Вершина мира 2. Часть 2

Тот, кто вполне мог стать если не мужем, так любовником, едва не утопил посреди космоса, а тот, кто почти стал сыном, чуть не подвел под монастырь. Впрочем, еще неизвестно, может и подвел. Официальных-то итогов расследования еще никто не оглашал. Так что сидеть вам, Анна Дмитриевна, аки на раскаленной сковородке вплоть до того светлого момента.

Я подула на озябшие от воды руки, поразглядывала мокрую бледность в зеркале и, вздохнув, отмахнулась от мрачных мыслей, заранее зная, что Зака никому на растерзание не отдам. Скорей уж возьму всю вину на себя, мотивируя поступок скукой и желанием погеройствовать. А что еще ожидать от бывшего инспектора МК, несправедливо к тому же уволенного и обиженного богом и людьми? Вот то-то же! Да и всем известно, что это люди поголовно неуравновешенные и на всю голову ушибленные нервной работой и от того еще более себе на уме, так что нечего тут самоиронию разводить, все будет верно и замотивировано! То, что я при надобности отплююсь от любого суда, было ясно с самого начала, а вот правильно ли я поступаю с Заком, есть самый главный вопрос на данный момент. Парень уже достаточно вырос, чтоб за проступки отделаться шлепком по заднице. Ну, конечно! А довести взрослого, по твоим же словам, мужика до слез, это, по-твоему, нормально?! Я нахмурилась, вспоминая долгий разговор, во время которого пришлось взвешивать каждое слово.

Сразу после взлета я отвела мальчишку в каюту и, усадив на неудобно низкую койку, заявила, что нам стоит обсудить случившееся. Сперва Зак втягивал голову в плечи при любом моем резком жесте, но достаточно быстро сообразил, что я действительно собираюсь только разговаривать, повеселел. Смерив мрачным взглядом расслабившегося подростка, популярно разъяснила великовозрастному шалунишке, сколько весит его выходка с точки зрения уголовного кодекса. На робкое возражение, что его же не поймали, едко бросила 'пока' и продолжила прерванную речь, подсчитала, сколько лет строгого режима полагается мне, как пособнику и укрывателю, в случае, если моя афера так же раскроется. А она раскроется обязательно, потянувшись за делом Зака.

Судя по тому, как бледнело и вытягивалось лицо подростка, становилось ясно, что малолетнему преступнику и в голову не приходило просчитать последствия своих действий до того, как полез 'ломать' систему.

— Теперь, когда ты уяснил все возможные последствия своего проступка, — после короткого молчания, продолжила я, — ответь мне на один простой вопрос — зачем?

— Я... — Зак замялся, глубоко вздохнул, и было видно, как прыгнул кадык на мальчишеской шее, проталкивая невесть откуда взявшийся ком, — я отомстить ему хотел, за то, что меня в камере держали... ну, и силы свои попробовать... Вот.

— Зак, мне за тебя стыдно. Ты вроде уже достаточно взрослый и неглупый парень, чтоб без чьих бы то ни было объяснений понимать — месть не лучший советчик и никогда еще ни к чему хорошему не приводила.

— Ань...

Я взмахнула рукой, призывая его замолчать и заставляя себя дышать глубоко и размерено, не позволяя сорваться в крик и мордобитие. Господи! Глупее мотива и придумать сложно. Мстивец, мать его!

— Значит так, молодой человек, мне слишком дорого обходятся как ваши мстительные порывы, так и пробы сил. Чтоб впредь обезопасить себя от вашего темперамента, я выношу следующее решение — я запрещаю вам пользоваться любым высокотехнологичным прибором, способным подключиться к сети, и плевать, с кнопками он или без, с этого момента и вплоть до вашего совершеннолетия. Компьютеры во всех их проявлениях, мобильные телефоны, калькуляторы и даже пульты от телевизора — всем! Уяснил?!

— А унитазом можно? — перед лицом надвигающейся беды парень нашел в себе силы для иронии, — На нем тоже кнопка есть и он к сети...

— Зак!

— Да понял я, понял! — подозрительно шмыгнув носом, буркнул он.

— Если ты хоть раз посмеешь нарушить запрет, тут же отправишься в закрытую школу при самом дальнем приюте, на вышеозначенный срок, то есть до восемнадцатилетия, так что у тебя будет достаточно времени, чтоб осознать правоту, открытую тебе о мести и о том, какое это нехорошее чувство.

Я замолчала, позволяя ему свыкнуться с предстоящими тяготами.

— Ань, — мальчишка поднял на меня мученические глаза, — а как же я буду учиться? Ведь... все учебники...

— Похвально, что ты вспомнил об учебе, — согласно кивнула я, — но ты забыл, что помимо электронных вариантов существуют так же бумажные.

— Бумажные? — паника слезами увлажнила глаза.

— Да, бумажные. А все, что ты не сможешь найти на бумаге, вполне можешь заказать мне, и я тебе распечатаю. За то тебе представится возможность побыть в шкуре древних, что вовсю пользовались такой формой обучения.

— Спасибо, хоть на глиняных табличках писать не заставляешь, — едко прокомментировал он, часто моргая, не позволяя пролиться накатывающим слезам.

— Надо будет, и на глиняных табличках писать станешь, как миленький, — жестко оборвала я, — теперь пришло время поговорить об ущербе. Будем реалистами. Оплатить поднятие в ружье станции тебе не по силам, даже через несколько лет, при условии, что ты найдешь высокооплачиваемую работу, львиная доля твоих заработков будет уходить на оплату. А с учетом инфляции и возможных потрясений, это займет у тебя половину жизни, но заплатить за испорченный по твоей милости ноутбук ты вполне в состоянии. Не сразу, но в рассрочку.

— Это как? — сердито мазанув по глазам кулаками, поинтересовался он.

— Я устрою тебя на работу, — пожав плечами, сообщила я. — Ноутбук той модели стоил две тысячи кредов, я устрою тебя на работу, скажем, на семнадцать кредов в день, для подростка с четырехчасовым рабочим днем вполне неплохо, плюс два выходных в неделю, так что за полгода, думаю, справишься. Если нигде не проштрафишься.

— На какую работу?

— Еще не знаю, но, думаю, не в твоем положении привередничать. Надо будет — и сортиры общественные мыть пойдешь, тут уж от тебя мало что зависит.

— А если я откажусь?

— Поедешь в закрытую школу, как не выполнивший условия. Тебе решать.

Зак поднял на меня пылающие едва сдерживаемым гневом глаза и несколько минут пристально смотрел снизу вверх. С внешним спокойствием я выдержала этот взгляд, хотя и было желание залепить парню пощечину, уж очень я не люблю такого его взгляда. Не нравится мне как-то ощущение, будто под черепной коробкой кто-то скребет длинными когтистыми пальцами. Остановило понимание, что в этом случае он выиграет наш молчаливый поединок. Даже его способностей вряд ли хватит, чтоб просверлить во мне дыру. Заку пришлось погасить бешенство и опустить глаза, признавая поражение. Я вышла, тихо притворив за собой дверь, из-за которой донеслись сдавленные всхлипы.

Перезвон колокольчика выдернул из задумчивости и заставил поспешить в рубку. Глянув на определитель номера, закатила глаза. Разговаривать с Низой не хотелось, я стоически выждала пять минут, надеясь, что ей надоест. Не надоело. Морщась, ткнула на кнопку приема.

Вместо Низы на экране появился тот, кого меньше всего ожидала увидеть. Начальник службы безопасности собственной персоной. Костюм с иголочки, по военному короткий ежик темных волос, едва заметный изогнутый подковой шрам на скуле, глаза темного янтаря смотрят со спокойной уверенностью, убеждая, что любая проблема разрешима. Тем или иным способом.

— Молчите, — коротко предупредил он, — Сейчас перекодирую.

Я кивнула и, откинувшись в кресле, с интересом наблюдала Лешкины манипуляции с невидимой мне клавиатурой.

— Все, — возвестил он.

Я открыла рот для приветствия, но меня опять прервали.

— Анна Дмитриевна, времени совсем мало, шухер ваших рук дело?

— Зака, — я даже не стала уточнять, откуда Лешке известно о переполохе, но чувствовать его руку на своем пульсе оказалось чертовски приятно.

— Это одно и то же, — отмахнулся безопасник. — Под каким предлогом улетели, куда?

— Под предлогом конференции, — вздохнула я.

— Хорошо. Вы говорили кому-нибудь, что не собираетесь?

— Да, я отцу говорила, за пару часов до вылета.

— Подозрительно, — недовольно цыкнул зубом Алексей.

— Я на Шальнова сослалась, что он позвонил и уговорил.

— Хорошо, скажу Йорду, он звонок проведет. Без надобности, но все-таки, — Лешка черкнул в наладоннике, отправляя приказ. — Наследили много?

— Леш, я не знаю! Я ж не участвовала!

— Зовите Зака, мне нужно точно знать, что и где он делал.

Призванный мальчишка бочком протиснулся в рубку и скромно встал за моим креслом. Припухшие глаза и красный сопливый нос решительно утверждали, что мужчины не плачут.

— Ну, что, уголовинчек, доигрался? — грозно вопросил Лешка.

— Нет еще, — надулся Зак.

— Доиграешься, — уверено напророчил безопасник.

Мальчишка возмущенно вскинулся, но наткнувшись на твердость мужского взгляда, как-то враз выдохся и потух. Я поднялась с кресла, уступая место, сейчас пойдут заумные разговоры, так что лучше отойти в стороночку и не путаться под ногами. Тем более, если в предмете разговора смыслишь на уровне 'вкл/выкл'. Зак молча уселся, исподлобья изучая Лешку, ожидая очередной выволочки. Алексей глупостями заниматься не стал, справедливо полагая, что воспитание трудных подростков в его обязанности не входит. Единственное, что мужчина себе позволил — неодобрительно покачать головой. А потом начался допрос, переполненный цифрами и малопонятными мне словами. Я немного потопталась в рубке, прислушиваясь к их разговору, лицо безопасника светлело. Похоже, все не так плохо, как мне думалось. Конечно, Лешке и компьютерному отделу придется поработать, вполне возможно даже понадобиться еще разок 'ломануть' базу станции, и под видом проникновения подчистить все за мальчишкой, но теперь, по крайней мере, можно спокойно вздохнуть и попытаться получить удовольствие от ситуации.

Я вышла из рубки, пока есть время надо заварить свежего кофе, хотя от него во рту уже горько и подташнивает и вряд ли он прогонит накатывающую сонливую одурь. Нужно еще посадить корабль, нужно разыскать отель, зарегистрироваться... да много чего еще нужно! Нет, можно, конечно, не лететь на Таурин. Можно выбрать местом посадки любую подвернувшуюся планету или просто лечь в дрейф и завалиться спать, зная, что Алексей, бывший военный, найденный Низой в каком-то третьесортном кабаке, в состоянии столь непотребном, что едва мог вспомнить собственное имя, а теперь начальник службы безопасности 'Крыльев ангела', позаботится обо всем. Разрулит, устранит, подчистит. Можно. Но нельзя! Потому что это здорово осложнит мужику работу. Если корабль вылетел из пункта 'А', он непременно должен совершить посадку в пункте 'Т', иначе это будет выглядеть подозрительным.

Думая вязкие, как патока мысли, прислонилась плечом к стене и на секунду закрыла саднящие от напряжения глаза, вновь и вновь повторяя высказанный кем-то довод — Таурин большой, герцог маленький. И, в конце концов, какого черта!? Из-за какого-то козла лишать себя встречи с ребятами!? Обломается! Даже если и увидимся, у меня хватит силы воли не обернуться и не заговорить. А если хорошенько разобраться, благодаря вышеозначенному козлу у меня вся жизнь пошла через задницу. Нет, не то что бы я была чем-то недовольна, совсем нет! За прошедшие годы я приобрела много больше, чем за всю предыдущую жизнь, поняла чего стою и познакомилась с людьми, за которых и умереть не жалко, но... обидно. Обидно, что пришлось рвать связи и прежде всего с Сахиной семьей и пусть они все понимают, и пусть ни полслова упрека это значения не имеет. Да что там, я сына Сенькиного ни разу не видела, только на фотографиях да коротких видеозаписях, добытых пиратскими методами. Так что... Раздалось гневное шипение и камбуз наполнился кофейной вонью. Я в сердцах мотнула головой и, отключив нагреватель, сняла с него турку. Поставив прибор на программу самоочистки, перелила кофе в огромную чашку и поплелась обратно в рубку. Надеюсь, умные разговоры уже закончились.

Я остановилась у приоткрытых дверей. Нет, разговоры не закончились. Поморщилась, прихлебнув из чашки слишком горячий напиток, и уже собиралась вернуться на кухню, когда в размеренный бубнеж двух мужских голосов вклинился звонкий женский. Низа сердилась.

— Где этот... — подруга замычала, пытаясь из словарного запаса выбрать выражение поприличней.

— Здесь я, — недовольно отозвался Зак.

— О, ты посмотри! Он даже сидеть может! Засранец! Вот я б тебя...

— Мы будем мою задницу обсуждать или делами займемся? — ощерился мальчишка.

— А вот наглость свою ты прикрути, пацан, — в голосе Алексея послышались громовое ворчание, — сейчас не тот случай, чтоб гонором своим трясти.

— Да не трясу я ни чем! — голос подростка взвился до высоких нот.

Тааак! Я толкнула плечом дверь и ввалилась в рубку. Вот только скандалов мне сейчас и не хватает.

— Низа, привет. Алексей, вы закончили? Зак, прекрати психовать!

— Я не психую, — пробормотал мальчишка.

— Привет, Ань, зря ты так...

— Нормально.

— Нет, Анна Дмитриевна, нам еще надо кое-что выяснить, это недолго.

— Хорошо, выясняйте. Низа, перезвони мне на мобильный, мне нужно с тобой обсудить кое-что о трудотерапии для безнадежно безголовых подростков.

Зак вытянул шею, возмущенно глядя на меня поверх подголовника кресла. А ты, как думал, родной? Конечно, работать у Низы не сахар, и конечно, три шкуры с тебя будут драть по ее же наущению, и не отпроситься будет, не отлынить, но за свои поступки надо отвечать.

— С удовольствием, — расплылась в улыбке компаньонка, выуживая из кармана наладонник.

...Как бы ни возмущался герцог, как бы ни пытался отстраниться от организации конференции... Пришлось. За неделю до приема управляющий отелем запросил пощады, явившись к Владу, что само по себе было неслыханно. Управляющий, профессионал высочайшего класса, словно собственное чадо обожавший отель, никогда не позволявший себе надоедать герцогу, и с болезненной ревностью отслеживающий начальство, буде оно заявится с инспекцией или покопаться в документах, (все боялся, что герцог наворотит чего и любимое детище по миру пойдет), пришел с самого утра. Скромно усевшись на диванчике в приемной, терпеливо ожидал, когда же Влад соизволит явиться на работу. Влад соизволил только через три часа, и то, потому что особых проблем в лагерях, куда он ездил с плановой проверкой, не случилось. При появлении начальства мужчина подскочил и, глядя на герцога с неподдельной мукой и преданностью во взгляде, попросил аудиенции.

Беда, обрушившаяся на отель, звалась просто — вдовствующая герцогиня. Бабка вытянула у мужика последний нерв своими визитами и светлыми идеями о том, как следует принимать и обустраивать. Цветы, скатерти, официанты, горничные, лучший зал, забронированный аж на две недели. Для начала. Это 'для начала' вызывало у управляющего нервный тик и приступы паники. И Влад его понимал — убытки, понесенные отелем из-за вынужденного простоя, будут неисчислимы и едва ли их удастся покрыть до конца года, а если учесть, что под гостей старушка требует еще два, помимо выделенных трех лучших, этажа, то даже у герцога неприятно заныло в желудке. Пришлось вспоминать давний опыт и все брать в свои руки, ограждая управляющего от взбалмошной карги, а отель от окончательного разорения. Оно, конечно, правильно, никто кроме Влада не посмеет сказать герцогине 'нет!', но крайне неудобно — своих дел навалом!