| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Внутренний интерьер вначале вызвал недоумение. На стенах с оригинальной мозаикой развешаны карнавальные маски, напротив входа — красивое панно с видом Венеции. Тонкие нотки муската и ванили в воздухе... Каков хитрюга?! Десять баллов! А старик то осведомлен лучше, чем ей хотелось бы. И все же у него совершенно несносное чувство юмора — намек грубоват.
— Фроляйн, прошу, — сопровождающий вежливо поклонился, указывая ей направление.
Дальше она почти бежала, чувствуя, как расплывается в неприлично счастливой улыбке.
В глубине небольшого зала за столиком сидели трое. Трое? Вот так вот сразу? Ах, дядюшка, ну и шутник! Чопорный худой старик благодушно подмигнул ей в ответ, а темноволосый мужчина поднялся навстречу, и сразу стало заметно, насколько он выше всех окружающих.
— Дэв! Дэвиан! Хвала богам! — она бросилась ему на шею, и он согласно закружил ее, прижав к себе. Они с детства называли друг друга, как брат и сестра, хотя в родстве состояли самом отдаленном. Единственные дети в Роду, да еще и близкие по возрасту, они росли вместе, вместе же устраивали шалости, и наказаны бывали не раз, вместе учились и познавали мир.
— Как же я рад видеть тебя!
— Глупый, — смеялась она от счастья, — а я еще больше рада видеть тебя! Наконец-то!
Он поставил ее на ноги, но волнистые рейки на потолке все еще продолжали кружиться перед нею, завиваясь спиралью. Задрав подбородок, Элла придирчиво всматривалась в эти золотистые глаза: ничего не изменилось с последней встречи? В прошлый раз лицо было смуглым, как у мавра, после нескольких лет блужданий на ближнем Востоке. Сейчас прозрачная бледность уже не скрывала врезавшиеся морщинки у глаз, от крыльев носа протянулись глубоко залегшие складки. Словно прочитав ее мысли, он белозубо ухмыльнулся, почти совершенно так же, как раньше, в юности.
— Немедленно прекращай изучать меня, а то укушу, — Дэв шутливо клацнул зубами возле ее уха. — Ты чертовски хорошо выглядишь, сестренка! Старина Сиг бережет свое сокровище, а?
— Уже знаешь? — удивилась Элла, укоризненно погрозив дядюшке пальцем. — Милейший erlaucht Бану, умеете вы преподносить сюрпризы!
Старик лишь скромно пожал плечами и отпил глоток белого вина. Переглянувшись с ним, Элла, наконец, перевела взгляд на девушку — единственное неизвестное в этом уравнении. Миловидная, худенькая, длинные светлые волосы очень ее украшают. В этот момент девушка вскинула на нее глаза — большие, потрясающе стального цвета, с каймой солнечного пламени вокруг зрачков. Так вот ты какая теперь, Амита-Андреа де Лисс.
— Элла, — Дэв с напряжением перехватил ее изучающий взгляд, — позволь представить тебе Аврору. Аврора — это моя троюродная сестра Элла, очень близкий для меня..., — он немного запнулся и решительно закончил, — человек.
— Очень приятно познакомиться, милочка, — не удержалась Элла, величественно усаживаясь, и с удовольствием отметив, как девушка смутилась. И тут же одернула себя, уловив его расстройство.
— Кхе-кхе, — прошелестел старик сиплым смехом. — Полагаю, атмосфера неформальной обстановки будет лучшим украшением сегодняшнего вечера. Давайте посидим спокойно, по-семейному. Хорошо?
Хорошо, сказала себе Элла, продолжая присматриваться к незнакомке. В прошлый раз они так и не стали близки, а сейчас тем более непонятно, что ожидать от этого существа. Человеческая оболочка и душа арии. Такие души рвут обличье, надолго ли ее хватит? Свеча на ветру — случись ветер чуть сильнее, и она угаснет. Что она помнит о себе, да и помнит ли?
Сидит, задумчиво изучает меню, очевидно растерявшись чему отдать свое гастрономическое предпочтение. Дэв склонился над ней, как заботливая наседка.
— Аврора, рекомендую черное ризотто с каракатицей — классический изыск старой Италии, думаю, что тебе должно понравиться! А еще, возможно, салат из тунца — такой же неповторимый как дух Венеции, с пряным цикорием и горчинкой радиччио.
Элла даже фыркнула. Молча, конечно же, молча. Вон как переглядываются — зачем же ей разрушать такую идиллию своим сарказмом?
— Да, я предпочту именно такой вариант, — восхищенно выдала его протеже. Она не смотрела по сторонам, не обращала ровно никакого внимания ни на кого, кроме Дэвиана. Кажется, девочка и на нее смотрела лишь в тот момент, когда они радостно приветствовали друг друга с братишкой. Cтранно...
— Аврора, милая, вам обязательно стоит побывать в Италии, — поддерживая светскую беседу, обратился к ней Бану. — Только там можно по-настоящему оценить качественный салат из тунца! Сомневаюсь, что здесь его смогут также достойно приготовить! Что скажешь, Дэв?
— По этой стране я всегда скучаю, — ответил он и наградил свою спутницу долгим взглядом. — Если Аврора только пожелает...
Девушка густо покраснела, опустила глаза.
'Возьми, возьми же ее за руку', — подумала Элла, — 'сейчас самый подходящий момент. И то, как ты это сделаешь, о многом мне скажет'. Но Дэвиан спокойно расправил салфетку и откинулся на спинку стула.
Что? Они все еще не настолько близки? Хм, и что бы сказал на это Сигвальд? Ведь это одна из самых безумных идей, с которыми он носился с того момента, как стало известно, что Дэв не только нашелся, но и смог отыскать реинкарнацию своей любимой. Тьфу, тьфу, будь она неладна.
— 'Постарайся трезво, абсолютно беспристрастно проанализировать случившееся в ту ночь', — говорил Сиг. — 'Милая, разве тебе не кажется это странным? Почему все произошло именно во время их первой брачной ночи? Дэв робко ухаживал за ней три года, сдувая пылинки и боясь и пальцем к ней притронуться. Ты ведь знала об этом, не так ли? Нет?! Странно, что он не сказал тебе. Впрочем, он и мне бы не сказал, но я наблюдал, внимательно наблюдал, и однажды припер его к стене. И все это время меня не оставляла неясная тревога, которую я вынужден был глушить, радуясь счастью друга. А в день свадьбы, заррраза, было такое же мерзкое чувство, как и в день их знакомства. Считай это предчувствием, в которое я и сам не поверил. Тогда, в Венеции, ведь все обошлось. А свадьба... Хель всех подери, ну откуда, откуда в их спальне могла оказаться та змея? Куда она делась потом, мы ведь весь замок перерыли?! И ни следа темных, никаких улик, ничего! Понимаешь, к чему я клоню?'
— 'Какой бред ты несешь', — отмахнулась тогда Элла от его подозрений, но сейчас... Сейчас все вспомнилось.
Между тем Дэвиан с маркграфом Бану оживленно приступили к выбору вариантов белых и красных вин. Обмениваясь шутками и скабрезностями, они гоняли вспотевшего сомелье все за новыми и новыми бутылками, придирчиво их осматривали, уточняли урожайность того года, когда собирался виноград, и солнечность и прочее и прочее. Человеческая девушка влюблено смотрела на ее брата, и тот разливался соловьем, безраздельно завладев ее вниманием.
— 'Искриста дерзкая Шампань,
Бордо задумчиво и томно,
Струей анжуйского Бретань
Вливается в долину Роны,
Нас рислингом врачует Рейн,
Чуть слаще делая утраты,
И Португалии портвейн
Всегда находит адресата.
Тягучий сок испанских лоз
Мускатным сном струится в вены,
И тот — шекспировский — вопрос
Здесь неуместен, несомненно.
Италия — земля богов:
Тоскана, Падуя, Венето...
Мне просто не хватает слов
"Вальполичелле" петь сонеты' [15], — декламировал Дэв, оседлав своего любимого конька.
Затаив дыхание, Элла тоже смотрела на него и хорошо, что он напрочь занят не ею — кажется, предательские слезы заблестели в глазах. Совсем такой же, как раньше — дерзкий, веселый, неотразимый. Как будто и не было всех этих проклятых лет, этой гигантской дыры в их жизни. Если закрыть глаза и не видеть окружения, то запросто можно представить, что сейчас они, еще совсем молодые, веселятся на каком-нибудь балу и братишка, как и раньше, читает им свои свежесочиненные стихи. И Сигвальд рядом...
— Бла-бла-бла, — вполне современно сказал дядюшка. — Кстати, насчет 'Вальполичелле' — это вино лучше всего пробовать на его родине. Милая Аврора, что вы думаете насчет Венеции?
Девочка недоуменно хлопнула ресницами и скромно улыбнулась.
— Мне еще не доводилось там бывать. Но, надеюсь, когда-нибудь...
— Хочешь, я расскажу тебе? — заговорщицки прошептал Дэв, склонившись к ней, и Элла почувствовала, как что-то ревниво кольнуло в груди. — Ее настроение — это пурпур вина в венецианском стекле, свет от свечей, площади среди каналов, витражей, мозаик и восхитительных фонтанов. Пафос колоннад в тиши миртовых деревьев. Только представь, закрой глаза, Аврора: вот, в тени за углом раскинулась величественная площадь Сан-Марко, а дальше, среди остальных четырехсот мостов, виден известный всем 'Мост Вздохов' Риальто.
Девочка грезила с открытыми глазами, внимая его рассказу.
— Волшебник! Как у тебя это получается?
— Это память сердца, Аврора! Ты не забываешь то, что любил когда-то. А Венецию невозможно не любить.
Да что же он с ней делает, стервец! Гипнотизирует и подчиняет, так что бедная дуреха теряет ощущение реальности. Но зачем?! Им двоим, не было дела до ее возмущенных взглядов, но дядюшка смотрел так же озадаченно, как и сама Элла. Что вообще здесь происходит?
Время тянулось незаметно. Как же хорошо отвлечься от всего и просто говорить, говорить, говорить с ним, наслаждаясь каждой минутой. Если не обращать внимание на эту девочку, если не думать о той цели, благодаря которой они с дядюшкой сейчас здесь, если забыть обо всем... Но iishvar`a ждет сына домой, а значит пора ставить точку.
— Настоящую любовь невозможно отвергнуть, — решительно говорила в это время Аврора. — Ведь это дар, настолько же редкий, насколько прекрасный. Человек, познавший такую любовь, безусловно, самый счастливый на свете.
— Уверяю вас, милая, что именно такая любовь, 'настоящая', как вы говорите, именно она только и может принести самую сильную боль и разочарование, — заметил Бану, намеренно ни на кого не глядя.
На мгновение повисла неловкая тишина, но девочка вновь продолжила тему, процитировав:
— 'Как отделить то, что уничтожает тебя, от того, что тебя созидает? Один и тот же ветер строит дюны и разрушает их, один и тот же поток выглаживает скалу и стирает ее в песок, одно и то же принуждение выковывает в тебе душу и лишает тебя души, ... одна и та же любовь переполняет тебя и опустошает' [16].
Экзюпери, отметила Элла. Начитанна и, безусловно, умна. Впрочем, с чего бы ей меняться? Пора с этим заканчивать.
— Ты действительно так считаешь, Аврора? — вкрадчиво спросила она. — А хочешь, я расскажу тебе историю, как раз таки подтверждающую эти слова. И ты поймешь, что понимаешь их превратно. Как ты думаешь, откуда пошло выражение 'Кошка, которая гуляла сама по себе?' Киплинг? Ну-ну... Эта фраза имеет куда более глубокий и древний контекст, с ней связана целая легенда. Очень старая, давно и тщательно забытая.
Жила некогда прекрасная могущественная царица, и целая страна, простиравшая в те времена свое влияние на два континента, поклонялась ей как живой богине, отождествляя ее грацию, изящество и красоту с кошкой, древним символом процветания той страны. Властолюбие, алчность и надменность были ее советниками, о ее коварстве враги слагали легенды, друзья же для властителей непозволительная роскошь. Добро и зло в душе каждого идут рука об руку, как свет, неотделимый от тени, и светом жизни царицы был ее царственный возлюбленный, владыка другой державы. Смеясь, она говорила ему: 'Я гуляю сама по себе, и делаю только то, что хочу', а он любовался ее смехом, собирая как драгоценные бриллианты нечастые встречи. И поистине слепы были люди, даже его собственные подданные, боявшиеся и ненавидевшие странного мудреца, за глаза называя его 'драконом' за то, что он неутомимо расширял горизонты личной вселенной все новыми знаниями. Они называли это мракобесием, он презирал их невежество.
Слава мудреца, ведающего сокрытое, могучего колдуна, шутя играющего судьбами людскими, оказалась изменчивой, слепой от любви. Предательство царицы, которой наскучили его сияющие глаза по утрам, погрузило его в ночь, гораздо более черную, чем темница в его собственном замке, видеть которую ему было суждено еще многие, многие годы. А люди радовались, приняв своим повелителем 'освободителя' от ненавистного чернокнижника, приятного всем обычной мужественной красотой, ценящего красивое оружие и красивых женщин, совсем не интересующегося пылящимися в огромных библиотеках древними манускриптами. Потом говорили, что дракон умер, проклиная род царицы — его собственный род, ибо у них был сын; умер, проклиная и род, занявший его трон, и только возненавидеть собственный народ он так и не смог. А быть может, он освободился и канул в безвестности — никто не знает, и некому помнить...
* * *
Ну и что же такого особенного в этой сказке? Мне странно было наблюдать, как мои собеседники застыли со странными выражениями лиц, словно перед каким-то священнодействием. Тишина нависла, словно предгрозовое небо, мрачная, давящая. Дэв сидел, нахмурившись, глубоко задумавшись о чем-то. Я уже замечала, что иногда он вот так же уходит в себя, взрываясь после таких моментов искристым напускным весельем. Его родственники... Что ж, его родственники старательно избегали даже смотреть в мою сторону. Что со мной не так? Не к столу пришлась, аристократичные манеры отсутствуют?
— Мне пора, пожалуй, — натянутое молчание хочется просто взорвать. — Завтра предстоит ранний подъем, так что... извините.
Безразличный скучный кивок в ответ. Взаимно. Приятно было познакомиться.
— Разреши проводить тебя, — конечно же, он поднимается вслед за мной.
— Дэвиан. — Негромкий мелодичный голос. Невероятное, неземной красоты лицо. Будто ангел вот так вот запросто сидит с нами за столом. Злость плещется в глазах, как перебродившее вино. — Есть разговор. — И она продолжает говорить еще что-то на странном мелодичном языке с большим количеством шипящих звуков.
Он небрежно отмахивается: — Элла, я наизусть знаю его содержание.
— Тогда тем более, — отвечает она. Странное ощущение: кажется, что два опытных фехтовальщика невидимо сражаются друг с другом и их клинки звенят от мощных ударов, высекая искры. — Время вышло.
Он просто улыбается ей в ответ и разворачивается ко мне, всем своим видом демонстрируя полнейшую независимость. Разворачивается лишь для того, чтобы поймать мой отрицательный кивок.
— Я сама, хорошо? — ловлю в золотистых глазах раздражение и уже собираюсь согласиться, но вдруг отвечаю совсем другое. — Если хочешь, но только до такси.
Дорога домой пролетела незаметно. Я сидела и думала, что кажется в первый раз за все время нашего знакомства сказала 'нет' и поражалась самой себе. Что это вдруг я прозрела? Да, видимо, общение с его близкими подействовало сродни холодному душу, раз уж я в состоянии вновь анализировать происходящее. Столь кратковременное знакомство, и двух месяцев нет, а я с чего-то решила, что знаю человека всю жизнь. Как глупо, боже, как глупо. Как 'опрометчиво' — так обычно говорит ба... Ох, да что же со мной творится, стыдно вспомнить, когда я сама звонила ей в последний раз. Вот сейчас доберусь домой и сразу... Хотя нет, уже поздно. Ну так завтра, завтра обязательно позвоню. И ребята... как у них-то дела? Странно, я что, даже не сталкивалась с Максом в офисе? Или сталкивалась? Не помню... И Кеншин... Я давно забыла про Скайп, даже почту не проверяла... Да что же это?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
