Графа и графини он нигде не видел. Не имея желания болтать с гостями, он поднялся этажом выше и вышел на балкон. Вечерней прохладе пахло дымом. Электричества в доме не было, так же как и газовых рожков. Вдоль дороги ведущей к парадному входу горели огни в треножниках. В дальней алле виднелись несколько подъезжающих карет. Он вспомнил утреннее происшествие и сильно зажмурился, чтобы не засмеяться. Оно и к лучшему, что не будет на балу Теодора, ему не хотелось сегодня ни с кем дружить, а пить тем более. Им предстояла решающая ночная вылазка, он не был склонен веселиться, но присутствовать был обязан.
Его уединение было нарушено высыпавшими на балкон гостями, дом скоро распухнет от такого количества посетителей.
Всеобщее веселье вскоре ему понравилось, атмосфера, более непринужденная, отличалась от чинных венских посиделок и ужинов.
Внизу уже звучала музыка, в зале кружились пары. Матильда водила чету Шеховских, представляя их гостям, а значит, он опять может не бояться баронессы.
В боковом от танцевального зала коридоре он столкнулся с бароном.
— Рагнар Гаруди?
— Барон.
— Можно вас на два слова.
И пять минут спустя, он оказался в святая святых — кабинете барона фон Лейдендорфа.
Они сели в кресла и хмурый хозяин дома спросил:
— Это вам интересны свитки, молодой человек?
— Не стану скрывать. Мне. Младший Макензи рассказал, что вы не желали говорить со мной при той вашей встрече, — ответил Рагнар.
— Не желал, а теперь желаю, — ответит барон снисходительно.
— И в чем причина?
— В благородстве ваших друзей. У нас с женой нет тайн друг от друга. Она бы не находила себе места, если бы не рассказала мне о неприятности с фройлян Карлсон. Признаться, я ожидал от моего племянника чего-то подобного. Но, увы, он бестолков на столько, что не смог и этого сделать должным образом.
Барон встал, открыл ключом дверцу шкафчика и достал свитки.
— Можете взглянуть. Я разрешаю. Вы единственный кто их не видел.
Рагнар поднялся и подошел к столу. Его охватило волнение. Он протянул руку, но не посмел коснуться листов. Пожухлые, потертые, свернутые в трубочку перед ним лежали документы, ради которых они больше года мотались по Европе разных времен.
Барон развязал кожаную веревочку и осторожно развернул листы. Они захрустели.
— Осторожно, — выдохнул Дмитрий.
— Я знаю, как с ними обращаться, — сказал барон. Ему понравилось, с каким трепетом смотрит на его сокровища этот выходец с Востока. — Сможете прочесть?
Дмитрий склонился.
— Это фарси, — сказал он. — И это поздний текст.
Он пальцами провел по полю листа. Взгляд выхватывал завитки уже знакомого орнамента. Какая сила заставляла художников из века в век повторять его, обрамляя тексты далекие по смыслу от содержания текста на полях? Что Тиамит вложил в них?
Рагнар перебирал листы один за другим, он уже различал документы позднего периода и совсем древние. Барон следил за ним, не отрываясь, и сделал вывод, что Рагнар Гаруди не в первый раз держит в руках нечто подобное.
— Говорят вы провидец? Какова их судьба? — спросил барон.
— Их судьба предсказать прошлое или будущее одного из нас. Но это случиться еще очень не скоро. И это не все документы. Есть еще.
— Чего ради вы искали их? Скажите откровенно.
— Я знаю, что в них — судьба целого мира. Моя, ваша, моих друзей. Они не ваши, избавьтесь от них и живите спокойно, господин барон.
— Берите.
— Что?
— Берите, господин Гаруди.
Рагнар посмотрел на барона и утвердительно кивнул. Он вспомнил фразу: "Найдете свитки, измените историю". Холодок пошел по спине. Он сделал шаг назад и отошел от стола.
— Одному моему другу оставался шаг до победы, но он повернул назад, потому что продолжение пути показалось ему сомнительным. Как показало время, интуиция не обманула его. Отступив, он выиграл. Я их не возьму, господин барон.
— Почему?
— Слишком просто.
Барон в ответ засмеялся хриплым смехом старика.
— Верите в проклятие?
Рагнар усмехнулся.
— Уже немного, — согласился он. — Ваш знакомый Арнольд Шпитц погиб под колесами экипажа прошлой ночью, так и не завершив свой труд по переводу этих документов.
— Я знаю, очень жаль беднягу, — сказал барон. — Вас тоже интересовала его работа?
— Да. Элберет помогал ему с латынью.
— Мне это известно.
— Я могу уйти?
— Да, я вас не задерживаю. — Рагнар не дошел еще до двери. — Господин Гаруди, будьте осторожны, игра, которую вы затеяли, может выйти вам боком. Господин Берг не любит проигрывать. И не надейтесь получить назад взятку, которую вы ему дали. И еще. Карл Ванхоффер человек чрезвычайно необычный, чудаковатый на вид, но и очень хитрый. Осторожнее.
Рагнар благодарно кивнул и вышел. За дверью он издал вздох облегчения. Трудно сказать, как отреагирует на его действия Эл, только сейчас он был убежден, что поступил как нельзя лучше.
Внизу продолжалось веселье. Он возвратился к праздничной суете с воодушевлением. На душе было легко. Наконец, баронесса вцепилась в него, и он совершил круг по всем гостиным и залам.
Ужин, танцы, игры, шум и суета и так до полуночи. Грохот фейерверка стал знаком окончания бала. После соблюдения церемонии прощания тройка исследователей исчезла с глаз баронессы так стремительно, что она не успела их поблагодарить, за то, что их присутствие украсило ее праздник. Она застала лишь уставшего, довольного Грэга Макензи.
— Все было чудесно, госпожа баронесса, — ответил он вежливо.
— Вы не сердитесь на меня? — спросила она на всякий случай.
— Я обещал графу забыть и уже забыл, — заверил он. — Я буду вспоминать теперь не только Вену и Баден, но и это удивительное место, этот день и вас. Завершение нашего путешествия было столь замечательным, что я его долго буду помнить. Только лучшее. Некоторые встречи сегодня я точно буду помнить всю жизнь.
— Вы о господине Штраусе? Он слышал вашу игру.
— Это ваша хитрость, — он покачал головой. — Вы не предупредили.
Баронесса довольная собой кокетливо улыбнулась.
— А вы, оказывается, можете быть романтичным, — заметила она. — Я полагала, что вы сугубо деловой человек. Как легко можно обмануться. Вот вы назвали вашу сестру легкомысленной сегодня, а я нахожу, что она легкомысленна менее вас всех. Она мудро поступила, позволив Хельге сделать глупость. Сегодня вечером я впервые поверила, что эта девушка вас любит.
Она увидела, как рассвело его лицо.
— Вы так считаете?
— Я видела, как она смотрела на вас сегодня. Отводила глаза, едва вы поворачивались к ней, но когда вы не смотрели на нее, она следила за вами, так словно увидела в вас другого человека. Она очень смущается и явно желает загладить свою вину, равнодушная девушка не будет себя так вести. И она так ждала возможности танцевать с вами, а вы словно нарочно были заняты чем угодно, но не танцами. Пара вальсов — не в счет.
— Надеюсь, вы так говорите не для того, чтобы меня ободрить.
— Нет-нет. Она старается быть холодной и рассудительной, соблюдать правила, но у нее плохо получается, потому что в действительности ею движет не разум, а страсть. Она думает, что поступает разумно, — тут баронесса не скрыла улыбки, — но на самом деле совершает, таким образом, больше глупостей, нежели когда поддается чувству.
— Элизабет не спроста считает вас мудрой женщиной.
— Как и я — ее. Мы с ней не дурная компания, — засмеялась баронесса.
— Не могу с вами не согласиться.
— Ох, ваша дорогая сестра еще та лисица, надо признать, — с хитрым прищуром заявила Матильда фон Лейдендорф. — Артемида. Уж ее то стрелы мимо цели не пролетят. Спокойной вам ночи, Грэгуар Макензи.
— Спокойной ночи, госпожа баронесса.
Игорь проводил баронессу взглядом. "Это не женщина, это сканер", — подумал он с улыбкой.
Глава 5 Ночные похождения
Диана услышала конский топот, но в темноте не рассмотрела даже силуэта. Конь остановился, всадник спрыгнул быстро.
— Готова? — услышала она знакомый голос.
Она слышала шорох, дыхание лошади, не видела его.
— Как ты меня видишь в этой тьме?
— Услышал, как стучит твое сердце.
— Наверняка тише, чем копыта твоей лошади, — ответила она.
— Надо благодарить небо, что сегодня облачность. Луна нам не кстати.
Он потянул ее за собой. Диану в целях безопасности не предупредили, что она должна будет делать. Единственной просьбой было надеть удобный мужской костюм черного цвета. Дмитрий спешил, она спотыкалась, а он шел словно по ровной дороге, она уже не задавала вопросов, воспринимая некоторые его особенности, как данность.
Свет фонаря качнулся недалеко.
— Нам сюда, — шепнул он.
Они приблизились к троим мужчинам, Дмитрий что-то сказал на другом языке. Они переговаривались с минуту. Потом прошли мимо деревьев на поляну и у Дианы едва не подкосились ноги. Там, огромным облаком мрачным и подсвеченным горелкой стоял воздушный шар.
Дмитрий тянул ее к корзине.
— Мы куда-то летим? — спросила она, понимая, что вопрос звучит глупо.
— Да, — сказал он.
— О боже. Ты рехнулся.
— А ты думала, что я шучу? Дамы вперед.
Он подхватил ее на руки и легко перекинул через стенку корзины. И сам одним прыжком оказался рядом.
— Поднимаемся, — сказал он ассистентам.
Где-то звякнул топор, корзину дернуло. Диана присела, вцепившись в борт, как испуганный ребенок. Они, определенно, поднимались.
— Слева от тебя терминал, дай мне его, — попросил он тихо. — Говори только очень тихо или молчи, не вздумай визжать. В воздухе звук резкий.
Он вызвал на терминал какие-то таблицы, что-то листал и тыкал пальцами в цифры.
— Ну, с богом. Ветер в норме, какой надо, пасмурно, через полчаса или минут сорок должны быть на месте. — Он склонился к ней и поцеловал в лоб. — Не сердись, любовь моя, это наша прогулка, которую ты мне проиграла, так что смирись и оставь расспросы на утро. Мне необходима твоя помощь.
— Почему ты не объяснил?
— Я клянусь, что расскажу тебе, когда все получиться.
— А если не получиться?
— Алика и Эл тогда ждут грандиозные проблемы.
Диана смиренно вздохнула.
— Объясняй, что мне делать.
— Я тебя обожаю.
* * *
— Быстро мы, — отмахиваясь от паутины, сказал Алик. — Преимущество планировки этого здания.
Эл запускала мышку, подсвечивая работу тусклыми огоньками терминала. Шуршание крыльев, и зверек метнулся под крышу.
— Зацепила, сейчас осмотримся. Хлама тут достаточно. Кровля сконструирована на металлических фермах. Дорогое удовольствие и, черт побери, сигнал пропадает. Так мы час провозимся. Включай свое чутье, давай так обшарим, — предложила она.
Они разошлись. Алик взял на себя южную часть здания, а Эл отправилась искать в северной. Беглый осмотр ничего не дал.
Мимо него просвистела мышка.
— Эл, не шути так.
— Испугался?
— Сшибить мог.
— А ты зря руками не маши.
— Эл, каковы шансы, что Лейдетдорф изъял отсюда свитки?
— Небольшие, у него нет доступа в здание, было когда-то, он надеялся, что будет иметь сюда доступ всегда, как уважаемый шпион. То, что мы видели точно только часть свитков. Это чуть ли не единственное место, куда мы не осмелились залезть.
— Самое труднодоступное, ты хотела сказать.
— Давай поменяемся. Я исследую твою территорию, а ты мою.
— Идет.
Они снова разошлись.
Он привык к тишине, очки позволяли двигаться свободно и не натыкаться на предметы, он издали видел бледный силуэт Эл.
— Сюда, — различил он слабый шепот.
Он поспешил на голос. Эл стояла над потертым, разбитым сундуком, одним из нескольких в этой части чердака.
— Начнем отсюда. Он не заперт.
Крышка открылась с чудовищным скрипом. В сундуке валялась тряпица, под ней бумаги, пара истлевших папок.
Алик открыл другой.
Возня с сундуками, ящиками, кучами хлама не давала результата.
— Мы до утра тут проторчим, — заключил Алик. — Дадим Димке отбой?
— Нет. Выйти обратно, под утро — риск. У нас час не меньше, не все так плохо. — Послышался шум открывающегося люка. — Вот теперь плохо.
Эл находилась недалеко от слухового окна. Она с ловкостью и скоростью ящерицы исчезла в проеме без стекол. Алик застыл, наблюдая как слева от него, шагах в пяти, открылся другой люк и вооруженный ружьем солдат показался в проеме подсвеченного снизу фонарем отверстия. С ружьем на изготовку он шагнул в темноту.
Алик отступил, но за спиной оказалась каминная труба. Он прижался и понял, что солдату будет достаточно взять фонарь в руки, чтобы его заметить. Он замер и затаил дыхание, больше он ничего не мог сделать. Солдат повертелся на месте.
— Темно, — послышался голос.
За первым солдатом влез второй, за спиной Алик слышал шуршание. Там был другой люк. И тоже шорох шагов. Ему осталось ждать, пока солдат с фонарем в руке повернется и посветит на него. Хотелось бы стать невидимкой.
"Не смотри", — мысленно приказал он.
И солдат пошел в другую сторону.
Чем дольше он так стоял, тем медленнее колотилось сердце. Ощущения обострились, солдат пятеро. Двое — впереди, трое — сзади. У окна — Эл, он различил там что-то ей соответствующее.
Поверхность дымохода, которую он чувствовал спиной, стала казаться мягкой, словно из ваты, тело не чувствовало напряжения. Алик вспомнил, как в мирах прятался от Эл, обладая способностью мгновенно переместиться в другую точку. Ему удавалось ее обманывать, при всех ее возможностях зарождающейся великой. Сейчас бы такую способность.
За ощущением людей возникло ощущение пространства. Как с уроком Тиамита, когда каждая травинка под ногами может стать защитой или помехой. Он закрыл глаза. Углы, перегибы металлических ферм, старая рухлядь, камень за спиной мягкий, как пух. Все существует. А его словно нет в этом пространстве. Ему стало видно словно днем, зрение утратило актуальность. Дыхание Эл, приникшей к крыше. Звяканье сабли офицера, одного из пятерых. Он даже смог уловить, что у одного из солдат оторвалась пуговица.
Он открыл глаза оттого, что свет стал ярким, как днем. Темнота его друг, свет ему не нужен. Но свет был. Напротив стоял солдат с фонарем и светил ему прямо в лицо пополам скрытое черным платком, пополам очками. Алик глядел на него в упор.
Тут мимо пронеслась мышка, солдат шарахнулся и отбежал в сторону.
— Ну что там, капрал?
— Никого нет, мышь летучая, напугала бестия, господин лейтенант.
— Никого, — повторил лейтенант. — Так и доложим, лазутчики отсутствуют. Всем вниз.
Для Алика наступила гробовая тишина, потом звон в ушах, пространство свернулось и стало тем же трехмерным.
Эл вернулась не сразу. Он так и стоял на своем месте. Она его нашла без труда.
— Э-эй, — она потрясла его за подбородок. — Человек-невидимка.
Он тряхнул головой.
— Однако, — только и сказала Эл многозначительно. — Знаешь, где мы не смотрели? В трубах. Раз ты такой невидимый, ищи здесь, а я наружу, загляну в трубы и Димку посмотрю за одно. Удачи.
