущённо. Такие широкие поля у шляпы я видела только на картинках — сзади они почти ложились на лопатки. Но смущало не это. Дымчато-серые складки держались на плечах просто чудом, а декольте было — ну просто на грани. Равно как и вырез на спине. Вообще, всё выглядело так, будто на меня просто накинули отрез ткани, небрежно задрапировали, кое-где так же небрежно скололи невидимыми булавками и — совершенно ненароком, практически волею случая — получился идеальный наряд. Но стоит только шевельнуться — волшебство исчезнет, ткань соскользнёт вниз, и я останусь в одной шляпе... учитывая ранние казусы, я была уверена, что именно так и произойдёт.

— К глазам очень хорошо, — одобрила Дрю. — Хотя кто при таком фасоне на ваши глаза будет смотреть — не знаю...

— А оно не упадёт?

— Вы походите, — посоветовала Дрю, — можете даже попрыгать. Всё будет держаться, вот увидите.

Прыгать я не стала, но, пройдясь вдоль зеркал осмелела настолько, что даже покружилась. Драпировка колыхалась, но её положение оставалось неизменным — ничего никуда не спадало, в стороны не съезжало, нараспашку не распахивалось.

— Действительно, вроде всё должно развалиться, а держится, — сказала я. — Потрясающе. Поэзия, а не платье. Просто навевает... — я прочла: — Серые глаза — рассвет, пароходная сирена, дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены... Но ты это платье повесь в тот, правый шкаф. Я его носить не буду. Слишком... — я поискала слова, — провоцирующее. Цвет такой сдержанный, целомудренный, а покрой — наоборот... Опасное сочетание.

— Так это же то, что вам нужно, — убеждённо сказала Дрю. — У вас через три месяца договор заканчивается? Так вы эту опасную поэзию вечерком оденьте — без шляпы, конечно, и перед принцем туда-сюда пройдитесь, он точно договор продлит. Хотя... — она задумалась, — понятно, что и так продлит. Какие три месяца... Он на вас так смотрит, когда вы не видите...

Я постояла, подумала.

— Может, давай на 'ты'?

В зеркале отразилось, как Дрю вздрогнула.

— Нет уж. Его Высочество особо подчеркнул — к вам надо обращаться уважительно — 'леди Данимира' и на 'вы'.

Как Кайлеан Георгиевич умеет 'особо подчёркивать' — это я хорошо представляла.

— Но в отсутствии Его Высочества мы можем нормально общаться.

— Нетушки. А вдруг я забуду и при нём 'ты' скажу? Это с вами он носится. А мне мало не покажется.

На это мне нечего было возразить. Я сама была такая. Непременно оговорилась бы.

— А что за договор? — спросила я после паузы, как бы между прочим.

— Обычный, кровью подписанный. Насчёт того, чтобы всё забыть.

— Так. Дрю, бросай всё, иди сюда. — Я прошла и села в кресло у окна. Когда Дрю подлетела, я указала ей на кресло напротив. — Садись.

— Мне-то зачем?

— Садись.

Дрю закатила глаза, но мягкую посадку в кресло изобразила.

— Вот с этого места поподробнее. Что за договор?

— А вы разве не подписывали?

— Ничего я не подписывала. И понятия не имею, о чём речь. Я иностранка. И просто гостья Его Высочества.

Дрю нахмурилась:

— Может, мне не стоит тогда говорить об этом? Принц Кайлеан велел попусту язык не распускать.

— Это не попусту. Он же говорил, что мне нужно освоиться?

— Говорил. Но про договор — это неофициально. Просто все знают.

— Когда все знают — это, считай, народная традиция. А ты должна мне помочь освоиться с вашими обычаями. Так что все знают?

Дрю, видимо, и самой не терпелось поделиться сведениями, потому что ломаться она не стала, а сразу же заговорила:

— Девушки Карагиллейнов — которые не невесты-принцессы, а так... просто девушки... — договор специальный подписывают, в котором соглашаются на тайные встречи, и на то, что по окончании отношений всё забудут. Не всё, конечно, забудут, а только про роман с кем-то из королевской семьи. На них заклинание специальное накладывается. Надоело Карагиллейну, он щёлкает пальцами... и всё — всем спасибо, все свободны. Ни страданий, ни скандалов.

Некоторое время я сидела с задранными вверх бровями и осмысливала информацию.

— Девушки Карагиллейнов... — пробормотала я наконец. — Это же девушки Джеймса Бонда какие-то. В каждой серии — новая девушка... куда старая делась — бог весть. Но тогда откуда это всё известно, если встречи тайные, и всё позабыто?

— Народ просто так говорить не будет.

— Железный аргумент. Погоди... а если дети... вдруг? 'Ой, откуда здесь взялся этот прелестный кудрявый мальчик? Наверное, в магазине подбросили...' Так, что ли?

— Да нет, они же высшие маги. У них дети просто так не появляются. Вон, Его Величество Георгиан Второй один раз промахнулся — и ничего хорошего из этого не вышло.

— А что плохого вышло?

— Как что — принц Химериан. Вы и этого не знали?

— Ты хочешь сказать, что принц Химериан...

— Ну да, бастард. Он хоть и воспитывался как королевский сын, но принц-то он не настоящий, ритуал брака с его матерью проведён не был. Вот он и завидует вашему... как у принца Кайлеана что-то появится, так принцу Химериану того же надобно...

— А-а-а... тогда, наверное, я кое-что начинаю понимать...

И я рассказала Дрю о визите королевы в Башню — усечённую версию, разумеется.

— Он, Химериан, стоял ведь как каменный истукан, а как эта противная Луссия начала верещать про то, как я 'на груди сына кесарева возлежала', так сразу встрепенулся, интерес проявил. Но дело было совсем в другом. Я тогда кошкой была (потом тебе расскажу), вот и возлежала.

Дрю посмотрела на меня, как на неразумное дитя, лепечущее глупости, и произнесла:

— И ничего-то вы не знаете! Лусс вовсе не противная. Она не злая, да и не маг почти. Только и есть магии, что эти припадки. Мы, слуги, её очень даже жалели. Ей замуж хочется, семью, а на неё иногда как накатит прямо при народе... вид страшный, кто с такой связываться будет? А годы идут! И про то, как вы были кошкой, мне очень хочется послушать, только это здесь совсем не при чём. Лусс прошлого не видит, она предсказывает будущее. Просто говорит в прошедшем времени, потому что в момент пророчества видит будущее как уже произошедшее.

— А-а-а-а... — протянула я, вспоминая мечтательную улыбку Кайлеана. — Теперь понятно...

Дрю истолковала мои слова по-своему.

— Ну да. Химериан ведь тоже сын кесарев. У него тоже шансы есть.

— Нет у него никаких шансов! — По-моему, я даже зубами лязгнула.

— Я-то понимаю... Вы ведь тоже на принца Кайлеана смотрите да облизываетесь. Но его брата это может, наоборот, раззадорить.

Что там может раззадорить братца Хима меня не волновало совершенно. Я упавшим голосом спросила:

— Что, так заметно?..

— Заметно.

Я понурилась. Плохо дело. Как говорил Чудовище, 'плохо-плохо-плохо'... Видно, правду говорят, что сердцу не прикажешь.

— Напрасно вы так расстраиваетесь, — Дрю снова истолковала по-своему мою печаль. — Принц Кайлеан тоже крепко на вас запал. Он подпишет договор, не сомневайтесь. И не на три месяца. Намилуетесь вволю, а потом и страдать не будете.

Я вскочила, чуть не опрокинув стол, и выпрямилась, будто проглотила шест.

Испуганная Дрю взмыла вверх и распласталась по потолку.

— Принц Кайлеан никогда не предложит мне этого паршивого договора! — Я не узнавала собственный голос от звеневшего в нём льда. — Мне плевать, заключал он с кем-нибудь такие договора на самом деле или это эрмитанские народные фантазии, но мне он об этом даже не заикнётся!

Внезапно усилившийся запах роз отрезвил меня. Я глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз.

— Ого, — сказала Дрю с потолка, — ничего себе!.. А с виду невинная овечка. Ну у вас и амбиции... Я чего-то не поняла... вы что ж, мечтаете, чтоб Кайлеан Карагиллейн Третий вас замуж позвал?!

Осев обратно в кресло, я скривила губы, будто съела что-то горькое, и заговорила — не столько для Дрю, сколько для самой себя. Мне надо было сформулировать и произнести вслух то, что мучило меня давно.

— Как я могу об этом мечтать? Мне нечего дать Их Высочеству. Он рождён, чтобы быть королём, а у меня нет королевства. Да и хорошо, что нет. Можно сказать, повезло: ни за что не хотелось бы стать приложением к экономическим благам. — Мои губы кривились всё больше и больше. — И спустись вниз, пожалуйста. Ты сейчас похожа на персонаж из японского фильма ужасов.

— А вы не вопите тогда как раненый дракон! И рыдать не вздумайте, — сказала Дрю, отлепилась от потолка и опустилась на прежнее место, — принц заметит — меня развоплотит, не вас. Значит, замуж мы не можем, в любовницы не желаем. Положеньице! И что теперь?

— Я тихо-тихо пересижу эти проклятые три месяца и тихо-тихо вернусь домой. И если я выпутаюсь из одной сложной истории... то дальше я уж как-нибудь... Учиться буду — мне же нравилось учиться!.. Волонтёром куда-нибудь устроюсь... туда, где потяжелей... Я его и так... з-з-забуду... — я всё-таки пустила слезу, — безо всяких договоро-о-ов...

Послушав некоторое время как я давлюсь всхлипами, Дрю спросила:

— Леди Данимира, вы ведь натуральная блондинка?

Я сразу поняла, что её вопрос не имеет отношения к цвету моих волос, но, проглотив слёзы, ответила:

— Да, а что?

— А то! У мужика лава из ушей уже лезет, она домой собралась. Щас!

Слёзы сразу куда-то делись.

— Ка... какая лава?

Дрю снисходительно вздохнула и заговорила голосом народной сказительницы:

— Слушайте. Ваш-то, ещё не родился, а уж многие маги заговорили, что грядёт колдун великой силы. Принц Кайлеан только-только говорить научился, как все воочию в том убедились: малое дитя чуть напрочь столицу не угробило. Как начал младший принц силушку испытывать, так казна едва не опустела. Король Георгиан замаялся извиняться, компенсации выплачивать, да разрушенное восстанавливать. То Его Высочество вулкан соорудит, то чудищ со дна реки призовёт, то дворец подожжёт, то ещё какую каверзу замыслит. А уж покойникам и вовсе никакого упокоя не стало, зомби по улицам бродили как ни в чём не бывало. Сильнее некроманта, чем ваш принц, в Эрмитании ещё не рождалось. В общем, никакого сладу с ним не было, пока не догадались магистра Мерлина призвать...

Точно, озарило вдруг меня. Мерлин! Вот кто сможет помочь... или хотя бы прояснить моё положение... если захочет, конечно. Потому что на 'мур-мур-мур' его не возьмёшь...

— Леди Данимира, вы слушаете?

— А, да! Так что там про лаву?

— Сначала магистр принцу няню нашёл, которая с ним совладать сумела...

— Это я знаю, няню Мелиссу.

— Святая женщина, хоть и крыса. А уж после сотворил он магический колодец для сброса лишней энергии и обучил принца обращать эту энергию в лаву подземную.

Я навострила ушки.

— Где-где этот колодец?

— Да здесь же, в Башне. Мерлин сказал, мол, чего зря добру пропадать, пусть принцева лишняя дурь драконятник обогревает, её надолго хватит.

И вовсе не колодец, а целый бассейн, подумала я. Но вслух спросила:

— А причём здесь лава из ушей?

— Слушайте дальше. Шли годы, младший принц постепенно научился своей силой управлять и не тратить её попусту, драконы мёрзнуть начали. Но тут и драконятник новый за городом построили. Однако стукнуло принцу не то тринадцать, не то четырнадцать годков — колодец вновь лавой начал заполняться, но теперь уже по другому поводу.