Хогвартс. Альтернативная история. 6

— Очень надеюсь, что так оно и есть, — ответил Флитвик, продолжая глядеть на меня с подозрением. — Ну хорошо. Теоретически аппарация на другие планеты считается возможной. Но практически это неосуществимо как минимум по одной причине — расстояние. — Он махнул палочкой, и к столу подлетел один из мудреных приборов профессора. — Давайте-ка глянем. — Прибор опустился рядом со мной, и из его воронкообразного центра возник шар, который через секунду превратился в глобус Земли. — Так... Лондон. — Флитвик нашел Лондон и ткнул в него палочкой. — А теперь Сидней, раз уж мы с вами заговорили об Австралии. — Он ткнул палочкой в точку на австралийском континенте. — Итого — около 17 тысяч километров. Примем, что человек преодолевает их за десять секунд. — Профессор посмотрел на меня. — Подсчитайте-ка, сколько времени он потратит, чтобы добраться от Земли до Луны?

Я смущенно молчал, поскольку не помнил расстояния. Флитвик усмехнулся.

— Почти четыре минуты. И пока вы будете перемещаться, у вас не будет возможности дышать. Положим, проблему с дыханием вы решите, но перед вами встанут новые: преодоление плотных слоев атмосферы, холод космического пространства, недружелюбные условия нашего спутника... А представьте, сколько часов потребуется, чтобы при такой скорости переместиться на Марс — ведь между нами расстояние в десятки миллионов километров!

Он отправил прибор обратно на полку и повернулся ко мне.

— В общем, Линг, проблема сама по себе интересная, но ее область — теория, не практика. Так что выкиньте это из головы и отправляйтесь на обед, мы с вами и так засиделись.

После обеда я не преминул поделиться новой информацией с Пирсом и Ноттом.

— Представляете, — в восторге заявил я, когда мы вышли из Большого зала, — если я решу аппарировать на Марс, когда он ближе всего к Земле, то перемещение займет всего девять часов!

Они переглянулись.

— И этого человека хочет приблизить к себе Темный Лорд! — пожал плечами Пирс. — Не иначе как ему потребовались свежие идеи.

Нотт не рискнул шутить на тему Волдеморта, однако спросил:

— Ты с самого третьего курса об этом думал?

— Это интересная теоретическая проблема, вы ничего не понимаете! Аппарировать намного быстрее, чем лететь на корабле.

— Обалдел, — сказал Нотт.

— Это не лечится, — согласился с ним Пирс и поскорее переключился на другую тему:

— Скажите лучше, не хотите ли вы сходить завтра на рождественскую вечеринку к Слагхорну?

— Нет, — хором сказали мы. Пирс поднял брови, удивляясь такому единодушию.

— С чего это вдруг он решил распахнуть двери всем желающим? — поинтересовался Нотт.

— Не всем желающим, а только тем, кого приведут приглашенные, — сказал Пирс. — Он пригласил нас с Полиной, а мы приглашаем вас.

— Все равно не пойду, — сказал я. — Чего я не видел на этих вечеринках?

— Говорят, там будет вампир, — продолжил соблазнять нас Пирс. — Настоящий, откуда-то из Европы.

— Вампир, говоришь? — Нотт, кажется, слегка заинтересовался. — На вампира я бы посмотрел. Может, рванем, а, Ди?

— Рви, — ответил я. — А я не хочу, правда.

— Ладно, если передумаешь, скажи, — закончил Пирс и отправился навстречу выходящей из Большого зала Полине.

Нотт отправился в подвалы, а я — в библиотеку, поискать в журналах какие-нибудь статьи о межпланетной аппарации. Войдя в читальный зал, я увидел Дамблдора, беседовавшего с мадам Пинс. Не желая им мешать, я остановился у каталога и задал ему поиск работ по нужной теме. Каталог справился очень быстро — в ящике оказалось всего несколько карточек, отсылающих к трем номерам журнала Практическое Чародейство за последние пять лет. Переписав номера и года, я уселся за стол в ожидании, пока Дамблдор закончит разговор.

Наконец, мадам Пинс освободилась, и я поднялся, чтобы подойти к ней со своим списком, однако директор остановился рядом с моим столом и произнес:

— Линг, ты меня не проводишь?

Вместе мы вышли из читального зала и неторопливо зашагали по коридору, где несколько лет назад я встретил василиска.

— Как тебе нравятся уроки профессора Слагхорна? — поинтересовался Дамблдор таким деловым тоном, словно решил проконсультироваться, оставлять ли Слагхорна на работе или уволить ко всем чертям.

— Нравятся, — ответил я, хотя за эти полгода почти ни одно из заданных зелий не доварил до конца, тратя слишком много времени на выведение формулы и ни разу не заработав "превосходно". Впрочем, и у Снейпа я никогда не получал этого балла, так что жаловаться было не на что.

— Он приглашает тебя в свой клуб? — продолжил Дамблдор.

— Нет, сэр.

— Хм, — Дамблдор, кажется, был удивлен. — Обычно он замечает талантливых учеников...

— Значит, дело не в таланте, — ответил я.

Весь мой энтузиазм, с которым я шел в библиотеку, исчез. Разговоры с директором, сколь бы познавательными они ни были, всегда требовали больших энергетических затрат, уходящих на попытки понять причудливый ход его мыслей и не слишком демонстрировать то, что я чувствую и думаю на самом деле. Вероятно, Дамблдор все равно это знал, однако я считал себя вправе не раскрываться перед ним, поскольку не понимал всех тонкостей его игры.

— Значит, не в нем, — согласился Дамблдор и остановился. — А завтра ты собираешься к нему на рождественскую вечеринку?

— Нет, — ответил я. — Пирс предлагал составить ему компанию, но я отказался.

Дамблдор кивнул.

— Тогда, если не передумаешь и не решишь все-таки отметить Рождество с товарищами, — произнес он, — загляни ко мне... скажем, часов в восемь. Хорошо?

— Хорошо, сэр, — послушно сказал я. Дамблдор слегка улыбнулся и покачал головой.

— Линг, ты всегда можешь выбирать. Если тебе захочется пойти на вечеринку, иди и не считай, что я ожидаю от тебя обратного. Если ты думаешь, что я ставлю тебя перед иллюзорным выбором, и ты не можешь предпочесть Рождество визиту в мой кабинет, не приходит ли тебе в голову и нечто другое — что правильным выбором может оказаться праздник? Или что любой из этих выборов является равноценным?

— Все равно вы хотите, чтобы я выбирал, — ответил я, — иначе назначили бы встречу на другой день, в который нет никаких вечеринок.

— Верно, — довольным голосом проговорил Дамблдор. — Ты должен знать, что делаешь и почему, а не просто слепо следовать чужой воле. Подумай и прими решение, которое покажется тебе наиболее правильным. В любом случае, если ты предпочтешь праздник, мы просто отложим нашу встречу до конца каникул.

Я молча кивнул. Дамблдор отправился к главному коридору, а я вернулся в библиотеку, взял у мадам Пинс журналы и забился в свой угол рядом с каталогом.

"Да, это вам не Волдеморт, — думал я, испытывая недовольство из-за предсказуемости своих мыслей, ход которых директор так легко вычислил, и азарт, словно мне предлагали сыграть в опасную, но увлекательную игру. — Темный Лорд, конечно, не дурак, но уж очень прямолинейно мыслит. А Дамблдор наоборот — как завернет, так все мозги сломаешь, пока разберешься, что к чему".

На первый взгляд, вопросы Дамблдора казались вполне безобидными и вели к тому, чтобы узнать, чем я намерен заняться завтра вечером. Но с моей стороны было бы наивно так полагать. Слагхорн, его клуб... кто туда ходит, чем они занимаются? Тешат себя обычными светскими беседами, судя по рассказам Пирса. С чего вдруг Дамблдор решил, что я захочу туда пойти? Или он знал, что я не захочу, и намекнул, что мне все-таки стоит это сделать?

Я откинулся на спинку стула и принялся листать первый журнал, ища статью Туннели Подпространства, или к Вопросу о Межпланетной Аппарации. Надеясь, что она отвлечет меня от безуспешных попыток разгадать директорскую головоломку, я заставил себя начать чтение, хотя сперва концентрация давалась мне с трудом. Однако минут через пять текст захватил меня настолько, что я просидел в библиотеке до самого ужина, пока мадам Пинс не выставила меня за дверь, в очередной раз посетовав на то, что даже в рождественские дни я предпочитаю книги и учебу нормальному человеческому отдыху.

Вечеринка Слагхорна начиналась в восемь, так что в воскресенье у меня было некоторое время на принятие решения. Что бы там ни говорил Дамблдор насчет отдыха, перспектива провести два-три часа в шумной компании людей, которых я и так видел каждый день, не слишком меня вдохновляла, поэтому я вновь отверг предложение Пирса и ближе к восьми вечера покинул спальню, отправившись на последний этаж к кабинету директора.

На одной из лестниц мне повстречалась принарядившаяся Луна.

— К Слагхорну? — спросил я ее.

— Ага, — ответила Луна. — Представляешь, меня Гарри пригласил! А ты пойдешь?

— Нет, — сказал я. — Настроение какое-то не праздничное... не до вечеринок.

— Жаль, — протянула Луна. — Мы могли бы тебя развеселить.

— Да я в порядке, — ответил я. — Просто не настроен на пирушки.

— Ладно, тогда я пойду, чтобы не опоздать.

Луна отправилась вниз, а я постарался настроиться на грядущий разговор с Дамблдором, который наверняка собирался задать работу клеткам моего мозга.

Горгулья у стены фыркнула при виде меня, но, не дожидаясь, пока я подойду ближе, отпрыгнула в сторону. Поднявшись наверх, я постучал и, услышав приглашение, вошел в знакомую комнату.

Дамблдор ни словом, ни жестом не показал, доволен он тем, что я пришел, или не доволен, ожидал он меня или нет. Поздоровавшись в ответ, он указал на второе кресло и убрал в стол какие-то бумаги, которые просматривал до моего прихода. Я сел, чувствуя себя как на приеме у стоматолога.

— Знаю, ты не любишь выслушивать в свой адрес слова похвалы или высокой оценки, — начал Дамблдор. — Однако я считаю своим долгом сказать тебе, что в тот вечер ты вел себя очень мужественно, и, пусть с опозданием, поблагодарить за то, что спас мне жизнь. Не будь тебя рядом, все могло бы иметь гораздо худшие последствия.

— У меня не создалось впечатления, что я ее спас, — ответил я, надеясь, что эти слова не покажутся директору чересчур бестактными. Дамблдор покачал головой:

— Ты не представляешь, что значит для старого человека урвать у смерти лишний год. Это очень большой срок.

Я кивнул, не зная, что на это сказать.

— Надеюсь, Линг, ты понимаешь, какие последствия для тебя имеет твой поступок? — спросил Дамблдор, продолжая поглядывать на меня из-за своих очков. — Не знаю, что сказала тебе змея и что ответил ей ты, поскольку парселтанг мне не знаком, однако ты разрушил крестраж без колебаний, не поддавшись его соблазнам, и если об этом станет известно Темному Лорду, он непременно постарается тебя убить.

Это не явилось для меня откровением.

— Вряд ли ему станет известно, — сказал я. — Откуда?

Дамблдор медлил с ответом.

— Ты ведь знаешь, что профессор Снейп являлся раньше верным сторонником Волдеморта, а затем в силу некоторых обстоятельств перешел на другую сторону? — наконец, проговорил он. Я кивнул.

— Но Темный Лорд до сих пор считает его своим преданным слугой.

Я снова кивнул.

— И многие в Ордене Феникса придерживаются той же точки зрения, — закончил директор.

— Они считают, что профессор все еще служит Лорду? — переспросил я.

— Так им кажется, — подтвердил Дамблдор. "Ну и дураки", подумал я. Директор продолжал:

— Скажи, Линг, а у тебя никогда не возникало сомнений, чью сторону занимает профессор Снейп на самом деле?

Не знаю почему, но я почувствовал себя оскорбленным. Выпрямившись в кресле, я, пожалуй, излишне жестким тоном заявил:

— Сэр, если у вас есть доказательства того, что профессор Снейп на самом деле продолжает служить Волдеморту, зачем вам знать мое мнение?

Дамблдор улыбнулся так, будто я сморозил невероятную глупость.

— Линг, пожалуйста, просто ответь на вопрос, — попросил он.

— Не возникало! — сказал я, пытаясь справиться с возмущением. — А другие так считают потому, что он был Пожирателем, их врагом, и к тому же ведет себя не так, как им бы хотелось!

Дамблдор удивился.

— Ведет себя не так, как им бы хотелось? — переспросил он. — Признаюсь, я не очень понимаю...

— Ну как! — не сдержавшись, воскликнул я. — Он же не строит из себя кающегося грешника! Он просто делает свое дело, а все эти вечеринки, званые ужины... я имею в виду, когда мы были у Блэка... Он не хочет никому нравиться и завоевывать доверие тем, что правильно себя ведет.

Тут я остановился, чувствуя, что иначе меня унесет в какие-то посторонние дебри, поскольку я уже был готов припомнить свою банду и тех взрослых, которые выходили из тюрьмы и не могли рассчитывать на особую приязнь со стороны законопослушного социума.

Дамблдор молчал, задумчиво водя обожженной рукой по краю стола. Наверное, я опять ляпнул что-нибудь не то.

— Хорошо, — медленно произнес директор. — В принципе, это все, о чем я хотел с тобой поговорить...

Ну вот, ему снова удалось поставить меня в тупик. Мне-то казалось, что Снейп был так, для разминки, и сейчас завяжется настоящий разговор, а все закончилось, даже не успев начаться!

— ... и, как ни неприятно тебе это слышать, ты снова должен пообещать, что эта беседа останется только между нами, — закончил Дамблдор.

— Не понимаю, — решительно сказал я, покачав головой.

— Ты поймешь, — спокойно ответил Дамблдор. — Сейчас ты не видишь смысла в этих обещаниях, но он есть, поверь мне. Однажды может возникнуть ситуация, в которой тебе захочется рассказать и о сегодняшнем разговоре, и о том, что случилось в ночь, когда мы с тобой добыли крестраж, но именно потому ты должен дать мне слово молчать, как бы тебе ни хотелось поделиться этой информацией.

— Мне это не нравится, — проговорил я, но не успел объяснить, почему, как Дамблдор, до сих пор рассеянно посматривавший то на дремлющего Фоукса, то на меня, внезапно выпрямился в кресле, как это сделал я несколько минут назад.

— А ты думаешь, мне это нравится? — спросил он. — Ты думаешь, мне нравится тратить свою жизнь на борьбу с Томом Риддлом? Я предпочел бы оставаться простым директором школы и уделять все свое внимание ученикам и преподавателям, а не строить планы по нейтрализации Лорда Волдеморта и его подручных. Я делаю то, что делаю, не потому, что это доставляет мне удовольствие, а потому, что кроме меня это больше некому делать! Партия невероятно сложна, и чтобы поставить шах и мат, недостаточно снарядить отряд авроров и напустить их на то место, где вероятнее всего находится Волдеморт! Или, может, ты думаешь, что другим это нравится? Ремусу, Аластору, Артуру и Молли Уизли? — Дамблдор покачал головой, не сводя с меня глаз. — Все мы хотим одного, и каждый делает то, что может, то, что в его силах. Но так не бывает, чтобы все участники операции располагали одинаковым объемом сведений — это, я надеюсь, ты понимаешь? — Дамблдор замолчал и с недовольным видом откинулся на спинку кресла. — Однако, как ни удивительно, — продолжил он, — ты, Линг, один из самых информированных участников происходящего. Конечно, ты не знаешь всего, но обладаешь гораздо большей информацией, чем многие другие и чем, видимо, представляется тебе самому. Именно поэтому я прошу тебя молчать — потому, что твои знания, откройся они остальным, могут в значительно большей степени повредить делу, чем помочь ему.