Сказка 2. Верховный жрец Кулаба

Проснувшись, Ихетнефрет оказался в полумраке, не понимая до конца, жив он или мертв. Откуда-то извне до ушей долетали незнакомые слова и обрывки малопонятных фраз. Где он? Как тут оказался?

Глаза постепенно привыкли к слабому освещению, и он смог разглядеть крошечную комнату, не отличавшуюся особой роскошью. Убогие глиняные стены украшали плетеные тростниковые циновки с замысловатым геометрическим орнаментом, рассмотреть который так и не удалось. Поодаль стояли два деревянных табурета, составлявшие всю мебель. Лежанки, крытые овечьими шкурами... Вовсе не царские покои.

Мафдет, встав и приведя себя в порядок, с интересом наблюдала за возлюбленным.

— Приветствую тебя, мой господин. Отдохнул ли ты? — голос ее как всегда был ласков и приятен.

— Этой ночью я видел страшные сны. Демоны тьмы кружили надо мной, и ты была среди них... несчастья и беды нас поджидают, ведь радости и веселью всегда наступает конец...

— О, владычица Хатхор, что слышу я? — испугалась девушка. — Ты разлюбил меня, и я тебе надоела?

— Да хранят тебя боги, Ихетнефрет, и тебя, Мафдет, — неожиданно появился в дверном проеме Чекер, прервав беседу. — Как вы провели ночь?

— Сносно, — вяло ответил хранитель свитков.

— Вот и хорошо. Оставайтесь пока на постоялом дворе, а я покину вас на время. Необходимо встретиться с местными купцами, и заняться делами. Увидимся в полдень, — житель Гублу исчез за тростниковой занавеской.

— Ты не ответил мне, — продолжала Мафдет.

— Нет, нет. Как ты могла подумать такое. Я люблю тебя больше жизни, ты смысл моего существования. Но тяжелое чувство гнетет меня, лишая покоя. Что-то страшное и ужасное случится вот-вот... Не знаю что, но я кожей ощущаю приближение беды.

— Ради тебя я готова на любые испытания, уготованные судьбою. Пока мы вместе, ничто не страшит меня.

— Спасибо, любимая, — Ихетнефрет нежно обнял Мафдет, и на его глазах показались слезы. — Прости, но мне кажется, что я вижу тебя в последний раз...

— Не говори так, не гневи богов. Нет на свете силы, способной нас разлучить...

Внезапно в комнату вошел Ханусенеб.

— Любезничаете? — бесцеремонно произнес слуга Тота.

— Ханусенеб, да ты, кажется, пьян? — удивился Ихетнефрет.

— Что в том особенного? Выпить за завтраком кубок доброго вина — невелико прегрешение. Могу и вам дать тот же совет. Спустимся вниз. Здесь довольно пристойная харчевня.

— Действительно, почему бы нет? — поддержала жреца Мафдет.

— Будь по-вашему, я согласен, не то от голода окончательно помутится рассудок, — сдался Ихетнефрет.

Все трое по коридору, крытому тростниковой крышей, вышли во внутренний дворик, полный вьючных животных, душистого сена и множества людей. Ихетнефрет и Мафдет в сопровождении Ханусенеба спустились вниз и оказались в трактире, где можно перекусить и утолить жажду. Местные завсегдатаи и приезжие с интересом рассматривали пришельцев, обмениваясь отрывистыми репликами. Мысленно писец разделил присутствующих на две группы. Одни из них имели приземистые коренастые фигуры, округлые лица, выступающие крючковатые носы, и походили на сонных сурков. Головы их были тщательно выбриты, в отличие от других, выглядевших более стройными и рослыми, имевших продолговатые лица, обрамленные густыми длинными бородами и волосами.

Круглоголовые, как прозвал про себя их Ихетнефрет, чем-то напоминали ему жрецов Черной Земли, и вели разговор на языке саггиг, а другие, длиннолицые — жителей оазиса, как внешне, так и по речам. Прозывались они, как потом узнал хранитель свитков, именем марту.

Необычные гости харчевни не на шутку заинтересовали торговцев. Странные одеяния, украшения и оружие произвели на них неизгладимое впечатление. Ихетнефрет в глубине души обрадовался, с благодарностью вспоминая Госпожу Замка Жизни и Тотнахта за щедрые дары.

Присев за свободный стол, Ханусенеб жестом позвал хозяйку заведения, пытаясь дать понять ей, что гости желают есть и пить.

— Вот безмозглый осел, свалился на мою голову. Того и гляди, мерзавец, не заплатит за еду и постой, — недовольно произнесла женщина.

Ихетнефрет улыбнулся:

— Неси лепешек и вина, да поживее!

Трактирщица онемела, никак не ожидав услышать от иноземцев звуки родной речи.

— Слушаюсь, господин, — резко изменившись в лице, с трудом проговорила ворчунья.

Посетители харчевни весело рассмеялись, одобрительно кивая в сторону Ихетнефрета.

— Правильно. Покажи этой змее, — крикнул один из них.

— Ты бы унялся, Урсахарабаба, — огрызнулась хозяйка, — нечем тебе заняться, старый греховодник. Лучше рассчитайся за выпивку.

— Будет тебе, Нинтур. Получишь за все сполна, — густой мужской смех сотрясал стены.

— Извольте, господин, — трактирщица, теперь сама любезность, поставила перед Ихетнефретом кувшин вина, три чаши и несколько ячменных лепешек.

— Посмотри на этих людей, Мафдет, — обратился к возлюбленной писец, поглощая принесенный завтрак. — Как необычна их внешность, как странны одежды. Круглоголовые имеют одни лишь длинные юбки из овечьих шкур, а те, длиннолицые, какие-то шерстяные накидки, напоминающие отдаленно одеяния жителей Гублу. Невольно гляжу на тебя, любуясь красотой и совершенством твоих нарядов.

— Ты льстишь мне, — улыбнулась девушка.

— Поверь мужчине, это чистая правда, — после кубка вина язык хранителя свитков слегка заплетался.

Насытившись и утолив жажду, Ихетнефрет уже почти позабыл о ночных кошмарах, а настоящее не казалось более таким уж безнадежным.

Позавтракав, путешественники вышли во внутренний дворик, с интересом осматриваясь вокруг. Всюду кипела жизнь. Торговцы суетливо бегали взад и вперед, раздавая приказания слугам и помощникам. Те носили какие-то тюки, бранились между собой, проклиная работу и собственных хозяев. И только ослы, стоявшие поодаль, вполне довольные судьбою, жевали душистое аппетитное сено. Вскоре появился Чекер.

— Ихетнефрет, готов ли ты идти со мной?

— Куда?

— Здесь, в Мари, я веду дела с купцом по имени Дуду. Возможно, он поможет тебе.

— В чем?

— У него есть корабли, а добраться до Урука по реке гораздо проще.

— Чего же ты молчал раньше?

— Так ведь я и говорю. Возьми с собой золото и медь. Этот Дуду довольно скользкий тип и никогда не упустит собственную выгоду. Но он очень богат и влиятелен.

— Почему мы стоим? — возбуждение в душе Ихетнефрета нарастало. Он чувствовал, как удача сама идет в руки. — Ханусенеб, разве ты не слышал? Принеси мешок с вещами. Чекер, а как же наши товары?

— Не беспокойся, старый Яхмад позаботится обо всем.

— Тогда пошли, мы зря теряем время. Мафдет, не отставай.

Путешественники покинули постоялый двор, выйдя на узкую улочку, шириной не более шести локтей, и отправились в сторону базарной площади, где расположилась контора купца.

Ихетнефрету чудилось, будто он оказался в глубоком колодце, со стенами из массивных глиняных кирпичей. Черными пятнами зияли узкие дверные проемы, ведущие во внутренние дворики, скрывавшие небольшие уютные сады. Обилие зелени удивило писца. В отличие от Берегов Гора, где множество деревьев и кустарников росло лишь на заливаемой водами Хапи низменности, здесь, в Мари, улицы утопали в буйной растительности. Городские кварталы то и дело прорезали в разных направлениях широкие каналы, давая влагу всему живому.

Базарная площадь, находилась недалеко от пристани и являлась местом совершения разнообразных сделок. Каждый уважающий себя купец считал делом чести иметь контору именно в этой части города, во многом походившую на торжище в родном Унут. Те же суета и столпотворение, разнообразные пестрые одежды вокруг, шум, крики, споры и ругань; чужеземные товары чередовались с плодами труда местных земледельцев и охотников.

Контора Дуду представляла собой традиционный для Мари саманный двухэтажный дом. На первом этаже суетились купеческие работники, а на втором находился сам хозяин.

Чекер подозвал одного из людей Дуду и перебросился с ним несколькими фразами. Черноголовый мужчина в длинной юбке из овечьей шерсти поклонился и скрылся в доме.

— Нужно обождать, — успокоил друзей Чекер.

Вскоре появился посланник Дуду, жестом предлагая гостям войти в дом и подняться по лестнице. В полутьме второго этажа Ихетнефрет разглядел такую же тростниковую занавеску, как и на постоялом дворе.

— Прошу вас, проходите внутрь, — слуга постоянно кланялся, пропуская гостей.

Приподняв циновку руками, Ихетнефрет увидел просторную, погруженную в полумрак комнату, заваленную овечьими шкурами, кувшинами, бычьими кожами и прочими разнообразными товарами, издававшими стойкий характерный запах. В глубине помещения, за деревянным столом, сидел низкорослый человек с тщательно выбритой головой. Он что-то увлеченно перебирал короткими пухлыми ручками. Слабое пламя глиняного светильника, наполненного сезамовым маслом, едва освещало полное лицо, похожее на морду сурка, набившего щеки зерном.

— Досточтимый Дуду, я все выполнил по твоему слову, — обратился к незнакомцу Чекер.

Толстяк поднял заплывшую жиром физиономию. Мелкие свиные глазки оживленно забегали, руки сгребли в кучу предметы на столе, оказавшиеся слитками меди.

— Так, так, почтенный Чекер, — донесся из угла высокий визгливый голос, сродни крикам поросенка. — Приветствую тебя, чужеземец, — льстиво обратился торговец к хранителю свитков. Длинная юбка белой шерсти едва держалась на опухшем теле, отмеченном печатью излишеств и чревоугодия. Складки жира раскачивались в такт шагам, вызывая у писца чувство брезгливости и омерзения. "Чего хорошего можно ожидать от этого похотливого борова?" — мелькнула мысль в голове Ихетнефрета.

— Чекер рассказывал о тебе, — острый взгляд маленьких глаз обшарил писца с ног до головы. При виде Мафдет толстяк расцвел гадкой улыбкой, исказившей и без того отвратительное лицо. Казалось, он жаждал увидеть девушку лишенной нарядных одежд, представляя скрытые формы тела, облизываясь и пуская слюну при этом.

— Поговорим о делах, — резко произнес Ихетнефрет, положив правую руку на золотую рукоять кинжала.

— Да, да, о делах, — осекся Дуду. — Слыхал я, ты хочешь отправиться со своей возлюбленной в далекий Урук— царство славного Гильгамеша. Достойный и сильный владыка. Хе-хе... — вид Мафдет не давал ему покоя.

— Действительно так, — Ихетнефрет едва сдерживал гнев, в мыслях ругая Чекера последними словами.

— Ну что же, я готов помочь тебе. Но чем ты отплатишь?

— Сперва скажи об услуге.

— Сегодня в город прибыл караван судов с Серебряных гор с грузом молодого вина. Теперь оно принадлежит мне и через несколько дней попадет в Урук. Одним кораблем меньше, одним больше. Какая разница? Там бы нашлось место для нескольких человек.

— Меня это вполне устраивает.

— Но какова будет плата?

— Что ты желаешь?

— Я? Видишь ли, я уже не молод. Дом мой пуст без женщины... Твоя девушка... э, как бы сказать... мало я видел в жизни радостей и развлечений...

— Золото! — резко перебил толстяка Ихетнефрет.

— Золото? Покажи! — неуемная жадность читалась в свиных глазках торговца.

Ихетнефрет отобрал у Ханусенеба кожаный мешок и достал массивное кольцо желтого металла, тускло поблескивавшего в слабом пламени светильника.

— Золото! — исступленно взвизгнул Дуду. Пальцы его зашевелились, а руки потянулись к Ихетнефрету. — Да здесь будет добрых двадцать гинов! Дай мне!

— Погоди. Прежде я сяду на корабль.

— Твоя воля. Завтра утром, когда огненный Уту возвестит о начале нового дня, приходи на пристань. Да пребудут с тобой боги!

Купец вновь вернулся к прерванным делам, давая понять, что встреча окончена.

Выйдя на улицу, путешественники вновь оказались в объятиях базарной суеты. Крики лавочников и покупателей, надсмотрщиков и животных слились в невообразимый вой.

-Где ты находишь таких друзей? — упрекал проводника Ихетнефрет.

— Прости, но лучших среди местных купцов тяжело сыскать. С этим я знаком много лет, могу предсказать его поступки и знаю, с какой стороны ожидать подвоха.

— По мне он просто мерзавец!

— Согласен, но выбор не велик. По крайней мере, завтра отправишься в путь.

— А вдруг он подошлет воров на постоялый двор?

— Не будь меня, он так бы и поступил. Но Дуду нет смысла ссориться с Чекером, ведь я для него также являюсь источником доходов. Выиграть в малом сейчас, чтобы завтра потерять в несколько раз больше? Нет. Собственная жадность не позволит Дуду пойти на подобное преступление.

За разговорами Ихетнефрет не заметил, как вновь оказался во дворе харчевни. Все та же суета и крики царили кругом.

— Нет от вас, бездельники, покоя... — недовольный женский голос долетал до ушей прохожих. — Чума вас всех забери, дармоеды... Расходов на целую ману, а прибыли не больше жалкого ше. Будьте вы прокляты, негодяи!

— Нинтур! Уймешься ли ты? Неси поскорее вина и хлеба! Мы умираем от голода!

— Чтоб вы лопнули, сгинули на болоте!

— Да успокойся, ворчливая баба! Слова твои будто вода из соленого источника!

Мафдет и Ихетнефрет невольно улыбнулись, став случайными свидетелями забавной ссоры.

— Надеюсь, лет через двести ты не станешь меня бранить, подобно этой Нинтур? — хранитель свитков рассмеялся.

— О, еще как буду! — Мафдет улыбалась в ответ.

Время летело золотым соколом. Солнце пробежало в небесах диким зверем, а охотник вновь без добычи. Силки пусты, жизнь стала короче на один день. Лишь воспоминания промелькнули бледной тенью, уносясь в холодную пустоту прошлого.

Пытаясь поймать невидимое, не следует рассчитывать на многое. Завывание злого ветра будет единственной наградой, в прах обратятся усилия, умрут мечты и желания, не оставив по себе и следа.

В назначенный час Ихетнефрет вместе с Мафдет, Ханусенебом, Чекером и Эбихаилом оказался у пристани. Базар медленно просыпался, наполняясь народом и криками.

— Чекер, — обратился писец к проводнику, — не знаю, какие слова должен я говорить... Возьми золото, ты его заработал. Спасибо, — Ихетнефрет протянул Чекеру кольцо желтого металла.

— Благодарю тебя. Извини, если что не так...

— Чекер, ты сделал больше, чем мог... и я вновь прошу об одном одолжении. Когда вернешься в Гублу, загляни к старой Ихи, скажи, что со мной и Мафдет все в порядке, ободри добрым словом, всели надежду...

— Сделаю, как прикажешь...

— Пора, — завизжал неожиданно появившийся Дуду. Он радостно улыбался, согреваемый мыслью о золоте. — Так где же плата?

— Так где же корабль? — передразнил толстяка Ихетнефрет.

— О, недоверчивый чужеземец! — проворчал Дуду. — Вот он, гляди. Все ждут одного тебя.

— Ладно, купец, держи, — Ихетнефрет протянул ему желанное кольцо.

— Слава богам! — расплылся Дуду в уродливой улыбке, скаля гнилые зубы. — Мое! Мое!

— Прощай, Чекер, прощай, Яхмад, прощайте все, — кричал Ихетнефрет, ступая на борт судна.

— Прощай!.. — крик разнесся далеко над водою, наполняя души людей тоской и печалью.

Остроносые корабли, связанные из длинных стволов тростника, скрепленных природным асфальтом, с парусом из плетеных циновок на мачте, не спеша, отчалили от пристани, отдавая себя во власть течения. Торговая площадь уже позади, люди превратились в мелких букашек. Мари — город из кирпича и глины, предстал во всем великолепии, обнажая величественные храмы и дворцы, лачуги бедняков и жилища богатеев, вселяя грусть и трепет в сердце сына Имтес. Прощай, добрый Мари! Пусть встретит странников славный Урук благосклонно!