Приказано выжить (Ирис)

Тошнота поднялась прямо к горлу, когда я на миг зажмурилась, и, открыв глаза, глянула на мир совсем иным взглядом. Взглядом, видящим токи магии и энергии, витающие в пространстве. Они отличались по цвету и ширине, одни текли непрерывно медленно и мощно; другие вихляли, закручивались в узлы и вихри, огибали людей и сплетались с ними, образуя общие цвета...

А вот к Корану потоки не прикасались. Они огибали его стороной, а когда он двинулся, шарахнулись в стороны. Его же собственная энергия, не получая подпитки извне, давным-давно замкнулась в кольцо и приобрела грязно-оранжевый отживший свое цвет. Это проклятие, самое мощное которое только существует, оно необратимо, и...

Оно может означать лишь одно... Неужели?!

— Убийца! — прошипела я, еще больше отступая назад.

Нет, Рейн, он не хороший человек. Он — самое мерзкое создание природы, не заслуживающее даже смерти. Я не могла объяснить, откуда знаю, но чувствовала буквально кожей, что на его руках кровь кого-то из Семьи. Возможно не моей, но что это меняет? Дети Рассвета и Огня неприкосновенны, их сатори неприкосновенны втройне. Даже неразумное зверье это понимает, а люди, тупые куски дерева — нет.

Без сомнения, на совести этого человека множество убиенных, людей и нелюдей. Мне все равно. Но там где-то среди них затесалась испуганная девушка, беспомощная, одинокая. Зачем он убил ее? Мучил ли перед этим, издевался ли? Наверняка, иначе люди не умеют. Они созданы уничтожать.

Я рассеянно огляделась, думая, что же забыла здесь среди этого сброда. Лучше погибнуть в поисках другого Гнезда... чем... чем...

Но я не имею права умирать. В этом мире, далеко или близко, есть мой саторо. Моя смерть станет концом для него, а ведь мы даже не нашли друг друга, не виделись ни разу, ни наяву, ни во сне... это несправедливо. Так не должно быть.

Но у той девушки тоже был саторо. И он тоже умер вслед за ней, потому что они не живут без нас, беспомощных и слабых, и это дар, и это проклятие. Мы, женщины, мы можем жить после смерти половины души. И некоторые живут, рожают детей, помогают другим...

Но не наоборот, не наоборот! Этот Коран он ведь даже не знает, что убил не одно дитя Рассвета, а двух. Поэтому он проклят, проклят самим миром, именно это проклятия я и чувствую, его я видела, когда смотрела иным зрением.

Ничто не проходит безнаказанно, это правда. Этот человек познает все существующие в этом мире страдания, и не сможет умереть, не искупив свою вину.

Это хорошо. Я знаю это, и мне уже не так сильно хочется вырвать зубами его глотку.

Но они этого не понимают. И не могут понять. Как? Они видят лишь испуганного ребенка, ни за что, ни про что, обвиняющего совсем незнакомого ему человека. Как понять?

— Ирис, ты чего? — аптекарь недоуменно развел руками. — Дыма надышалась что ли?

— Сдурела девка, — кивнул доселе молчавший лысый парень.

Коран ничего не сказал, но смотрел на меня как-то странно.

Как же я могла не почувствовать этого тогда, в аптеке? Возможно слишком испугалась и растерялась... А может почуяла, но не придала значения. Тогда так много всего произошло, память не сохранила и половины.

Прародители... Как же вы допустили? Вдруг этот человек захочет и меня тоже лишить жизни? За что-то же он убил ту сатори!

— Эмм, кхм, кхм, может, пойдем уже? — неловко кашлянул Рейн.

— Конечно, — отозвался Коран. — Идите за нами. — Бросил на меня последний непонятный взгляд и зашагал к противоположному краю крыши.

Перебираясь с крыши на крышу, я старалась держаться как можно дальше от него. Это заметили все, да мне по большому счету все равно.

На одной из крыш мы остановились, лысый нащупал какую-то крышку среди черепицы и долго возился, открывая. Когда справился и поднял, наконец, оттуда вырвался яркий свет и чей-то голос недовольно заворчал:

— Долго вы там еще? Дует!

Лысый спрыгнул первым, потом Рейн.

— Давай, — махнул рукой на люк Коран.

Я вспомнила, что отец однажды сказал Эрсирису, и слово в слово повторила его фразы, правда на рианонском и, надеясь, что не исковеркала смысла:

— Не тебе стоять за моим плечом. Я не повернусь спиной.

Видимо не исковеркала: Коран резко побледнел, потом грязно выругался, поминая чью-то матушку и прочих родственников, и сам спрыгнул в люк. Я подошла к краю убедилась, что он отошел, и прыгнула следом. Даже для меня, мелкой, здесь было невысоко.

Лампу, старую с проржавевшей скрипящей ручкой, но, тем не менее, на диво яркую, держала безобразная старуха, в огромной ночной рубашке и вытертой, насквозь проеденной молью, серой шали. Она что-то недовольно ворчала вполголоса, но замолкла, едва разглядев меня.

— Вы что, ироды, — проскрипела она еще более недовольно, — эту мелочь с собой тягаете? Совести нет! Вы, быки здоровенные, а этой детей еще рожать, да растить! А вы ее на мороз, да в исподнем! У-у, демоны, кочерги на вас нет!

— Успокойся, Мирта, — подмигнул мне лысый. — Эта девчонка поздоровей всех нас, вместе взятых, будет. Знаешь, как она Корана отбрила? Ух, сказка просто!

— Тогда ладно, — морщинистое лицо немного разгладилось. — Так с вами бесами и надо... А ну, живо вниз! Я вина сварила, выпейте пока горячее и девке дайте.

— Я не пью вина, — вздергиваю подбородок.

— Из каких соображений? Взрослая ведь уже, — удивился Рейн.

— Отец наказал.

— Ясно.

Отец говорил, что не следует ослаблять разум, если ты не в кругу Семьи, потому что иным веры нет. Я, взглянув на Корана, в очередной раз убедилась в правдивости этих слов.

Дом оказался таверной, пустой из-за позднего часа. Мирта заправляла тут кухней, хозяином же являлся низенький и толстый Нед, приветствовавший нас, едва мы спустились на первый этаж.

— Потом, — отмахнулся от велеречивых приветствий лысый. — Пожрать лучше неси!

— И вина, — добавил аптекарь.

— И вина. А этой козявке молока, что ли, налейте. С медом. Ага?

— Сейчас распоряжусь, — поспешно закивал толстячок. — Располагайтесь.

Мы уселись за одним из столов поближе к растопленному камину и принялись ждать.

— Что происходит? — разорвал тишину голос Рейна. — Где Аэон?

Коран с лысым переглянулись. Первый заговорил:

— Да кто ж его знает. Он нас отослал тут же за вами, благо, что мы недалеко сидели. Пасли аптеку твою, пасли, да не выпасли. Кто-то все-таки прознал, что он у вас отсиживается, вот и решился на поджог. Только ведь никто и подумать не мог, что Аэон бегает, как новенький, а не помирает, вот он с поджигателями быстро разобрался и решил попутно шороху везде навести. Мы сейчас тоже толком ничего не знаем, он приказал тут сидеть, да ждать. И ее вон, — палец с обгрызенным ногтем указал в мою сторону, — стеречь как самую большую драгоценность.

— Неудивительно, если это она его вытащила, — поддакнул лысый. — Прикиньте, как круто будет, если она у нас останется, а? Никаких подачек целителям, никакого надзора, чтобы не сболтнули лишнего! У нас собственная есть, да такая, что пусть хоть вся распроклятая королевская семья локти себе пооткусывает!

Коран покачал головой:

— Осади, Веритас. Доспех еще живого рыцаря не делят. Дождемся вестей, а там будем решать, что дальше делать.

Глаза лысого блеснули торжеством.

— Надеюсь, Аэон убьет моего папашку и займет его место!

Я вскинулась:

— Кем бы ни был твой отец, не смей желать ему смерти!

Мужики расхохотались, даже Рейн.

— Ты, мелкая, не знаешь, о чем говоришь.

Меня затопила черная ярость:

— Может и не знаю, но за свою Семью я бы, не раздумывая, отдала свою жизнь. А ты призываешь смерть для своего отца сам. Как это возможно?

Повисло молчание. Аптекарь смущенно прокашлялся, и отвел взгляд. Остальные тоже изрядно растеряли задора.

Разговор не возобновился ни когда принесли еду, ни после трапезы. Мирта отвела меня на кухню и уложила на лавке за печью, где было особенно тепло. Уже засыпая, я услышала, что хлопнула входная дверь и мужские голоса загомонили наперебой.

Мне было не до них, так хотелось спать.

В общей сложности, мы с Рейном прожили в трактире Неда, закрытом на все замки и засовы, около пяти дней. Выходить и мы, и Коран с Веритасом, не решались, насколько я поняла, из-за каких-то беспорядков в городе. Раз в день приходил кто-то из порученцев Аэона, приносил письма и гостинцы. В первый раз, это была одежда для меня и Рейна, и моя каким-то образом уцелевшая сумка с конспектами и учебниками. Так же в ней, в тайном зашитом кармане, хранились все скопленные мною деньги, и это донельзя подняло мне настроение. Во второй раз, помимо бумаг, обнаружилась большая упаковка с шоколадом. Настоящим, горьким, с орехами. Мы все обрадовались, как дети, и умяли его весь за вечерним чаем.

Сегодня посыльный не убежал, привычно, едва принеся бумаги и газету, а остался на ужин. Вид у мальчика был изможденный. Мы окружили его, изголодавшись по новостям из внешнего мира, а Мирта даже расщедрилась и выделила ему кусок мясного пирога, что за скупой кухаркой водилось редко.

— Что там? — жадно спросил Веритас.

Парень присосался к кувшину с водой и не отлип от горлышка, пока не опустошил весь. И огорошил страшной новостью.

— Аукнулась Дорию женитьба. Предупреждали же, что у Регины скверный характер, от папочки достался, так нет же... Андаста в блокаде. Императорская семья, да самые влиятельные аристократические, ночью были тайно вывезены усилиями магов и имперской гвардии, равно как и дипломатические представительства, опустевшие в одну ночь, видать, последние были предупреждены заранее. Постоянной армии в городе нет, ее еще в прошлом месяце перевели в Риарк. Обе Академии пустуют, детей, похоже, так же вывезли во избежание потерь, куда — неизвестно. Ворота заперты, снаружи с сегодняшнего утра стоят полки под стягами Тсаройского королевства. По подсчетам, войска уже насчитывают более семидесяти тысяч, и с северо-запада движется подкрепление от Арсиды. Командует армией Гектор Эрпиштрафт, но у нас полагают, что у подкрепления другой маршал. Река тоже блокирована — ниже по течению стоят тсаройские корабли. Нам конец, ребята.

Все пораженно молчали. Я пыталась осмыслить как такое возможно, что еще вчера все нормально, а сегодня — уже война. И никто ничего не знал!

— Понятное дело, — продолжал порученец, не забывая угощаться поданной снедью, — народ ничего не знал до последнего. Сейчас в городе паника, беспорядки, всюду шуруют мародеры. Кто поумнее, скупают припасы и лекарства, но цены уже задраны втрое от обычного, и продолжают расти. Белые Гильдии передрались между собой, продовольственные склады горят, непонятно случайно ли подожгли, или намеренно кто подгадил, в общем — хаос полный.

— А Черные?

— Не знаю, что задумал господин Аэон, но позавчера он вызвал на поединок Ясона, голыми руками убил его и заявил, что Гильдия теперь его, по всем правилам. Так что, мол, три дня любой желающий может бросить ему вызов и побороться за право Золотого Листа. Воришки шептались, что Аэон выдержал уже пятнадцать дуэлей, но его ранили, вроде несерьезно... Не знаю, что будет теперь. Главы прочих Гильдий затаились, небось, спят и видят как убраться из Андасты подальше, но не тут-то было! Единственный выход — это катакомбы, и туннели, выводящие за город, но, демоны нас раздери, не зря Аэон весь прошедший год гонял нас по ним взад и вперед, ой, не зря! Теперь там каждый закуток под нашей охраной, таракан и тот не проскочит.

— Слава богу, — вздохнул облегченно Веритас. — Он все-таки его прикончил!

— Угу, — с набитым ртом подтвердил паренек. — По уму, тебе бы бросить господину Аэону вызов, победить, да возглавить Гильдию.

Веритас отмахнулся:

— Брось, мне ее ни в жизнь не удержать. Да и люди за мной не пойдут — батька крепко им надоел, за годы-то!

— Все скверно, — подал голос Коран. — Если город в блокаде, Гектор должен бы выдвинуть требования. Это плохо, что император Дорий смылся, значит, знал о наступлении и ничего не сделал, да еще и войска увел. Они что хотят отдать город?

— Они хотят сохранить мир, потому что воевать десятью тысячами регулярной армии против сплоченного союза обиженной Тсаройи и Арсида бессмысленно и бесполезно. Западные и южные провинции еще не оправились от мятежей, у них нет войск. Герцогство Бергет еще может выставить ополчение, но зачем? Обоих герцогских детишек из Академии вытащили и наверняка они на пути в родной дом, а значит, и стараться им сверх требуемого незачем. Войска до Бергета все равно не пойдут, что им там делать? Тсаройа не знаю, но Арсид ведь с герцогством граничит, негоже обижать влиятельных соседей. Да и потом, Тсаройа ведь письменно уведомила и аристократов и Гильдии, что не тронет городов и деревень, если Дорий де опомнится. Ясно что бумага и действительность различаются, но и не поспоришь ведь. Не-ет, власти позволят держать блокаду пока не стребуют своего. У императора нет выхода, он не может отказаться от столицы, народ этого не приемлет. Он может пытаться тянуть время и торговаться, но никто никогда не согласится отдать Андасту вместе с Мало Тсаройе. Которая, наверняка, потребует развода Дория и Алексии, признания годовалого принца Аксия незаконным наследником, и исполнения обещания, от которого Дорий так легкомысленно отмахнулся, когда решил, что не желает видеть женой королевну Регину, а хочет Алексию Бергетскую...

Веритас положил раскрытые ладони на стол и, задумчиво созерцая пальцы с обломанными ногтями, продолжил:

— Совершенно ясно, что по плану, Гектор должен был взять Андасту в осаду и вынудить Дория принять ультиматум. Однако верхушку, пусть с запозданием, но предупредили, и все более-менее ценные люди успели уйти. Что станет делать Гектор, когда узнает, что в городе остались только мирные горожане? Он хороший маршал, и не дурак, чтобы резать людей без цели. Андаста ему не нужна, ему нужен император, а императора тут нетушки. У Эрпиштрафта два выхода: отступить, вернутся в Тсаройю ни с чем, или продолжить блокаду, не предпринимая попыток штурма и надеяться, что в Дории взыграет сознательность. Тот от Алексии и сына не откажется, а значит, будут долгие сложные переговоры, за время которых мы тут все передохнем с голоду. Коран, как думаешь, Регина отдаст приказ захватить Мало силой?

— Не думаю. Тсаройе нужен брак, а не война, убивать же возможных будущих подданных некрасиво, и обещание опят же... Да, не завидую я Гектору, он влез меж молотом и наковальней, точнее между влюбленной королевной и влюбленным в другую императором... Но, демоны, семьдесят тысяч! Где, скажите мне, где, они столько взяли?! Неужто оставили границы совсем без защиты? И как прошли, что никто их не заметил?

— А кто им угрожает? С Арсидом военный союз, а Марагонии хватит и флота для устрашения, тамошний же царь женат на сводной сестре Регины, ему нет смысла портить отношения с Тсаройей. А Астраг сто лет уж ни с кем не воевал. Я так мыслю, что Гектор вел армию через Эльб. Подождал когда болота замерзнут и повел, знал, что оттуда угрозы никто не ждет... Да и вообще не ждет. Помнится, болота считаются непреодолимыми, там даже и застав-то нет. Иначе откуда бы им еще взяться? Полки небыстро идут, хоть при них и нет осадных орудий и пушек, а все же. Эх, попались мы.