Конечно сон — сон и есть. Во сне человеческий мозг из обрывков совершенно разнородных впечатлений способен скомпилировать такое, чего, на самом деле, никогда не было и быть не может. Но вот какое дело, это научное в своей основе понимание природы сна вступало сейчас в противоречие с осознанием себя — Игоря Бармина или, если желаете, Ингвара Менгдена, — находящимся внутри этого самого сна и одновременно, как бы, наблюдающего за ним снаружи. Получалось, что он и участник событий, и сторонний наблюдатель. В общем, бред, конечно, но, проснувшись в седьмом часу утра, Бармин долго еще лежал на спине, перебирая в памяти содержание увиденных им историй, а также их невероятную наполненность нюансами и подробностями. Секс с Ольгой казался настолько реалистичным, что сейчас наутро Игоря просто оторопь брала. Потому что обычно в его снах подробности отсутствовали, а детали смазывались. Оставалось только общее впечатление, как случилось с ним, например, в "ночь горячих камней" и неоднократно повторялось в последовавшие за этим ночи. Там были голливудские блондинки, которых он домысливал, проснувшись, но не видел в подробностях во время сна. Здесь же все было наоборот, настолько конкретным и достоверным, словно он смотрел не сон, а трехмерный кинофильм с аппаратурой дополненной реальности, с тактильными ощущениями, запахами и даже вкусом ее губ, причем, как верхних, так и нижних.
"Да, уж! Приснится же такое!" — Он все-таки нашел в себе силы встать с кровати, доплелся, как сомнамбула, до "удобств", но после душа и бритья вернулся в спальню, уже вполне отрезвев. В конце концов, а что случилось-то? Сон эротический юноше приснился? Эка невидаль!
Бармин оделся, обулся, распихал по карманам часы и деньги, сигареты и зажигалку, но ни револьвера, ни фляжки брать не стал. Вышел в коридор, прошел по памяти до фойе и, кивнув слуге, услужливо открывшему перед ним дверь, вышел во двор. На улице явно потеплело, однако все еще не настолько, как хотелось бы.
"Надо будет купить спортивный костюм, — сделал он заметку в уме, — и что-нибудь вроде кроссовок. Есть же здесь спортивная обувь? Не может не быть. Тогда можно будет снова заняться ушу и начать бегать вокруг замка. Если меня конечно туда выпустят".
Испытывая определенного рода опасения, Игорь дошел до ворот, но охрана, — два вооруженных автоматами мужика в бронежилетах, — не сделала даже попытки притормозить его или задержать, свободно выпустив через калитку в створке ворот. Так что, время до завтрака он провел, гуляя по довольно большому старому парку, прилегающему к замку с юго-восточной стороны. Подошел даже к озеру, полюбовался со смотровой площадки на бескрайнюю ширь и вернулся в палас, чтобы выйти к завтраку минута в минуту, что называется, с боем часов. Сам завтрак прошел мирно, в уважительной тишине. Говорили мало, но были явным образом осторожны в замечаниях и демонстративно вежливы. Видимо, провели вечером совещание и согласовали между собой новые правила игры. Бармин тоже не наглел и не шел на обострение. Старательно следовал этикету в той мере, в какой сам его понимал, — на Ингвара в этом смысле можно было даже не надеяться, — и внимательно наблюдал за сотрапезниками, чтобы, не дай боги, не напутать с ножами, вилками, ложками и прочим всем. В целом, получалось неплохо, но, увы, не идеально.
"Значит, будем учиться!"
Если ему предстоит теперь жить среди аристократов, то придется соответствовать. А этикет в этом обществе — отнюдь не мелочь, а один из признаков бонтона.
* * *
После завтрака, как и договаривались накануне, поехали в Псков. Игорь, Юлиана и Ольга загрузились в тяжелый, явно бронированный автомобиль представительского класса, но из ворот выехали уже в составе кортежа. Впереди и сзади следовали машины охраны, отдаленно похожие на прошедшие глубокий тюнинг хаммеры.
— Ты впервые едешь на "варяге"? — спросила Юлиана, перехватив его взгляд. — Нравится?
— Нравится, — подтвердил Игорь. — Но дело не в "варяге", а в том, что я вообще впервые сижу в автомобиле. Вчера впервые летел на конвертоплане, сегодня — еду в авто.
— Ох, прости! — искренно расстроилась тетушка. — Все время забываю, откуда ты прибыл и через что прошел!
— Не извиняйтесь, — отмахнулся Игорь. — К этому трудно привыкнуть. Я думаю, это гораздо сложнее, чем мне привыкнуть к душевой кабинке или автомобилю.
— Нам далеко ехать? — спросил он, меняя тему.
— Да, нет, — сразу же ответила Ольга. — Чуть больше ста километров по отличному шоссе. За час с четвертью доберемся. Если бы не охрана, могли бы и быстрее доехать.
— Охрана, — кивнул Игорь. — Это для статуса или существует реальная опасность нападения?
— Для того и для другого.
— Со статусом понятно, — продолжил допытываться Игорь. — А что, насчет нападения?
— У нас много врагов, — напустила тумана Юлиана.
— Например?
— Например, террористы, революционеры, националисты...
— Революционеры — это левые социалисты? — Уточнил Бармин, вспомнив, с кем делил вечную ссылку.
— Да, — подтвердила Ольга. — Социалисты, анархисты, народники...
— А националисты чьи? — не отставал Игорь.
— В этих краях, в основном, эсты.
— Значит, только революционеры и реакционеры, — подытожил Бармин. — Еще кто-то?
— Конкуренты, — нехотя признала Юлиана.
— Конкуренты в чем? — искренно удивился Игорь. — Какие конкуренты?
— Политические, — в некотором раздражении ответила тетушка, — и экономические. Опасны могут быть и те, и другие.
— Наверное, тогда, мне следовало взять с собой револьвер, — хмыкнул Игорь.
— У вас есть револьвер? — переключилась Ольга на новую тему. — Разве вам там это было позволено?
— Нет, конечно, — улыбнулся Бармин. — Но кое у кого оружие все-таки было. Вот я и прибарахлился, когда остался один.
— Прибарахлился? — переспросила Ольга. — Какое смешное слово.
— Ну, вы от меня еще не такое услышите, — пообещал Игорь.
Они с Ольгой на "ты" пока не перешли, но он, и вообще, ко всем обращался уважительно на "вы". Это только старшие тетеньки явочным порядком взяли себе право тыкать ему и Ольге.
— Псков большой город? — продолжил он изучение окружающего мира.
— Смотря, с чем сравнивать, — ответила Ольга. — В Новгороде миллион жителей, в Ниене — три миллиона, а в Пскове — пятьсот тысяч.
— Значит, большой. В Барентсбурге и пятисот голов не набиралось.
— С этим не поспоришь, — согласилась Ольга.
Вот так они и разговаривали всю дорогу. Правда, Игорь успевал еще и по сторонам глазеть, но зимние пейзажи в Псковской области не так, чтобы очень уж хороши. Это Бармин помнил еще по пред-предыдущей жизни, когда жил в Ленинграде и гонял на мотоцикле по всем этим дорогам, только там и тогда они были плохо заасфальтированы или не заасфальтированы вовсе. Однако здесь и сейчас машины мчались по отличному двурядному шоссе с четко выраженными обочинами, на которые можно было съехать, не рискуя свалиться в кювет. По такой дороге ехать одно удовольствие, в особенности, если едешь на тяжелом автомобиле с мощными рессорами. "Варяг" шел гладко, словно и не мчал со скоростью под сто километров в час, а плыл в масле.
До Пскова доехали где-то за час двадцать, и еще полчаса добирались до Торговой площади и Великолуцкой улицы.
— Нам сюда! — прокомментировала остановку Ольга. — Пройдемся по гостиному двору, по правой стороне Великолуцкой, заглянем на Сергиевскую. Еще можно прогуляться по Петропавловской. Здесь все лучшие магазины!
— Следую за вами, — улыбнулся Игорь.
В обще-то, он не любил ходить по магазинам, но сейчас его интересовали не столько сами покупки, сколько приметы мира, в котором ему предстояло жить. Поэтому Бармин не роптал и ни от чего не отказывался. Шел, куда вели, примерял, что предлагали. Охрана шла с ними. Двое рядом, и еще двое контролировали "периметр". Сначала это его раздражало, потом привык и перестал обращать на них внимание. Тем более, что ему было на что посмотреть.
Они двигались по старинным улицам, застроенным архитектурными шедеврами семнадцатого-восемнадцатого века. Попадались, впрочем, и более современные дома, а над крышами трех— и четырехэтажных зданий виднелись башни делового центра. Местные небоскребы были похожи на старые — двадцатых-тридцатых годов, — нью-йоркские и чикагские высотки. Слева и справа вдоль улицы, как и в его прежнем мире, располагались магазины, кафе и рестораны. Еще по пути попались один синематограф и два театра. Все лавки здесь были, как на подбор. Роскошные залы, дорогие товары. Этим же отличались фешенебельные трактиры и чайные. Слова старорусские, но, по идее, это были все те же дорогие бутики и рестораны, как на какой-нибудь 5-й авеню в Нью-Йорке.
Машин на проезжей части тоже было много. Разных. Дорогих и бюджетных, легковых и грузовых. Всех цветов радуги и разных размеров. Прохожие неторопливо шествовали по тротуарам, беседуя между собой или рассматривая роскошные витрины. Ну, а товары были, в принципе, те же, что и в знакомом ему Питтсбурге или Петербурге. Немного другой покрой одежды, несколько иные цвета тканей, иногда — другие названия. Но все те же вечные вариации на тему брюк и пиджаков, рубашек, трусов и носков.
В результате совместных усилий Игорь стал обладателем двух костюмов-троек, серого в полоску с шелковым темным жилетом и черного, двух твидовых пиджаков и нескольких пар брюк, дюжины рубашек, полудюжины галстуков, а также нижнего белья. Кроме того, были приобретены длиннополое демисезонное темно-серое пальто, фетровая шляпа и две пары перчаток. Ну и обувь, разумеется, на любой случай. Впрочем, удалось найти и купить так же приличный тренировочный костюм, спортивные трусы-боксеры и подходящие к ним футболки. Кроссовки здесь тоже выпускали, хотя и под другим названием. Не оригинально, но точно, назвав их "бегунками". Но самым ценным приобретением Бармин считал две пары "колониальных штанов", оказавшихся на поверку обыкновенными темно-синими джинсами, несколько трикотажных и фланелевых в клеточку рубашек и кожаную "мотоциклетную" куртку.
— Не знаю, где ты собираешься все это носить, — сказала Юлиана, осмотрев эти его обновы, — но раз тебе так хочется, бери. А запонки и заколки для галстука тебе не нужны. У княгини в замке каких только нет!
Игорь не спорил. На самом деле он и не собирался заходить в ювелирный. Это была идея Ольги, но раз Юлиана говорит, что все это уже у него есть, то и "капризничать" нечего.
— Пообедаем в корчме? — предложила между тем Ольга.
— Прекрасная идея, — согласилась с ней Юлиана. — Пойдем в "Мангазею" или в "Старый кабак"?
— Мне "Мангазея" больше нравится, — высказала свое мнение кузина. — Там кухня лучше.
— Значит, "Мангазея", — согласилась тетушка, а Игорь приготовился к новой порции фактов об окружающем мире.
Впрочем, ничего нового он в корчме не увидел, и единственным фактом, который Бармин отправил в свою копилку впечатлений, являлось то, что "Мангазея" оказалась обыкновенным рестораном. Стильным, дорогим, декорированным под старину, — что-то вроде "освоения Сибири Ермаком Тимофеевичем", — но ничем принципиально не отличающимся от знакомых Игорю заведений. Кухня тоже соответствовала. Вкусно, местами необычно в связи с национальным колоритом, но ничего экстраординарного. А из застольной беседы запомнился лишь пассаж Ольги про магию. Черт знает, как они вышли на эту тему, но по какой-то ассоциации, имевшей смысл только для нее самой, кузина вспомнила, как в первом классе лицея пыжился своими талантами один их общий дальний родственник, — неизвестный Игорю кузен Василий, — и как он сел в лужу, когда выяснилось, что Дар Ольги оригинальнее и сильнее. Рассказ более чем любопытный, поскольку означал, что, во-первых, магия здесь не секрет и не тайна. А во-вторых, в рассказе упоминался лицей, обучение в котором среди прочего предусматривало, по-видимому, развитие магических способностей. Немаловажной деталью являлось и то, что учились в лицее вместе мальчики и девочки, и что силу Дара можно каким-то образом измерить. Не говоря уже о том, что именно имеют в виду, называя Дар оригинальным?
Вопросов по этому поводу Игорь, впрочем, задавать не стал, однако рассказ Ольги запомнил, отметив в уме, что этим делом имеет смысл заняться вплотную, и он даже знает, с чего начать. В конце концов, не может быть, что бы в замке Надозерье не было своей библиотеки. Должна быть, и наверняка немаленькая. А раз так, то там безусловно найдутся книги и по интересующей его тематике. Надо только хорошо поискать, не демонстрируя при этом своего особого интереса. Бармин не смог бы объяснить, зачем он это делает, но афишировать перед всеми свои магические способности не спешил.
Глава 4
1. Пятнадцатого марта1983 года
Итак, он окончательно стал Ингваром Менгденом. Жил в замке княгини Кемской, знакомился с "чудесным новым миром" и пытался заполнить пробелы в своем официально несуществующем образовании. Поэтому со своими новыми родственниками Игорь говорил то по-русски, то на норне, — без которых в западных княжествах шагу ступить нельзя, — переходя временами на фряжский или алеманнский. Еще он учился танцевать и вести себя за столом, просматривал подшивки газет и журналов за последние два-три года, чтобы быть в курсе последних событий в империи и мире, и, как мог, пытался разобраться в хитросплетениях своей личной судьбы. Последнее оказалось весьма сложной задачей, поскольку ни одна из женщин говорить с ним об этом не желала. Являясь в высшей степени воспитанными людьми, они, разумеется, не говорили ему прямо — "нет", но эту тему старательно избегали. Изворачивались и темнили, однако в тех редких случаях, когда Игорь, раздосадованный их поведением, отступал от своего принципа, — ни в коем случае не лезть на рожон, — и задавал неудобные вопросы в лоб, в ответ он получал туманное, но весьма многозначительное "ты сейчас этого просто не поймешь". И тяжелый вздох. Как же без вздоха?
В чем причина этих аристократических заморочек, Бармин пока не разобрался. То ли дамы блюли свою выгоду, то ли действительно считали Игоря валенком, сомневаясь в его способности разобраться в хитросплетениях великосветской жизни и готовности лицом к лицу встретиться с по-настоящему серьезными проблемами. И, если подумать, они были по-своему правы. Что они о нем знали? Только то, что Ингвар родился и вырос в ссылке на Груманте, где не получил никакого систематического образования и где некому было научить "несчастного мальчика" основам критического мышления, законам линейной логики и всякой там политической казуистике и хренотени. О том, что на самом деле он не так прост, как представляется, Бармин рассказать им, естественно, не мог. Да и что бы он им сказал? Что прожил уже однажды довольно долгую жизнь и успел в той жизни много чего узнать и много чему научиться? Например, тому, что политические и личные интересы конкретно взятых людей отнюдь не очевидны. Что политика — это вонючее болото, в которое лучше не лезть, потому что от этого дерьма в жизни не отмоешься. Но при этом иметь в виду, что тот, кто не готов запачкать руки, не должен потом жаловаться, что его нагнули. Однако в том-то и дело, что Игорь/Ингвар, как какой-нибудь гребаный агент-нелегал, существует одновременно в двух лицах. При этом окружающие знают лишь одного — несчастного графа Менгдена и даже не догадываются о существовании другого — профессора и доктора медицины Игоря Викентиевича Бармина. Оттого и возникает между ними обычное в таких случаях недопонимание.
