За поздним завтраком или ранним обедом я обдумала дальнейшие действия и пришла к выводу, что нет необходимости спешить с возвращением в деревню. У меня ещё почти два выходных дня и стоит использовать их с пользой. Во-первых, можно осмотреть город, на сей раз без куратора и обращая внимание именно на то, что интересно мне. Во-вторых, хотя Аркабен располагался на берегу моря, я ещё ни разу не видела здесь большой воды. И, наконец, в-третьих, стоит наведаться в международный аэропорт. Нет, даже не затем, чтобы выбрать подходящее место для дальнейшей жизни, с кардинальными переменами спешить не стоит, а просто с целью узнать, какие документы и подготовка требуются для того, чтобы мне разрешили покинуть страну.
Насколько всё-таки города и деревни Белокермана похожи между собой. Хотя в Аркабене количество и видовое разнообразие пешеходов больше, и дома стоят гораздо чаще, но всё равно не ближе, чем в паре сотен метров друг от друга. Вот практически и все отличия. Обстановка совсем не похожа на суету Земных городов: спокойствие, неторопливость, дружелюбие и отсутствие толпы вызывают ощущение нереальности. Но и это не все отличия. Почему-то только сейчас, первый раз гуляя бесцельно и не под воздействием поля покоя, я отчётливо поняла, что скучаю по простым грунтовым дорогам и их обочинам, заросшим густой травой. Зелени, да даже просто земли, по которой можно пройтись, присесть, поваляться. Да, и на моей родине в городе этого не сделаешь, но ведь есть и менее населённые места: пустыри, леса, окраины полей. И хотя то и дело попадающиеся в траве остатки полиэтиленовых пакетов, осколки, пластиковые бутылки и прочие следы человеческого бескультурья никогда не повышали настроение, но простора на моей старой родине было больше. А здесь никто не сходит с дорожек, которые, хотя и гораздо удобнее асфальтовых, но не заменяют живой земли.
Через некоторое время внимание привлекла странная картина. Идущий впереди меня мужчина резко отступил в сторону, на самый край дороги, пропуская двух двигающихся навстречу. Я поспешно последовала его примеру, недоумевая (ведь, и продолжая путь, мы бы без труда разошлись с этими людьми), и остановилась.
— Хватит злиться, вон, от тебя уже прохожие шарахаются, — сказал один из пары пешеходов, очень похожий на нормального представителя Homo sapiens.
— Не могу, — совершенно спокойно ответил второй, белорун.
Но на его лице ни капли гнева, наоборот, лёгкая, дружелюбная улыбка. От пронзившей догадки я вздрогнула. Не стоит делать поспешных выводов, особенно бездоказательно... и какая разница, в какую сторону гулять? Решив так, я развернулась и направилась вслед за странной парой. Да, на неё обращали гораздо больше внимания, чем на других пешеходов: некоторые уступали дорогу, а кое-кто и вовсе останавливался и провожал взглядом. Но при этом ни у одного из белорунов на лице не промелькнуло ни капли раздражения или недовольства.
Насколько всё-таки мы склонны обманывать сами себя. Иломор ведь прямым текстом говорил, что не стоит считать мимику других гуманоидов подобной собственной. Но слушая и даже в целом принимая слова куратора, я почему-то оказалась не готова применить данное правило к его виду. Может, это произошло из-за того, что подсознательно хотелось чувствовать себя уверенней или не так одиноко? В любом случае, я совершила ошибку, принимая дружелюбную улыбку именно за дружелюбную улыбку, а мнимое спокойствие за реальное, и видя единственное отличие мимики белорунов от человеческой в её скудности. За месяцы, проведённые в этом мире, ни разу не встречала на лицах белорунов отражения эмоций, отличных от приветливого или сосредоточенно-хмурого вида. С досадой стукнула себя кулаком по бедру, а потом усмехнулась. Интересно, а Иломор хоть понял, что я так и не усвоила его урока?
— Я не понимаю, как они могут совершать одну и ту же ошибку в течение стольких лет, — в это время продолжил прежним спокойным тоном чем-то разозлённый белорун.
— Ну, не такая уж это и ошибка, — а вот в голосе второго отражались эмоции. А именно, насмешка и лёгкое превосходство. — За всё это время вы так и не смогли добиться своего.
— Эта территория была нашей, — уверенно возразил беловолосый.
— Была, после того, как вы её захватили.
— Мы только возвращали своё, — отрицательно повел рукой белорун.
— После того, как они отвоевали захваченное вами, — собеседник рассмеялся, пригладив рукой тёмные волосы. — Сейчас нет смысла спорить, какая из стран имеет больше прав на эти земли: они слишком долго переходили из рук в руки.
— И на сей раз мы сделали очень выгодное предложение, даже согласились не выселять живущий там народ, а принять его как наших граждан.
— Серьёзно? — удивился мужчина. — Нетипично для вас. Но не думаю, что они попадутся на эту уловку.
— Глупо противиться. У нас выше уровень жизни, здоровее обстановка. Мы заботимся о своём народе, в отличие от их правительства. Народ будет на нашей стороне, — твёрдо сказал белорун.
— Вряд ли. Да, средний уровень жизни здесь намного выше и между социальными классами нет такого разрыва, но... — мужчина поднял вверх указательный палец и замолчал.
— Что «но»? Под властью Белокермана люди будут обеспечены всем необходимым. Я не вижу причины, по которой они не захотят нас поддержать.
— Даже если вначале не воспротивятся, потом это скажется, — покачал головой брюнет. — Вы готовы дать им достаток, но за него отнимете будущее.
— А какое у них будущее там? У нас они проживут раза в два дольше.
— Но без надежды на лучшее.
— Они будут счастливы, — возразил белорун.
— Даже так? Или ты имеешь в виду: счастливы независимо от их желания? Вот в это охотно верю, вполне в вашем духе... — в это время они подошли к двери одного из зданий. — Я тебя скоро догоню, — кивнул брюнет, дождался, пока спутник зайдёт внутрь, развернулся и сделал пару шагов ко мне. — Ты меня слышишь? — тихим шёпотом спросил он.
— Д-да, слышу, — неуверенно ответила я, лихорадочно придумывая, как объяснить своё поведение.
— Тогда я не понимаю, какой резон было чуть ли не дышать нам в спину?! — раздражённо, уже на нормальной громкости продолжил мужчина. — Нет, шпионизм — это святое, но соблюдай хотя бы минимум приличий и, если не страдаешь глухотой, держи дистанцию. Между прочим, если в этой стране к такому поведению относятся либерально, то во многих других, действуя столь откровенно, легко напороться на неприятности.
— Прошу прощения.
Но в ответ он только передёрнул плечами и направился к зданию.
— Подожди! Ты случайно не homo sapiens? И ещё, ты ведь не гражданин Белокермана?
Остановившись у самой двери, человек оглянулся и окинул меня насмешливым взглядом.
— Вообще-то любая информация имеет свою цену, — он сделал паузу и, дождавшись, пока я подберу достойный ответ, продолжил, не дав времени возразить. — Но так и быть. Я homo, но не sapiens. И да, я не местный. Я тартарец. Кстати, последнее достаточно легко вычислить, если быть понаблюдательней.
Я ещё некоторое время стояла и смотрела на закрывшуюся дверь, начиная понимать, за что белокерманцы могут недолюбливать представителей одной из гигантских стран.
К вечеру этого дня побывала на морском побережье, но оно жестоко разочаровало. Водные просторы практически не отличались от суши, оказавшись такими же окультуренными и занятыми под сельское хозяйство. Ни городских, ни, тем более, диких пляжей, ни купающихся. Подводные сады, огороды, планктон, рыба, моллюски и ещё очень многое, но совсем не то, что я ожидала увидеть. Да, на минус первом этаже каждого дома, в спортзале, есть бассейн для купания, но открытая вода — это совсем иное. Вряд ли в Белокермане море служит источником романтики, слишком уж практично его используют.
Слегка возвышающиеся над водой дорожки уходили до горизонта, изредка перемежаясь плоскими озеленённым площадками, по форме и размерам более всего похожими на крыши типичных зданий (сверху и на каждом из наземных разводился небольшой сад). Неужели в Белокермане, а может и в других странах, застроили всё водное пространство? Почему-то такое доказательство могущества местной цивилизации не порадовало, а наоборот, навеяло грусть. Слишком всё чисто, слишком правильно, а хочется хоть какой-то дикой природы.
Следующим утром посетила международный аэропорт и с удивлением узнала, что для выезда за границу нужен только паспорт и отпуск или увольнение с рабочего места. Но потом прозвучали слова, которые насторожили и заставили задуматься. Дежурный свиус предупредил, что по закону любого белокерманца, который покинул страну больше, чем на месяц, имеют право не пустить обратно. После недолгих уточнений, мне удалось выяснить, что гражданства при этом не лишают, просто могут запретить появляться на территории Белокермана. Мелочь, но лучше учесть, тем более, что недолгая заграничная поездка значится в моих планах. Но спешить не стоит. Ещё хотя бы пару месяцев поживу здесь, освоюсь, заодно поищу информацию. Потом посещу какую-нибудь страну, просто для того, чтобы вживую увидеть разницу. А вот после...
Нет, так далеко загадывать не стоит. Приняв такое решение, я села на метро, а, если точнее, удобно улеглась на полу вагона и продремала все те несколько часов, которые провела в транспорте по пути в деревню.
11 апреля – 3 июня 617132 года от Стабилизации
Белокерман
На следующий день я не стала уклоняться от приглашения Некола спуститься в спортзал после работы: во-первых, он прав, и не помешает немного развеяться, а во-вторых, это может помочь лучше освоиться.
До сих пор не устаю удивляться размерам бассейна в местных домах — он занимает добрые четыре пятых целого этажа. Впрочем, судя по нежной привязанности белорунов к воде и тому, что второй по численности разумный вид Белокермана (свиусы) — земноводный, в этом есть свой резон. Но долго поразмышлять на тему не удалось — Некол сразу же по приходу познакомил меня с группой друзей, и они пригласили сыграть в мяч. Игра напоминала одну из Земных — «вышибалу», а компания оказалась очень общительной и дружелюбной, так что я быстро и незаметно для себя увлеклась и перестала стесняться собственной неловкости. Наигравшись, мы все вместе отправились купаться, и вот тут дело застопорилось. Выяснилось, что выглядящие такими скромными и строгими в обычной жизни белоруны пользуются искусственным водоёмом в обнажённом виде. Голые мужчины и женщины плавали, касались друг друга и безо всякого смущения затевали водные игры. Нет, нельзя сказать, чтобы я принципиально отвергала этот элемент культуры, но идти плавать голой (или даже одетой рядом с голыми) пока не хватало смелости. Поэтому категорически отказалась, что вызвало большое недоумение и многочисленные предложения научить плавать. Я отговорилась от них, сославшись на культурные отличия наших цивилизаций и поспешно покинула помещение.
Обычно я довольно тяжело сходилась с людьми, из-за чрезмерной подозрительности и даже в какой-то мере нелюдимости очень долго держалась на расстоянии. Но в этот раз всё получилось иначе. Может, сыграла свою роль непохожесть поведения белорунов на человеческое, но уже через несколько дней я чувствовала себя в их обществе совершенно спокойно и уютно. Они проявляли просто удивительное дружелюбие, охотно принимали в игры и просто в компанию. Прошло ещё немного времени, и я решилась поплавать в бассейне: сначала в нижнем белье, а потом и вовсе в том виде, что и остальные. Кстати, искусственный водоём оказался на удивление глубоким: лишь на маленьком участке в одном из углов достаточно мелко, чтобы ноги доставали дно, а в остальных местах гораздо глубже четырёх, а то и пяти метров. При этом вышки для прыжков в воду отсутствуют, так что необходимости в искусственном омуте с первого взгляда нет.
Белоруны очень трепетно, с любовью и нежностью относятся к воде. Судя по всему, она играет для них очень важную роль, гораздо большую, чем даже для человека. По крайней мере, при усталости или в расстроенных чувствах они часто посещают бассейн: просто лежат на поверхности воды, отдыхают, а иногда даже спят. Все виденные мной белоруны прекрасно плавали, хотя и не совсем человеческими стилями. Но сильнее всего поражали защитники деревни: в отличие от остальных, они могли гораздо больше времени проводить под водой, их движения были стремительны, плавны и очень необычны. Во время плаванья они казались ещё более далёкими от человека, водными или морскими жителями. Удивительно, но защитники часто опускались к самому дну и могли пробыть там несколько часов, не всплывая даже для того, чтобы глотнуть воздуха. Однажды, застав одного из них выходящим из воды, я не сдержалась и спросила, почему его стиль плаванья и движения так отличается от движений остальных.
— Я защитник, — ответил мужчина.
— Но разве от того, что ты защитник, ты перестаешь быть белоруном?
— Нет. Просто становлюсь не самым обычным представителем своего вида в этой местности.
Задав ещё несколько вопросов и убедившись, что вразумительного ответа получить не удастся (или собеседник просто не хочет говорить на эту тему), я отступила, но не сдалась, решив всё-таки выяснить, в чём причина таких сильных различий.
Примерно через неделю после исследования жизненных кодов Некол подарил мне местный аналог роликовых коньков и несколько вечеров учил кататься. В один из них я попросила его изобразить разные чувства: радость, гнев, страх — и окончательно убедилась, что не в состоянии их различить. Единственное, что удалось обнаружить: при сильных эмоциях пальцы белоруна становятся полусогнутыми и слегка подрагивают от напряжения. Кроме того, Некол с готовностью объяснил, от чего меняется мимика его вида. Оказалось, что хмуро-сосредоточенное выражение лица появляется при сильном напряжении, физическом или умственном, или плохом самочувствии белоруна, во всех же остальных случаях этот вид выглядит спокойным, с лёгкой улыбкой на лице.
Однажды, отовариваясь в магазине, я со смущением обнаружила, что рекомендованный мне спец-класс продуктов имеет название и предназначен для беременных и желающих зачать. Хотя стоили продукты этой категории ничуть не дороже, но для их покупки требовалось специальное разрешение. А вот по внешнему виду они практически не отличались от тех, которые я потребляла раньше. Специально купив одной и той же зелени из общедоступных продуктов и спец-класса, вернулась домой и долго пыталась понять, чем же они отличаются. Но так и не нашла ничего, что выходило бы за рамки индивидуальных особенностей растений одного сорта. Скорее всего, на самом деле разница есть, просто я их не могу её увидеть, так же, как пока не понимаю, чем моё тело отличается от человеческого. Ради интереса некоторое время понаблюдала, покупает ли кто-нибудь продукты того же типа, и с удивлением констатировала, что таких совсем мало, причём, что совсем странно, в категорию «беременных и желающих зачать» входят оба защитника деревни. Или здесь не всё так просто, или я совсем не умею определять половую принадлежность у белорунов. Хотя вероятней — первое, ведь я тоже ем их не с той целью, которая указана в характеристике класса.
