Больной Мозг Армии

Начну с того, что наша страна является фактором глобального значения. Значит и ее спецслужбы должны иметь соответствующий уровень. В частности, глава военной разведки должен быть как минимум стратегом. А такие у нас были? Увы, в 1941 году даже командующих фронтами таковыми нельзя считать. Единственный стратег в ту пору — маршал Советского Союза Шапошников. Но его нельзя ставить на этот пост, ибо ему предстояло наладить работу Генштаба. Уровень прочих, даже перспективных военачальников, в лучшем случае оперативно-стратегический. Но и они сильно востребованы на фронте. У остальных — уровень оперативно-тактический. Например, у тех же Голикова и Панфилова. Значит, нужен человек со стороны, политик и организатор, причем опытный. Поэтому шефство над военной разведкой взял на себя Сталин. Политика и стратегия весьма близко соприкасаются друг с другом, поэтому именно со стратегии Сталин и начал свое знакомство с военным делом. И так быстро добился на этом поприще впечатляющих успехов, что у Г.К. Жукова сложилось впечатление, что Вождь в ней разбирался с самого начала. Но есть еще два уровня военного мастерства — оперативное искусство и тактика. Хотя это умения более низкого уровня, но освоить их не так то и просто. С оперативным искусством Сталин освоился где-то к 1943 году, а с тактикой он не разобрался до самого конца войны. Ждать, когда Вождь изучит все науки, война не могла. Поэтому, сам Сталин взял на себя стратегическую разведку, а оперативной и тактической занялись те, кто и раньше ей занимался. Следствием такого решения и явилось разделение разведки на два ведомства: ГРУ НКО СССР (стратегическая разведка) и РУ ГШ НКО СССР (оперативная и тактическая разведка). ГРУ получило в свое распоряжение зарубежные резидентуры как собственные, так и принадлежащие прежде Коминтерну, плюс всю агентурную сеть на оккупированных территориях. В распоряжении РУ осталась только войсковая разведка и категорический запрет на создание собственной агентурной сети. Война показала, что этот запрет был ошибкой. С этим разобрались быстро и запрет был снят. Со временем, по мере совершенствования работы военной разведки, оба этих ведомства были объединены в одно. Вот так и возникло то ГРУ, про успехи которого мы наслышаны. Это была уже организация, совсем не похожая на своих предшественниц. Качество работы стало несравнимо выше. И стоит помнить, что лидером-основателем ГРУ был сам Иосиф Виссарионович. Ну а официальные руководители ГРУ, по факту были его доверенными представителями.

Но разведка и связь, это только часть работы. Самое главное — работа Генштаба. Наладить эту работу должен был профессионал. При всем моем уважении к Сталину, он лично эту работу потянуть в то время не смог. Да и не пытался. У него для этого был специально обученный человек — Маршал Советского союза Шапошников Б.М.

11. Новая метла? Новый дворник!

Итак, 29 июля 1941 года был снят с должности Начальника Генерального Штаба генерал армии Жуков Георгий Константинович. За что? За то что "порет ерунду". А ерунду он порол и немалую. Вместо того, чтобы наладить должным образом работу, пустился в сочинительство сказок на тему стратегии. При этом, не сумел сделать того, чего от него ожидали: наладить управление ведением боевых действий. Удивляться этому не стоит. Жуков — строевой командир в чистом виде, который штабную работу ненавидит органически. Да и не понимает ее. Как должен работать штаб — понятия не имеет. А значит следует найти его талантам иное применение. А на его место поставить компетентного товарища: Шапошникова Б.М. Что и было сделано, хоть и со значительным опозданием. Помогло ли это делу? Ничуть! И первая причина этому: бездарно израсходованный творческий ресурс талантливого человека, которого до войны использовали не по назначению. Мольтке-старшему в свое время дали достаточно времени для создания уникальной системы искусственного интеллекта, чем и является нормальный генеральный штаб. Никто его на протяжении двенадцати лет не дергал и не срывал с места. А у Бориса Михайловича все было не так. Пик его возможностей уже позади и диктатор из него неважный. Ушли силы и здоровье, которых уже не вернуть. Вот только 'других Гинденбургов' у нас не было. Найти ему замену сразу не получалось. Достойных приемников еще предстояло вырастить и выучить. А потому, запрягли старого коня, который как известно, борозды не портит. А еще, Сталин постарался облегчить Борису Михайловичу работу. Каким образом? Устроил самый настоящий разгром Генеральному Штабу. Потому что в том виде, в котором это сборище военных интеллектуалов пребывало, он его не устраивал. В частности, вывел из подчинения НГШ некоторые службы. Про ГРУ и Службу связи я уже писал. Но были также выведены из подчинения ГШ и другие службы. Например, Главное управление формирования и укомплектования войск, Управления военных сообщений и Главное управление тыла Вооруженных Сил. Мнение маршала Советского Союза Василевского по этому поводу однозначно: зря такое делали, тем более:

Поэтому уже в 1943-1944 годах, когда был накоплен достаточный опыт стратегического руководства, они вновь стали составными частями аппарата Генерального штаба. И. В. Сталин легко дал согласие на возвращение к той структуре Генерального штаба, которая в принципе была разработана в предвоенные годы и с которой мы встретили войну.

На первый взгляд он прав. Зачем нужно было городить огород, если все равно вернулись к прежней организационной структуре? Но глупостью это решение кажется только на первый взгляд.

Представьте себе некую сложную машину, с которой сняли часть агрегатов, а затем вновь эти агрегаты поставили на место. Устройство машины ничуть не изменилось. А что изменилось? Она заработала! Потому что снятые агрегаты прошли через руки соответствующих специалистов в специализированных мастерских. Специалисты каждый свой агрегат разобрали подетально, нашли причины неполадок, устранили их. И самое главное, что им при этом никто не мешал делать свое дело! И если раньше машина даже не запускалась, то после проведенной работы и повторной сборки, она начала делать ту работу, для которой создавалась.

Да, сперва пришлось испытывать сложности:

Еще сложнее обстояло с военными сообщениями, потому что план объема и направления перевозок, и особенно оперативных, мог готовиться только в Генеральном штабе. Перед Московской битвой начальник тыла А. В. Хрулев с работниками Наркомата путей сообщения сидели у меня в кабинете и вместе с работниками Генштаба составляли план перевозок резервов оружия, боевой техники, боеприпасов и т. д. И так случалось каждый раз, когда приступали к подготовке очередной операции.

Дурь? А вы подумайте сами, чем в этот момент занимался А.В. Хрулев? Участие в составлении планов операций, это только часть его работы. А главная его задача — так наладить работу Службы Тыла и системы военных перевозок, чтобы они соответствовали требованиям войны. Раз Генштаб не в состоянии это сделать сам, значит этим займутся более сведущие в таких делах люди. А чтобы им не мешали работать бюрократы, временно сделали службы тыла и военных перевозок автономными. Заодно освободили Б.М. Шапошникова от необходимости отвлекаться еще и на это. Как только Хрулев довел дело до ума, преемники Шапошникова получили назад не проблемные, а дееспособные службы.

То же самое произошло и со связью. Пока она была в руках Генштаба, мы встретили войну практически с неработающей службой. Свалить заботы по налаживанию ее работы на НГШ? Поздно! Поэтому Пересыпкина и освободили от дурного контроля и подняли статус руководителя этой службы, аж вровень со статусом НГШ. Зато какой эффект! В начале войны НГШ ничего не знает о своих войсках, потому что с ними нет связи. Но к тому времени, когда А.М. Василевский принял должность у своего наставника, появились совершенно новые возможности. Из 34 месяцев, в течении которых он занимал должность НГШ, он в стенах Генштаба провел 12 месяцев, а в войсках 22 месяца.

Хотелось бы в то же время подчеркнуть, что выезд начальника Генштаба на фронт хотя и являлся временным территориальным отрывом его от Генштаба, но такой отрыв благодаря ряду мероприятий, проводимых при этом, не лишал его возможности повседневно и, по оценке Ставки, довольно неплохо руководить деятельностью Генштаба, и особенно при отработке им наиболее важных вопросов.

А почему так? Да потому, что:

Всякий раз, когда по решению Ставки начальник Генерального штаба отправлялся на фронт для участия в подготовке, а в дальнейшем и в проведении операции, для него на одном из фронтов, действия которых он обязан был координировать, организовывался командный пункт. Пункт всегда имел мощный узел связи, обеспечивающий устойчивую постоянную линейную и радиосвязь с Москвой — Ставкой, Генштабом, органами Наркомата обороны, с правительством и другими наркоматами, а через узел связи Генштаба и со всеми другими фронтами и армиями и со штабами военных округов на территории страны. Этот узел связи в период Сталинградской битвы, в сражениях на Верхнем Дону, на Курской дуге, при освобождении Донбасса, во время действия советских войск по освобождению Левобережной и Правобережной Украины, Крыма, Белоруссии и Прибалтики да и в других операциях, как правило, обслуживался хорошо подготовленными и богато оснащенными частями связи.

Наряду с вполне достаточными для выполнения указанных задач средствами проводной связи хорошо были представлены в этих частях и средства радиосвязи, к которым в нужных случаях не пренебрегали прибегать Генштаб и Ставка Верховного Главнокомандования.

Вот он эффект! Чтобы было лучше понятно, скажу так: большой начальник даже если он не покидает свой кабинет, общается с большинством своих подчиненных по телефону. Но когда он покидает свой кабинет и выходит в люди, многие дела разом встают. В условиях войны это чревато. Самые важные решения могут быть приняты с запозданием, когда толку от них уже нет. В 1941 году именно так и обстояли дела. Чтобы этого не было, связисты по сути дела заранее организуют ему рабочий кабинет в том месте, куда он собрался ехать. По сути дела они дают ему возможность управлять событиями в режиме реального времени. А ведь эти привычные для Василевского удобства, возникли не по "щучьему велению". И в 1941 году о них можно было только мечтать.

И с разведкой та же история. До войны она пребывала не в лучшем состоянии. Достаточно сказать, что в нее направляли служить тех чекистов, которые не справились со своей работой в своем родном ведомстве. К чему это привело, я уже упоминал. Поэтому стратегическая разведка пребывала в таком состоянии, что ее требовалось срочно лечить. Но не лучшим образом обстояли дела и с войсковой разведкой. Многим видам разведки просто не уделялось должного внимания. Взять авиационную разведку. У нас так и не появился тогда современный самолет-разведчик. В разведывательную авиацию направляли служить худших из летчиков. Во время войны Главкому Авиации Дальнего Действия пришлось создавать свою, независимую разведслужбу.

Инженерная разведка в Сухопутных войсках существовала только на бумаге. В 1942 году, Сталин бывшему руководителю военной разведки генерал-лейтенанту Голикову читает лекцию о том, что разведку нужно вести непрерывно: на марше, в обороне, в наступлении и при преследовании отходящего противника. Дилетант вынужден напоминать профессионалу элементарные истины!

Сваливать все на НГШ Сталин счел нецелесообразным. Поэтому оставив в его подчинении РУ ГШ РККА, он сохранил за этой службой только функции ведения войсковой разведки и только в полосе Действующей Армии. А вот вопросы ведения стратегической разведки взял в свои руки, образовав ГРУ НКО СССР. Как только дело выправилось, обе разведки были объединены в ГРУ ГШ РККА и вернулись к месту старой "прописки".

Но отбирали у Генштаба не только службы. Оставшиеся в его подчинении службы тоже подверглись сокращению. Причин этому было две. Во-первых, работа фронтовых и армейских штабов оставляла желать лучшего. Потому что квалификация имеющихся штабных работников оставляла желать лучшего. То есть, не только "мозговой центр" хандрил. Периферийные системы нашего "суперкомпьютера" тоже были мало на что годны. Держать в центральном аппарате лучших специалистов сочли нецелесообразным. А раз так, то вперед в войска ребята! Делитесь опытом, знаниями, налаживайте работу на местах и сами набирайтесь нового опыта! А во-вторых, всплыл вопрос контроля. Довоенный Генштаб не контролировал армию! Достаточно прочитать приказы Наркома Обороны Ворошилова, чтобы понять простую вещь: командиры на местах творили все, что только душе было угодно, не обращая внимания на самое главное начальство. Армию в тот момент контролировала партия и чекисты. Но их контроль был направлен на обеспечение лояльности армии. Зато контроль за той же боевой подготовкой войск, был явно неудовлетворительный. А ведь это кафедра Генштаба.

Что изменилось?

Немалую помощь мне и другим представителям Ставки оказывали работавшие при штабах фронтов, армий, отдельных корпусов, а иногда и дивизий постоянные представители Генерального штаба. Эти командиры так называемого "корпуса офицеров Генерального штаба" давали нам, представителям Ставки, а одновременно и Генеральному штабу немало дополнительных, очень ценных и наиболее объективных сведений о ходе боевой обстановки, о противнике, о положении и состоянии своих войск, об их обеспеченности всем необходимым для выполнения поставленных перед ними задач.

Стало почти как у Мольтке! Теперь начальник Генштаба мог получать информацию о состоянии дел на месте не только по докладам войск (зачастую приукрашенную), а и от своих офицеров.

Все эти изменения происходили быстро по меркам мирного времени, но недостаточно быстро в условиях идущей войны. Но что тогда осталось на долю самого НГШ после раздачи всем сестрам по серьгам? По сути дела в 1941 году Генштаб превратился в Оперативное управление. На долю Б.М. Шапошникова досталась разработка планов операций. А подготовкой и проведением самих операций осуществляли целым "колхозом". Не лучшее конечно решение, но выбирать в той ситуации не приходилось. Естественно, что "косяков" творилось немало. Так ведь по-другому уже не выйдет. Пока система разобрана на независимые друг от друга части, работать в штатном режиме она не будет. Отсюда и провалы. Самый большой провал у Б.М. Шапошникова — череда поражений в 1942 году. Они его и подкосили. Пришлось и его отстранять от службы да подыскивать ему преемника. А с этим были проблемы.

И. В. Сталин вновь остановился на моей кандидатуре. Я, как и всякий раз при подобных разговорах, просил этого не делать. Я отказывался от этого назначения потому, что искренне считал себя не подготовленным для этой роли, тем более в условиях той сложной военной обстановки. Наблюдая в течение ряда лет за работой Б. М. Шапошникова и некоторых других военачальников, я отлично понимал, что подбор кандидата на должность начальника Генерального штаба является исключительно серьезной проблемой и что далеко не каждый, даже более подготовленный и опытный военачальник, чем я, может с ней справиться. Я считал, что начальник советского Генштаба обязан обладать не только глубокими военными знаниями, боевым опытом, критическим умом, но и рядом других специфических качеств. Он должен быть военачальником, пользующимся высоким авторитетом в Вооруженных Силах и стране, безусловно, с сильной волей и в то же время способным постоянно и во всех случаях проявлять выдержку, спокойствие и разумную гибкость в руководстве огромным и столь ответственным, разнохарактерным коллективом, каким является Генеральный штаб, и в то же время иметь и дипломатические способности.