Миндаль для Белки

Но это его пока мало радовало. Сегодня объявят о помолвке, а на пальце невесты пока нет кольца. Не мог же он возить с собой фамильную реликвию пра-пра-пра, передающуюся из поколения в поколение будущим графиням Сейвудж?

Все это оправдание своей непредусмотрительности. Мог и должен был. И у его камердинера нет оправданий! Непростительная наглость. В конце коридора, достаточно затемненного, чтобы скрыться от любопытных, но довольно светлого для того, кто пребывал в скверном настроении и не поленился пройтись, Тейн обнаружил Уила, прижавшего к стене Агнесс.

— Ну, что ж, — громко сказал граф, и его голос заставил горничную спастись бегством, а камердинера застыть на месте, — ты сделал свой выбор.

Уил поспешил за хозяином в комнату.

— Ваша светлость, я непременно должен с вами объясниться.

— Не со мной, — Тейн сел за стол, достал все то же письмо матери и сделал вид, что поглощен чтением. Правда, тяжело притворяться, что читаешь сетования на самого себя с большим увлечением.

— Ваша светлость, для того, чему вы стали свидетелем, есть логическое объяснение.

— Конечно. Все предельно ясно.

— Видите ли, Агнесс заметила у меня одну вещь, одну очень важную вещь, которую я бережно храню, лелею, ваша светлость, и попросила показать поближе...

— Все зашло так далеко? Почему нельзя было показать эту важную... вещь после свадьбы? Или хотя бы там, где вас никто не мог увидеть? Кстати, когда свадьба?

— Виноват, ваша светлость, хотел поразить ее роскошью, удивить.

— Надеюсь, эта роскошная вещица, — Тейн не удержался от улыбки, — не отобьет у девушки желания выйти замуж. Удивление не перешло в шок?

Камердинер переминался с ноги на ногу, если Тейн не ошибся, покраснел, вздернул с вызовом голову и сказал:

— Она была в восторге, поцеловала меня. Она сказала, что я — само совершенство...

— С лестью девушка превзошла даже тебя. Уил, подумай, если Агнесс вошла в состояние эйфории от одного вида твоей... роскошной вещи, как ты выразился, в браке вас ожидает блаженство.

— Но, ваша светлость, вы меня не совсем верно поняли. Я показал Агнесс вашу вещь, что, конечно же, не имел права делать, но она так просила, так просила!

— Это уж слишком! — Тейн отбросил в сторону письмо, подошел к окну, наблюдая за суетящимися слугами во дворе, тем самым, давая камердинеру шанс выжить.

Дверь не слетела с петель, кроме того, послышалось несколько шагов в его направлении.

Тейн не мог представить себе более унизительной картины, чем горничная и камердинер, застывшие ночью у его кровати и неторопливо стягивающие одеяло с обнаженного тела. Пусть даже то, что они увидели, позже назовут роскошной, вызывающей восторг, вещицей!

Он обернулся. Камердинер стоял с вытянутой рукой, сжимая побелевшими пальцами маленькую бархатную коробочку синего цвета. Внутри лежало бриллиантовое кольцо пра-пра-пра.

— Как?

— Ваша светлость, — заметив улыбку графа, Уил воспрянул духом, — мы с графиней верили, что настанет день, когда оно пригодится.

— Говоря о роскошной вещи, ты имел в виду кольцо?

— Да, ваша светлость. А вы о чем подумали?

— Тебе это знать не обязательно, — отмахнулся Тейн.

Граф умел быть благодарным и потому о поцелуях камердинера с горничной в этот день более не вспоминал.

Глава N 12

Гейдж поняла, что должна рассказать графу о миндальных орешках. Быть может, он не сразу заметит разницу между женщиной, которой сделал предложение и с которой обвенчается, но заметит. И что тогда?

Ссылка в одно из имений, презрение, забытье, а если родится ребенок? Разделит судьбу матери? Будущее рисовалось мрачным и чуждым, и всему виной ее обман и пустые надежды. Несколько минут счастья, которые позволила урвать судьба, требовали платы.

Сегодня ночью ей снова снился лорд Сейвудж. Огромный дом, множество гостей, музыка, танцы, смех. Тейн в окружении женщин, все лица, кроме его, стерты. С приближением Гейдж смех усиливается. Она понимает: смеются над ней, но продолжает идти.

Платья женщин мелькают калейдоскопом, одна из них толкает в спину, Гейдж падает на колени, пытается встать, но чьи-то руки надавливают на плечи.

— Тейн, — ей с трудом удается произнести имя вслух — губы не слушаются.

Он смеется с остальными и указывает на дверь.

Второй сон был предысторией первого. Гейдж видит, как в ее комнату заходит высокая темноволосая женщина, придирчиво осматривается, скривив тонкие губы и осуждающе покачав головой, оставляет письмо на трюмо и исчезает.

Гейдж чувствовала такое раздражение, что, не раздумывая, бросила письмо в камин. Рыжие языки пламени отступили, словно не решаясь прикоснуться, но вот один из них вырвался и лизнул бумагу, пробуя на вкус. И в комнате послышался крик.

— Тейн, — с ужасом узнала Гейдж.

И проснулась. Этой ночью она больше не сомкнула глаз и утром выслушала причитания горничной о своей нездоровой бледности.

— О, мисс! — воскликнула Агнесс, помогая одеться. — С этим надо что-то делать! Мы должны постараться скрыть от графа, как вы взволнованны помолвкой.

— Помолвки еще не было, — возразила Гейдж.

— Ну, как же? Все знают, что вчера вечером лорд Сейвудж и лорд Карлейн подписали брачный договор. Все знают, мисс. О помолвке будет объявлено сегодня, граф специально выжидал праздника, чтобы запомнилось, чтобы красивше.

Да уж, запомнится.

Не взирая на уговоры горничной, Гейдж выбрала темно-коричневое платье и попросила собрать волосы в привычный пучок. В отместку ее несколько раз укололи шпилькой, но зато в полном молчании, без навязывания собственного мнения о том, как должна выглядеть леди в такой день.

Обычный траурный день. Помолвки не будет. Ее и лорда Сейвуджа как единого целого тоже не будет. Мелькнула бесстыжая картина двух сплетенных тел поверх простыней, но так как Гейдж понятия не имела, что тела должны делать, они напоминали статую и сожалений не вызвали.

Вранье! Она бы согласилась даже как статуя застыть с лордом Сейвуджем, предварительно обхватив его... ногами... за бедра?

— Мисс, у вас температура?

— С чего ты взяла? — удивилась Гейдж.

— Ваше лицо... Вы сидели такая вся белая и вдруг покрылись красными пятнами. И так вот, как-то быстро, и зрачки... такие огромные. Я позову лорда Сейвуджа!

Горничная проворно бросилась к двери.

— Стоять!

Агнесс с сожалением прервала гонку.

— При чем здесь лорд Сейвудж и мои красные пятна?

— Ну, как же, мисс, как же! Он всегда так волнуется за вас и знает столько рецептов. А вдруг он что-то посоветует и...

— Что? — Гейдж посмотрела на свое отражение в зеркале. Действительно, лицо не белоснежно, как давеча утверждала Агнесс, но жар почти спал. Она припудрилась. Вот. Как ни бывало. — Один раз граф видел меня пья... когда я отравилась глотком бренди, и предполагаю, смотрелась я не лучшим образом, и ты хочешь, чтобы он снова застал меня не при параде? Ты на чьей стороне?

— Сомневаюсь, — буркнула Агнесс, — что хоть раз видела вас при параде.

— Ты что-то сказала?

— Да уж, но можно подумать, что если вы услышали, что я сказала, вы меня послушаете.

Гейдж предпочла ограничиться строгим взглядом, избегая щекотливого и, судя по мрачному настроению горничной, долгого разговора. С каких пор прислуга решает, как должна выглядеть леди?

Зеркало, в котором Гейдж видела два отражения: свое и Агнесс, с правдивой жестокостью ответило: " С тех пор, как леди позволяет себе выглядеть неприметно, безлико, словно она и есть прислуга".

— Протри зеркало, — попросила Гейдж, поднимаясь с пуфа. — Оно какое-то мутное.

— Как будто серовато, да, мисс? — запричитала Агнесс.

— Как будто.

— И такое, нет яркости, да, мисс?

— Вот видишь, — сказала Гейдж, — ты и сама заметила. От чего же не протерла его раньше?

— Сейчас, мисс, сейчас, — Агнесс извлекла из дальнего угла шкафа платье вишневого цвета и подбежала к зеркалу. — Посмотрите, мисс!

Гейдж нехотя подошла, и Агнесс приложила к ней платье.

— А сейчас вот ничего сероватого, правда, мисс? Настоящее чудо. И зеркало и леди в вишневом платье. Они абсолютно другие, правда?

Гейдж вынуждена была признать, что сероватым зеркало выглядело исключительно из-за ее мышиного платья. Переодеться? Она с удовольствием провела рукой по платью, которое держала Агнесс. Излишне кричаще, к тому же, граф подумает, что она так вырядилась из-за него, что хочет произвести впечатление, и все поймет.

И не только он. Остальные гости посчитают ее влюбленной дурочкой, скажут, что стоило графу обратить на эту моль внимание, и она возомнила себя бабочкой.

— Мне пора, — Гейдж проигнорировала возмущенный вздох Агнесс, торопясь оставить за дверью неугомонную горничную и манящее платье.

— Доброе утро, — заглянул Артур, потом сделал вежливый стук в дверь и зашел.

— Утро, — ответила Гейдж. — Просто утро, Артур.

У Гейдж мелькнула мысль рассказать об орешках, но она прошла так же быстро, как и появилась. Артур сделает все, чтобы отговорить от разговора с графом. Он — идеальный союзник, но если играет на другом поле, лучше ему оставаться в неведении.

К тому же, он выглядит таким счастливым, что испортить настроение раньше времени — преступление. Узнает новости, но вместе с другими. В первую очередь Гейдж намеревалась поговорить с графом, и наедине.

— И что, — улыбнулся Артур, — это, как говорится, финиш такого доброго утра?

— Что тебя не устраивает? — не поняла Гейдж. — Постарайся, чтобы твое доброе утро плавно перешло в не менее добрый день, если для тебя он, действительно, добрый.

Она подумала о том, как рассердятся родители, как огорчится Артур, узнав о несостоявшейся помолвке, и добавила:

— А лучше успей насладиться данным моментом.

Артур заметно приуныл.

— В том-то и дело, — признался он, — что пока насладиться нечем.

Так как он смотрел куда-то за ее спину, Гейдж обернулась. Трюмо. Значит, первым будет разговор с Артуром.

— Если ты имеешь в виду миндальные орешки... чтобы я тебя ими угостила...

— Никакой женской интуиции у тебя нет. — Вздохнул Артур. — И подарка тоже?

Гейдж с минуту переваривала услышанное, и когда поняла, несмотря на скверное настроение, не сдержала улыбки. Рождество, как она могла забыть? Гейдж подарила Артуру изумрудные запонки, и впитала часть света от искренней радости брата.

— Доволен?

— Да, до следующего праздника. — Он чмокнул ее в щеку. — Сейчас мой подарок.

Гейдж встрепенулась. Надежда, шанс, все возможно...

— Горсть орешков?

— Отнюдь, — рассмеялся Артур. — Агнесс? В моей комнате, на кровати, большая коробка, принесешь?

Горничная поспешила выполнить просьбу. Когда она вернулась, Гейдж пожалела, что не ушла до появления брата. Изумрудное платье, шикарное, пожалуй, слишком кричащее, по виду — на несколько размеров меньше необходимого, и Артур настаивал на немедленной примерке.

"Всего лишь примерка, — уговаривала себя Гейдж, — скрывшись вместе с горничной за ширмой, — можно примерить и переодеться в более привычное".

Но она знала, что тщетно тешит себя иллюзиями, и ей придется пройти через высокомерное самодовольство графа и насмешки гостей. Хотя... зря она думает, что кто-то обратит внимание на моль.

— Вы как фея! — воскликнула Агнесс и тут же поправила себя. — Бабочка! Мисс, настоящая бабочка!

Вот и ответ ее опасениям: моль возомнила себя бабочкой. Гейдж обреченно вздохнула.

— Я не бабочка, — возразила она, — слава Богу, у меня нет таких длинных усов.

— А какие есть? — подтрунивал Артур. — Хватит спорить, вылетай!

Увидев Гейдж в обновке, Артур восхитился.

— Идеально.

И тут же отдал приказ-просьбу:

— Надеюсь, ты не заставишь мой подарок пылиться в твоем шкафу?

— Там нет пыли! — возмутилась горничная.

— Там нет пыли, — впервые за день, согласилась с ней Гейдж.

— Не будем рисковать, — Артур сделала вид, что усомнился в правдивости показаний. — Иди в нем. Мы прекрасно смотримся: мои запонки под цвет твоего платья. — Он не сдержал улыбки. — Совпало, будто я знал.

Гейдж только сейчас заметила, как удивительно гармонировали друг с другом цвета подарков.

— А ты знал? — спросила с подозрением?

— Откуда? Разве мне мог кто-то проболтаться?

Агнесс чихнула, Артур рассмеялся, а Гейдж поняла, что за ее спиной была договоренность. Ничего не поделать, придется идти в этом платье. К тому же, препираться с Артуром можно бесконечно, а она надеялась поговорить с лордом Сейвуджем до того, как все гости соберутся в столовой.

Артур не отставал. Сказав, что запонки должны смотреться просто восхитительно на фоне ее платья, увязался следом. Ничего, она найдет лорда Сейвуджа, скажет, что у них интимный разговор... Не станет же брат подслушивать признания сестры?

Черт! Что она об этом вообще знает?

Единственные познания — вид обнаженной груди и поцелуй лорда Сейвуджа.

Когда трясет от страха, в голову лезут исключительно не те мысли. Вот опять она подумала, что будь эгоистичней, вскоре ее могло трясти не от страха, а от страсти, что гораздо предпочтительней.

Гейдж увидела лорда Сейвуджа в гостиной. Он стоял у лестницы, словно ожидая ее появления. Или ожидая. Предчувствие? Нет, судя по улыбке.

Ноги подкосились, и она бы полетела вниз, если бы не Артур. Вот так, бабочка, летящая вниз, а не вверх. Артур лишил гостей веселого представления.

— Спасибо, — шепнула, ибо голос пропал.

Скорее всего, это последняя улыбка графа, которую она видит. Гейдж постаралась улыбнуться в ответ, но не смогла. Слишком много людей, которые позже скажут, что она флиртовала на глазах у всех. Лорд Карлейн, леди Карлейн, мистер Викстер — все собрались в гостиной.

Она понимала, что должна поздороваться, но не могла произнести и слова, знала, что неприлично так долго рассматривать джентльмена, и не могла оторвать взгляда от лорда Сейвуджа. В какую-ту секунду она даже подумала, что они вдвоем. Мелькнула мысль — быть может, и он чувствует то же самое? Нет — тут же отвергла. Так не бывает. Не с ней.

— Гейдж, — тихо позвал Артур.

Она встретилась с его вопросительным взглядом, и утвердительно кивнула.

— Не бойся, — он крепче сжал ее пальцы и подвел к лорду Сейвуджу. — Надеюсь, навечно, ваша светлость? — спросил с улыбкой, вложив ее ладонь в руку графа.

— Как минимум до смерти, — серьезно ответил тот.

Гейдж задрожала. Сейчас... Сказать сейчас... Но так много людей...

Лорд Сейвудж опустился на колено, его ладонь согревала, его взгляд не отпускал, его губы озвучили предложение... Руки, сердца, жизни на двоих...

Гейдж молчала.

Хотелось плакать, ударить, обнять... сбежать.

"Сейчас... Сказать ему... Признаться..." — напомнила совесть.

"Да, чуть позже", — ответило сердце.

И пропасть в его темных глазах. Она падает вниз, чувствуя, что летит вверх, они летят вместе, не размыкая рук, взглядов, скрепляя тайну улыбкой и массивным кольцом на ее пальце.

Она понимает, что сказала "да".