Спираль времени

* * *

В Гринготтсе меня встречают гоблины и хмурые Поттеры — сам Дэмьен Поттер, его сын Карлус и миссис Поттер — маленькая и хрупкая женщина.

Угу, ясно, почему Карлус Поттер — единственный ребенок. Его тщедушная матушка просто непригодна к деторождению. Удивительно, как еще Карлус получился. Хотя... может, он потому такой идиот?

Гоблины провожают нас в Ритуальный зал. Я даю Дэмьену Поттеру прочитать текст клятвы, которую я собираюсь давать. Поттер морщит лоб, вчитываясь в строки, но затем кивает.

Это хорошо, что его устраивает.

— Я клянусь, что ни я, ни Том Марволо Риддл не причиним вреда Главе или Наследникам Рода Поттер за исключением угрозы нашим жизням, здоровью и благополучию, — произношу клятву.

Белая вспышка магии фиксирует мои слова.

И тут до меня доходит. Доходит, да. ДОХОДИТ, БЛ...!

В себя прихожу в "Дырявом Котле". Хлопаю глазами, смотрю на кружку в руке, в которой плещется огневиски. Я не помню, как прощалась с Поттерами, подписывала бумаги, подтверждающие принятие имущества, и выходила из Гринготтса. Я ничего не помню.

А еще я — идиотка. Тупоголовая дура. Самонадеянная и самовлюбленная...

Тьфу.

Круциатить меня за такое, и неоднократно.

Деньги, которые были у Лорда — это бывшие деньги Поттеров. А развоплотился Лорд в восемьдесят первом году потому, что пытался убить малявку Гарри. Джеймса он убил, потому что тот сам на него накинулся — угроза жизни. А малец, сидящий в кроватке с погремушкой, таковым не был.

И схлопотал мой Лорд собственной Авадой. Потому что я, дура, принесла клятву. И клятва имеет силу. Хотя Том — мой отец. Хотя я и родилась позже Тома Марволо Риддла. Но я — взрослая, а он — ребенок. Я его магический опекун. И...

Тьфу.

Допиваю огневиски, вздыхаю и аппарирую в Хогсмид.

* * *

Письмо Тому отдает мне Диппет в конце июля.

— Вообще-то его должны были послать с совой, но в вашем случае это глупая затея, — поясняет мне директор, отдавая желтый запечатанный конверт, подписанный зелеными чернилами.

"Тому Марволо Риддлу, Хогвартс, подземелья факультета Слизерин, апартаменты профессора Монро".

Смотрю на буквы, выведенные летящим почерком, и перед глазами почему-то встают другие строчки.

"Лондон, Стоквелл-стрит, 2. Приют им. Вула, комната 9".

Смаргиваю, прогоняя непрошенные воспоминания.

* * *

— Что это за письмо? — интересуется Том, беря в руки пухлый конверт.

— Обычное письмо, которое приходит всем ученикам, зачисленным в Хогвартс, — поясняю. — Открывай, оно твое.

Том аккуратно разламывает печать и достает исписанные листки пергамента. Какое-то время он вчитывается в них, затем кивает.

— Мы купим все это? — подает он мне один из листов, на котором оказывается список вещей для первокурсника — мантии, котлы, учебники.

— Разумеется, — киваю.

* * *

Первого сентября ловлю взгляд одного из мальчиков, стоящих в толпе новичков. Том терпеливо ждет распределения вместе со всеми.

— Риддл, Том! — говорит Альбус Дамблдор, стоящий рядом со стулом, на котором лежит видавшая виды шляпа.

Том проходит по залу. Дамблдор водружает ему на голову пыльный головной убор...

— СЛИЗЕРИН! — гаркает шляпа, едва коснувшись темной макушки.

Стол Слизерина взрывается аплодисментами.

Выдыхаю, только сейчас поняв, что все это время я едва дышала.

* * *

Диана Руперт произносит те же самые слова, что за год до этого говорил Абраксас Малфой, а за полтора года до этого — я. И слизеринцы, даже не новички, все равно внимательно слушают их. Том же оказывается заворожен словами старосты. Затем распределяют кураторов, и куратором Тома, разумеется, оказывается Раймонд Лестрейндж. Его брат Ральф достается какому-то пятикурснику.

А я, как и в прошлом году, прячусь в углу гостиной под Дезиллюминационными чарами.

Часть третья

Три года. Три года проходят, словно сказка. Том учится лучше всех. Каждый год его имя стоит в списке успеваемости на первом месте. Каждый год я получаю благодарственные письма от Диппета за "отличное воспитание достойного ученика Хогвартса".

Хмыкаю, откладывая пергамент. Еще бы мой Лорд плохо учился...

Протягиваю руку, беру чашку с лимонниковым чаем.

Дверь распахивается без стука, и на пороге возникает Том.

— Кто такой Марволо Гонт? — вырывает меня из раздумий холодный голос моего сына.

Поднимаю глаза и встречаюсь с ледяным взглядом карих глаз.

— Волшебник, — отвечаю нейтрально.

— Он наш родственник, верно? — приподнимает бровь Том. Точно так же, как это делал мой Лорд...

— Да, — отвечаю через пару секунд.

— И кем же он нам доводится?

Вот и пришло время...

— Он твой дед, — сглатываю.

— Отец моего отца... — Том задумчиво складывает руки на груди. — Но я не Гонт, а Риддл. Не сходится.

— Потому что он — отец твоей матери, — поднимаюсь с дивана, призываю серую мантию, в которой я иногда посещаю Хогсмид. — Пойдем, Том. Пора тебе узнать о родственниках.

Том смотрит на меня и медленно кивает.

* * *

Литтл-Хэнглтон все такой же. С одной стороны — богатые дома. С другой — бедные. Том с интересом и какой-то надеждой смотрит на богатую половину, но я веду его вниз.

С каждым шагом в глазах мальчика рождается странное чувство. Он ничего не спрашивает, послушно идя следом, и только когда мы останавливаемся перед замызганной лачугой со змеей над дверью, он хрипло интересуется:

— Зачем мы здесь?

Вместо ответа я пинаю полуразвалившуюся дверь.

— Опять ты?! — шипит на парселтанге Морфин Гонт. Прошедшие с моего последнего визита годы ничуть его не приукрасили.

— Я, — отвечаю на том же языке.

— Что тебе надо?!

— Познакомься, Том, — говорю вместо ответа. — Морфин Гонт. Брат твоей матери. Сын Марволо Гонта. Глава Древнейшего и Благороднейшего Рода Гонт. Рода, в котором течет кровь Салазара Слизерина.

— Сын шлюхи, — брызгает слюной Морфин, глядя на перекошенное ужасом и брезгливостью лицо Тома. — Твоя рожа — точь-в-точь рожа того маггла, Риддла. Ублюдок...

Последним словом мой двоюродный дед давится, получив посохом под челюсть.

— Еще одно слово, гаденыш, — говорю по-английски, — и ты только ползать сможешь. Хотя, думаю, тебе не привыкать...

— Идем отсюда! — вдруг говорит Том. — Анна!

Разворачиваюсь, бросив последний взгляд на замершего Морфина Гонта.

* * *

Том несется по улице, не разбирая дороги. Я едва успеваю догнать его где-то на середине пути.

— Том! Том!

— Анна... — на лице мальчика — ужас. — Что... кто...

Втискиваю в зубы Тома склянку с Успокаивающим. Я предусмотрительная — я помню, как мне было жутко после приюта.

Успокаивающее помогает. Через минуту Том снова собран и серьезен. Он ничего не говорит, но я понимаю, как он напряжен.

— Как звали мою мать? — вдруг спрашивает он.

— Меропа, — отвечаю. — Меропа Риддл, в девичестве — Гонт.

— Значит, вы не моя мать, — вдруг с горечью говорит Том. — Вы ведь Анна...

— Я говорила тебе это, — тяжело вздыхаю. — Ты думал, я обманываю?

— Все говорят, что я очень на вас похож. К тому же тот лазурный цвет Зелья Родства...

Том не договаривает.

— Зелье может ошибаться, — отвечаю, ощущая себя предательницей. — Но я действительно твоя родственница.

— Что стало с моей матерью?

— Она умерла, дав тебе жизнь, — говорю Тому. — Умерла в том приюте, откуда я забрала тебя.

— Умерла... А отец? Почему он не забрал меня?

Вместо ответа смотрю в глаза мальчика тем взглядом, которым на меня иногда смотрел мой Лорд. И во взгляде Тома постепенно рождается огонек догадки.

— Твоего отца зовут Том Риддл, — произношу аккуратно. — Он живет в этой же деревне. И он отказался от тебя и от твоей матери еще до твоего рождения.

— И по какой причине?

— Потому что твоя мать была ведьмой.

— Так это...

Том не договаривает. Понимание вспыхивает в его взгляде.

— Он сказал, что... Он маггл, верно? — тихо произносит он таким тоном, от которого у меня ползут мурашки по коже.

— Да...

— Мой отец не маг, а гадкий маггл...

Ощущаю, как вокруг начинают скручиваться потоки магии...

— Том, успокойся, — обхватываю мальчика руками, притискиваю к себе, не давая вырваться стихийному выбросу. — Тихо... все хорошо...

— Нет! Пустите!

— Идиот, ты сейчас все разнесешь! — шиплю на парселтанге возмущенному мальчику. — В Азкабан хочешь?!

— Я их просто убью, — вдруг совершенно спокойным голосом говорит Том. — Этого... Гонта и этого... Риддла.

Вздыхаю.

— Том. Те, в ком течет кровь Слизеринов, не могут убивать друг друга, — отпускаю мальчика. — Ты не сможешь убить своего дядю. Думаешь, мне этого не хотелось?

— Тогда я убью Риддла, — соглашается Том, помолчав.

— А это... Это, увы, не сейчас, — перехватываю посох. — Не раньше, чем тебе будет шестнадцать.

— И что меня удержит?

— Хочешь разбить себе ядро и умереть через полгода от того, что тебя выжжет собственная магия? — смотрю в карие глаза, в которых плещется пламя силы Темного Лорда. — Шестнадцать лет, Том. Не раньше.

* * *

Том не разговаривает со мной неделю. И эта неделя мне дается тяжелее, чем минутное Круцио от Лорда. И только через неделю за завтраком Том задает мне вопрос:

— Во сколько лет вы первый раз убили человека?

— В шестнадцать, — отвечаю.

— И по какой причине?

"По вашему приказу, мой Лорд..."

— Это... входило в обучение.

— Ясно.

— Том... — говорю максимально спокойно. — Если я виновата, то я хочу об этом знать. Но, прошу, прекрати меня изводить.

Том пожимает плечами.

— Как хотите. Почему вы не сказали мне раньше?

— О твоих родителях?

— Да.

— Раньше ты был не готов.

— Информация — это не магия, — Том пожимает плечами. — От нее не бывает магического истощения.

— Не бывает. Но информация тоже может быть оружием. Нужные слова в нужное время могут быть действеннее любых заклятий. Я едва удержала тебя от необдуманных поступков даже в твои четырнадцать. Ты уверен, что раньше тебе было бы легче?

Том молчит.

— Нет, — произносит он после долгого раздумья. — Спасибо... Анна.

— Не за что, Том...

* * *

Стою за спиной Тома, глядя, как выплясывают в воздухе огненные буквы, складываясь самым причудливым образом. Он меня не замечает. Буквы складываются в до боли знакомую фразу и замирают.

"I am Lord Voldemort".

Резко выдыхаю. Том оборачивается на звук и видит меня.

— Анна?

— Том, — собираюсь с мыслями. — Что это?

— Мое новое имя, — пожимает плечами мальчик. — Правда, красиво?

"Полет смерти".

— Да, — киваю.

— В любом случае, это красивее, чем Гонт. Или, тем более, Риддл.

— Не имя красит человека, а человек имя, — говорю аккуратно.

Том недоверчиво фыркает.

— Ты решил отказаться от имени Гонт потому, что видел своего дядю, верно? — щурюсь. — И имя Риддл тебе не нравится, потому что это имя маггла. То есть, все эти имена тебе неприятны, потому что принадлежат недостойным личностям. А что было бы, если б имя Риддл носил сильный и богатый маг, перед которым склоняли колени многие древние и благородные Рода?

Том замирает.

— Так и будет, — продолжаю. — Перед Томом Риддлом склонятся многие...

— Перед Лордом Волдемортом, — обрывает меня Том. — Том Риддл — это маггл.

— Как тебе хочется, — улыбаюсь краем рта.

* * *

После четвертого курса мы с Томом отправляемся в Европу. Чтобы обезопасить детей от бушующей в Европе войны, директор Дурмстранга организовывает летний лагерь, и я уговариваю его принять туда Тома.

— Практика в русском языке тебе не будет лишней, — поясняю слегка недовольному мальчику. К тому же познакомишься с теми, кто учится в моей школе. Сравнишь образ мыслей учеников из разных стран.

— Есть разница? — Том стоит перед зеркалом уже в дорожной мантии, поправляя воротник.

— Да. И... запомни одно: "другое" — не значит "хуже".

— Я запомню, — серьезно говорит Том.

* * *

В отличие от предыдущих лет, Диппет разрешил нам с Томом прибыть в Хогвартс вместе с учениками первого сентября.

Два месяца в Дурмстранге, пусть и в летнем лагере, пошли Тому на пользу. Он вытянулся, лицо и руки покрыты загаром. Смотрю, как он идет по тропинке вместе с другими учениками.

— Как тебе отдых? — спрашиваю по-русски.

— Неплохо, — Том пожимает плечами и представляет меня темноволосому парню с глубоко посаженными глазами.

Долохов.

— Тони, это моя мама, Анна Монро, — говорит Том. — Анна, это Антонин Долохов.

— Рада знакомству, — делаю книксен.

— Взаимно, мадам, — кланяется Долохов. — Вы хорошо знаете русский.

— Я училась здесь, — улыбаюсь приветливо.

— О! — в глазах Долохова — уважение. — Давно закончили?

— В тринадцатом году.

— Еще до революции...

— Да, — киваю.

* * *

На пятом курсе Том получает значок старосты факультета. После этого он почти не появляется у меня в комнатах, все время посвящая учебе, своим обязанностям и общению со своими однокурсниками — Лестрейнджем, Ноттом, Эйвери и Мальсибером.

И я знаю, что примерно в это время должен быть создан Орден Вальпургиевых Рыцарей.

Шестнадцатилетие Тома отмечаем тихо. В Косой Переулок мы не идем — Том почему-то не хочет. Домовые эльфы пекут для него большой торт — вафельный, с кремом. Такой, какой он любит.

— Теперь я могу убивать? — тихий голос Тома выводит меня из задумчивости.

Вдох, выдох.

— Да. Теперь это не будет вредить твоему магическому ядру.

— Почему другие об этом не знают?

— Чистокровные знают. Но не говорят. И не будут говорить, Том.

Том какое-то время молчит, затем кивает.

— Это правильно.

А через два месяца после начала семестра умирает Мелани Миртл, ученица третьего курса Когтеврана.

* * *

Альбус Дамблдор вылавливает меня в одну из ночей, когда я обхожу коридоры Хогвартса.

— Анна?

— Да, Альбус? — смотрю на декана Гриффиндора. — Чем могу быть полезна?

— Думали, я не узнаю? — во взгляде Дамблдора — холод.

— О чем именно? — приподнимаю бровь.

— Смерть мисс Миртл через два месяца после того, как вашему сыну исполнилось шестнадцать. Странное совпадение, вам не кажется?

— Или через месяц после того, как исполнилось шестнадцать мистеру Дюпре с Гриффиндора, — улыбаюсь краем рта. — Альбус, вы хотите обвинить Тома в том, чего он не делал? Ведь уже установлено, что мисс Миртл убил паук вашего студента, мистера Хагрида.

Дамблдор ничего не говорит. Какое-то время он сверлит меня взглядом, затем разворачивается и уходит.

Фыркаю.

Дамблдор идиот. Я знаю, что Том не убивал Миртл. Я слишком хорошо знаю как своего сына Тома Риддла, так и своего отца, моего Лорда. Я помню, каким взглядом Том смотрел на распростертое тело мисс Миртл, сжимая до побелевших костяшек значок старосты факультета...