Королевский Дар

— Тебе не хватит? — Богдан наклонился ко мне, не спеша наливать.

— Мне уже давно по горло хватило, — шёпотом ответила я, надеясь, что он не расслышит. — Лей ещё.

— А тебе в женщинах важна только внешность? — Ария вскинула бровь. Видимо, фраза ей тоже не понравилась, хотя и не настолько, насколько мне.

— Не в том дело, — вступился Стёпа за приятеля. И когда они успели подружиться? Я не знала. Я ничего о своём лучшем друге не знала. — Просто Снежа — не его социального уровня. Юра очень перспективный ведьмарь. Намного перспективнее, чем многие из нашего потока, включая, как ни прискорбно меня.

Надо же, первый раз я слышала, чтобы Стёпа признавал чужое превосходство. Наверное, сильно напилась. Я хотела уйти, но он продолжил, и нервно бьющееся под ударами слов сердце припечатало меня к креслу. Было больно, но я хотела дослушать. Дослушать, чтобы не закрывать на правду глаза. Чтобы не повторить таких же ошибок...

— А она простая человеческая женщина, которая даже спичку с места не могла сдвинуть.

Зато преспокойно ломала под тобой парту и постоянно рвала портфель.

— Типичный средний специалист, какие толпами селятся в блочных пятиэтажках независимо от рода деятельности. Делает своё дело, а в остальном не слишком разбирается. Да и к тому же, не приспособленная к миру. На вещи надо смотреть более холодно, а она такая наивная. Окажись она в волшебном мире, что бы она сделала? Наверняка начала прыгать от радости, разглядывать тут всё, восхищаться красивым замком.

Молча я смотрела на бокал. Слёзы накатывали, но я сдерживала их вместе с комком в горле. Надеюсь, за мной никто не наблюдает. Вино переливалось кристальными оттенками красного, сквозь него обыкновенный столик смотрелся как изделие из красного дерева. А может и я такая же? Обычная, пока не посмотришь через какую-нибудь стекляшку.

— И что в этом плохого? — не поняла Алиска.

— Нет, Стёпа как всегда не умеет объяснять, — скривилась Наташка, напрочь забыв про свой эксперимент. А он, между прочим, уже подполз ко мне и, устроившись в ногах, чокнулся со мной бокалом. Значит надо выпить.

— Степа её терпеть не мог, вот и выдумывает неизвестно что. С ней просто временами тяжело, — продолжил за неё Юра. — Она заперлась где-то там в своём мирке, придумала себе сказку, и её порой в реальный мир не вытащишь. Удивительно упрямая в своей боязливости. Она вообще к людям с опаской относилась, близко не подпускала, а в меня вцепилась мёртвой хваткой. У самой передо мной душа нараспашку, и от меня требовала того же, а я так не могу, не умею просто. Мне часто говорили, что я ей нравлюсь, но она никогда не заводила разговор на эту тему. Я не знаю, как бы отреагировал, признайся она. Я бы не смог жить по правилам её мира.

— Ладно, я не парень — я всё равно не понимаю, как можно дружить, если она тебя напрягала. Будем считать, что ты всю жизнь ждал Арию, — закончила разговор Алиска.

Лучше бы он сказал так сам и сразу. Перед глазами всё плыло, слёзы проступили. Вот она — правда. И ведь самое ужасное, что я такая, какая есть, и очень трудно с себя переделать. На мнение Стёпы мне было совершенно наплевать: всё равно знала, что я ведьма, а он мелкий суслик, не понимающий намёков и полуслов. А вот сказанное Юрой... Вывалить бы всё, что думаю... Но сейчас я думаю, что он козёл, но я всё равно его люблю, а Стёпа вообще пресмыкающееся, причём даже в данный конкретный момент.

— Вы плачете? — заметила самая внимательная Алиса. Из неё правда выйдет хорошая фея, даже это от неё не укрылось.

— Не в то горло пошло, — кашлянула я, пытаясь прогнать противный комок внутри. — Всегда считала, что у тёзок есть какие-то схожие черты.

— Что вы! — немедленно фыркнул Степа, старательно похлопывая меня по спине. — Вас даже сравнивать нельзя: красивая, перспективная, умная, а главное уверенная в себе и рассудительная!

Глянула я в его сторону очень косо. Желание раскрыть инкогнито просто распирало, но я сдержалась. Как быстро мы переворачиваем недостатки в достоинства. Нерешительность — рассудительность, уверенность в себе — упёртость. Пожалуй, очень дельную мысль дал мне этот отморозок. Только боюсь я её доказывать: а вдруг не поймут, не примут. С Юрой я была собой, а оно вот как обернулось.

Мимолётом посмотрела на Юрку, давя в сердце очередной приступ нежности. Да, я хочу, чтобы он меня целовал, шептал на лестничном пролёте ласковые слова, пока никто не видит. Хочу окунуться в этот мир, где кто-то тебя ждёт и каждую минуту скучает, мечтая подарить улыбку и увидеть твою в ответ. Все эти ужасные слова не умертвили моего странного влечения, только отравили его чем-то безысходным. Но Ария стоит как камень преткновения. Хочу ли я, чтобы они расстались?

От горьких мыслей меня оторвал бокал с красным вином, который протягивал Лёшка.

— Не, мне что-то нехорошо, — попыталась я откреститься от очередной порции. Меня уже ведёт, мне плохо и выпивка не спасёт — от таких мыслей не скрыться. — Мне больше нельзя.

— Можно! — упрямо заявил маг. — Ты ведь не колешься, не нюхаешь, не куришь, по бабам не бегаешь...

— Особенно радует последнее, — мрачно вздохнула я, принимая выпивку. В конце концов, трезвая я бы давно скатилась в истерику. А мне теперь по статусу не положено, надо держать себя в руках, профессор Белая.

Все засмеялись моей шутке, мы с Лёшкой в это время чокнулись, и я снова осушила бокал до дна. Залпом. Девиз вечера: сегодня без полумер, или я просто не умею пить.

— Получилось! — радостный вопль Витьки заглушил голоса всех присутствующих — из пола торчал маленький росток.

— Это у меня теперь дерево из ковра прорастёт?! — возмутилась Ария, но соскакивать и убивать всех не спешила — надо ведь из Юркины объятий вырываться, как же.

Витька, извиняясь, пожал плечами. Мол, сам от себя не ожидал.

— Чёрт с тобой, — вздохнула завхоз.

— Ну, теперь мне точно пора уходить! — быстро скользнула я к двери, пользуясь ситуацией, как отвлекающим манёвром.

— А что? — начал Юрка. К этой Снежане он относился лучше. Она ведь не просила списать историю и остаться с ней в родном городе.

— Голова болит, а завтра пары, — соврала я, — всем пока! — и быстро шмыгнула за дверь.

XII

Догонять меня никто и не подумал. Здесь у каждого своя воля, и не принято лезть в чужие дела. Не знаю, хорошо это или плохо, но я радовалась, что никто не видит слёз, градом стекающих по щекам. Похоже, сегодня ночью мне не суждено уснуть: мысли роем жужжат в голове, жалят. К Игорю не пойду — нечего показывать свою слабость.

Я устало побрела по замку, вытирая остатки слёз. Почему-то их было немного. Видимо, основная часть вылилась, а дальше шли мелкие и одинокие. Никому не нужные, как и я. Очень хотелось кого-нибудь встретить, несмотря на голос разума. Поэтому я одновременно радовалась и грустила из-за пустоты в коридоре.

Ребята не обратили внимания на моё состояние. Значит, все думают, что ничего не случилось. Это хорошо. Меня не должны волновать такие мелочи. Но с другой стороны, это показывает их невнимательность. Значит, я никому не нужна. Это плохо. А с другой стороны хорошо. Я ведь могу делать что пожелаю, даже нож в спину воткнуть. Только к чему мне таким заниматься? Поэтому всё-таки плохо, всё плохо.

Петляя по замку, я дошла до тех самых злопамятных антресолей. Я просто не хотела возвращаться в комнату, но стоило их увидеть, загорелась желанием открыть академический секрет. Видимо, у меня сегодня ночь сюрпризов и откровений. Вряд ли мне понравится новая правда — больно день неудачный, но лезть непонятно куда лучше, чем идти в башню и пытаться заснуть.

Осторожно я подняла себя заклинанием наверх. На метле летать удобнее, она специально заговорена, чтобы не болтало в стороны, надо только держаться. Но она сейчас в башне...

Внутри, за плотной тёмной шторой, было светлее, чем внизу в коридоре. Антресоли оказались высокими настолько, что человек легко мог встать в полный рост. Естественно, я не увидела тут никакого хлама, зато нашлась деревянная дверь на щеколде и дюжина плащей одинакового покроя, но разного размера.

В таком же отсюда вышел Мирослав. Я накинула самый маленький. Он доходил длинной до пола, а рукава с лихвой закрывали кисти. Из-под капюшона едва могла что-то разглядеть, пришлось подогнуть край. Даже мысли не мелькнуло развернуться и сбежать — бесстрашно открыла засов.

Я оказалась в городе, похожем на тысячи других городов, но особенном. Все прохожие носили такие же плащи, как я, с накинутыми капюшонами. Все здесь прятали лица. Дверь за собой я закрыла на щеколду, просунув руку в специальную дырку под ней. Выйдя из подворотни между двумя домами, осмотрелась. Пешеходы спешили в разные стороны, не замечая ничего вокруг. Слишком людно для ночи — слишком пусто для дня.

Весь город выглядел серым. Обычно такое бывает, когда небо затянуто тучами и дует сильный ветер, разнося пыль. Но здесь иначе. Казалось, что погоды нет вообще. Однотонное светлое небо с огромными мерцающими синими дырами. Сквозь них проглядывали другие города, леса, площади. Там порой жили даже не люди, а какие-то странные существа. Мне показалось, что в одной из дыр, пролетел дракон.

Пока я стояла, прохожие косились. Чтобы не привлекать внимания, пришлось рассматривать небо на ходу. Не знала, куда приду и как потом доберусь обратно в академию. Но этот город поражал своей неестественностью всё больше и больше.

В небольших окошках на первых этажах некоторых домов лежали продукты и вещи, видимо на продажу. Люди подходили, смотрели, покупали, иногда выстраиваясь в очередь. Сами дома были каменные, четырёх-пяти этажные, в архитектурном стиле позапрошлого столетия нашего мира. На них красовались резные карнизы, лепнина, в некоторых дворах виднелись пересохшие фонтаны. Когда строили эти здания, думали не только о крыше над головой, хотя и стояли они почти рядышком друг с другом, но не вплотную. Между ними всегда оставался проход, в который едва бы смог заехать автомобиль. Хотя их я здесь не встретила.

Вдалеке виднелись позолоченные шпили. Но они не сверкали на солнце. Здесь не было солнца и не было туч — сплошное небо, натянутое как клеёнка с заплатками. Страшный город. Он казался вымершим и безликим, несмотря на людей в серых плащах и красивые фасады погрустневших домов.

Мне захотелось уйти, но я не помнила дороги, а применять здесь магию побоялась. Я уже почти развернулась, чтобы попытаться выбраться, но тут одна из дыр начала менять свой синий цвет на что-то более яркое. Прорезался солнечный свет, броские краски, и из дыры, ужасающе рыча и разрывая плёнку руками, полезла огромная тварь. Большая, с противным склизким покровом, коричневого цвета ящерица. Зубы — словно клыки саблезубого тигра; гладкая, будто змеиная, голова; крылья огромного махаона на спине.

Прохожие закопошились, побежали в разные стороны, торговцы закрывали свои лавки, но зачем-то выскакивали на улицу. На зверя посыпались сотни ударов.

Я огляделась по сторонам, осознав, что стою почти в самом центре боя и просто не могу ничего сделать — меня парализовало от страха. Везде были маги. Даже те, кто высовывался из окошек, стреляли какими-нибудь магическими зарядами, но кожа твари отражала все удары. А я смотрела ей за спину и видела, как там собралась целая стая таких же, но вооружённых металлическими прутами. Я не видела им конца...

Меня дёрнуло, слёзы покатились из глаз. Холодный воздух отрезвил, всё стало намного чётче и больней, чем до этого. Что, ведьма, ничего не можешь сделать? Ты, как обычно, ни на что не способная бездарность.

В руке потеплело, словно я создала искру, но вместо неё светилась печать. Помнится, когда-то бабушка учила меня блокировать ей чужие способности: движения, магию, мысли. Это не обычная атака, она могла и сработать. Хотя больше всего мне сейчас хотелось перекрыть этот лаз. Закрыть его дверью и на замок, чтобы воинственно вопящие ящерицы не смогли пройти сюда. Чтобы этот город не стал ещё печальней, чем сейчас.

Первое чудовище уже почти выползло, задело рукой одно из зданий — посыпалась черепица, полетели кирпичи, придавив тех, кто не успел отскочить. Чудовище высунуло правую ногу. Ну уж нет!

Печать сформировалась у меня на ладони, поражая чёткостью линий, я направила её на вторженца — на нём появилась большая проекция. Чудище замерло, не понимая, что происходит. Миг — картинка пропала с ладони. Тварь, распавшись на мелкие части с ужасающим криком, стала частью плёночно-светлого неба, закрыв собой цветную дыру, прорванную в синей заплатке. Печать медленно остывала и пропадала, оставляя за собой сплошное небо, без ящериц и следов враждебного солнца.

— Это чудо! — послышался неуверенный женский голос из-за обломков здания.

— Чудо! — подхватил за ней старческий мужской.

Мне их восторги не понравились. Я огляделась по сторонам. Единственным спасением была такая же синяя заплатка, как недавно запечатанная, но с видом на лесную полянку. Где-то вдали проступали башни замка очень похожего на академию. Да и вышла я, кажется, с этой же стороны. В крайнем случае, всегда можно вернуться и пробраться к двери на 'таинственные антресоли'. Но пока лучше переждать. Что-то мне подсказывало, что Мирослав не обрадуется моей самодеятельности.

Шагнув сквозь синеву, я не порвала её, а лишь чуть-чуть всколыхнула. Пространство легло за моей спиной обратно, но осталась почти невидимая картинка подворотни странного города. Не знала бы о ней — никогда бы не нашла. Очертания едва угадывались между двумя берёзками, не синие, а скорее прозрачные, они напоминали ветки деревьев и паутину.

На улице по-прежнему лил дождь, и я удивилась, как ещё не увязла по колено в грязи. Земля на поляне оказалась абсолютно сухая, чего нельзя сказать о деревьях и обо мне. Плащ промок практически насквозь, от него становилось только холоднее.

— Вы заблудились?

Резко обернувшись, я глянула на незнакомого мужчину. Высокого роста с красивой улыбкой и длинными собранными в хвост волосами. Немного смущала его прозрачность. Если верить Арии, и призраков нет, то это фантом.

— Просто гуляла, — глупость ляпнулась сама по себе.

— Значит, вы никуда не спешите?

Я осторожно покачала головой, скорее выжимая свой плащ, чем кутаясь в него.

— Тогда разрешите пригласить к нашему огоньку!

Обычный лес постепенно приобрёл очертания ухоженного 'жилища'. На самой середине поляны приветливо пылал костерок, вокруг которого сидели красивые девушки и юноши с длинными волосами. Они играли на мандолинах и лютнях и улыбались, запевая нежные песни. Кажется, мне надо лечиться, я слишком хорошо вижу и слышу.

— Вы эльфы? — уточнила я, заметив чуть заострённые ушки.

Это не призраки и не фантомы — это странный кочевой народ, который всю жизнь развлекается и охраняет лесное зверье. Их не так много, и они скорее лесные духи, чем живые существа. Бабушка за что-то их сильно недолюбливала, но они не причиняли вреда — всё, что казалось бабушке опасным, переставало существовать. Она была не слишком милосердной женщиной.