Орки: Отступая от края. Часть 1

Одним движением головы вырываю ему горло и, толкнувшись об его тело, лечу на второго, что замахнулся на меня секирой. Удар правой лапы снизу вверх от живота вскрывает его до самого горла, в фонтане крови и блестящих брызгах от разорванной кольчуги он взлетает вверх. Не выпуская его, я отправляю его тело в полет в сторону еще нескольких людей, с криком бегущих ко мне. И сразу же толкаю себя лапами в прыжок спиною вперед, каким-то третьим чувством услышав, как сбоку одновременно щелкают несколько самострелов. Все происходит очень медленно, я вижу, как толстые болты проходят перед моей мордой, как брошенный мною человек сбивает бегущих ко мне и, проваливаясь вниз, понимаю, что у меня за спиной ничего нет. Я падаю в глубокую расщелину. Отчаянно извиваясь, пытаюсь ухватиться за что-нибудь, извернувшись и собравшись в клубок, вижу летящую мне навстречу каменистую осыпь дна расщелины.

— Лапы сломаю, наверное.

Рыкнув, я открыл глаза. От меня в сторону шарахнулась Ая и, прижавшись к стене, тонко заскулила.

— Это я, Ая. Это я, Ая.

Выдохнув, я потряс головой.

— Я вижу тебя Ая, не бойся. Просто сон. Пить.

Облегченно выдохнув, она кивнула и зашуршала в полутьме пещеры. Вложив в ножны клинок, я принял у нее из рук протянутую чашку с брагой. Терпкий напиток охладил горящее горло и рухнул вниз, согревая теплом.

Стоявшая на коленях Ая была сама готовность сделать все, что скажу. Иронично фыркнув, плеснул из чашки на нее оставшимися там каплями и кинул ее в нее.

— Я в воду. Трава, еда, Тзя, Хромой. Иди.

Разочарованно хлопнув глазами Ая, кивнула и вымелась из пещеры.

Раздевшись, проковылял к воде и, кряхтя, забрался в нее по шею. Горячая вода обожгла и через мгновение уже ласково грела. Я облегченно вытянул ноги и откинулся на край.

Ноги трясутся, голову как дубиной приложили, все тело болит и трещит. Вот что значит приступ задавить в себе. Сегодня же варевом займусь. И до прихода Нижних никуда далеко от норы. Заодно своей толпой займусь.

Опустившись под воду, понаблюдал, как со дна поднимаются пузырьки. Увидев, через воду подошедших, медленно всплыл.

Помятый Хромой и дочка с мамой, старательно не замечающие друг друга. Обтершись травой, фыркнул Тзя, кивнув на пещеру.

— Рубашку, — дождался ее и, натянув на еще мокрое тело, уселся на циновку. Привычно разделил принесенную Аей еду, отсевшей в сторону от нас, выделив и ей часть. Молча поели. Помолчали. Убрав остатки трапезы, Ая ушла.

— О вчерашнем ни слова. Видели и запомнили, так? Всем доведите, скажут кому, отрежу голову или отгрызу. Не знаю пока.

Посмотрев на побледневших Старших, усмехнулся.

— А не скажут, не загрызу. Вопросы есть?

Синхронное мотание головами. Так, жути навел. Глянул на Хромого.

— Сильно напугал?

Выпучивший глаза Хромой, на мгновение замер и выпалил, брызгая слюной.

— Хозяин, ты о чем! Они от гордости полопаются все. У нас Хозяин рода Тач-Варга!!! Еле разогнал всех спать, до утра бы прыгали и голосили. Самки с утра передрались, что готовить, кому нести. Хорошо Тзя пришла, а то они бы друг другу косы поотрывали. Ох, и наподдала она им. Я и сам еле уснул, пришлось браги выпить для успокоения.

— Ты мешок выдул, — выдала его ровным голосом Тзя,— один, еле отлили тебя с утра. Подавившийся Хромой махнул на нее рукой.

— Так то с радости. Так что забудь. А я всем в головы вобью, ни слова! А они и сами все понимают.

— Хорошо. В полдень собери всех, взрослых, щенков, больных. Годных с оружием, остальных так. Как если бы шли в набег, еда, вода, все. Приду, проверю. Иди. Посох там.

Хромой подскочил и нырнув в пещеру быстро похромал в туман.

— Тзя, показывай запасы трав.

В следующие пару часов мы с ней перекапывали запасы и отбирали нужное мне. Попутно уточнили, какие лекарства надо сделать и какие пополнить. Мой запас знаний ее здорово удивил. Ее же меня откровенно порадовал, будет на кого готовку ингредиентов скинуть. Вытащив из запасов маленькую треногу и котелок, ввел ее в состояние дикого возбуждения. После чего провели несколько пробных варок для базовых смесей. Явно пришедший в себя Хромой доложил о готовности к смотру.

Больше пяти десятков орков, молодых орков и подростков, кого условно можно назвать годными. Столько же щенков, кому еще расти. У старших деревянные копья разных размеров, у братьев и Аи копья с наконечниками и топоры. И старшие, и щенки в накидках и широкополых плетеных шляпах. У всех за поясом сумки со скудным запасом еды. На ногах плетеные из лыка или лозы сандалии. Худые руки и ноги. Худые лица. Мое войско. Кормить и кормить. И гонять, не жалея. Жалеть — это значит погубить.

И глаза, наполненные надеждой и страхом.

— Вы орки!! Это ваш дом. У вас нет другого. Можно и дальше так жить, жить и бояться. Бежать и прятаться. В надежде, что вас не найдут. Но они каждый раз находят. Находят и убивают. И снова приходят и убивают. Уже никто не помнит, почему так, что МЫ сделали им, что они приходят и убивают. Я знаю. Но прошли сотни лет, в пыль истлели кости тех, кто был виноват. А они приходят и убивают. И я, ваш Хозяин, говорю вам, я говорю им — хватит! Я научу вас сражаться, я научу вас быть орками. Я так хочу.

Обведя глазами стоящую передо мной кривые шеренги, вынул клинок и, проведя по ладони левой руки, выставил вперед кулак. Темно-красная кровь закапала на угли еще не потухшего костра. Зашипела, облачко дыма поднялось и смешалось с туманом.

— Я клянусь, что больше враги не уйдут из нашего дома не наказанные.

За спиной у меня рявкнул Хромой. Ему, на удивление слажено ответили почти сотня глоток.

— Вы будете учиться сражаться, учиться быть быстрыми, учиться быть незаметными, быть смертоносными. Много учиться и много работать. Все, взрослые и щенки. И вас будут хорошо кормить, если победим, то с голоду не умрем, а если умрем, то хоть сытыми. И после смерти никто из предков не откажется стать с вами в строй, когда нас позовут.

Прерывая поднявшийся рев, поднял клинок.

— Кто не может бежать? — Мертвая тишина была мне ответом.

— Кто носит щенков? — из строя неохотно вышли пять самок.

— Берете щенков и бежите до Ворот. В темпе бегства, тихо и не оставляя следов. Туда и обратно. До заката вы должны быть здесь. Все. Не успеете, получите половину порции.

Глядя в их раскрытые рты, медленно произнес

— Почему я вас еще вижу здесь?

Испуганно пискнув, самки заверещали, и пинками погнали толпу щенков на выход из ущелья, все ускоряясь.

— Ая, и вы, ко мне. Мои бывшие спутники подбежали ко мне и застыли столбами.

— Каждому из вас дам по отряду. В темпе погони, но тоже тихо и, не оставляя следов, до саней. Ясно? До заката вы здесь. Пришедшие последними получают полпорции.

Растолкав оставшихся на три приблизительно равные группы, ткнул в них рукой.

— Твоя, твоя, твоя. Запомнили. Вон отсюда.

Дождавшись тишины, повернулся к стоящему за спиной Хромому.

— Ну, а теперь с тобой поговорим.

Опасливо косясь на меня, Хромой спросил.

— О чем говорить, Хозяин?

— О чем? Почему у меня в роду старший самец хромой.

— Так ранение у меня. Все остальное зажило, а нога так и осталась. Но я могу быстро бегать.

— Я видел. Иди за мной.

В сопровождении поникшего Хромого мы дошли до площадки у моей норы. Увлеченно мешавшая в котелке Тзя приподняла голову.

— Что у него с ногой?

— Разрублено и неправильно срослось, ступня не распрямляется до конца, — пожав плечами, уткнулась обратно в котелок.

Покрутив головой, я спросил.

— Самый горячий ключ где?

Не поднимая голову, Тзя ткнула в сторону скалы, торчащей из особо густого тумана в шагах тридцати от нас.

— Иди туда и вари ногу, — охнув, Хромой отшатнулся и переспросил.

— Как вари? Сколько?

— Пока кожа не слезет,— Тзя с интересом подняла голову.

Поставив перед входом в нору посох, Хромой понуро захромал в указанную сторону. Не отвечая на приподнятую бровь Тзя, я прошел к себе и вышел с топором.

— Скоро вернусь. Заживляющую мазь сделай. Вернутся щенки, ставь их всех на готовку.

Она кивнула в ответ. Дойдя до источника, потрогал воду. Горяча, но не кипяток. Задумчиво осмотрел испуганного Хромого, поковырялся в зубах.

— Покажи ее.

Он выхватил из воды красную лапу. Потыкав нее когтем, я нахмурился.

— Ты ее потри песком, грязная она у тебя. Такую, и есть противно.

И не слушая его, повернулся и пошел в сторону выхода из ущелья.

Возвращающиеся орки застали меня сидящим у большой кучи нарубленных кольев. Рядом стояли грубо связанные носилки. Шатающиеся на ходу, запаленные орки добегали и падали передо мной. Дождавшись последних, не глядя рыкнул.

— Десятники ко мне.

Из лежащей толпы поднялись оба брата и Ая. Опираясь на копья, подошли и уставились на меня, запалено дыша.

— Кто последний?

Мрачная Ая, приподняв, стукнула копьем в землю.

— Наказание помним? — она кивнула.

— Но дам шанс, — я показал на стоящие носилки, — донесете меня быстро, получите полную порцию.

— Вам, — ткнул в довольных братьев, — принести эти колья.

Обернувшись к толпе внимательно слушающих орков Ая пронзительно взвизгнула. Дюжина шатающихся орков решительно заковыляли к нам. Забравшись на сиденье, я уточнил.

— Уроните, вообще кормить не буду, — вцепившаяся в перекладину Ая мрачно кивнула.

— Не уроним, — и рявкнула команду.

Дружно ухнув, меня подняли и понесли. Ая запела какую-то быструю речевку, на каждый четвертый шаг весь отряд отзывался дружным выдохом. Все поднимая темп, она начала разгонять их, постепенно перейдя на тяжелый бег. Хрипя и спотыкаясь, они тащили меня, слаженно меняясь, перехватывая носилки в извилистых и узких местах. Не отставая, за нами рысили остальные два отряда, на ходу по возможности убирая следы нашего прохождения.

Через час мы вывалились на нашу стоянку. Толпа щенков и несколько самок с Тзя, крутившиеся у костров, открыв рот, смотрели на нашу процессию. Мои носилки с носильщиками и еще две плотные группы орков сзади, подбежав к ним, остановились, с вопросом поглядывая на меня.

Встав и попрыгав, вызвав дружное шипение моих носильщиков, скомандовал.

— Опускайте, — сойдя с осторожно поставленных носилок, позвал, — десятники, ко мне!

В наступившей звенящей тишине оглядел их и выдал.

— Ваши, — ткнул в приосанившихся братьев, — справились.

— Твои — нет, — Ая вздохнула.

— Дополнительный урок, — показал на носилки, — сделали. Полная порция. Заслужили.

За спиной дружно, облегченно выдохнули. Обернувшись, добавил.

— Завтра сделаете еще одни носилки. Последний десяток их теперь с камнем носить будет. Камень я вам покажу. До еды всем сделать еще по одному копью. Колья вы принесли. Назначьте вместо себя кого-нибудь из своих десятков и за мной. Тзя, ты тоже. И огонь прихвати. Где там у нас Хромой свою ногу варит?

Вытащив из носилок скрученный из лозы, коры и палок узелок, потопал в сторону своей норы, на ходу подхватив с плетенки лепешку. За спиной загомонили, быстро умолкнув. Молчаливые десятники, догнав меня, пристроились сзади. Дойдя до понурого Хромого, спросил.

— Показывай, — съежившийся при моем приближении Хромой, выхватил из воды красную, распаренную ногу, зачастил, суетливо возя руками по камням. — Никак не слезает, проклятая. Я ее варю, варю, а она все сырая,— посмотрев снизу вверх на меня испуганными глазами, добавил с надеждой, — может, я бы рыбы наловил, она быстро сварится, а?

— Рыбы,— произнес я, рассматривая и сгибая ступню, — рыбы, это хорошо. Но сначала твою ногу. Тзя, здесь костер. И мазь неси.

Подошедшая Тзя кивнула, с жалостью посмотрев на посеревшего Хромого.

— Хотя нет, вместе пойдем. А вы этого стерегите. Не сбежал бы.

Мрачные десятники сомкнулись за спиной Хромого, недобро поглядывая на него.

Дойдя до моей норы, мы собрали все необходимое. Я достал из короба позвякивающий сверток. Принеся собранное, разложили костер и поставили греть воду в котелке.

— Тащите его сюда, только ногой красной пусть не наступает. Усаживайте. Тзя, стели циновку.

Наложив жгут на ногу Хромому ниже колена, развернул сверток. Все дружно, глухо охнули разглядывая содержимое. Хромой еще больше побелел и стал закатывать глаза. В расстеленной раскладке, во множестве карманов были уложены множество металлических предметов самого недоброго вида. Щипцы, прямые и кривые иглы. Разнообразные ножи и пилы. Задумчиво в них покопавшись и отобрав нужное, передал Тзя.

— Вари их.

Повернулся к Хромому.

— Готов?

— Да, Хозяин. А как я без ноги-то буду?

— Хромой, ты думаешь, я тебя есть буду? Или просто ее отрезать? Будем тебе ногу лечить.

Мертвая тишина после моих слов продолжалась больше десяти ударов сердца. Потом у меня за спиной фыркнула Тзя и ее повторила Ая, братья, переглянувшись, просто заржали. Следующие пару минут все кроме Хромого и меня, громко ржали, колотя друг друга по спинам и плечам.

Оборвав веселье хлопком ладоней, склонился над Хромым.

— Мне нужен Старший. Быстрый и сильный. Это ты?

— Да, Хозяин. Я готов.

— Возьми это. Поможет, я знаю. — я сунул ему в рот крепкую палку.

— Держите его.

Братья крепко насели на него, прижав к циновке. Ая ухватила и прижала больную ногу. Следующий час я резал и сшивал, ломал и складывал. Тзя подавала мне новые инструменты, мыла в котелке забрызганные кровью, плескала из котелка в указанные мной места. Хромой мычал и дергался, иногда выключался и братья начинали его трясти и толкать, возвращая сознание. Закончив зашивать, махнул Тзя.

— Наложи мазь и перевяжи.

Отойдя в сторону, сунул в горячую воду руки.

— Ая, приведи сюда щенков, пусть тащат носилки.

Наложив на ногу лубки, толкнул к Тзя инструменты.

— Мыть, варить — и повернувшись к остальным, добавил, — отпустите его.

Братья отошли от тяжело дышащего Хромого.

— Ты крепкий воин, Хромой. Ты Старший. Посох твой. Неделю, может больше не вставай на эту ногу. Отдохни.

Он молча мне кивнул и откинулся на спину.

— Тзя, дай ему своей браги.

Прибежавшая толпа щенков с носилками замерла рядом с костром.

— Слушайте внимательно. Вам доверена великая честь, помогать Старшему рода Хромому. Спасая вас, он был ранен и охромел. Я исправил ему ногу, вы поможете ему ее вылечить. Неделю, а может и больше, вы его ноги. Носите его куда скажет. Сколько скажет и так быстро как он решит. Ногу беречь и не беспокоить. Уроните, буду бить палкой каждого второго, а потом каждого первого. А кормить в этот день вообще не буду. Ясно?

Дружный кивок и невнятное бормотание.

— Не слышу.

— Да, ясно, Хозяин.

Звонкое эхо отразилось от стен ущелья, многократно возвращаясь.

— Хорошо, — ткнул в десятников, — помочь Старшему.

Необычайно серьезные братья подняв, уложили его на носилки. Приподнявшись и повозившись, он сел и с вопросом посмотрел на меня. Приняв от Аи принесенный посох, передал ему.

— Скажи своим ногам, куда им тебя нести, Старший.