Спираль времени

И тут с ее площадки, с открытой части срывается хрупкая фигурка... и падает. Я с ужасом сознаю, что это Том.

Падает...

Высота башни — семьдесят шесть с половиной метров. Любой предмет долетит до ее подножья примерно за три с половиной секунды, может, чуть больше. Радиус действия любого моего заклятья — двадцать метров, даже девятнадцать с половиной. К тому моменту, как Том долетит до этой высоты, его скорость будет превышать тридцать метров в секунду. Остаток пути он проделает за мгновения. И я не успею среагировать даже невербально.

Том разобьется.

Разумеется, я не делаю никаких расчетов. Я просто понимаю это сердцем. И принимаю единственно возможное решение — лечу, максимально ускорившись, напрямую к падающему мальчику, выжигая свое магическое ядро и прану.

— Аресто моментум! — выкрикиваю, направив палочку на Тома.

Его падение сразу замедляется. А вот на себя наложить заклятье я уже не успеваю и падаю на булыжники.

Последнее, что я успеваю запомнить, это истошный крик Тома:

— Анна, не умирай!

* * *

В себя прихожу в палате Святого Мунго. Рядом на стуле, положив руки на мою постель и уронив на них голову, спит Том.

— Том... — шепотом зову его.

— Анна! — тут же вскидывается мальчик. — Вы в порядке!

— В относительном, — улыбаюсь. — Как ты?

— Ваш сын сидит тут с того самого момента, как вас сюда доставили, — в палату входит пухлый колдомедик, — напрочь отказываясь вас покидать. Все десять дней тут так и провел.

— Десять дней? — хмурюсь.

— Ну да, а что вы хотели? Сильнейшее магическое истощение, одиннадцать переломов, порванная селезенка, сильная кровопотеря, ушибы внутренних органов. Говорите, с Башни упали?

— Не совсем, но почти...

— Кстати, с вами авроры хотят поговорить. Ждали, пока вы очнетесь. Вы как, поговорите? Или сказать, чтоб до завтра подождали?

— Поговорю, — вздыхаю и принимаю склянку с бурой жидкостью. — Я десять дней отдыхала. Один разговор меня не убьет.

— И да, мисс Монро, — колдомедик хмурится. — Вам колдовать пока нельзя, поэтому ваша палочка у Тома... вашего сына.

Перевожу взгляд на Тома. Тот серьезно кивает, сонно хлопая глазами.

— Том, иди поспи, — киваю ребенку. — Я в порядке. Я очнулась.

— А Анна сможет потом колдовать?

— Сможет, конечно, — фыркает колдомедик. — Третья стадия — это не четвертая. Пойдем, уложу тебя, малец.

— Это ладно, — бормочет Том, следуя за сотрудником больницы. — Потом я вернусь.

— Вернешься обязательно, — успокаивает его колдомедик.

* * *

Ненавижу авроров. Ненавижу их допросы. Почему-то ко всем они относятся, как к уже заведомым преступникам. Даже свидетелей они умудряются так замучить, что бедные люди не знают, куда деться.

Так и я. Хорошо хоть, у меня опыт общения с ними из прошлой жизни есть. Небольшой, конечно. У многих отцовских сторонников он на порядок богаче. Но что хорошо в этом времени — моя Метка всех, в том числе и для авроров — просто магический рисунок.

Ничего не значащая татуировка.

Но допрос все равно выматывает. "Где вы были, когда ваш сын пошел на Башню? Знали ли вы, что он туда пойдет? Зачем он туда пошел? Зачем вы пошли в Запретный лес? А разве у вас нет централизованной поставки ингредиентов? А за какими именно компонентами для зелий вы пошли? А разве вы зельевар? А почему вы варите зелья сами, а не доверяете варить профессору Слизнорту? А кто пошел с вашим сыном на Башню? С кем общается ваш сын? Какие у него отношения?.."

В Мунго валяюсь еще десять дней. За это время мое магическое ядро восстанавливается, хоть и не до конца. В течение этих дней меня навещает Диппет и сообщает, что мистер Карлус Поттер и мистер Айзек Смит, столкнувшие Тома с Башни, исключены из школы. Они все рассчитали — Директорские чары не захватывают Астрономическую Башню, поскольку она была надстроена уже после того, как Хогвартс был зачарован Основателями, и Диппет не мог знать, что там происходит. А мертвый Том вряд ли бы рассказал, кто его столкнул. Только вот они не знали, что я приду на помощь сыну, и Том выживет. И воспоминания Тома, помещенные в Омут Памяти, однозначно укажут на Поттера и Смита.

Поттер и Смит, говорите...

— А еще они убили Нагини, — шепчет Том. — Она кинулась меня защищать, а они выкинули ее с Башни. А потом меня.

— Все хорошо, — прижимаю к себе ребенка. — Они за это поплатятся.

* * *

Смит оказывается магглорожденным. Мое появление на пороге его дома приводит бывшего гриффиндорца в ужас.

— П-п-профессор Монро?!

— Я уже не ваш профессор, мистер Смит, — смотрю на бледного парня.

— Эээ...

— Мадам? — за спиной Айзека Смита возникает мужчина средних лет. — Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Анна Монро, — представляюсь. — Я преподаватель Хогвартса. Школы, в которой учился ваш сын.

— А, вы из этих... из волшебников? Проходите, проходите! Как там мой сорванец?

Перевожу взгляд на парня. Тот бледен до синевы, руки трясутся. Прищуриваюсь.

— Да, благодарю, — вхожу в дом.

Смиты живут небогато. Дом у них небольшой и стоит в бедноватом районе. В этом времени еще не развито загородное строительство, как в конце двадцатого века.

— Чаю, профессор?

— Нет, благодарю, — пристально смотрю на Айзека Смита. — Мистер Смит, вы так и не сказали вашим родителям, что вас исключили?

— Исключили? — в дверях появляется моложавая женщина с завитыми волосами. Как... исключили?

— Просто, — пожимаю плечами. — Примерно месяц назад ваш сын вместе с однокурсником столкнул с Астрономической башни ребенка, который даже еще в школу не поступил. Высота башни, мистер и миссис Смит, составляет двести пятьдесят футов.

Смиты ахают. Миссис Смит зажимает рот руками, мистер Смит морщит лоб.

— Но что делал ребенок в школе, если он даже там не учится? — недоуменно спрашивает отец Айзека Смита.

— Этот ребенок — мой сын. Я живу в школе, как преподаватель. И, разумеется, Том живет со мной... — отвечаю побледневшим родителям.

— Но ребенок выжил? — перебивает меня миссис Смит.

— Да, — медленно киваю, глядя в глаза магглам. — Я успела поймать его на полпути и замедлить падение.

— Слава Богу! — вздыхает маггла. — Мадам Монро... Нам дико стыдно, что мы воспитали такого сына. Мы примем все меры, чтобы наказать Айзека. Пожалуйста, простите нас и Айзека. И... пожалуйста, можно ли что-нибудь сделать, чтобы восстановить его в школе? Он больше не будет!

Какое-то время молчу, затем усмехаюсь.

— Мистер и миссис Смит. Вы, видимо, еще не до конца осознали те изменения, которые произошли в вашей жизни и жизни вашего сына, когда он получил письмо из Хогвартса, и когда вы дали его согласие на обучение в магической школе. Поступив на первый курс, Айзек Смит не просто пошел в школу. Он пришел в новый, магический мир. Он объявил себя, как волшебника, и этим самым обязался соблюдать магические законы. Ему было семнадцать, когда он покусился на жизнь Тома Марволо Риддла, наследника Рода Гонт, наследника Рода Слизерин. Он был на тот момент совершеннолетним...

— Так совершеннолетие ж в восемнадцать, — перебивает меня мистер Смит.

— По маггловским законам, — пожимаю плечами. — По магическим оно наступает в семнадцать. Так вот, господа. Я, как мать и единственный законный представитель Тома Марволо Риддла, имею право стребовать возникший долг крови. Учитывая, что при этом еще и я едва не рассталась с жизнью, спасая сына.

— И... и что же вы хотите? — недоумевающе глядит на меня мать Айзека Смита.

— Погодите, поясните, что за долг? — хмурится мистер Смит.

— По магическим законам убийство, как и покушение, дело наказуемое, — терпеливо поясняю. — И оно требует платы. Если бы мой сын умер, то моя месть ограничилась бы только моей собственной магической силой и размерами вашей семьи. Я бы вырезала всех Смитов до семиюродного родства. Но мой сын жив. Поэтому я могу ограничиться либо дуэлью с вашим сыном, либо принять от вас материальную компенсацию.

— Но ведь его уже наказали, исключив! — возмущается миссис Смит.

— Да, — киваю. — За нарушение школьной дисциплины, но не более того.

— Послушайте, нашему сыну всего семнадцать, — умоляющим голосом говорит маггла. — Это по вашим законам он совершеннолетний, но вы сами понимаете, что в семнадцать лет мозгов еще мало. Он даже школу не закончил. Неужели вы настолько серьезно настроены?

Фыркаю, смотрю сквозь мутноватое окно на улицу.

— Миссис Смит. Семнадцать лет — это совершеннолетие. В семнадцать лет у мага полностью формируется магическое ядро, и он становится полностью ответственным как за свое колдовство, так и за свои поступки, потому что у волшебника за поведение отвечает в первую очередь его магия. И все переходные возрасты, гормоны и прочее меркнут рядом с той силой, которая формирует волшебника, как личность. Поэтому ваш сын не может считаться ребенком. Он взрослый, миссис Смит.

— Но мы ведь не маги! — возражает снова миссис Смит. — Почему мы должны подчиняться вашим законам?

Прищуриваюсь, кидаю быстрый взгляд на Айзека, но парень сидит в полной прострации и, похоже, не слышит ничего.

— Очень просто, — улыбаюсь. — Если вы хотите, чтобы с вами считались. Понимаете, вы посвящены в тайну, доступную только избранным, и это благодаря вашему сыну. Обычным магглам у нас память стирают, если те вдруг с волшебством сталкиваются.

— Вы считаете себя избранной? — в голосе отца Айзека звучат гневные нотки.

— Конечно, — киваю. — Потому что у меня есть магия, а у вас — нет. Это ли не избранность?

— И что вы хотите?

Задумчиво прикусываю губу.

— Дуэль ваш сын не переживет. Я Мастер Боевой Магии. Да и статусы у нас разные. Я Наследница Рода Гонт, он — простолюдин. Денежная компенсация? У вас нет столько денег, даже если вы продадите все, вплоть до трусов... — размышляю вслух.

В это время оживает Айзек Смит. Он смотрит на меня бешеным взглядом, а затем становится на одно колено, упирая в пол раскрытую правую ладонь — классическая поза сдающегося мага.

— Я, Айзек Смит, магглорожденный. Предаю себя вашей воле, Наследница Рода Гонт. Прошу прощения за оскорбление и за попытку покушения на жизнь вашего сына. Уповаю на милость вашу, но ожидаю справедливой кары.

— Айзек! Встань! — ахает миссис Смит, но ее сын не двигается.

Хм. Ритуальная фраза из уст грязнокровки звучит неожиданно. Подобное было бы ожидаемо от какого-нибудь чистокровного. От Поттера, например...

— Поттер научил? — иронически вздергиваю бровь.

— Да, миледи, — кивает Айзек. — Я... я действительно прошу... уповаю на вашу милость. Мне... мне очень стыдно.

— Если бы тебе было стыдно, то ты бы пришел ко мне раньше, — пожимаю плечами.

Айзек Смит молчит. Я тоже молчу какое-то время, но потом принимаю решение.

Взмах палочкой, короткое заклятие.

— Встань, Айзек Смит, — говорю. — Твоей платой будет твой Род.

Смит белеет, но находит в себе силы кивнуть.

— Да, миледи.

— Что это значит? — приходят в себя его родители.

— Расплата за покушение. Простое проклятие, — смотрю в глаза магглам. — У вас никогда не будет ни внуков, ни правнуков.

Магглы хлопают растерянно глазами.

Разворачиваюсь и, не прощаясь, шагаю к выходу. Уже подходя к двери, слышу, как мистер Смит говорит жене:

— У них же есть специалисты. Кто-то другой снимет это проклятие...

— А если снимут, — отзываюсь с порога, — то вы все умрете. И вы, и ваш сын, и ваши возможные внуки. Выбор за вами, господа.

И захлопываю за собой дверь.

* * *

С Поттерами легче. Мое появление на пороге Поттер-мэнора не вызывает такого ступора у обитателей. Вот что значит — чистокровные.

— Мисс Монро? — встречает меня темноволосый мужчина, в котором я тут же опознаю отца Карлуса Поттера.

— Да, — киваю. — Здравствуйте.

— Добрый день. Я Дэмьен Поттер, отец Карлуса Поттера, Глава Рода Поттеров.

— Вы знаете, зачем я здесь?

— Да, мисс Монро, — взгляд мужчины тверд. — Вы пришли востребовать долг.

— Да, — киваю. — Я, Наследница Рода Гонт, требую плату за кровь Тома Марволо Риддла, Наследника Рода Гонт, с Рода Поттеров.

Хех. Поттер не ожидал. Несомненно, он узнал все о Монро, особенно об Анне Марии, чье место я заняла. Но связь с Гонтами он не нашел, разумеется. И это для него — очень неприятный сюрприз. Одно дело — сбежавшая из семьи девка с бастардом-полукровкой, а другое — Наследница очень древнего и Темного Рода.

— Вы... — Поттер теряется. — Я... Простите. Я не ожидал.

Молчу, ожидая, пока мужчина соберется с мыслями. У них это, похоже, семейная черта. Что правнук, что прадед.

— Хм. Серьезное заявление, — опоминается Дэмьен Поттер, с интересом глядя на меня.

Вместо ответа поворачиваю на пальце левой руки перстень, который отобрала у Морфина Гонта и до сегодняшнего дня хранила в Гринготтсе. Поттеры, как Наследники Игнотуса Певерелла и Хранители одного из Даров Смерти — мантии-невидимки — должны узнать кольцо Кадмуса Певерелла. Кольцо, которое не сможет носить тот, в ком нет Наследия Певереллов. Кольцо, которое является Родовым Перстнем Рода Гонт.

Дэмьен Поттер — не исключение. Он смотрит на перстень расширившимися глазами, затем кивает.

— Что вы хотите в уплату, мисс Монро?

— Жизнь вашего сына.

Поттер-старший бледнеет.

Разумеется. Карлус Поттер по сравнению со мной — мясо. Встреча на дуэли с Мастером моего уровня гарантирует ему смерть. А формулировка моего требования однозначно исключает возможность выставить замену.

— Мисс Монро, — в голосе Дэмьена Поттера — боль. — Карлус — наш единственный сын. У нас больше нет детей. Как Глава Рода Поттеров, я прошу вас не уничтожать наш Род. Возьмите все, чем мы владеем... но не трогайте Род.

Молчу, раздумывая.

С одной стороны, Карлус Поттер в моем будущем станет дедом Гарри Поттера, то есть очень большая вероятность, что убить я его не убью. Дэмьен Поттер, конечно, этого не знает. Он полагает, что его сын — смертник. А еще деньги лишними не бывают. Поттеры в этом времени достаточно богаты. С другой стороны — отомстить за несостоявшееся убийство Лорда — благое дело.

Рискнуть — не рискнуть? Рискнуть — не рискнуть?

Решаю не рисковать.

— Хорошо, — соглашаюсь с предложением.

Поттер-старший облегченно вздыхает.

— Сколько вы хотите?

— Столько, во сколько вы оцениваете свой Род, — прищуриваюсь. — Вам неделя на оценку.

Дэмьен Поттер потерянно кивает.

* * *

Хм. Я не знала, что Поттеры настолько богаты. Через неделю мне приходит письмо с внушительным списком имущества, который Дэмьен Поттер готов отдать. Пробегаю его глазами, в глубине души надеясь увидеть слова "мантия-невидимка", но не нахожу.

Ну, Дар Смерти даже мой сумасшедший и пропитый вконец дедушка не рискнул сплавить в чужие руки. Поттеры, похоже, такие же. Трусы продадут, но такую реликвию оставят.

Но это и правильно.

Накидываю мантию и отправляюсь в Гринготтс.