Водяной. Посланник архимага

— Люди, почтенный Шухрам, вернее, один человек волнует меня. Я должен до полудня собрать терцию магов. Уже пробило одиннадцать, а у меня нет третьего волшебника.

— Быть может, следует обратить взор на товарищей по учению? На сверстников, друзей?

— Мой доблестный друг уже в терции. — "Правда, пока не в курсе событий. Думаю, Торн не откажется, он авантюрист до мозга костей". — Другие, боюсь, вряд ли согласятся. Кто-то занят, кто-то слишком слаб в магическом искусстве. Нужен человек смелый, желательно опытный, искушённый в боевой магии.

— Услуги боевых магов дорого стоят, уважаемый Оскар ибн Сорвен. Какую задачу предстоит выполнить вашему отряду?

— Устранить разбойников. Не исключено, у них есть колдун.

— Выгодное предприятие для терции боевых магов, — Шухрам погладил бороду точь-в-точь как торговец, глава каравана. — У скромного тавернщика есть на примете нужный человек. Позволь отлучиться, о будущий усмиритель преступности. Я скоро вернусь.

Грузный тавернщик поднялся на удивление легко, оставив на столешнице зачарованный опал.

"Пошёл за деньгами", — понял водный маг.

Огонь свечей дрожал, колеблемый воздухом от дыхания. Свечи ничуть не укоротились за время разговора, не капал расплавленный воск на подсвечник. Ткань штор исписывала тончайшая сеточка строчек арканов, заметная, лишь если пристально всмотреться. Пламя оживляло надписи, они двигались с ним в такт, исчезая для наблюдателя.

— Ты тоже ощутил? — подал голос из-под стола Рубака. — Комната насыщена магией.

Тут явно не обошлось арканами, препятствующими подслушиванию. Пламя несгораемых свечей по воле огненного чародея не только добывает информацию. Взметнувшись к потолку, оно наполнит комнату испепеляющим жаром. Арканы на шторах, скорее всего, усиливают его, образуя непробиваемый барьер. Мурашки замаршировали по спине от осознания могущества Шухрама в этой красной комнате.

— Человек готов обсудить с тобой детали предстоящего дела, уважаемый Оскар ибн Сорвен, — раздвинув занавеси, тавернщик положил на стол кошель с монетами и удалился. — Проходите, благороднейшая.

В комнату вошла девушка, которую водный маг точно не ожидал увидеть в подобном заведении. Облик её соответствовал путешественнице. Очень знатной и состоятельной. Дорожный плащ с откинутым капюшоном, расшитый по краям защитными рунами, предохраняющими от влаги, жары, холода и грязи, не столько скрывал, сколько подчёркивал тонкий стан, как это ни парадоксально. Волнистые каштановые волосы лавиной падали на куртку-котарди из мягкой кожи гигантского нетопыря, одетую поверх шёлковой сорочки-камизы, белеющей из-под выреза ворота. Гигантский нетопырь, как рассказывали преподаватели Корпуса, водился лишь в Фоллфорсте и обладал сопротивляемостью к магическому воздействию, то есть одежда из его кожи не загоралась и не леденела от чар. Стройные ножки обтягивали лосины из белоснежной шерсти серебряных овнов, также иммунных к магии и сохраняющих тепло в самый лютый мороз. Сапоги с высокими, до середины бедра, голенищами из кожи того же гигантского нетопыря, расшили знаками силы и выносливости. В них проходишь день без остановки и не ощутишь усталости, а уж если ударить ногой... В общем, жаль того, по кому попадёт такой сокрушительный пинок. Оружием служил живой змеиный посох, отличительный признак одного из четырёх влиятельнейших знатных домов Города Водопада. В ручках хозяйки посох выглядел серой палкой, сужающейся книзу и с набалдашником в виде искусно вырезанной змеиной головы с глазками из жёлтого гиацинта. В действительности посохом был фамилиар волшебницы, под действием чар затвердевший. Чарами превращения фамилиаров обладало большинство магов, преимущественно магистры, достигшие высот в метаморфизме. Члены дома Валледжио учились метаморфизму с детства. На гербе рода перекрещивались два змеиных посоха, намекая на уникальный аркан дома и единственно возможный вид фамилиаров. При опасности посох оживал, двигался с ловкостью разъярённого пресмыкающегося и кусал недоброжелателя, впрыскивая смертельный яд. Непрестанное изменение структуры яда делало бесполезными заранее приготовленные антидоты. Брать питомцев на занятия в Учебном Корпусе студиозусам из Валледжио строго воспрещалось. Преподаватели побаивались змей-фамилиаров, бросающихся на проявившее малейшую агрессию существо. Сдерживать смертоносные посохи юные отпрыски древнего рода не умели или же не хотели, о чём красноречиво свидетельствовали неоднократные нападения гадов на учителей и преподавателей Корпуса, осмелившихся поставить этим ходячим серпентариям неудовлетворительный балл.

— Селеста, — выдавил Оскар. — Ты...

— Я, — кивнула девушка. — Не удивляйся так.

"И правда, видок у меня, должно, быть, глупый. Подбери челюсть, как выразился бы Торн". Водный маг возвратил внешнее спокойствие, граничащее с невозмутимостью.

Селеста, бывшая однокурсница Оскара, при выпуске получила звание бакалавра второй степени, чего не случалось лет двадцать, после Висента Сильвы. Девушка проявила недюжинный талант к магии Духа, чего следовало ожидать от наследницы великого дома Валледжио. Чувствительность к пневматическим и астральным сдвигам её главная особенность. Аркан чародея, анафема колдуна либо бенедикция клирика, вплоть до опознания типа применяемого действия, его мощности и направленности определялись ею с той лёгкостью, с какой королевский дегустатор отличает дрянное кабацкое пиво от утончённого эльфийского вина. На экзаменах она сотворила невообразимый аркан, аннулирующий любые чары низкого и среднего уровня и ослабляющий высокоуровневое волшебство экзаменатора, коим выступал директор Учебного Корпуса Эклезор, не последний архимаг Фоллгарда, между прочим. Девушке пророчили великое будущее, называли чуть ли не гением магии Духа. Она затмит своих деда и отца и когда-нибудь займёт кресло в Совете Пяти Сердец, шептались преподаватели и студиозусы. Учитывая обеспеченность и общественный вес её рода, сомневаться в этом причин не было. До сего дня. Ну, не вяжется наследница золотых гор высокородной семьи, лучшая выпускница Корпуса этого года, с поиском сокровищ, зарытых у подножия радуги. Валледжио стяжали славу прекрасных боевых магов, истребителей чародеев, ибо пресекали арканы противника в начале боя и не позволяли чаровать. Волшебник без волшебства унылое зрелище. Абсолютно беззащитная мишень для арканов магов Ордена Пяти Стихий. Сойтись в поединке с Валледжио не рискнул бы и архимаг, поспорить с ними на поле битвы решались разве что аватары Драконов, и то верх одерживали не всегда. Селесту приняли бы в отряд Хранителей Водопада, закрыв глаза на недостаток боевого опыта. Ценными кадрами не разбрасываются. Каким ветром её занесло в таверну Шухрама и что заставило идти по пути наёмницы?

— Чего молчишь? Я мысли читать пока без вспомогательных печатей не умею, — укорила девушка.

— Я думал, ты вступишь в отряд Хранителей Водопада или Ловцов Чудовищ, — признался Оскар. — Необычно видеть тебя в роли наёмницы.

— А мне больше нравится быть вольной художницей, — дерзко бросила Селеста. — Шухрам сказал, у тебя ко мне дело?

"Интересно, сколько просят за услуги Валледжио?" — задавался вопросом парень, пересчитывая в уме количество имеющихся золотых монет. Перспектива заполучить в команду истребительницу чародеев весьма соблазнительна, но рождает перспективу скорого расставания со всеми накопленными в течение лет обучения средствами.

— Мне требуется маг в терцию для устранения разбойничьей банды, грабящей торговцев в ферольском лесу и убивающей знатных горожан. Разбойников, вероятно, поддерживает колдун.

Селеста бесцеремонно села на софу.

— Сильный колдун?

— Неизвестно.

— Численность разбойников?

— Неизвестна.

— Магические проявления?

Оскару стало немного стыдно. Ни о чём он Шедо не расспросил, восприняв сведения о преступниках исчерпывающими.

— У королевского архимага есть доказательства связи с чёрной магией. Какие, не уточняется.

— Интригующее дельце, — девушка наморщила лобик, раздумывая. — И сколько ты дашь за моё участие?

— Десять золотых. И долю награбленного, найденного у разбойников. Процентов тридцать. Налог в десять процентов уплачу отдельно.

— Тридцать процентов? А если мы найдём жалкий гребешок из олифантовой кости вместо груды драгоценностей? Как поделим? — изогнула бровку волшебница. — Пятьдесят золотых и сорок процентов.

Оскару стоило усилий взять себя в руки и сохранить маску невозмутимости. Даже у Рубаки, кажется, от возмущения глаза округлились и увеличились, хоть они у пса и так круглее некуда. С Селестой он никогда не дружил, общались они прохладно, и надеяться на уступки с её стороны наивно.

— Пятнадцать золотых. В разбойничьем логове мы можем найти три гребня. А олифантовая кость всегда в цене. Тридцать процентов.

— Когда выезжаете? И, кстати, как думаешь добираться до Фероля?

— Выходим сегодня в полдень, с торговым караваном.

Девушка снова задумалась, постукивая пальцем по столешнице. Предложение её заинтересовало, иначе она бы развернулась и ушла. Значит, для неё важно быстрее уйти из Фоллгарда?

— Караваны медленно ходят, — проронила она. — Сорок пять золотых и, будь по-твоему, тридцать процентов трофеев.

— Нет у нас таких денег, — водный маг высыпал на стол содержимое кошеля, принесённого Шухрамом, плату за амулет. — Предлагаю двадцать золотых, половину сейчас дам авансом.

Волшебница равнодушно глянула на горку жёлтых дисков.

— Нет, так нет, — встала она. — Соваться за гроши неведомо куда, знаешь ли, не горю желанием. Вдруг мы столкнёмся с иммондизиаром?

Иммондизиар, повелитель скверны, высший ранг у колдунов, отдавшихся Хаосу. По силе он равен самое меньшее архимагу третьей степени. Хм... о встрече с ним лучше не думать. Чтобы спать крепче.

— Исключено. Верховный архимаг не послал бы терцию бакалавров против иммондизиара. Да и разбойники с повелителем скверны как-то не вяжутся, не правда ли? К чему могущественнейшему колдуну, аватару Дракона Хаосита, возиться с разбойничьей шайкой? Вероятнее, преступниками руководит адепт Хаоса. Или разбойники в действительности сектанты под властью чернокнижника. Селеста, а тебе не хочется стать королевской чародейкой?

Так-так. Наживка заброшена. Упоминание Розалия Шедо придаст вес предложению, а пост королевского мага сильное искушение даже для наследницы семьи Валледжио. В качестве промежуточного звена на пути к креслу в Совете Пяти Сердец, разумеется. Деньги не важны, если светит карьерный подъём.

— И как я стану королевской чародейкой?

— Займёшь пост старого архимага Алесио Беремунда. Он как раз ищет преемника. Или преемницу. Покажешь себя, уничтожив разбойников, и он обязательно окажет тебе честь. — Оскар выдержал паузу, дабы Селеста вникла в суть услышанного, и подвёл черту: — Ну, каково твоё решение?

Волшебница прикусила алую губку. На красивом личике отразились боязнь упустить шанс возвыситься и страх от возможности продешевить. Гордость рода иногда толкает на безрассудства. В предложении водного мага содержалась малая толика безрассудства, прячущаяся за громадной выгодой. Боевые маги по природе авантюристы, стяжатели сокровищ, а Валледжио прирождённые боевые маги.

Селеста прекратила колебаться, обретя решительный вид.

— Согласна. — Оскар в душе возликовал. Расходы на наём волшебницы отдельно оплатят в Фероле, если удастся ликвидировать разбойничью шайку, в чём он был почти уверен. В результате он оставался при своих. Только контракт нужно составить, чтобы предъявить потом нанимателю — правителю города. Союзная помощь должна быть выгодной, как любит говаривать верховный архимаг. Да и двадцать золотых не такая уж большая плата за работу боевого мага, лишь немногим выше среднего. — Кто в команде?

— Я и Торн.

Девушка скривилась, будто в рот ей попала долька кислого-прекислого лимона. Рыжего балагура Торна она недолюбливала, как и большую часть парней и девчонок низшего сословия, учившихся с ней на курсе.

— К полудню приходи к Южным Вратам, не задерживайся, — Оскар, убрав монеты в кошель, придвинул его к волшебнице. — И, пожалуйста, передай главе каравана, торговцу по имени Аристокл, что я нагоню вас вечером, когда придёте в деревню.

— Сам скажешь. Я посыльной не нанималась, — фыркнула Селеста.

— Как хочешь, — ответил ей открытой улыбкой водный маг. — Тогда просто скажи, пришла от меня. Чтоб лишних вопросов не было. До встречи.

Не попрощавшись, Селеста вышла. Тут же объявился тавернщик.

— Вай, откуда столько презрения в прелестнейшем создании? — сокрушённо молвил он.

— Мы отражение наших родителей, почтенный Шухрам, — Оскар удобнее расположился на диване, вспомнив, что не завтракал. — Почтенный Шухрам, есть ли у вас что-нибудь утолить терзающий меня голод?

— У старого тавернщика вкуснейшая пища в Фоллгарде! — похвалился шаддахец. — Легче сказать, чего у меня нет!

— Несите жаркое, почтенный Шухрам. Для начала.

Толща Обелиска Памяти билась бледным голубым светом, словно внутрь мраморной глыбы поместили трепещущее сердце Дракона Эфирита. Выбитые на отшлифованной до блеска влажной поверхности имена сияли, озаряя стены древнего склепа и ниши с мумифицированными сердцами, заграждённые бронзовыми заслонками. Имена отпечатывались на заслонках, отмечая последние пристанища покойных. Руны прочности, запечатлённые на металле, под натиском неумолимого времени и подземной влаги искажались, зарастая соляными наростами. Бронза позеленела, а то и вовсе скрылась под слоем минеральных солей, мириадами кристалликов поблёскивающих в полумраке пещерной гробницы. Заслонки прикипели к стенам, отпечатанные на металле лики покойников сгинули, и разобрать, где хранятся забальзамированные останки, стало возможным только по отсветам имён.

Магов ордена хоронят отдельно от несведущих в волшебстве людей, совершая чуждый драконианской религии обряд. В городах и деревнях могилы чаротворцев находятся за пределами кладбища. Клирики дают понять, волшебники не паства Драконов Эфиритов, единственное оправдание их в глазах правоверных драконианцев это борьба с нечестивыми колдунами хаоситами. Не существуй угрозы со стороны осквернителей, диких драконов и иноземных держав, чародеям объявили бы беспощадную войну поклонники эфирного пантеона.

Происхождение обряда погребения магов теряется в древних записях основателей Фоллгарда и неясных легендах, сказках, рассказываемых детям на ночь. Тела чародеев прилюдно сжигают на вершине Погребальной горы, пепел развеивают по ветру над Великим Водопадом, а вынутое накануне кремации сердце бальзамируют и помещают в глиняный сосуд, повторяющий форму органа. Оно почитается вместилищем физической и духовной силы. Маги Ордена верят, в будущем, после вселенской битвы Хаоса и Эфира эманации сражающихся распространятся по Астралу и пробудят к жизни скрытые в сердцах души умерших. Чародеи возродятся в драконьем обличии и будут править в новом мире, став посредниками между Творцом и низшими созданиями.

Ребёнком Оскар любил бывать в фамильном склепе Лекано. Мягкое мерцание драконьего сердца, подаренного основателем рода потомкам и заключённого в мраморный обелиск, разгоняло тревожные, горестные мысли и навевало светлые воспоминания раннего детства. Иногда голубой свет показывал картины далёкого прошлого, когда мир был моложе, а вместо Башни Духа на острове стояло одинокое величественное древо, громадными ветвями закрывающее озеро. С заслонок бесстрастно взирали портреты первых Лекано, волевых, твёрдых, точно закалённые в крови Драконов Хаоса клинки мечей эфирного воинства.