Зверь лютый Книга 11. Фанфики

Видеть это — сил моих нет! И слышать... и присутствовать... Пришлось уйти. Сижу на крылечке часовенки — сторожу. Ну, чтобы никто... чтобы не так, как вчера.

"Я сегодня не такой, как вчера

Свежий ветер подземелье продул

Дворню старую поймав на делах,

Всю усадьбу под себя я нагнул.

Свежий ветер, он не зря прилетал

Пыль стряхнул и выдул напрочь эфир

Мой "зомбяк" между коленок пропал,

Заклинает там... индийский факир".

Пришёл, наконец, Сухан, сменил меня на посту.

В склепе... картинка. Чёткие полукружья отпечатков зубов на её грудях, наливающийся цветом засос на шее, синеющий отпечаток пятерни на ягодице.

Сразу вспоминается "Руслан и Людмила":

"О тело, тело. Кто ж тебя усеял?

Синими следами...".

* * *

Как известно, Шекспир был плагиатором. Почти все его сюжеты взяты из известных в его время произведений других авторов. Аналогично и с Отеллой.

В оригинале мавр забил свою жену чулком с песком, дабы не оставлять следов. Шекспир от этого киллерства содрогнулся и заменил на — "душит её".

* * *

Я — не Шекспир. Чулка с песком у меня нет, но есть дрючок и миленькое молитвенное покрывало. Совмещаем и молотим. Не оставляя следов и тщательно учитывая анатомию.

Очень хорошо идут удары по икрам. Недели две нормально ходить не сможет. Что прекрасно избавляет от мыслей о побеге. Ежели вдруг появятся.

Ягодицы — больно будет и ходить, и сидеть. А лёжа — в суде не разговаривают, князю или епископу — челом не бьют.

Косточки бёдер, чуть-чуть по рёбрам, особенно — по нижним, очень осторожно по ключицам — косточки тонкие. Но при правильном воздействии — и дышать будет с опаской. А уж в крик кричать и вовсе не рискнёт.

Поясницу, само собой. Всякие жалобы подаются с поклоном, а она пока не сможет.

Получается... практически идеально. По пробуждению она будет занята исключительно собственным самочувствием, а не разными... происками.

Надо следовать русской классике: после обработки поленом ведьма стала вести себя значительно тише:

"Дикие вопли издала она; сначала были они сердиты и угрожающи, потом становились слабее, приятнее, чаще, и потом уже тихо, едва звенели, как тонкие серебряные колокольчики".

Ноготку расскажу: человек под наркозом не сопротивляется, не дёргается, боли не чувствует. Болезненные ощущения приходят после пробуждения. Психика ещё не стабилизировалась, а уже больно. Интересные поведенческие эффекты возникают.

* * *

Не надо мне за это "пальму первенства"! Идея не нова.

В начале 19 века великий скрипач и композитор Никколо Паганини раздражённо нюхнул подушечку на своей скрипке — какой-то посторонний запах. Но очередная вариация "Ведьм" уже переполняла душу маэстро. Он начал репетировать, а когда пришёл в себя — обнаружил потерю нескольких зубов и воспаление гортани.

Дальше его общение с окружающими происходило на уровне музыки (безусловно — гениальной), жестов (обычно — неприличных) и пластинки из слоновой кости, на которой он писал поручения своему секретарю. Секретарь их выполнял. С некоторой корректировкой в пользу своего основного работодателя — ордена иезуитов.

Есть определённая ирония в том, что многомиллионное состояние удивительного человека ("С другими скрипачами у него общее только скрипка и смычок"), известного своим атеизмом, суевериями, чертовщиной ("горбун с кошачьими глазами"), которому епископ Ниццы отказал в заупокойной мессе, досталось, в основной своей части, не вдове и сыну, а "Обществу Иисуса".

* * *

Ещё одну деталь надо добавить. Где тут у меня этот жёлудь-ладанка? Пока сидел на крылечке, процарапал по золочению наш фирменный знак — рябиновый лист. Теперь облизываем эту штучку и запихиваем её... ну прямо "в туда" девушке и запихиваем. Она уже три года как не девушка, поэтому... чпок... как так и было!

Я уселся у двери склепа и несколько даже вздремнул. Под утро стало свежо. Замёрзшая девушка начала шевелиться, вздыхать... и вдруг резко проснулась. Рывком села, чуть вскрикнув от боли в каком-то из обработанных мною мест. Непонимающе обвела помещение глазами.

Потом, уставившись на меня, старательно изображающего невинное пробуждение протиранием очей и невнятными звуками, сунула руку себе между ног. Вытянула спрятанный там предмет. С крайним недоумением несколько секунд рассматривала. Вдруг лицо её исказилось злобой, и она запулила им в меня.

Неудобный, типично женский замах задействовал группу обработанных мною мышц. Она вскрикнула и с плачем упала на спину.

— Аннушка, ты чего?

— Ты...! Это ты...! Ты меня...! Гад проклятый! Как ты посмел...!

Это просчитывается "на раз": виновником всего объявляется первый попавшийся. Стандартная реакция при нервных потрясениях.

— Тихо! Молчать! Чего ты взбесилась? Что случилось?

— Ты... меня... я заснула... а ты... У меня... там... мокро... Ты! Развратник! Паскудник...!

— Заткнись! Христом богом клянусь — я тебя пальцем не тронул! Вот те крест святой!

И это таки — "да". Лжа мне заборонена. Поэтому-то я и Сухана позвал. А насчёт дрючка в платочке... так это ж не палец!

— А кто?! Кто меня... поял?! Кто?! Кроме тебя некому! Не лги!!!

— Запомни: я никогда не лгу. Никогда. Я тебя не... ял. Поняла?

Не верит. Здесь все уверены, что стоит оставить любых юношу и девушку вместе одних, как они немедленно приступят к совершению развратных действий.

Похоже, именно за этим зрелищем и лез сюда покойный стольник. Тем приятнее обломать всеобщую, исконно-посконную, "все вы такие, все так делают, с дедов-прадедов"... уверенность. Тем более, когда правда. И есть наглядные улики:

— Это что?

Демонстрация метательно-влагательного "жёлудя" приводит вдовицу в глубокое замешательство.

— Это... это ладанка. Я её мужу в гроб положила. А как же...?

Она в крайнем недоумении оглядывается на саркофаг. Гроб обтянут чёрной материей, её целостность опровергает возможность похищения предмета из гроба в эту ночь.

О других ночах... Так это ж надо включить концепцию времени! Перейти с кратковременной памяти на долговременную. Напрячься и подумать.

Замешательство нарастает. А я добавляю:

— А почему на ней наше тавро? Вот — лист рябиновый.

Кидаю ей ладанку, она пытается поймать, вскрикивает от боли при движении. Осторожно поворачивается, чтобы взять сувенир. И открывает моему взору уже виденное и уже синее.

"Кто ж тебя усеял?".

— А сиськи тебе кто погрыз?

— Где?! Ах! Ой... У-у-у...

Наглядное проявление нестандартных индивидуальных пристрастий покойного добило вдовицу. Количество непоняток перешло в их новое качество. Боярыня перестала понимать происходящее и просто хнычет.

Наезд закончился, пошла растерянность. Теперь предложим собственное видение картины мира:

— Не ной. На, сопли вытри. Дело-то дрянь. Чертовщина с бесовщиной. Смотри как получается: мы как-то странно, будто колдовством каким, заснули. Ну ты-то ладно, ты поспать любишь. А я по трое суток без сна обхожусь. Но вот же — заснул. А сюда приходило... Нечто. И оно... совокупилось с тобой.

Абсолютная правда. Надо только этому "нечту" фамилию дать. Сухан Батькович Нечтов... хорошо звучит?

— У-у-у... У-у-у!

Вой подымается на тон выше. Мысль о соитии с потусторонней сущностью вызывает у Аннушки панический ужас. Приходится пересесть к ней на овчину, приобнять, по головушке погладить.

— Я думаю на чёрта какого. Или даже на самого Князя Тьмы. Отцы церкви пишут, что Антихрист явится от семени Сатаны из чрева земной женщины.

Аннушка воет уже непрерывно, свернувшись, забиваясь куда-то мне на уровне живота.

— Ежели кто про нынешнее узнает — тако же подумают. Тогда тебе... ни причастия, ни отпущения грехов... сожгут сразу. Или утопят. От греха подальше.

Вой у меня в коленях переходит в истерическое безудержное икание. Вот только этого мне не хватало. Даже воды под рукой нет!

Пытаюсь уложить, успокоить. Судороги икоты отдаются в битых мышцах, она дёргается и судороги продолжаются. Как бы не угробить девушку. Попытки встать, позвать Сухана, пресекаются на корню: вцепилась так... синяки будут и у меня.

— После же этого, первого... яителя, сюда явился дух твоего покойного мужа.

— И-ик... А?

Переключение внимание часто снимает рефлекторные судороги. Переключение обеспечивается произнесением полного абсурда. Абсурд должен быть хорошо аргументирован:

— Ты сама-то прикинь: ладанка — освящённая, из самой Святой Земли. Как же бес мог тебе всунуть, если бы она у тебя уже там была? Значит, её туда поместили после. Ладанка была в закрытом гробу. Кто, кроме покойного кречетника мог её оттуда взять? Сделало это не бесовское отродье — бесы святых вещей взять не могут, жжёт их сила господня.

Внушение всегда должно основываться на упоминании очевидных, общеизвестных истин.

Теперь — дедукция, "от общего к частному":

— Кто о тебе более всего по жизни заботился? — Муж твой покойный. Вот он ладанку в тебя и вложил, дабы бесовщина более не лазила. Я так думаю, что этот "жёлудь" работает противозачаточным средством: бесовское семя от освящённой вещицы должно сгореть. У тебя печёт? То-то. И, глянь, тот же знак, что и на ошейнике — рябиновый лист. Знак того, что тебе надо идти к Акиму и проситься под его волю, чтобы он тебя защитил.

Икать перестала, чуть всхлипывает, глаза... Что-то я часто "рублёвые" глаза вижу. А ведь ничего нового. Опять же, русская классика, многократное соитие с разными сущностями в рамках христианской традиции. Пушкин, "Гаврилиада":

"Он улетел. Усталая Мария

Подумала: "Вот шалости какие!

Один, два, три! — как это им не лень?

Могу сказать, перенесла тревогу:

Досталась я в один и тот же день

Лукавому, архангелу и богу".

* * *

Теперь о "проситься под его волю".

Усыновление-удочерение в "Русской Правде" не прописано. Практически нет на "Святой Руси" и опекунства.

Единственный случай: если вдова выходит замуж второй раз, её малые дети могут быть переданы, вместе с имуществом их покойного отца, опекуну из числа взрослых мужчин-родственников покойного.

Есть требования защиты имущества детей от первого брака. Хорошо проработанные законы, а не примитивные формулировки типа коранической нормы: "Не проедайте имения сирот".

Мухаммед проповедовал людям, у которых богатство заключалось в скоте. Формулировки от Иисуса типа: "кесарю — кесарево, богу — богово" в Коране были бы неуместны: бедуины не знали уплаты налогов золотыми и серебряными монетами.

"Русская Правда" написана для довольно продвинутого в имущественном отношении общества.

У средневековых христиан есть ситуация княжеского опекунства, но она относится только к девицам, а не к вдовам, и связана с вассальными владениями:

"Аже в боярехъ любо въ дружине, то за князя задниця не идеть; но оже не будеть сыновъ, а дчери возмуть" — наследство-"задница" может остаться и дочерям, при отсутствии сыновей.

Тогда сюзерен выдаёт их замуж. Эта ситуация лежит в основе "Квентина Дорварда" Вальтера Скотта и "Чёрной стрелы" Стивенсона.

* * *

Раз нет закона — делаем по собственному соображению. "Всё, что не запрещено — разрешено". Например: добровольный двусторонний договор. Обмен права управления имуществом на защиту от сексуальных посягательств потусторонних сущностей.

Теперь нужно по О.Генри дать что-то конкретное в руки:

"Я принципиально никогда не брал у своего ближнего ни одного доллара, не дав ему чего-нибудь взамен — будь то медальон из фальшивого золота, или семена садовых цветов, или мазь от прострела, или биржевые бумаги, или порошок от блох, или хотя бы затрещину".

Или — не в руки. Но — конкретное.

— Открой рот. Ладанку эту положи на язык. Дабы никакое бога хуление или призывание врага рода человеческого ты, хоть бы и по незнанию, свершить не смогла — запечатываю тебе уста. Будешь носить её непрерывно, не вынимая, 40 дней. Говорить — только в моём присутствии и с моего позволения. Когда же будешь есть, или пить, или спать, или иное что, с моего позволения делать, вложишь ладанку туда, где она тобой найдена была. И будешь там держать, пока нужда не пройдёт.

Человек, длительное время удерживающий рот закрытым, несколько утрачивает способность разговаривать. Женщина, которая длительное время где-нибудь что-нибудь... удерживает, наоборот — развивает некоторые иные... способности.

Но важнее краткосрочные последствия. Аннушка должна не болтать, но уже сегодня публично подтвердить законность моих действий, дать нам карт-бланш на продолжение зачистки-посадки, изъятия-конфискации.

Потому что иначе... будет мне бздынь по всему профилю.

Позвал Сухана, завернули Аннушку в тулуп, пошли в терем. Ещё только светает, двери заперты. Пришлось топнуть-цыкнуть-крикнуть. Отнесли болезную на постелю в опочивальню. Стонет, бедняжка: обработка моя начала сказываться.

Построил личный состав местного бабья, описал ситуацию. В терминах умолчания:

— Что было? — Вам лучше не знать. — Что с госпожой? — Не ваше дело. — Почему молчит? Приболела. Будем лечить. Кто сюда войдёт — пойдёт в поруб. А теперь быстренько... рассосались отсюдова!

Так они меня и послушали! Но у разных людей есть разные, их сугубо личные свойства. У Аннушки три служанки: кривая, косая и немая. Вот последнюю и оставляем. Остальных — на общие работы.

Зазываю Акима с Яковом, попа, воротника, Николая с Чарджи.

Аннушка, по моему разрешению, вынимает "жёлудь" изо рта, сосредоточенно запихивает его под одеялом в "резервное хранилище", и, постанывая и охая от последствий моих побоев, обращается дрожащим голоском с официальной просьбой к Акиму:

— Славный сотник храбрых стрелков смоленских, столбовой боярин Аким Янович! Был ты мужу моему венчанному другом верным, боевым сотоварищем. Славен ты умом, да честью, да сердцем добрым, отзывчивым и в годину ратную, и во дни мирные. Не откажи вдовице бедной, одинокой, заброшенной, в милости своей. Прими меня под защиту твою отеческую. Сбереги меня от людей лихих, от напастей худых, от злоб да завистей. Будь ты, Аким Янович, мне добрым батюшкой! А я тебя почитать буду в отца место, всякое слово твоё исполню в точности, из воли твоей никогда не выйду.

Аким поломался, повздыхал, поотнекивался. Но — согласился. В чём попец их обоих святыми иконами и благословил. Все прослезились. А Николай подсунул подготовленный ряд о добровольном переходе юной вдовицы и её имущества под полное управление Акима. Каковой ряд присутствующие свидетели и засвидетельствовали.

Теперь — "городу и миру". Собрали всю "не-порубленную", в смысле: не в порубе сидящую, дворню в том самом зале, где мы первый раз разговаривали, и объявили волю их госпожи. С очевидным ближайшим следствием: все они переходят под власть Акима.

Никакого насилия или принуждения: желающие могут забрать своё имущество и беспрепятственно покинуть территорию. Все свободные желающие. А кто служит без ряда — считается холопом. По "Русской Правде":

"А се третьее холопьство: тивуньство без ряду или привяжеть ключь к собе без ряду...".