Чужие роли

Фъерани полюбовалась на главную супругу ее будущего "отца", хороша, что и говорить. Внимательно изучила старшего сына канцлера Сантора, припомнив, что встречалась с ним на постоялом дворе, и впечатление он произвел на нее самое отталкивающее. Эвлин — старшая дочь его светлости очень походила на мать внешностью, но пока не нажила ума, судя по тому, как с детства вешалась на третьего принца, младшего наследника его величества. Ладно бы с детства, она и сейчас не давала ему прохода, каждый раз напоминая, что они вместе играли, проводили много времени и его высочество, будучи пятилетним ребенком в шутку в игре пообещал своей подружке, что женится на ней, когда вырастет. Ляпнул по малолетству, а эти слова накрепко отпечатались в памяти девочки, и теперь она ждала свадебного предложения и сватов.

Прочие члены семьи канцлера тоже не впечатляли. В том же поместье жила жена младшего брата с дочерью, а госпожу Илзаю частенько навещал племянник, в котором Рани узнала второго офицера с постоялого двора. Он во всем поддерживал свою тетку, приложившую руку к его воспитанию.

Паучье гнездо, ни одного нормального доброго лица, не считая самого канцлера и пары-тройки старых слуг, вынужденных в большинстве случаев плясать под дудку первой супруги его светлости. Куда деваться, чем выше стоял чиновник, тем больше для него находилось ограничений, тем больше приходилось искать поддерживающих связей.

Потом глянула по деревне, стараясь запомнить лица и имена. Сельчане предпочитали ходить за покупками в Крагорут, стоявший к северо-западу от болот. Небольшой город, но расположен на торговом тракте, где постоянно проезжали обозы и по выходным устраивались большие ярмарки.

Мясо начало развариваться, и Рани добавила в котёл нарезанные овощи и пару гостей разбитого пшена. Если уж попала в человеческие земли, то стоило вести себя как человек, и не особенно сильно выделяться. Девушка должна быть хозяйственной, скромной и тихой, держаться от мужчин, исключая родственников, на расстоянии, чтобы никто не смог поставить её репутацию под сомнение. Метаморфа тихо рассмеялась, припомнив, сколько любовников у неё было в тёмном царстве. Двадцать? Сорок? Все встречи на один раз, никаких взаимных обязательств, ни один красавец демон не затронул сердца, а все потому, что в их мыслях плавали не столько ее внешность или талант, сколько происхождение от одной из принцесс побочной ветви правящей династии. Бабка по отцу крутила шашни со светлейшим Артасхи, умудрилась родить от него двух сыновей, одного из которых убили при очередной атаке чудищ, вылезших из черной пропасти. Не чудища убили, дядька тоже был отличным врачевателем, там постарался кто-то из сумеречных охотников.

прода

Приближение к правящей династии — волшебное словосочетание, на которое с вожделением заглядывались многие. И плевать, что ветвь другая, кровь-то всё равно принадлежала правителям, да еще во многих поколениях.

Детей этой самой принцессы в темном царстве терпели, несмотря на косвенную принадлежность к небесному царству. Целители, да еще такой силы, требовались всегда и везде.

Что поделать — среди демонов никто не соответствовал богу-покровителю целителей и аптекарей. Разве что темные алхимики, обладавшие многими знаниями, но там приготовление эликсиров и снадобий, лечение им было не под силу. В других направлениях такое случалось, самым известным примером служил демон похоти и соответствующий ему на небесах бог телесных наслаждений. Источник силы разный, а суть одна и та же.

Еще несколько минут варки, и Фъерани сняла готовую похлёбку с огня.

Зловредная тётка продолжала спать, и метаморфа решила познакомиться с домиком и окрестностями поближе. Всё же ей здесь жить, а уж какое время — будет видно.

Она осмотрела сад, прошла по огороду и собиралась возвращаться в дом, как услышала невнятный стон в кустах за оградой.

Очередной убиенный готовился отправиться в царство мертвых? Воистину в человеческих землях творилось что-то невообразимое!

Целительница вернулась в дом за сумкой и только потом вышла за ограду. В кустах высоченных лопухов лежала девушка с двумя ножевыми ранами в груди.

— Бред какой-то! — Рани потёрла глаза. — День на убиенных девиц выдался невозможно урожайный. И в каждую их них воткнули по железке.

Она на всякий случай присела, прижимая пальцы к шее очередной жертвы клинка. Жива! Тяжело ранена, но жива. Либо её не добили, либо успела отшатнуться, поэтому удар не затронул важные органы.

— Помоги, — навстречу целительнице открылись тёмно-серые глаза, затуманенные болью.

— Да без проблем, — пробормотала метаморфа. Она достала бутылочку с противовоспалительными пилюлями, обезболивающий и ранозаживляющий эликсир. Такие часто варили, что называется, в одном флаконе.

Раны оказались чистыми, жертва по земле не ползла, скорее всего, шла, шатаясь, но держалась на ногах до последнего, пока не нашла относительно безопасное место.

Под коленом что-то звякнуло, и Фъерани с изумлением покрутила в пальцах длинную саблю, такие носили телохранители или наёмники из бывших военных. Тогда ясно, девушка владела хорошей техникой боя и была привычна к боли и ранам, пусть не настолько серьёзным как сейчас.

— Не тронь, — слабая рука вцепилась в рукоять.

— Да не больно надо, — обиделась Рани, запихивая в рот больной нужную пилюлю и начиная её раздевать. — Похоже, тебе повезло, раны не смертельные, хотя болезненные. Сейчас промою, наложу мазь и перебинтую, через несколько часов сможешь двигаться дальше.

Она выполняла привычную работу, прислушиваясь к внутреннему состоянию пострадавшей. Неплохо, но и не хорошо. Лёгкое свистящее слово слетело с губ, погружая девушку в некое подобие сна. Метаморфа еще на первом трупе изучила генетическую структуру людей, сомнительно, чтобы она отличалась у двух женщин. Ладони мягко легли на грудную клетку, и Рани прикрыла глаза, разбирая линии и спирали человеческого организма. Она не собиралась лечить её начисто, то есть до полного излечения ран, еще не хватало, чтобы её приняли за врачевательницу, наделенную божественной благодатью. Стянуть разрезанные края, удалить скопившуюся внутри кровь, перестроив её в нужные ткани. Времени хватало, ограничение для сна у буйной тётки Фъерани не ставила. Пусть дрыхнет хоть до утра, может, станет добрее.

Разогнулась только через полчаса и недовольно зашипела, всё же людские тела лечились совсем по-другому. Ничего, в сумке нашелся моток специальных ниток и кривая игла. Хорошие нитки, из тонких змеиных жилок, вываренные в хитром алхимическом составе. Совершенно нейтральные по сути, подходящие абсолютно всем, от людей до зверей и самостоятельно распадающиеся через неделю. Самое то для подобных ран.

Зашила края, чтобы скрыть магическое лечение, размазала тонким слоем нужную мазь, забинтовала и только после этого щёлкнула пальцами, снимая стазис.

— Ты кто? — девушка очнулась быстро, сразу нащупала саблю и испытующе поглядывала на лекарку.

— Живу я здесь, — Рани не собиралась распинаться и рассказывать о своих злоключениях. — Ты свалилась как раз за нашей оградой.

— Воды дай...

С ума сойти! Метаморфа восхитилась человеческой наглости. Ни "спасибо", ни какой другой благодарности, сразу приказ... Пожалуй, следовало выяснить, что это за девица с поджатыми губами и насупленными бровями.

— Сейчас принесу, — Фъерани пожала плечами и пошла в дом.

Налила кружку воды, подумала и плеснула в миску немного похлёбки. Ей не жалко, а раненую стоило накормить хотя бы для того, чтобы она не валялась здесь целую вечность, а ушла своими ногами и как можно дальше.

— Что за гадость? — поморщилась наёмница, или телохранительница, кто её знает.

— А в деревне рестораций не бывает, готовим из чего боги посылают, да на огороде вырастает, — язвительно пропела целительница.

Ишь, какая балованная попалась, небось, в хорошем доме служила да ела с барского стола.

Впрочем, больше ничего девица не сказала, сразу ополовинила кружку с водой, а вот похлёбку черпала неохотно, словно боялась отравы.

Не доела, отставила в сторону и сурово глянула на целительницу.

— Ты меня здесь не видела...

— Да без проблем, — пожала плечами Рани. — Иди на все четыре стороны, мне же легче и спокойнее. Да, за шов не бойся, нитки сами через неделю отвалятся.

Девица провела рукой по груди, недоверчиво хмыкнула, но благодарить все равно не стала. С трудом поднялась на ноги, постояла, покачалась и нетвердой походкой двинулась в сторону леса.

— Я люблю нелюдей, я люблю нелюдей, я очень люблю нелюдей. Всех от ящериц до духов, всяких рогатиков и змей, они куда вежливее и благодарнее за помощь. Ну что ж, барышня, ты меня использовала, сама попросила, я не навязывалась. Наступит время и я закрою глаза, если кто-то использует тебя, — метаморфа выплеснула остаток супа в кусты и вернулась в дом.

Зеркало немного померцало, принимая заказ и начало раскручивать события в обратную сторону. Неблагодарная особа и впрямь жила в хорошем доме, а точнее служила телохранительницей у девицы, которую Рани нашла около скал. И ранил её не кто иной, а старший сын канцлера. Ему тоже досталось, жалко, что мало. А вот помощник главнокомандующего и по совместительству его кузен ни в бойне, ни в погоне за девицами не участвовал. Ему донесли, что беженцы движутся с границы, где опять набезобразничали иртейцы, и он, взяв половину солдат, отправился туда.

Тётка начала нервно ворочаться и постанывать во сне, и Рани сняла заклинание.

Вэнья, кряхтя, села на постели и недобро глянула в сторону "своей воспитанницы".

— Сидишь, бездельничаешь, — проворчала она. — Негоже девице без дела сидеть, никому ленивая хозяйка не нужна.

— Что вы, тётушка, — расплылась в улыбке Фъерани. — Посуду перемыла, свежую похлебку сварила, корзину разобрала. Завтра полы перемою, стирку затею, новую мазь вам сделаю.

Нужно же было что-то говорить, вот и плела нехитрую вязь из слов.

Стук в дверь показался громовым. У метаморфы в голове сразу пронеслись последние события. Либо очередные убийцы пожаловали за незадачливой дочерью канцлера, либо неблагодарная девица решила переночевать под крышей. А кому ещё сдался милый тихий уголок, стоящий в отдалении от деревни?

— Иди, открой, — Вэнья ткнула пальцем в сторону двери. — Не видишь, мне подняться тяжело.

— Не заперто, — крикнула Рани. — Входите.

Подниматься и суетиться около двери, а потом отскакивать в сторону, если пожаловали незваные гости, и демонстрировать чудеса нечеловеческой ловкости — нет уж, пусть войдут, представятся или претензии предъявят, это уж как получится.

Дверь со скрипом отворилась, и метаморфа поморщилась от неприятного звука.

Прода

В комнату мелкими шажками вошла женщина приблизительно того же возраста, что и Вэнья, но одетая куда лучше, в добротную одежду из тонкого сукна, украшенную вышивкой.

— Госпожа? — Фъерани пришлось подняться и изобразить неловкий поклон. — Чем обязаны?

— Нет, нет, — тётушка сэрай* замахала руками и шустро опустилась на колено. — Это вы, милая госпожа, наша младшая госпожа.

(Тётушка сэрай — одна из старших служанок в доме, как правило, прослужившая больше тридцати лет. Одна из помощниц управляющего или сама управляющая в определенной области домашнего хозяйства в больших поместьях. Прим. автора)

Рани недоверчиво глянула в сторону Вэньи. Это лицо ей самой было незнакомо, в воспоминаниях девицы не плавало. Если предположить, что канцлер вдруг вспомнил о дочери, то отчего не прислал письмо? Или присылал, но Вэнья его выбросила или спалила в дровяной плите.

— Не поняла, — Фъерани сделала шаг назад.

— Госпожа, неужели нянька вам не объяснила, что вы — дочь уважаемого чиновника? — служанка бросила сердитый взгляд на сидевшую на постели женщину. — Письмо же должно было прийти... Господин желает вернуть вас домой.

— Письмо, — проворчала Вэнья. — Кто бы его здесь прочитал-то? Бумага для растопки, не больше.

— Госпожа, вы неграмотная? — глаза служанки округлились.

— Не беспокойтесь, я грамотная, и писать умею, только почерк плохой, — засмущалась метаморфа.

Вовремя она приняла чужой облик, оказывается господин канцлер пожелал видеть дочь. Интересненько, особенно в свете того, что удалось увидеть по зеркалу.

— А деньги? — Вэнья сползла с постели и схватилась за клюку. — Денег-то давно не было. И так пришлось на постой странствующих монахов да лекарей пускать, а то не прокормила бы...

Чудесная фраза! Рани тут же сделала зарубочку в памяти. Откуда ей известны некоторые приёмы лечения? Так тётушка на постой всяких путников брала, а они сплошь не простые, а все больше странствующие лекари и аптекари. Вот и обучили девчонку.

— Получи, — служанка бросила хозяйке дома кошелек и снова повернула к госпоже. — Госпожа Фейлис, до заката еще три часа, мы успеем доехать до гостиницы. Пожалуйста, покажите свои покои, чтобы мы могли собрать вещи.

Ура! Она уезжала прямо сейчас, что радовало неимоверно. Не пешком, а в повозке, с сопровождением, приличествующим молодой девушке из состоятельной семьи.

— Право, не стоит, — теперь Рани нужно было очень быстро привыкнуть, что её зовут по-другому. — Я сейчас все соберу сама.

— Я проверю, — Вэнья захромала к каморке, опираясь на палку.

— Что вы, тётушка, вам нельзя так напрягаться, — метаморфа подхватила под руку бывшую воспитательницу и силком вернула обратно на кровать. — Берегите колени, тётушка.

Крошечный пасс пальцами, и у женщины ослабели ноги. Ненадолго, всего на полчаса, этого времени хватало, чтобы собраться и уехать.

Связать обратно узел из одежды, повесить на плечо сумку — на это ушло не больше трёх минут.

— Госпожа, — в дверь заглянула настырная служанка, — поясную подвеску не забудьте. Она ценная, с родовым знаком.

— Да-да, — закивала Фейлис, теперь уже Фейлис, — но я видела её в раннем детстве, а потом тётушка забрала к себе, побоявшись, что я потеряю такую ценность.

Скрип зубов, раздавшийся с кровати, услышали обе.

— Тётушка, верните мою вещицу, — губы метаморфы улыбались, но в глазах загорелся нехороший огонёк. — Я уже выросла, сама смогу позаботиться о подвеске.

Она больше не собиралась церемониться с наглой женщиной. Магия в помощь, и плевать, что эта крестьянка смертельно возненавидит её после отъезда.

Вэнья пожевала губами, словно раздумывая, а потом шустренько вытащила из-под тюфяка грязный платок. Развернула его и достала поясную подвеску, выточенную из цельного лазурита, на узорном шнурке, с четырьмя жёлтыми кисточками.

— Эта? — Фейлис выхватила из руки воспитательницы родовой знак.

— Эта, — обрадовалась служанка. — Ой, госпожа, а одежда-то на вас самая простая. Не по чину так ехать.

— Ничего страшного, — улыбнулась метаморфа. — Мы в путешествии, а не в поместье. Это вполне допустимо. Говорят, что его величество в путешествиях тоже одевался по-простому и узнавал о настоящей жизни своих подданных, бродя в толпе.

Лицо Вэньи кривилось, а пальцы дёргались, она никогда бы не отдала дорогую вещицу, но сейчас сама не понимала, почему руки действовали против воли. И сказать ничего не смогла, словно отнялся язык. Проклятие!