Волчица и пергамент. Том 2

Очень практично работать вместе даже самым непримиримым в иных краях соперниками там, где можно получить прибыль. В этой гавани, где каждая компания имела свои торговые дома, Коул с Миюри всё ещё пребывали на знакомой территории. Теперь же они вступят в неизведанный мир.

— Они смогут рассказать вам больше о Чёрной Матери.

— Спасибо.

— Потом вы должны будете пойти в монастырь на главном острове. Если брат вас примет, не будет того, чего вы не сможете сделать.

Возможно, первоначально основание монастыря также должно было повлиять на людей, побуждая их противостоять папской армии, которая могла попытаться пересечь море. Монах этого монастыря, являясь стержнем веры Чёрной Матери, мог стать ключом к пониманию истинности этой веры. Коул должен был с ним встретиться.

— Безопасного путешествия.

Йосеф улыбнулся, прощаясь в дверях торгового дома. Его компаньон послушно сидел у его ног. Миюри ушла раньше, и, возможно, поэтому собака казалась немного дружелюбнее.

Коул поклонился и направился в порт, утреннее солнце било ему прямо в глаза.

Вчера, сойдя на берег, они ощутили жгучее чувство опустошения, но сейчас этот маленький остров под ясным бледно-голубым небом производил более живое впечатление. Склоны скалистых холмов покрывали не только пятна снега, среди снега и камней виднелись покрытые зеленью участки, на которых паслось немалое число коз, что оживляло общий вид. Даже на берегу, напоминавшем вчера о конце света, на кусках деревьев сидели, отдыхая, морские птицы, а жители острова усердно собирали водоросли, чтобы удобрить ими почву, словом, жизнь продолжалась. Среди островитян ходила одна любопытная юная особа, старательно разглядывавшая водоросли. Это, конечно, была Миюри.

— Миюри, мы идём! — крикнул Коул.

Она тут же, хоть и неохотно, посмотрела на него, потом ещё раз глянула себе под ноги, прежде чем поднять с песка свои вещи и пристроить их у себя за спиной. Он отметил для себя, что она встала на удивление рано, теперь он знал, что позавтракав с волчьей жадностью, она пошла на берег поискать гагат.

— Нашла что-то? — спросил он с сухой улыбкой, но Миюри угрюмо покачала головой. — Это будет непросто.

Хоть гагат и уступал в цене драгоценным камням, золоту или серебру, зато он чаще применялся в ювелирных вещицах. Если бы гагат отыскивался так легко на этом берегу, у местных жителей проблем бы не было. Миюри глубоко вдохнула и выдохнула через нос, как делают коровы, белый пар окутал её голову и плечи. Затем она подняла руку в перчатке и раскрыла ладонь. Там лежало несколько маленьких коричневых кусочков, похожих на ушную серу.

— Когда я пришла посмотреть, они сразу нашли немного для меня! Хотя сама я так ничего и не нашла, как ни старалась!

Среди сборщиков водорослей были и дети примерно её возраста. Они, вероятно, хотели показать своё гостеприимство пришелице с далёкого юга. Конечно, гагат в её руках был слишком мелким, чтобы иметь какую-нибудь ценность.

— Конечно. Много раз я проходил мимо откровений в Священном Писании, сколько бы ни читал, а другие легко находили их.

Миюри, одетая столь многослойно, что казалась почти квадратной, в ответ пожала плечами.

— Это тем более верно, что ты видишь лишь половину мира.

Коул вздохнул, он имел в виду только местных жителей и её саму, но вдруг заметил, как радостно Миюри смотрит на него.

— Но не волнуйся! Вместо гагата на берегу я обнаружила в тебе много-много хорошего, чего ещё никто не заметил!

Он вдруг ощутил злость от её слов и не смог заставить себя оставить их без внимания, хотя собственный ответ его смущал:

— Позволь мне сейчас сказать только, что когда я работал в купальне, мне, знаешь ли, приходилось отказывать многим женщинам.

В купальни деревни горячих источников Ньоххира приходило немало прекрасных танцовщиц и женщин-музыкантов. И, само собой, они были не детьми, как Миюри, а прекрасными женщинами, способными вертеть целым миром.

Но Миюри вместо того, чтобы рассердиться, лишь холодно улыбнулась:

— Ты не отказал им, ты просто сбежал от них.

— Угрр...

Как Коул присматривал за Миюри с самого её рождения, так и Миюри следила за ним с тех пор, как пришла в этот мир. Он не скрывал своего отношения к женщинам с их точёными бюстами и шейками и разряженными, как птички из жарких стран. Миюри ужалила в его больное место, и он смолчал.

— Ну, а мама говорила, что хорошая женщина может любить в ком-то всё, включая его жалкие стороны, — снова улыбнулась она. — Так что не стоит беспокоиться, ладно?

Он не нашёл для неё слов и, посмотрев на неё сверху вниз, лишь улыбнулся вместо ответа. Он не знал, стоит ли ему указать на нахальство, с которым она с улыбкой назвала "жалким" мужчину, почти своего старшего брата, который к тому был вдвое старше. Или следует отметить для себя её заносчивость и решить, что она уже становится настоящей женщиной, которая не могла решить, насколько взрослый он сам.

Он передумал отвечать и лишь покачал головой. Миюри была умной девушкой. Она со временем, став старше, найдёт своё место в мире. Как её брат он должен поверить в её способность справиться с этим. Хотя некоторые из её укусов были достаточно болезненными для укуса щенка, он решил быть взрослым и потерпеть.

— Конечно. Я смотрю вперёд в ожидании того дня, когда мне не понадобится беспокоиться за тебя, — снова улыбнулся Коул улыбнулся.

Миюри выглядела так, как будто добыча выскользнула из её зубов.

— Пффф, брат, я серьёзно!

— Я тоже. Кроме того, моя голова переполнена заботой о нашем плавании к следующему острову. Ты съела три порции рыбного супа на завтрак. С тобой всё будет хорошо? Ты к тому же уплела те прекрасные сардины с головы до хвоста.

— Уурргфф...

Пришла очередь Миюри потерять дар речи. Она как наяву вспомнила ужас вчерашней морской болезни, её лицо застыло, а глаза метнулись к кораблю.

— Я... я буду в порядке!

Ясно, что её слова не имели подтверждения. Но настрой на лучшее был одной из её хороших сторон. По крайней мере, Коулу верилось в это.

— Ты непременно ляжешь на спину и будешь смотреть в небо.

— Если я так сделаю, мне не будет плохо? — неуверенно посмотрела она на него, её нахальство испарилось без следа.

— Конечно. Там обитает Бог, вот.

— Но я верю в то, что есть ты, брат, — тут же нахмурилась она и надула губы.

Почти ощущая кожей давление её взгляда, он ответил улыбкой.

— Тогда я был бы признателен, если бы ты немного больше слушалась меня, — и он похлопал её по капюшону.

— Нет, это не то! — запротестовала она, но он снова улыбнулся, отклоняя возражение.

Синее небо и лёгкий ветерок.

Даже если их за морем действительно ждала ведьма, он чувствовал, что, так или иначе, всё получится. В ясную погоду далеко видно.

Йосеф провожал их взглядом, пока корабль не обогнул остров и не направился на север.

Они наконец-то вошли в сосредоточение северных островов, не переставая удивляться тому, как мелкие островки появлялись один за другим.

— Здесь всё заполнено островами. Я б никогда не отличила один от другого.

Миюри оказалась не в силах всё время лежать и, искрутившись, иногда вдруг поднималась. Как сейчас, когда она, прижавшись подбородком к борту корабля, смотрела на воду.

— Нигде не видно деревьев. От этого кажется ещё холоднее. Что бы им стоило просто привезти немного их из Ньоххиры.

Каждый остров был сплошь покрыт камнями, лишь кое-где пробивалась трава. Но и здесь продолжалась повседневная жизнь: козы бродили от одного зелёного пятна к другому, их сопровождали пастухи, на берегу ремесленники, чинили веревку, жители у своих домов развешивали сушить рыбу.

"Безмятежность" - могло быть хорошим словом для этой картины, но Коул без труда представлял, какая каждодневная борьба скрывалась за ней. Если шторм нескольких дней не даст ловить рыбу, то жители будут голодать. Если их дом повредит ветер, здесь нет деревьев для ремонта, все материалы надо привозить, да и сами лодки, на которых держалась вся их жизнь, были деревянными. Вся основа существования здесь ужасала своей хрупкостью.

Судно, на котором они плыли, оставил большую часть груза в предыдущем порту, но селяне по берегам, заметив появление торгового корабля, бросали дела, их глаза были полны своего рода жаждой. В сознании Коула возник образ маленькой оборванной девочки, не отрывающей глаз от сидящего на лошади и усыпанного драгоценностями аристократа, к подобным украшениям она никогда даже не прикасалась. Получи селянин хотя бы один ящик с грузом с этого корабля, жить ему стало бы намного легче.

— Я уверен, что вера здесь настоящая, — пробормотал он рассеянно, и Миюри вопросительно посмотрела на него.

В конце концов, если всего того, что люди могли получить своим трудом, не хватало на их нужды, что им ещё оставалось, кроме молитвы, являвшейся надёжным посохом, опираясь на который, можно противостоять бушующему ветру.

— Я молюсь, однако, чтобы пробелы их веры были заполнены праведно.

Люди, родившиеся здесь, брали с собой статуэтки Чёрной Матери на корабли и лодки не просто из предосторожности. Они отчаянно нуждались в чьей-то поддержке. И нашёлся единственный монах, вырезавший изображения той, которая стала основой местной веры. Если этот монах распространял изваяния в соответствии с истинной верой, то Коул мог ожидать, что и последователи несли истину. Он на это надеялся.

Корабль продвигался вперёд. Погода временами ухудшалась, как-то даже снег пошёл, но ветер был не самым ужасным, и ничто не мешало их плаванию.

На одном из островов они ночевали в единственном сооружении, созданном человеком под отвесной скалой. На следующий день они вышли ещё до рассвета. Хотя ветра не было, стоял ужасный холод, и Коул с Миюри жались друг к другу. Судя по глазам Миюри, она наполовину ещё спала, за ней надо было следить, пока корабль не продолжил свой путь, пробираясь между множеством маленьких островов. Но взошло солнце, и вся картина вдруг изменилась, когда корабль вышел на свободное пространство.

Коул вначале думал, что его головокружение вызвала произошедшая перемена, но потом понял, что качка действительно усилилась. В отличие от узких проходов между островами, по которым они проходили прежде, волны стали выше, открытое место позволяло ветру свободно лететь над водой. Паруса мучительно хлопали на ветру, мачта скрипела зубовным скрежетом. Морское путешествие быстро становилось приключением.

Высокая волна обрушилась на корабль, ветер разбрызгал воду с её гребня по всей палубе.

— Ты в порядке? — спросил Коул, торопливо пытаясь достать промасленный кожаный плащ, он увидел, что Миюри уже не спит и, вцепившись руками в борт корабля, взволнованно глядит в море.

— Ух, ты... Там озеро... в море...

Коул тоже посмотрел и заметил чёткую линию, будто проведённую в море. За линией вода была темнее. Словно морское дно вдруг провалилось в глубину, но, приглядевшись, Коул увидел, что граница эта окружает острова. Точно похоже на озеро посреди моря.

Налетел новый порыв ветра, он сорвал капюшон Миюри, вытащив её длинные волосы и трепля их своей силой. Однако сребровласая девушка, восхищённая суровостью севера, не обращала на это внимания.

Ветер стал леденеть, неся смесь ощущений холода и боли. И вдруг Коул с Миюри осознали, что до сих пор окружавший мир выглядел почти весенним. Коула кольнуло страхом, и он решил, что так, должно быть, обычно бывает только после самой трудной части зимы.

Но не беря во внимание ощущения, озеро в море оказалось своего рода дорогой для движения по воде, потому что вскоре на его поверхности стали видны и другие корабли.

Лёд намерзал на ресницы Коула, но, сколько бы он ни тёр глаза, глядя в сторону озера, перед ним снова представали впечатляющие очертания огромных кораблей для дальних плаваний с тремя или даже четырьмя палубами, а кроме них торговых судов для перевозок с экипажем примерно той же численности, как на их судне, а то и вдвое большей.

Везде люди жили своей обыденной жизнью.

Миюри, обычно непоседливая, тихонько смотрела на корабли, плывущие по морю. Она выдыхала клубы пара, её руки, вцепившиеся в край борта, покраснели от ветра и ледяных брызг. Она даже будто забыла об ушах и хвосте, обычно появлявшихся от возбуждения.

— Это что... корабль?

Казалось, ей просто не было времени болеть морской болезнью. Мурлыча себе под нос, она постепенно возвращалась к реальности.

— Но... он чёрный, как смола... и такой... огромный!

Коул стоял рядом, наблюдая за её сомнениями. Расставив и уперев плотнее в палубу ноги, чтобы противостоять качке корабля, он посмотрел вперёд.

— Это... не похоже на корабль. Скорее на гору. Чёрное — это лес.

— Гору? — переспросила Миюри, словно не понимала, откуда в море взяться горам.

Но когда они приблизились, уже любой бы сказал, что именно туда они и плывут. Когда дымка перестала скрывать гребень горы, кораблей вокруг них стало больше. Это и был главный остров, центр северных островов.

Коул стряхнул с одежды намёрзшие льдинки, уже не таявшие от прикосновений. Затем снова накрыл голову Миюри капюшоном и накинул ей на шею шерстяной шарф. Её раздражали его действия, но она не стала особенно сопротивляться, не желая отвлекаться от надвигавшейся на них громадины.

Попутный ветер позволил кораблю быстро двигаться прямо к острову. Наконец, появился первый после Атифа достойный, прекрасно выглядевший портовый город. Гора за городом напоминала короля на троне, важно возвышаясь над озером у её склона. Не было другой горы, столь заслуживающей названия "величественная".

Коул выпрямился в невольном благоговении, Миюри же неожиданно хихикнула.

— Хи-хи, смотри, братик. Эта гора похожа на короля, подтягивающего штаны.

— Что?

Сейчас, после её слов, Коул увидел, что деревья на вершине горы выделялись оттенком от более тёмных деревьев на склонах. И это действительно напоминало кого-то, подтягивавшего штаны. А самую верхушку подобно короне увенчивала снежная шапка, и величественное зрелище вдруг стало выглядеть глупо. Но в то же время, искоса поглядывая на невинно рассматривавшую местность Миюри, он восхищался ею и ощущал, как его наполняет радость.

Мир, каким она его видела, всегда был окрашен весёлым волнующим светом.

— Хм-м? Что не так, брат? — спросила Миюри, заметив его взгляд и округлив глаза.

— Ничего. Ты всегда такая, какая ты есть.

— А? — она растеряно посмотрела на Коула взглядом обманутой кошки, но он лишь похлопал её по капюшону, уходя от вопроса.

— О Боже, пожалуйста, присмотри за нами в нашем путешествии.

Корабль раскачивался, брызги волн то и дело окатывали их, горный король, подтягивая штаны, двигался им навстречу.

Крыши зданий в городе были высокими и крутыми, должно быть, препятствуя снегу скапливаться на них. Дома стояли тесно, словно люди, суетящиеся и жмущиеся друг к другу под порывами ветра.

Цезон, порт на главном острове, оказался весьма большим и наполненным как людьми, так и кораблями. А может, это только показалось Коулу и Миюри, уже привыкшим к малолюдным местам после Атифа. Если бы они чуть потратили на это время, то без труда сосчитали бы встреченных людей и дома.