* * *
Утром этого дня Диана быстрее спешила завершить дела. Она спешила, опаздывала и все-таки надеялась успеть к платформе. В последнюю минуту она встретилась в коридоре базы с Карлом.
— Спешите?
— Признаться, да.
— Пройдем в библиотеку. Я долго не задержу.
Диана не стала возражать, чтобы не терять драгоценное время.
Карл остановился у столика, на котором кто-то оставил стопку книг.
— Мне сложно вам об этом говорить, Диана. Но я не позволю вам покинуть отделение? — сказал он коротко.
Она не поняла.
— В каком смысле? Что-то случилось? Я не видела меток экстренных ситуаций на сегодня.
— Вы не поняли. Вы остаетесь здесь. Никаких проводов. Я запрещаю вам уходить.
— Карл, что это значит?
— То, что я сказал, только что.
Диана растерялась.
— Я действительно не понимаю. Мне казалось, что в прошлый раз мы поняли друг друга.
— Это я вас понял. А вы не захотели понять меня. Вы мне солгали, Диана. И лгали все это время. Вы рассчитывали, на мою наивность, на мои добрые чувства к вам? Я слишком давно вас знаю, чтобы не видеть очевидность. Мне очень стыдно, что моя лучшая ученица завела интрижку с патрульным за моей спиной и готова перечеркнуть свою жизнь и карьеру ученого. Вы даже не соизволили сказать об этом откровенно. Как вы могли так пасть? Вы принимали участие в их балаганных затеях. Вы отдались чужому мужчине, которого знаете три недели. По прихоти. По глупости.
— Карл, вы забываетесь!
— Это вы забываетесь. Мне объяснить более внятно? Что ж. Вы заставили меня быть жестоким. Через год вы очнетесь и поймете глубину своей ошибки. Поправить ее вам будет невозможно. Что вам делать в их веке? В этом бедламе и разврате, среди людей, которым быстро наскучит с вами возиться. Их опыт вам не по зубам, моя дорогая. Я вас остановлю, во имя всего, что мне дорого в вас. Во имя науки. Я почти всю жизнь положил на то, чтобы существовала научная теория переходов. Десятилетия. А тут является компания дилетантов и считает себя провозвестниками новой эпохи? Как быстро они увлекли вас и еще нескольких своими трюками. Глупцы!
— Карл? Что с вами? Это низко! Я свободный наблюдатель. Я имею полное право выбирать, где и с кем мне работать, кого любить. Моя интимная жизнь вас не касается. Извольте уважать мой выбор. Я люблю Дмитрия и уйду с ним. Это решено.
— Что же он сам не пришел?
— Он собирался. Я не позволила.
— Ему кто-то может приказать, кроме командора?
— Что с вами, Карл? — Тут подозрение превратилось в очевидность. Кажется, общение с новыми друзьями дало быстрые плоды. — Вы... дождались пока она уйдет. Вы боитесь ее превосходства. Вы решили, что она вам чем-то угрожает? Ах, это новая теория, поклонником которой вы не являетесь! Карл. Это подло, так мстить...
— Я не мщу. Я стараюсь навести должный порядок в моем отделении. Неизвестно, что еще даст миру эта новомодная теория!
— Она на ваших глазах спасла два патруля. Это не в счет? Она работает, Карл! Вы побоялись тягаться с Эл, зная ее нрав и возможности. Карл, вы не посмеете им навредить. Я не позволю. Господи, как это подло!
— Выбирайте, Диана. Или вы остаетесь тут в этом времени или я перекрою канал и тогда, вы и ваш горе-возлюбленный окажетесь в неизвестности. Эту группу и новую теорию ждет грандиозное фиаско.
— Эл вас растерзает.
— Я ее не боюсь. Сюда она не вернется. — Он посмотрел на часы. — Вы не успеете к отправке. Катер я вам не позволю взять. Вспомните о своем благоразумии и ведите себя достойно. Будете хорошо себя вести, все обойдется наилучшим образом. Я не намерен более возвращаться к этому разговору, во имя спокойствия нас обоих. Надеюсь, вы потерпите три дня. Завтра вы мне будете нужны весь день.
— Я вас ненавижу...
Он вышел, плотно прикрыв дверь. Она услышала щелчок ключа в скважине. Дышать стало невозможно. Она потеряла сознание.
* * *
Хейлер в задумчивости шел по коридору. Утром его уведомили, что его возвратили на прежнее место службы руководителя патруля, на весь период вплоть до реорганизации системы патруля, Хейлер останется начальником.
В руках он нес три пластины с отчетами. Старый отчет первого патруля, вчерашний отчет второй тройки, сверху был свежий рапорт Эл о работе группы. Все три документа появились с нарочито выверенным промежутком времени. Он не был уверен, что кроме него их кто-то скрупулезно изучал.
В кабинете стояли трое. Три командира патруля с кодовыми именами: Патрик, Эдвин и Лисица. Эл еще не переоделась, на ней был комбинезон для переброски. Дождалась его. Заноза в... Он с удовольствием разделил это мнение Рассела Курка о ней.
— С возвращением на службу, мастер Хейлер, — приветствовал его Патрик.
Двое других согласно покивали.
— Если вы посмеете меня убеждать, что между вами не было сговора, я выставлю вас отсюда, — сказал он строго. — Авторство авантюры установить не сложно.
По довольным минам он понял, что они не собираются оправдываться.
Он через стол швырнул каждому по отчету, не разбирая меток. Эл и Эдвин машинально поменялись листами.
— Из вас троих меня интересует только Лисица. Эл, отправляйтесь и приводите себя в порядок. Жду здесь же через час. Нет. В кабинете Дубова, — сказал он и указал на дверь.
— А почему вы? Я не из патруля. Вроде, — спросила она.
Хейлер посмотрел внимательно.
— Идите, — сказал он, давая понять, что объяснений не будет.
В коридоре Патрик остановил Эл жестом и протянул руку.
— Отличная работа, командор. Можно?
— Эл ответила рукопожатием.
— Тогда и я, — сказал Эдвин. Вместо рукопожатия он поцеловал ей руку. — Согласно эпохе.
Она улыбнулась.
— Пока аналитики скрепят мозгами, воздержитесь от мемуаров, — попросила она.
— Не дети. Понимаем, — ответил Патрик. — Как же вы догадались, что мастера Хёйлера снимут с должности?
— И вернут, — добавила она.
— Да.
— А нечего было меня в прошлое пускать. Поверяльщики. Наелись? В следующий раз увидите мои данные в задании, лучше не связывайтесь.
— Поняли-поняли, — заверил Патрик. — Охота на Лисицу отменяется,
Он был доволен. Она улыбнулась.
— Отправляйтесь-ка вы по домам, мальчики.
— Слушаюсь, госпожа графиня, — вытянулся в струнку Эдвин.
— Я не уверен, но спрошу. В вашей группе места не найдется? А то патруль скоро будет цветы на клумбе поливать.
— В смысле?
— А, чего-то вы все же не знаете! Тогда я оставлю это право мастеру Хёйлеру. Мы пойдем, командор, не будем отнимать у вас время.
— Да уж, вы его отняли достаточно, из-за вас мы задержались с возвращением на десять месяцев. У меня действительно дела.
Они разошлись.
Испытывая подлинное удовольствие, что переодевание и все процедуры по принятию надлежащего вида занимают не полтора часа, а пятнадцать минут, Эл в бодром расположении духа направилась к Дубову.
Алексей сидел в кресле рядом с пальмой и аквариумом. Посмотрел он приветливо, но устало или грустно. Эл встала рядом и с благодарностью посмотрела на него.
— Что все было так плохо? — спросила она.
— Вы свитки нашли?
— Нашли. Большинство.
Дубов вздохнул.
— Книжка помогла?
— Еще как! Спасибо вам. Хотя спасибо тут не отделаешься. Я ваша должница.
— Благодарите Самадина.
— Рисковал не он, а вы.
— Не мог смириться, что на вас открыли охоту.
— Охота на Лисицу, слышала уже.
— Эл, я действительно никогда не мог допустить мысль, что в нашей службе, где человеческая жизнь так ценна, возможна такая подлость.
— Виновника нашли?
— Нет. И того, кто в вас стрелял — тоже.
— У меня достаточно врагов. О выстреле знали в будущем. Там был еще один посланец.
Дубов вскинул брови.
— Вы будете присутствовать при моем разговоре с Хёйлером?
— Не откажусь, если позволите. Он просил встречу тут, потому что хотел сделать приятное вам. Вам нравиться мой кабинет. Эл, он выглядит строгим, но он вам благодарен. Его сняли из-за интриг, а не из-за вас. Я несколько раз ему это пробовал объяснить. Ваше возвращение все изменило. Я уверен, что устраивать допрос он не станет. Все предельно ясно. Я уже видел ваши расчеты, заполучил их, едва вы их записали в архив. Они не просто впечатляют. Они идеальны.
— Я тут ни при чем. Это Самадин.
— Не скажите, Самадин не смог доказать, что прав, а вы смогли.
— А куда мне было деваться? Одиннадцать пропащих на мою шею? Не тяжел был бы груз, да с войны уже много висит.
Дубов встал и, наконец, улыбнулся так, как обычно, беззаботно, с присущей ему добротой.
— Все и так не просто, Эл. Тут обстановка напоминала свержение власти в древнем мире эти полгода. Ваших друзей инопланетян выслали.
— О, черт! За что?! Из-за меня?
— Они были настойчивы. Ваше имя прозвучало. Новое начальство предпочло избавиться от них, как от возможной проблемы. Перед Хёйлером вы не виноваты. Послушай он сразу вашего Рассела Курка и оформи вылазку не как эксперимент, а как нормальное рабочее исследование, то на его голову не свалилось бы столько обвинений. Представьте себе его положение.
— Давно представила. Отпустил бестию вроде меня в прошлое, можно сказать, санкционировал, попустительствовал свободному доступу к каналам. Я, было дело, голову ломала, зачем вас в прошлое понесло?
— Самадин вас увидел. И то, что он увидел, его сильно встревожило. Картина его видений была размыта. Он видел не один вариант. Словно, как бы сказать, несколько вариантов одновременно. Он разволновался. А тут, вы не вернулись в положенный срок, я узнал о втором патруле. Мы совместно решили, что виной тому чье-то вмешательство. Самадин рассчитывал, что вы обнаружите посторонних сами. Но он никак не видел исхода. Навестите его, как только освободитесь. Его благодарите, я лишь нарушил некоторые принципы нашей службы. Но оно того стоило. Новая теория переходов будет жить вашими усилиями. Вас уже окрестили "новой волной".
— Что-то Хёйлер задерживается. Не в его духе. Не находите?
— Первый день на службе. Он не только вами занят. Вам есть куда спешить?
— Да. Хотела сегодня же удрать домой.
— Еще раз проход? Эл. Вы себя не щадите.
— Дома и стены помогают.
— До сих пор не могу понять этой вашей привязанности.
— Что удивительного в том, чтобы спешить домой, к любимым людям и, надеюсь, хорошим новостям.
Эл достала из нагрудного кармана книжку, потертую по краям.
— Возвращаю ваши каракули. Сохраните, как память, — сказала она.
— Благодарю. Не уничтожили.
— Исторический раритет! Рука не поднялась.
— Чувствуете себя победителем? — спросил Дубов со смехом.
— Еще бы! — Эл сверкнула глазами.
— Пока мы ожидаем мастера Хёйлера, может, объясните, во что вылилась абракадабра из книжки? Как это было в реальности?
Он открыл первую страницу.
Хёйлер пришел с большим опозданием и не один. Дубов засуетился и вдруг решил не оставаться. Эл заметила, что Дубова смутило появление невысокой седой дамы, одетой в просторные одежды, без знаков службы. Хёйлет с торжественным видом подал ей сидение со спинкой, сам отрегулировал. Эл указал на противоположную сторону столика, а сам неожиданно остался стоять. Дама усталым жестом сняла с головы накидку.
— Мастер Хёйлер, не стану вас задерживать, я и так поставила вас в неловкое положение. Вы опоздали. Не могу привыкнуть к местным ритмам.
— Не извиняйтесь.
И Хёйлер поспешно вышел.
Дама посмотрела на Эл. Она сложила кисти перед собой.
— Не узнаете меня. Не мудрено, Эл.
Эл подалась вперед разглядывая неожиданную собеседницу.
— Фран-син?
— Да. Вы знали меня под этим именем. И видели недавно. Интересная координата — время, правда? А меж тем для меня прошло пятьдесят лет, чуть-чуть меньше, — сказала она. — Меня зовут Лайза, но вы по привычке можете именовать меня Франсин. Мне приятно.
Пожилая женщина видела, как стремительно изменилось лицо Эл, из удивленного оно стало мрачным.
— Что? — спросила Эл.
Франсин протянула руку и сжала кисть Эл.
— Ох, уж эта ваша проницательность.
Другой рукой она протянула ей браслет.
— Не разберусь сама, в таких премудростях, отвыкла давно, как попросить сюда мои вещи? Я кое-что должна вам передать.
Эл машинально набрала комбинацию. Их стенки выплыла капсула, присела на стол, крышка контейнера исчезла.
Франсин первой заглянула туда.
— Доставайте сами. Он тяжелый. У меня артрит.
Эл извлекла из контейнера знакомый сундучок. Пустой контейнер самостоятельно уплыл обратно.
Эл поставила сундучок между ними. Франсин пододвинула его к себе, положила руку на крышку, но не стала открывать.
— О чем вы подумали, Эл? Не хочу вас испытывать. Но. О чем?
— Диана, — с трудом выдохнула Эл.
Франсин закивала. Эл медленно села на свое место и поставив руки домиком, обеими руками закрыла низ лица. Франсин увидела отчаяние, которого не могла представить на этом лице.
— О боже, — едва слышно сказала Эл. — Как? Не прошла?
— Нет. Она осталась. Ванхоффер. Он угрожал перекрыть канал. — Заметив, как Эл собирается подняться и тянется к браслету. Франсин предупредительно подняла руку. — Нет! Не делайте ничего. Эл. Ради будущего. Выслушайте меня.
Эл играла желваками, у Франсин стало холодно в спине. Она открыла сундучок и извлекла, лежавший сверху, запечатанный конверт.
— Это вам. Написано не Дианой. Его писала я. Много лет назад, под диктовку.
— Она положила руку на сердце. — Мне будет не просто все вспоминать, без печали и слез. Читайте сами. Это завещание. Вы знаете, что такое завещание? Последняя воля. Она просила ее соблюдать.
Эл взяла конверт и сидела с минуту, положив на него руку. Только потом она медленно распечатала его, едва надорвав бумагу. Крепкий лист, сложенный вчетверо, был так же медленно развернут, словно мог рассыпаться. По поверхности листа было чернилами, на русском написано длинное письмо, ровными строчками, круглым мелким почерком. Да, почерк Франсин, Эл помнила его по записям, которые видела у Игоря.
"Дорогая, горячо мною уважаемая, Эл.
Письмо адресовано Вам, писать ему я не осмелилась бы. Слишком тяжело, слишком стыдно. Мне было бы легче представить, что Дмитрий возненавидел меня, но сердце упрямо говорит, что этого не случиться никогда. Первое, о чем прошу, когда Вы прочтете эти стоки — не пытайтесь применить свое влияние и изменить ход истории. Вам дана, возможно, такая сила, но не дана такая власть. Франсин передаст Вам на словах то, что письмом сообщить нельзя.
Я умираю, это послание будет последним, считайте его моей последней волей.
Вам слишком скоро станет известно о том, что я отказалась пойти с Вашим другом и моим возлюбленным. Это было мое решение ради общего блага. Ради вас, людей, которые стали мне бесконечно близки. Желали ли вы изменить мою жизнь? Вы ее изменили. И поверьте, к лучшему.
Второе, о чем я прошу, — берегите его. Он готов умереть за Вас, я знаю. Никогда я не была свидетелем столь самоотверженной дружбы. Судьбе было угодно преподнести мне этот урок, я принимаю последствия своего поступка, как должное. В том, что я совершила, была доля малодушия и нерешительности. Мне не хватило смелости вовремя сознаться и принять возможный удар, как сделали бы Вы. Я избрала путь более подходящий женщине, а не герою. Не судите меня за слабость. Еще раз прошу, не пытайтесь мне помочь, берегите силы, они понадобятся для более ценных свершений. Эрик коротко поделился тем, что знал о Вас. Он вселил в меня уверенность, что мой отказ от того, кто мне бесконечно дорог, будет ценен в будущем. Это служило мне утешением все эти годы.
