Низы не хотят

— Честно говоря, ничего про него не знаю, голова другим занята, так чем, говорите, он так знаменит?

— Резиденция графов Савойских, заложен где-то в 9-10 веке, тыщу лет назад короче, потом какое-то время был тюрьмой, но уже сто лет как здесь что-то похожее на музей. А знаменит он в основном тем, что здесь происходит действие поэмы Байрона 'Шильонский узник', её-то вы наверно в школе изучали, Владимир Ильич?

— Да-да, вспоминаю, здесь сидел Франсуа Бонивар, один из первых, кстати, революционеров, наш коллега, можно сказать...

— Отлично, пойдемте пройдемся по замку, ноги разомнем.

И они все втроем спустились по сходням на маленькую пристань и пошли берегом озера к мостику. На экскурсию, кроме них, возжелали сходить еще трое. Носов с компанией стоически выслушал, что им там говорила на французском пожилая тетенька в длинной юбке, а потом предложил компании отстать и посмотреть все самим. Спустились в подвал — там вместо пола были натуральные скалы, так что видно было, что это все не муляж и не пускание пыли в глаза наивным туристам, а кондовая такая и сермяжная правда. В дальнем углу подвала зачем-то стоял грубо сколоченный стол и рядом две лавки, на улицу было прорублено что-то наподобие окна, поэтому в подвале было довольно светло..

— По-моему подойдет, — сквозь зубы сказал сам себе Носов и врезал Ленину по макушке рукояткой его любимого Смит-и-Вессона модели 'русский'...

Тот рухнул на пол, как подкошенный. Носов внимательно осмотрел его, потом приподнял за воротник пальто и усадил за стол.

— Ты чего это? — испуганно спросила Зина.

— Устраняю главного конкурента по революционной борьбе, чего, — сквозь зубы ответил Иван, — с ним мы бы наплакались еще, кровавыми слезами, это я тебе точно говорю.

— Подожди, а как же пароход? Нас же там ждать будут и все поймут, когда его тут найдут...

— По пунктам значит — А. ждать не будут, я перед уходом сказал распорядителю, что мы втроем тут остаемся, погулять по берегу и Б. найдут нескоро, а даже если и найдут, все будет сделано очень чисто, сейчас сама увидишь.

А тем временем Ленин очухался, покрутил головой и увидел наставленный на него ствол револьвера.

— Что это значит, господин Носов? Зачем вы меня стукнули? — возмущенно спросил он.

— Какой еще господин, мы же кажется на товарищах остановились, — мягко ответил Иван.

— Уберите револьвер, тогда может и на товарищей перейдем, — вполне логично продолжил Ульянов, — и объясните мне в конце концов, что здесь происходит.

— Хорошо, — Носов присел за тот же стол, держась впрочем на почтительном расстоянии от Ленина, — объясняю на пальцах. Вы, Владимир Ильич, очень грубый и конфликтный человек, раскалывающий оппозицию и мешающий ходу революции, вся деятельность ваша сугубо неконструктивна, поэтому вы должны навсегда покинуть политическую сцену, так доступно?

Ленин покрутил головой, потом негромко заметил:

— А если я кричать буду?

— Во-первых не успеете, пуля быстрее, а во-вторых кричите на здоровье, стены-то сами видели, трехметровые они, графья Савойские на века строили, так что никто ничего не услышит.

Ленин помолчал еще минутку, потом продолжил:

— Нехорошо это как-то, не по-товарищески, мы же с вами по сути одно дело делаем, да и нечестно оно, убивать безоружного человека... хоть бы шанс мне дали какой-нибудь...

Тут уже немного помолчал Носов, после чего ответил:

— Убедили, Владимир Ильич, я дам вам шанс — сыграем в русскую рулетку и пусть наш спор решит божья воля.

— Что такое русская рулетка? — спросил, запинаясь Ленин.

— Да господи ты боже мой, что ж вы таких элементарных вещей-то не знаете, про это даже дети малые знают — вот смотрите, — и он выщелкнул из барабана револьвера все патроны по очереди.

— Вытаскиваем все патроны, потом вставляем один, — он показал его со всех сторон Ленину, — потом крутим барабан, — он раскрутил барабан, — и стреляем себе в висок. На чьей стороне божья воля, тот и останется живым... да, очередность определяется вот так...

И Носов раскрутил револьвер вокруг оси на столе, он указал дулом на Ленина.

— Так не пойдет, — быстро сказал Ленин, — вдруг вы смухлевали при раскрутке, пусть вот она это сделает, — и он показал пальцем на Зину.

— Я не возражаю, — спокойно ответил Носов, — Зина, давай крути динаму... и еще одно, не настолько я уж вам доверяю, поэтому когда вы возьмете в руки револьвер, я буду вас контролировать другим, а то мало ли какие мысли у вас в голове возникнут.

И Иван вытащил из внутреннего кармана пальто наган.

— Здесь все патроны на месте, будьте уверены, — и он отщелкнул барабан нагана и продемонстрировал его Ленину, действительно все 6 патронов сидели в своих гнездах.

— Ну что, похоже на роман Достоевского или как? — спросил он у Ленина.

— Да уж, напоминает... — ответил тот, — только в очень дурном исполнении провинциальных актеришек.

— Ну не обессудьте, других актеров, как говорится, у меня для вас нет — Зинуля, твой выход.

Зина твердой походкой подошла к столу и крутанула револьвер, тот после нескольких оборотов свалился на пол.

— Не считается, — хладнокровно заметил Носов, — Зиночка, еще раз, только не так резко.

Зина подняла с пола револьвер, обтерла его полой своего пальто и запустила вертушку вторично. Остановился он дулом напротив Носова.

— Есть все же на небе бог, — с надеждой сказал Ленин, — начинайте.

— Пожалуйста, — пожал плечами Носов, — начинаю, Зинуля, подержи наган.

Он взял револьвер, крутанул барабан об рукав, взял его левой рукой, упер в висок, потом перекрестился и быстро спустил курок... тот сухо щелкнул. Носов бросил револьвер на стол.

— Ваша очередь, Владимир Ильич... Зиночка, давай сюда наган.

Тот нехотя взял его в руки, Носов при этом фиксировал каждое движение Ильича, но тот даже не дергался. Напоследок он сказал:

— Вот же достоевщина какая на мою голову свалилась, — после чего крутанул барабан и щелкнул курком... и опять случилась осечка.

— Все правильно, — заметил Носов, — гнезд-то шесть, а патрон один, так что вероятность самоубийства одна шестая, вот оно и не случилось. Продолжаем банкет?

— Может разойдемся вничью? — без всякой надежды спросил Ленин.

— Ненене, — быстро ответил Носов, — вничью нам никак нельзя, Боливар, знаете ли, не вынесет двоих, только одного...

— Какой Боливар?

— Ну это фраза из рассказа одного американца, вы наверно не читали — короче двоим нам на этой земле места не хватит, надо, чтоб один остался. Моя, значит, очередь...

И Носов снова взял в левую руку револьвер и покрутил барабан об рукав, на этот раз не так быстро, барабан пощелкал и остановился.

— Ну что же, с богом, как говорится... и не поминайте лихом, если что, — сказал он и щелкнул курком... и опять выстрела не случилось.

Носов открыл зажмуренные глаза, покрутил головой влево-вправо, потом сказал:

— Три из шести однако и все мимо — теория вероятности начинает лажать... ну что, Владимир Ильич, не желаете проверить её, теорию эту?

И он подтолкнул револьвер Ленину. Тот посмотрел на него отсутствующим взглядом и натурально заревел как маленький мальчик.

— Иван Александрович, дорогой, не заставляйте меня стрелять еще раз — я нутром чувствую, что сейчас мой конец придет!

— Хм... — задумался Носов, — так-таки прямо и чувствуете? А давайте проверим — крутите барабан, а я потом выстрелю в стену.

Ленин послушно сделал, что ему сказали и протянул револьвер Ивану. Тот щелкнул курком, раздался оглушительный выстрел, пуля отбила от гранитной стены небольшой кусочек.

— То есть предчувствие вас не обмануло, дорогой Владимир Ильич... хорошо, я изменяю условия нашего соглашения — вы сейчас берете бумагу и пишете согласие работать тайным осведомителем третьего отделения, я ее сохраню, но она никуда не уйдет, если вы будете выполнять мои требования. Не волнуйтесь, требований будет немного и все они не пойдут во вред нашему освободительному движению...

— Так вы из охранки? Так бы сразу и сказали...

— Нет, дорогой Ильич, я из ЦК партии эсеров.

— Ну надо же, — ошеломленно сказал Ленин, — и каким же например будет первое ваше требование?

— Немедленно прекратить раскол партии социал-демократов на большевиков и меньшевиков — ну сядьте и договоритесь, сложно что ли? Подвиньтесь со своей стороны, меньшевики, я уверен, тоже пройдут свою часть пути, когда у вас там следующий съезд намечен? Вот в мае и договоритесь обо всем. А теперь пишите бумагу, — и Носов вытащил из своего саквояжа блокнот и ручку с чернильницей, предусмотрительно положенные им туда еще в гостинице.

— Что именно и в каких выражениях писать? — механическим голосом спросил Ленин.

Иван продиктовал — 'Я, ваше ФИО, добровольно и без постороннего давления даю согласие информировать Департамент полиции города Москвы о всех ставших мне известными сведениях, могущих принести ущерб Российскому государству. Я извещен о том, что мне устанавливается жалование в 100 (хватит столько?) рублей в месяц. Подпись. Дата.'. Деньги я вам выдам, как в Женеву вернемся, в этом пункте все соответствует действительности.

— Окей, все замечательно, — резюмировал Носов, внимательно изучив бумагу, — а теперь пойдемте выпьем что ли чего-нибудь, а то в горле пересохло. Да, очень жалко, что ваш этот... Бронштейн да?... уехал, к нему у меня тоже некоторые вопросы есть...

Конец марта 1905 года, Санкт-Петербург

Стенограмма заседания ЦК партии социалистов-революционеров. Кронверская улица, дом 28, второй этаж, 17.45.

Чернов В.М. На повестке дня собственно один главный вопрос — о продолжении индивидуального террора либо сворачивании его в условиях разворачивающейся русской революции. Какие будут мнения?

Савинков Б.В. Мнение тут может быть только одно, зачем резать курицу, несущую золотые яйца? Если даже в условиях мирного, так сказать, времени наши действия по устрашению режима были весьма эффективными, то какой смысл их сворачивать во время революции, которая сама по себе есть не что иное, как один большой террористический акт.

Гоц М.Р. Вы неправы, Борис Викторович, сейчас как раз самое время отойти от этих ваших бомбистских игрищ — зачем раздражать общественность, когда все то же самое мы вполне можем осуществить мирными способами?

Авксентьев Н.Д. Давайте дадим слово нашему новичку, господину Носову, все задания ЦК он выполнил с блеском, наверняка ему есть что сказать по этому вопросу.

Носов И.А. (откашливается) Спасибо, Николай Дмитриевич. Я хотел бы так сформулировать свою точку зрения... террор сейчас необходимо сворачивать, но не моментально, нужно совершить последний, так сказать, генеральный террористический акт, чтобы содрогнулась не только Россия, но и весь мир, а уже тогда тихо и мирно переходить к парламентским методам борьбы.

Чернов. И каким же по вашему мнению должен стать это генеральный теракт? Убийство Николая 2-го?

Носов. Ну что вы, Виктор Михайлович, царь слаб и недееспособен, в России давно таких царей не было — с ним вполне можно работать, а если его вдруг убить, то на его место может прийти гораздо более деятельный и решительный человек, вот тогда-то мы и наплачемся...

Чернов. И кто тогда, если не Николай? Поясните свою мысль.

Носов. Охотно — кайзер Вильгельм, это раз, ну и плюс премьер-министры Франции и Англии, но это необязательно.

(общий шум)

Чернов. Позвольте-позвольте, зачем нам вмешиваться в дела других государств, у нас что, своих проблем мало?

Носов. Поясняю... Во-первых мы заявим о себе, как о могущественной силе, способной менять политику ведущих держав. Ну кто о нас знает за пределами России? Единицы, а так узнают очень многие. Во-вторых, ни для кого не является секретом, что нас, русских революционеров, считают иудами, продавшимися за 30 серебряников иностранным разведкам типа немецкой или английской, а этим терактом мы докажем, что никакие мы не наймиты, кто же своих работодателей взрывает, правильно? Ну и наконец в-третьих это просто будет очень красиво и эффектно, отвлечет внимание мировых масс-медиа... ну газет и журналов, в том числе российских... на очень длительный срок, во время которого нам проще будет выполнять свою работу.

Выкрик из зала. Но тогда же на нас начнут охоту все разведки Европы, всех же поймают и посадят, если не хуже.

Носов. Предусмотрел. Ответственность за эти теракты должна взять на себя отколовшаяся от эсеров часть с названием... ну неважно каким названием, хоть эсеры-анархисты например, это будет камуфляж конечно, но качественный камуфляж, а наш ЦК естественно осудит это дело со всей решительностью.

Чернов. И как же вы, Иван Александрович, предполагаете технически осуществить задуманное? Кайзера и премьер-министров охраняют очень хорошо, подобраться к ним, как к нашему князю например, будет весьма непросто, если не невозможно...

Носов. На этот счет у меня тоже все продумано — удары будут наноситься по воздуху, с помощью новомодных таких штучек под названием аэропланы...

(шум в зале стал еще сильнее)

Савинков. Вы что-нибудь понимаете в аэропланах?

Носов. Конечно, я же инженер, все сделаю в лучшем виде. Значит делаем самолет... ну аэроплан, грузим туда пару кило динамита... да, господин Нобель его прекрасно делает на своем заводе в Баку... и направляем самолет на интересующую нас персону, да, нужен наблюдатель-корректировщик на земле, но это нетрудно.

Савинков. Пилот-самоубийца? И кто на такое подпишется?

Носов. Ненене, никаких самоубийц, аэроплан будет беспилотным... ну управляться с земли радиоволнами...

Чернов. Вы и по радиоделу специалист?

Носов. Конечно... ну как я вижу, особенных возражений против моего плана нет, так что можно наверно переходить к следующему пункту повестки, а детали вполне можно доработать и в рабочем порядке...

Вечер того же дня, Санкт-Петербург, Забалканский проспект

— Зачем мы сюда пришли, Ванечка? — недоуменно спросила Зина.

— Сейчас все поймешь... подыгрывай мне, если что.

— А что это вообще такое?

— Это двор Константиновского артиллерийского училища, тут в доме одного врача квартирует сейчас нужный мне... нам нужный господин, подождем его немного, окей?

— И что за господин, расскажешь? Все равно делать пока нечего...

— Хорошо, Зинуля, слушай, если ты такая любопытная — это Лев Давидович Бронштейн, партийный псевдоним Троцкий, один из лидеров партии эсдеков, до февраля месяца жил в Женеве, жаль мы его немного не застали, пришлось перенести свидание сюда.

— Ты что, с каждым лидером эсдеков будешь отдельно разбираться, как с этим... с Ульяновым? Что за пристрастия у тебя странные?

— Нет, Зиночка, не со всеми, после Троцкого еще один только останется... только для встречи с ним надо будет прокатиться по стране... через месяц-другой примерно.

— И чем же тебе например не угодил этот господин Троцкий?

— Он очень, очень опасный человек, плюс талантливый оратор, плюс имеет несомненные организаторские таланты. Короче он может завести социал-демократов совсем не туда, куда требует революционная ситуация...